bloom

Сначала это были семена кореопсиса. Желтые оттенки цветка уставились на Хао, когда он вошел на лекцию во вторник днем. Он поднял цветок со стула и уже собирался положить его позади себя на парту, полагая, что он остался после предыдущего занятия, как его внимание привлекла вложенная записка. Освободив цветок от веревочки, прикреплявшей его к стеблю, Хао положил его на парту, а затем прочитал записку. Мой Хао, Вторник — необычный день, не так ли? В понедельник в твоих жилах еще теплится остаток радости выходных, в среду ты достигаешь вершины горы и начинаешь спускаться, но вторник — это уникальное испытание. Ты, наверное, задаешься вопросом, зачем я все это говорю. Я придумал множество способов описать тебе, что ты для меня значишь, но все они меркнут по сравнению с тем, что я чувствую в своем сердце. Я хочу сказать, что даже тупая боль пустоты вторника может быть излечена, если только я увижу твою улыбку. Конечно, это было первое, что я заметил в тебе, когда мы впервые встретились, ты выглядел прекрасно, как всегда, я помню, как твои волосы были слегка растрепаны ветром, щеки раскраснелись, а кончик носа покраснел от холода, но твоя улыбка была достаточно теплой, чтобы растопить весь сеульский снег. Вот почему я подарил тебе это семечко — символ любви с первого взгляда. Навсегда твой. Хао ничего не мог поделать с тем, что его сердце начало колотиться в груди. Кто-то любил его? Любил настолько, что послал ему красивый, наполненный смыслом цветок и написал к нему поэтическую записку? Он сидел в шоке, крепко сжимая записку в дрожащей руке, и смотрел на цветок. Желтый цвет лепестков отбрасывал отблески на стол, и Хао потянулся, чтобы осторожно прикоснуться к одному из них, ощущая его текстуру, чтобы успокоиться, прежде чем дать волю своим мыслям. Кто бы это мог быть? Кто-то, кого он встретил зимой? Он встречал буквально всех своих знакомых в Корее в зимние месяцы, так что этот вариант был совершенно бесполезен. Кто умеет хорошо писать? Кто был поэтом? Кто увлекался цветами? Хао не имел ни малейшего представления. Он мог вспомнить бесконечное количество людей, с которыми он делился своей любовью к цветам, но сомневался, что это кто-то из них. Он не мог сосредоточиться на занятии. Выслушивать размышления преподавателя о жизни композитора, которым он никогда не интересовался, было слишком сложной задачей, когда вместо этого Хао думал о цветке, лежащем перед ним на парте. Он быстро сфотографировал его и отправил в групповой чат с текстом «Завел себе тайного поклонника», и тут же оказался засыпан вопросами. что? омг? кто это? кто-то оставил записку? дай мне прочитать записку. где ты, я хочу это видеть что означает цветок? Последнее сообщение заставило Хао помутиться рассудком, ведь оно пришло от человека, в которого Хао влюбился с первого взгляда — Сон Ханбина. Но Хао не был настолько глуп, чтобы поверить в то, что именно Ханбин оставил цветок на его столе. Он знал, что часто жаловался Ханбину на то, что очень хотел бы, чтобы кто-нибудь купил для него цветы, но Ханбин всегда отвечал. — Я уверен, что ты найдешь кого-нибудь, хен, — с глупо-идеальной улыбкой на губах, и Хао хотелось накричать на него. На самом деле он не хотел получать цветы ни от кого, кроме Ханбина. Поэтому, несмотря на то, как бешено колотилось сердце при мысли о том, что кто-то в него влюблен, Хао не посмел позволить себе слишком разволноваться, ведь его сердце уже было полностью занято.

