Волшебная сказка

Дни становились все жарче и все длиннее, природа буйно цвела, распуская зеленые ковры в лесу, все жило и дышало солнечным светом, наполняясь энергией жизни до предела. В один из дней, рано утром, Регина выстругала длинный шест и обвязала его разноцветными лентами, воткнула его в землю и стала танцевать вокруг него. Аккомпанементом ей служила ритмичная музыка леса. Хотя погода была безветренной, разноцветные ленты развевались во все стороны. Эмма смотрела на Регину с восторгом и удивлением. Регина двигалась совершенно дико и необузданно, словно все тело ее пронзали электрическим током, движения ее были не слишком изысканными, а скорее даже – примитивными, хаотичными, но в этом было свое невероятное очарование и какая-то древняя сила, которая пробуждалась в ней с каждым рывком, с каждым новым странным па. Регина входила в транс и бормотала заклинания, обращаясь, как первобытный охотник, к духам животных, чтобы охота была удачной и легкой для всех. После безумного танца Регина взяла Эмму за руку, и они отправились на охоту, позвав с собой Генри. За несколько дней до того, Регина выстругала для Эммы деревянный лук, натянула тетиву из ее остриженных светлых волос, дополнительно укрепленных магией, научила стрелять. Они шли по тропинке, стараясь двигаться как можно тише, чтобы никого не спугнуть. Генри бежал рядом и чуть впереди, вынюхивая след. В каждом шаге Эмма чувствовала трепет и волнение. Она сосредоточенно сдвинула брови к переносице. Она сама никогда, конечно, не охотилась и старалась не задумываться о том, как вкусное мясо попадало на ее стол. О судьбе милых зверушек она переживала до слез, но отказать себе в удовольствии хорошо покушать никак не могла. Особенно теперь. Противоречия раздирали ее, и она никак не могла определиться со своими нравственными ориентирами. Когда Регина только учила ее стрелять, это было весело, руки Регины птицами порхали вокруг Эммы, помогая ей принять правильную позу для точного выстрела, и довольно быстро Эмма научилась попадать в сердце движущейся мишени. Это казалось игрой, никак не связанной с реальными убийствами, а теперь ей предстояло на самом деле отнять у кого-то жизнь. – Чего ты маешься? – обратилась Регина к Эмме. — Я просто не понимаю. Ты говоришь, что принцип ведьмоства – не вредить ничему живому, но мы убиваем и едим животных. – О! Это действительно сложно объяснить, – качнула головой Регина. – Но это закон природы. Круговорот жизни и смерти - естественная часть природного цикла. Мы их едим, потому что нам самим иначе не выжить, мы не приносим им вред в том смысле, что убиваем их не ради забавы, не впустую, а для поддержания баланса. А для этих животных смерть от руки охотника по сути является освобождением из череды кармических перерождений. Мы все связаны и поедаем друг друга, так уж заведено на Земле, но мы принимаем правила этой игры, получая тот дар, что дают нам животные и стараемся всегда с благодарностью воздать им все почести. Ты увидишь. Я тебе покажу. Генри завилял хвостом, поймав след. Эмма услышала шум в кустах справа, и тут прямо перед ней выскочил олень с ветвистыми рогами. Регина речитативом прочитала короткое магическое слово над стрелой, что Эмма положила на тетиву. Резкий выстрел, и стрела с пронзительным свистом вонзилась оленю в грудь. Он дернул ушами, глаза его расширились, и он бросился бежать, ломая ветки. Эмм стояла, оцепенев, у нее дрожали руки, горящие огнем первого охотничьего выстрела, а в голове было так звеняще пусто. Она не знала, что делать, и растерянно смотрела, как, звонко лая, Генри помчался в погоню за оленем. Регина, обернувшись медведицей, бросилась вперед и, догнав оленя, размахнувшись, ударила лапой по его широкой спине, вгрызлась в его шею, окропляя морду брызнувшей кровью. Олень глухо простонал и рухнул сначала на передние колени, а после, не удержавшись, повалился набок, всем телом упал на землю. Регина резким ударом вспорола медвежьими когтями ему брюхо, и, обернувшись обратно женщиной, смазала себе и оленю лоб хлынувшей из него багровой кровью. Поклонилась в пояс, поблагодарила оленя за добрую охоту, коснувшись кончиками пальцев земли, впитавшей кровь, Дождалась, когда к ней подойдет Эмма, и, приобнимая ее за плечи, мягким утробным голосом спела тихую мантру, звук которой постепенно становился все громче, все мощнее, все тверже и ритмичнее, он будто вел за собой душу оленя, отпуская ее в вечность. *** Длинные языки бездымного лилового пламени поднимались до самого неба, запутываясь в верхушках деревьев. Регина и Эмма сидели возле костра, жарили свежее мясо оленя. Эмма наблюдала, как Регина вырезает из дерева игрушечного медведя. Из полена покрупнее Регина выдолбила детскую люльку. Рядом сновал Генри, отгоняя настырных кошек, пытавшихся своровать кусочек мяса. Особенно, разумеется, старался Румпельштильцхен, но Генри на корню пресекал любые его поползновения. Пес взрослел. После обеда Эмма пошла отдыхать, чувствуя невероятную усталость после первой охоты, а Регина отнесла оставшуюся тушу оленя в прохладный погреб на хранение. Этого мяса должно было хватить надолго. В мастерской Регина выделала шкуру оленя с помощью магии и сшила из нее, разрезав ее на лоскуты, куртку с большим карманом для ношения ребенка спереди. Из оставшихся обрезков она сделала куклу, засыпав в нее зерно. Из рогов вырезала гребень для волос. Когда Регина зашла в комнату, Эмма уже проснулась и читала книгу с волшебными сказками, хотя собственная жизнь теперь ей казалась волшебнее любой сказки. Регина подсела к ней и, ласково поглаживая, напевая, расчесала ей волосы, напитывая их волшебной силой. Отдала Эмме гребень как амулет-трофей.