Цветения смерти

      С каждым взмахом своего меча Блэйд отказывался от этой жизни. Снова и снова он вытягивал бы это проклятое бессмертие из своего тела только для того, чтобы оно мгновенно восстанавливалось.       Пока он не столкнулся... С этим человеком.       С каждым взмахом своего меча Блэйд возвращался к этой жизни. Снова и снова он погружался бы в глубины своей души, направляя жизненную силу на собственные атаки. Но с каждым ударом исцеляющая магия протекала по его венам — даже такой короткий момент, когда он наконец-то мог покинуть этот мир, был для него недоступен.       Расцветающий Цветок Бездны. Блэйд бы топтал тот во всем своем буйстве, направив собственный меч на целителя, который отказывал ему в его освобождении. Он бы ринулся к нему; истерика захватывала и крепко сжимала его самообладание в тисках, окрашивая белоснежный костюм Лочи в кроваво-багровый цвет.       И все же этого было недостаточно. Цветок Бездны пустил свои корни в кровь, пропитывая его цветением жизни. Лоча восстановился, порезы исчезли так же быстро, как Блэйд их нанес.       Это являлось закономерностью, каждое сражение было одинаковым. Все что мог сделать Блэйд — надеяться, что их противников станет слишком много, что благословение Изобилия зачахнет, цветок завянет и умрет в хватке его рук. Что монстры перед ними выведут целителя из строя, сделают его бесполезным, заключив в свои кандалы и оставив без лечебных сил.       Но даже тогда вокруг них распускались цветы. Это поле... Поле битвы развернулось в растениях цвета слоновой кости, и даже тогда, когда целитель был недееспособен, воспользовавшись моментом, чтобы пополнить свои силы, шипы все еще цеплялись за голени Блэйда, окутывая его своим восстанавливающим сиянием. Каждое движение, каждый удар возвращали жизнь в вены пораженного марой.       Ликорисы сражались с ними, безмолвно умоляя о смерти, о страдании. Они поднялись с поля боя, в своей собственной битве против цветений восстановления Лочи. Смерть и Разрушение против Жизненных богатств Изобилия. Напряжение между двумя людьми, которое охватывало все их существо, сосредоточившись на общем враге.       Блэйд не имел контроля, Лоча действовал словно тень в своей помощи. Он появлялся, как это часто происходило, и лилии следовали за ним, где бы торговец ни блуждал. Тот самый гроб стоял рядом с ним, и Блэйд хотел посмотреть, что внутри, задаваясь вопросом, поместится ли там такое тело, как у него, если целитель позволит ему наконец-то умереть. — Может, на этот раз все же повезет...? — шептал бы он, чувствуя объятия смерти у своего горла, когти гибели, как нежное прикосновение в его стремлении к загробному миру. — Мертвецы восстанут, — стало бы ему ответом; Цветок Бездны снова прорастал, отказывая в желании Блэйда о самой Бездне как таковой.       В конце концов, куда бежать? Проклятие Изобилия безудержно текло по нему, проклятие этого человека, стоявшего рядом с ним — ничем не отличалось.       Блэйд уставился на свой расколотый меч, остатки потерянных жизней и воспоминания, которые были поглощены. Лоча наблюдал за происходящим с безмятежным выражением на озорном лице, ожидая следующего хода мечника, который снова восстановит его здоровье.       Неважно, насколько близким казался конец, неважно, как сильно он ощущал затяжное дыхание смерти на своей коже. Этот целитель всегда возвращал его с края пропасти. Горькая пытка.       Тихий смешок сорвался с губ Лочи, когда он пронзил врага своей шпагой, а его взгляд метнулся назад, чтобы взглянуть на мечника. Блейд в ответ поднял свое оружие, вновь направив его на целителя. — Почему... Почему ты продолжаешь это делать...? — выплюнул он; обычные лилии заглушили своих паучьих товарищей.       Лоча какое-то мгновение молчал, на его лице появилось веселое выражение, пока он ждал своего шанса ударить врага еще раз. — Я лишь обычный целитель — увидев человека в беде, разве не моим долгом будет спасти его? — Я не хочу, чтобы меня спасали. — Я знаю, — промурлыкал Лоча, впитывая взглядом каждый искусный удар Блэйда, наблюдая, как кровь окрашивает одежду того из-за порезов и ран, покрывающих кожу. — Но это зависит не от тебя, — торговец улыбался, пока говорил. — В конце концов, даже если бы я позволил тебе умереть, ты бы просто вернулся к жизни. Возможно, я смогу хотя бы уберечь тебя от разочарования.       Блэйд застонал в ответ, и пара сменила друг друга. Он будет наносить удары, а Лоча будет исцелять его. Бесконечный цикл.       Тот самый гроб никогда не покидал его, стоя во весь рост. Блэйд наблюдал за тем, как лозы зазмеились из-под укрытия, пронзая своих противников на их пути насквозь и лишая тех сил. Его взгляд остановился на гробу, следя за тем, как многочисленные души поднимаются, вырываются из монстров перед ними, окутывая украшенный ящик сияющей зеленоватой аурой. — Ты желаешь умереть. Я же желаю отменить смерть, — промычал Лоча, лениво поглаживая рукой основу гроба. — Возможно, мы могли бы прийти к соглашению, — целитель одарил его теплой улыбкой, казавшейся ему натянутой, и выражение его лица слегка дрогнуло, когда он призвал то поле цветов вновь.       Глаза Блэйда метнулись к лицу Лочи, когда тот усилил свою атаку, взмахнув мечом и одним движением сразив сразу трех врагов. Он был вознагражден еще одним всплеском исцеляющей магии, и Цветок Бездны распространил свой нектар по его крови. — Я не заключаю соглашений. — Мхм... Почему же ты тогда присоединился к Охотникам за Стелларонами?       Блейд молчал, постукивая ногой по земле, раздавливая каблуком цветок, в то время как Лоча рванул вперед, чтобы атаковать последнего оставшегося врага. — Мне нечего сказать такому, как ты, — пробормотал Блэйд. Он почувствовал, как сила захлестывает его, а меч раскалывается в собственной руке. — Этот рай для меня недостижим... — хмыкнул охотник и подпрыгнул в воздухе, — Отведай-ка этого! — резко прорычал Блэйд, рассекая своим мечом поле цветов — и паучьи лилии цвета крови вырвались из благословения Изобилия, окутав поле тенью смерти, когда жизнь врага угасла и превратилась в ничто. — Пожалуй, я только с радостью, — задумчиво пробормотал Лоча вслух, не сводя глаз с другого человека, и позволяя своему Цветку Бездны вырасти повторно, когда тихий смешок вновь сорвался с его губ.