***

Удивительно, но Ханбин был единственным, кто встретил его вне занятий. Хао почти ожидал увидеть там всю их дружную компанию, которая с замиранием сердца ждала, когда же они увидят подарок и признание, которое он получил. — Хен! — воскликнул Ханбин, заметив выходящего из аудитории Хао. — Покажи мне цветок! Хао лишь закатил глаза и с улыбкой протянул цветок парню, который стоял перед ним. Сколько раз Хао перелистывал страницы со значениями цветов, но его взгляд неизменно останавливался на семечке, а затем переходил на фотографию Ханбина, которая стояла у него на столе. Он много ночей не спал, думая о том, как бы преподнести Ханбину цветок кореопсиса, и чтобы тот сразу понял. Теперь Хао протягивал ему цветок, подаренный кем-то другим. — Что он означает? — с любопытством спросил Ханбин, но не встретил взгляда Хао, а уставился на цветок так, словно это была самая интересная вещь, которую он когда-либо видел. — У него два значения, — начал Хао, когда они пошли дальше. — Первое и основное — любовь с первого взгляда, второе — человек, получивший его, олицетворяет счастье. — Интересно, — наконец сказал он. — Значит, человек, который подарил тебе это, влюбился в тебя с первого взгляда? — Наверное, да, — ответил Хао, потому что не знал, что еще сказать. Ханбин определенно вел себя странно. — Тебе нужно подумать, кто это, — снова заговорил младший. — Но главное, моя мама хотела спросить, не хочешь ли ты, чтобы она снова испекла тебе пирог, который ты любишь, она вообще-то просила меня на прошлой неделе, но я забыл передать сообщение, — начал Ханбин, и на этом тема о тайном поклоннике Хао была практически похоронена.

***

Хао так бы и подумал, что это было одноразовое явление, если бы не цветок гибискуса, который он обнаружил на своем столе в среду утром. Сердце снова затрепетало от этого зрелища. Конечно, это не должно продолжаться? Кто бы это ни был, в конце концов он должен был признаться, верно? Как бы там ни было, Хао не смог сдержать улыбку, когда увидел записку, прикрепленную ниткой к стеблю цветка. Он снова сорвал ее и начал читать: Мой Хао, Когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что я не могу дышать. Кто-нибудь говорил тебе, что твои глаза выдают все эмоции, которые ты испытываешь? Я думаю, это одно из тысяч твоих замечательных качеств. Ты действительно не похож ни на кого, кого я когда-либо встречал, и это один из тех фактов, которые делают не любовь к тебе невозможной задачей. Издалека ты кажешься человеком, которого хотели бы знать все, но мало кто узнает. В тебе есть вечная элегантность и красота, которая тянет меня к тебе, словно между нами натянута упругая нить. Когда я подхожу ближе, мои ощущения только усиливаются. Я никогда не смогу описать это, ты за пределами слов, за пределами всего, что мой мозг может создать или даже представить, потому что единственная его задача в эти дни — думать о тебе. Поэтому, поскольку я, возможно, недостаточно красноречив или поэтичен, чтобы выразить свои чувства словами, я подарю тебе этот цветок. Сегодня я подарил тебе гибискус, который, я уверен, ты знаешь, является символом твоей нежной красоты. Навсегда твой. Хао сидел в шоке, просматривая письмо. Он просто не мог поверить, что кто-то так высоко о нём думает, это было написано так, как будто он был каким-то божеством, каким-то существом, пришедшим на Землю только для того, чтобы нести свет человечеству. Как он мог оказать на кого-то такое влияние? И снова Хао не смог сосредоточиться на занятиях, и даже когда он выбежал из дверей и направился в библиотеку, он слышал только, как кровь бурлит в его жилах. Кто-то так сильно любил его? Можно ли так сильно любить? Его мысли снова вернулись к Ханбину.

