Волшебная сказка

Начало августа выдалось жарким и сухим. Солнце катилось розовобоким наливным яблоком по голубому блюдцу лазурного, безоблачного неба. Радостно пели птицы и шелестела трава, цветы тянули нарядные головы ввысь, подставляя лепестки под теплые лучи, собирая яркий свет в каплях росы. Сладкий, нежнейший сон дрожал на ресницах Эммы. Просыпаться совсем не хотелось, но ребенок внутри уже вовсю ворочался и пинался. – Тише, – уговаривала Эмма, положив ладонь на округлый, тугой живот. – Дай поспать! Куда там! Замяукала Белоснежка, подняв пушистый хвост трубой. В дверь постучалась Регина и позвала в сад. Выйдя в сад, Эмма напиталась силой наступившего утра, напоенного запахом свежих фруктов. Яркие плоды своей тяжестью тянули тонкие ветви вниз, к влажной земле. Регина, одетая в красно-оранжевое, как пожар, платье, собирала в корзину яблоки и апельсины. – Сегодня какой-то праздник? – сонно потирая глаза, спросила Эмма. – Ты вся сияешь. – Да, – улыбнулась Регина, излучая воодушевление. – Праздник первого урожая. Лугнасад. В этот день собирают первые плоды. Эмма присоединилась к Регине, помогая ей собирать фрукты, а Регина следила, чтобы Эмма не перенапрягалась, мягко поглаживая ее по пояснице. Она рассказывала о традициях Лугнасада, что переводится как свадьба Луга. Луг - это кельтский бог благодатного солнечного света, что лился с неба озаряя румянцем счастливые лица. Эмма, одной рукой срывая яблоки, другой старалась записать все в гримуар, что предусмотрительно прихватила с собой. Собрав полную корзину, Регина поставила ее в тень дуба, из которого достала длинную косу и еще одну корзину, побольше. Сад преобразовался, превращаясь в бескрайнее пшеничное поле. Золотисто-желтые колосья пригибались под тяжестью крупных зерен. Регина вложила косу в руки Эммы и, обняв ее сзади, перехватила ее запястья, сделав резкое, стремительное, но мягкое движение. С легким посвистом острое лезвие коснулось колосьев и срезало сноп, рассыпавшийся на землю. Но Эмме было трудновато косить, потому она села на материализовавшееся посреди поля резное кресло, достала гримуар и быстро зарисовала, как косит Регина. Отточенными движениями пера Эмма старалась передать всю энергию Регины, ее силу и красоту. Собрав целую корзину пшеницы, Регина отнесла ее на меленку, которая стояла на горизонте, но стоило сделать к ней шаг – и она оказалась рядом. Регина запустила перемалывающий механизм. Со стуком и треском жернова превращали упругие зерна в белую, сладко пахнущую муку, которую Регина собрала в мешок, не отказав в себе в ехидном удовольствии обсыпать щепоткой муки лицо смеющейся Эммы. Вернувшись в сад, Регина подоила подбежавшую к ней волшебную козу и собрала птичьи яйца, не забыв поблагодарить животных за их дары. Вернувшись со всем богатством природы в дом, Регина надела белый фартук и еще один протянула Эмме. – Сегодня мы будем готовить праздничный хлеб, – сказала она, и глаза Эммы расширились от удивления. – Ого. Я никогда не видела, как пекут хлеб! – воскликнула она. – И уж тем более не пекла сама. – Ты, наверное, думала, что он на деревьях растет? – насмешливо спросила Регина. – Ну может быть, не на деревьях, а в магазине, – Эмма засмеялась и, не сдержавшись, поцеловала Регину в щеку. – Ясно все с тобой, – хмыкнула Регина, подставляя шею под беспорядочные поцелуи Эммы. – Но знаешь, какая радость готовить самой. Ты вкладываешь в еду всю свою любовь, и оттого она становится вкуснее и лучше усваивается. – Представляю, – Эмма оторвалась наконец от Регины. Регина налила молоко в таз, туда же разбила яйца, добавила дрожжи и перемешала все это венчиком. Затем добавила сахар и немного соли и снова перемешала. Наблюдая за ней, Эмма опустила чистые руки в мешок, ощущая мягкую, сыпучую прохладу пшеничной муки, но Регина недовольно проворчала что-то и отогнала Эмму, взяла сито и, зачерпнув муку мерным стаканом, просеяла ее в миску. Замешала все, превращая жидкий омлет в липкое, подвижное тесто. Когда оно стало таким густым, что венчик уже застревал в нем, Регина выложила тесто на чистый стол, обсыпала мукой и, разделив тесто на две части, стала месить уже руками, и под ее сильными, уверенными движениями тесто приобретало форму и упругость. Эмма тоже попыталась месить, хотя это у нее получалось не так ловко, как у Регины, но это было такое наслаждение - чувствовать пальцами, как мягкое, влажное тесто становится сухим, теплым, более послушным, живым, податливым, как глина. Напитавшись мукой, оно перестало липнуть, и Регина взяла ком, слепленный Эммой, соединила со своим и бросила в кастрюлю, накрыв белым полотенцем. “Отдыхать”. Так сказала Регина, ополоснув руки. Эмма была вся перепачкана: мука была на лице, на груди, на животе и руках. Регина кинула ей салфетки и, ворча что-то вроде “такое ощущение, что ты месила тесто не руками, а лицом”, вытерла ее. Пока тесто "отдыхало", Регина села на стул, и Эмма сделала ей легкий массаж плеч, снимая усталость после напряженной работы. Регина тихо млела под ее мягкими, теплыми и сильными руками. Вдруг Эмма вздрогнула, хватаясь за живот. – Что такое? – обеспокоенно спросила Регина, и, развернувшись, накрыла ладонями руки Эммы. – Видишь, какой он буйный, – засмеялась Эмма. – Весь в тебя, – Регина взяла ее руки и поцеловала кончики пальцев. Когда тесто уже подошло и заполнило собой почти весь таз. Регина выложила его снова на стол и сформировала красивую буханку, слепив в центре заплетенный широкий колос, затем положила ее на смазанный маслом противень и поставила в печку. Пока хлеб выпекался, Регина нарезала фруктовый салат, а Эмма просто так, безо всяких салатов, ела яблоки и апельсины, слушая и рассказывая сказки о древних временах. Приложив ладонь к каменной кладке печи, Эмма чувствовала ее жар и созидательную силу, превращающую кусок теста в горячий и вкусный хлеб. Эмма и себя ощущала этой печью.