***

Хао нашел Ханбина, Гювина и Мэттью в библиотеке. Они сидели вокруг пустого стола с разбросанными повсюду книгами. Казалось, что и Гювин, и Мэттью давно забыли про свои учебники, а вместо этого сидели и листали свои телефоны, изредка хихикая над чем-то. Хао несколько секунд наблюдал за ними, затем подошел к Ханбину и положил цветок гибискуса на стол. — У тебя есть еще один? — слишком громко спросил Гювин, склонив голову в знак молчаливого извинения перед несколькими студентами, сидевшими в стороне. — Гибискус? — спросил Ханбин, и Хао быстро повернул голову, чтобы посмотреть на младшего, потому что с каких это пор он знает что-нибудь о цветах? — Да, а откуда ты знаешь? — ответил Хао, и щеки Ханбина вспыхнули самым легким розовым румянцем, прежде чем он ответил. — Это любимые цветы моей мамы, — проговорил он, и легкая надежда, которую Хао невольно почувствовал, быстро улетучилась, оставив его в некотором замешательстве. — Что написано в записке? — спросил Мэттью и потянулся за ней, прежде чем снова раздался голос Ханбина. — Это же личное, хочешь, чтобы мы ее прочитали? — Ханбин пристально посмотрел на Хао, словно пытаясь передать ему какое-то послание одним лишь взглядом, и старший лишь пожал плечами. — Я не против, записка на самом деле такая милая, я чуть не расплакался, читая ее. Никто не заметил, как по щекам Ханбина разлился красный цвет.

***

Хао ничего не ждал в четверг, но было бы неправдой сказать, что он был потрясен, когда обнаружил на своем столе оранжевый тюльпан. Он осторожно поднял цветок и, потянув за ниточку, освободил сложенную записку. Мой Хао, Я долго думал, какой цветок подарить тебе сегодня. С тех пор как я начал любить тебя почти два года назад, мои чувства только усилились. Моя любовь к тебе всегда была чем-то, что ощущалось как другая часть меня, любить тебя так же легко, как дышать, так же нормально, как смена времен года, зима сменяется весной, весна — летом, и я влюблен в тебя, Чжан Хао. Твоя красота превосходит все, что я когда-либо знал. Во всех людях, которых я встречал с тех пор, я искал хоть что-то хотя бы смутно похожее на чистоту твоего сердца, но так ничего и не нашел. Тем не менее, я не испытываю страха, когда задаюсь вопросом, будешь ли ты единственным человеком, которого я когда-либо полюблю, потому что любить тебя — это не то, чего я могу бояться. Сегодня я подарил тебе оранжевый тюльпан — знак самой искренней любви. Навсегда твой. Хао и не подозревал, что затаил дыхание, пока не прочитал последние несколько предложений и не выдохнул. Каждый раз, когда он читал эти письма, он чувствовал неизбывное тепло. Возможно, это было странно и, конечно, немного несправедливо по отношению к тому, кто изливал ему свое сердце, но Хао не мог не видеть себя в этих словах. Любить Ханбина было так же легко, как дышать. Возможно, любовь к Ханбину была одной из единственных стабильностей в последние два года жизни Хао. Когда он переехал в Сеул, все вокруг словно перевернулось. На смену друзьям, которых он знал всю жизнь, пришли новые лица, имена которых он с трудом мог назвать, семья, на которую он полагался с тех пор, как себя помнил, теперь находилась за тысячи километров от него, но любовь Хао к Ханбину не изменилась. С самого первого дня их знакомства его чувства были чем-то осязаемым, чем-то реальным, чем-то, за что можно было ухватиться, когда все остальное, казалось, исчезло. Хао снова посмотрел на цветок и слегка покрутил его за стебель. Ему всегда нравился желтый цвет, возможно, он напоминал ему о тех часах, которые он проводил дома, любуясь закатами. Возможно, Ханбин был похож на этот цвет — яркий, сильный, ассоциирующийся со всем позитивным и оптимистичным в жизни.

***

— Что ты сегодня получил? — спросил Гонук у Хао, когда встретил его в кафе кампуса после занятий. — Желтый тюльпан, — выдохнул Хао. — Он символизирует самую настоящую любовь. — Ого, — сказал Гонук. — Ты, наверное, очень много значишь для этого человека, хен, неужели ты не знаешь, кто это может быть? — Понятия не имею, — честно ответил Хао, но я знаю, что хочу, чтобы это был именно он осталось недосказанным. Он глубоко вздохнул, откинувшись на спинку стула. — Тебя это беспокоит? — снова спросил младший. — Незнание того, кто это, я имею в виду. — Не очень, — честно ответил Хао. — Скорее, это беспокойство от того, что он испытывает ко мне такие сильные чувства, в то время как я никогда не смогу ответить ему взаимностью. — А почему бы и нет? — Гонук быстро сел, казалось, еще больше втянувшись в разговор, чем раньше. — Откуда ты знаешь? — Есть человек, которого я люблю, — тяжело ответил Хао, словно чувство вины за то, что он не ответил на чувства своего тайного поклонника, физически давило ему на сердце. — Но откуда ты знаешь, что это не он? — в ответ Хао ожидал, что младший начнет выпытывать у него личность, но этого не произошло. Вместо этого Гонук сидел на своем стуле и размеренно смотрел на него, словно уже все знал. — Я просто уверен, — ответил Хао. — Правда? — снова заговорил младший. — Или ты просто боишься даже думать об этом? — Может быть, и то, и другое.

***

В пятницу Хао увидел четыре крошечных бело-розовых цветка, которые лежали не на его столе, а на папке с нотами в комнате для занятий, которую он считал своей. Взяв один из них в руки, он несколько секунд смотрел на него, а затем обнаружил записку, спрятанную под самими цветами. Мой Хао, Хотя ты уже знаешь, что станешь моей последней любовью, ты также должен знать, что ты — первый человек, которого я когда-либо любил. Возможно, я наивно настаиваю на том, что никогда не буду испытывать таких чувств ни к кому, кроме тебя, но мое сердце, хоть и нетронутое, все же знает, что оно может биться только ради тебя, что оно может тосковать только по тебе. Может быть, та ясность, которую я получаю от непонимания сердечной боли и мук, позволяет мне любить тебя еще сильнее. Я могу быть глупцом, но я никогда не пожалею о том, что полюбил тебя, даже если ты разобьешь мне сердце, я никогда не смогу пожалеть о том, что почувствовал такую удивительную вещь. Для тебя, не знающего, кто я такой, я, наверное, кажусь безумцем, и мне немного стыдно признаться в этом, но все же каждое слово, которое я пишу здесь, никогда не сможет даже близко выразить истинную глубину моих чувств. Я не в духе, но сегодня я подарил тебе четыре цветка с ароматом детства — знак чистого сердца и невинной любви. Навсегда твой. — Вау, — раздался голос сзади, и Хао слегка подпрыгнул, обернувшись, увидел Юджина, Тэрэ и Джиуна, стоящих за его спиной. — Что вы трое здесь делаете? Перестаньте читать мою записку, это личное дело, — скрипач слегка нахмурился, затем быстро сложил записку и сунул ее в карман. — Я хотел прийти посмотреть, как ты сегодня тренируешься, поэтому Тэрэ-хен сказал, что отвезёт меня сюда, а по дороге мы встретили Джиун-хена, — пояснил Юджин, и Хао почувствовал, как раздражение мгновенно покидает его тело. — А ведь эта особа действительно влюблена в тебя, Хао, — осторожно проговорил Джиун, словно пытаясь оценить его реакцию. — Что ты вообще думаешь по этому поводу? — Не знаю, сначала я думал, что это просто милое восхищение, но это так глубоко, я просто не могу представить никого, кто бы знал меня настолько хорошо, чтобы так относиться ко мне и присылать мне такие цветы, — выдохнул он. Признаться, поначалу Хао не очень-то стремился выяснить, кто этот поклонник. Он думал, что это, скорее всего, просто небольшое увлечение, которое пройдет, и он будет рад получить цветы, но по прошествии нескольких дней, когда в каждом письме чувствовалось все больше и больше личного, Хао вдруг отчаянно захотелось узнать, кто за всем этим стоит. — Я понимаю, — ответил Джиун. — Может быть, ты хочешь, чтобы это был кто-то другой? Хао не мог не вспомнить о некой паре темно-карих глаз и татуировке, которая казалась ему целой солнечной системой. — Можешь не рассказывать, — мягко улыбнулся Джиун. — Я уверен, что все получится.

***

Хао должен был забыть все, что сказал Джиун, иначе ни одна песня, которую он исполнял, не прошла бы гладко. Даже когда он играл, мысли его все еще были несколько затуманены. Конечно, ему хотелось, чтобы это был Ханбин, он бы все отдал за то, чтобы Ханбин ответил на его чувства, но он не мог отделаться от чувства вины за то, что желает этого. Каждый день кто-то делился с ним самыми сокровенными чувствами, кто-то любил и доверял ему настолько, что выкладывал свое сердце на всеобщее обозрение, а он желал, чтобы эти чувства исходили от кого-то другого. В реальности вероятность того, что это был Ханбин, была очень мала. Младший, скорее всего, воспринимал Хао не более чем как лучшего друга. Конечно, они проводили много времени вместе, Хао был ближе к Ханбину, чем кто-либо другой во всей стране, но это ничего не значило. Придя вечером домой, Хао был немного рад, что наступили выходные и ему не придется беспокоиться о том, что на его столе снова окажется чье-то признание в любви. Конечно, он был польщен, ему было приятно чувствовать, что его так ценят и любят, но мысль о том, что эти чувства исходят не от Ханбина, не давала ему покоя.

***

В эту ночь Хао не спал. Он смотрел, как заходит солнце, как оно встает, как желтые, оранжевые и розовые оттенки в какой-то момент смешиваются в один, а чернота беззвездного ночного неба медленно, но верно проплывает мимо, прежде чем небо снова озарится светом. В девять утра раздался звонок в дверь, Хао никого не ждал, и от мысли, кто это может быть в такой час, желудок его быстро перевернулся. Когда он распахнул дверь, его встретило улыбающееся лицо одного из работников регистратуры из его общежития и три ярких цветка. — Мне сказали передать их вам, человек, который их подарил, сказал, что вернётся позже, чтобы встретиться с вами, — объяснил мужчина, и Хао только кивнул, потрясённый, а затем быстро поблагодарил его, взял цветы и поспешил внутрь. Положив цветы на стол, Хао быстро взял записку и развернул ее. Она была не такой длинной и поэтичной, как обычно, состояла всего из трёх коротких строк и ничего больше. Для тебя, мой Хао, Примула для вечной любви, голубой ирис для надежды и цветок жонкиля. Навсегда твой. Хао не терял ни секунды, прежде чем схватить телефон. Конечно, он знал значения большинства цветов: календула — печаль, наперстянка — неуверенность в себе, но никогда не слышал о цветке жонкиля. Он быстро нашел его в поисковике. Цветы жонкиля символизируют желание получить взаимность. Его сердце вновь замерло. Неужели человек, написавший все эти записки, действительно собирается признаться? Хао показалось, что мир вокруг закружился. Он даже не знал, что сказать, как он мог подвести того, кто так сильно его любил? Казалось, что переживать по этому поводу — это эгоизм, а переживать по поводу того, что так сильно волнует сердце, — нет, но он ничего не мог с собой поделать. Хао отчаянно не хотел разбивать этому человеку сердце, даже если он сказал, что не будет против. Когда в дверь снова постучали, ему показалось, что наступил конец света. Хао сделал несколько неуверенных шагов, затем глубоко вздохнул и потянул дверь на себя. — О, — тихо вздохнул он. — Ханбин, извини, я ждал кого-то другого. — Ждал? — лицо Ханбина, казалось, слегка опустилось, когда Хао отошел в сторону, чтобы пропустить его внутрь. Младший бесшумно снял обувь, прошел в гостиную и неловко сел на диван. — Что привело тебя сюда? — спросил Хао, уже направляясь на кухню, чтобы приготовить напитки. — Я думал, ты сегодня занят. — Ты действительно не знаешь? — Ханбин подал голос, неуверенный и немного дрожащий. Хао наблюдал за тем, как он полез в сумку, которую принес с собой, и достал оттуда одну красную розу. — Ханбин, — выдохнул Хао, и ему показалось, что воздух вынули прямо из его легких, это было похоже на первый снег и первый жаркий день лета одновременно, это было похоже на первый лист, только что упавший с дерева, это было похоже на первый распустившийся на лугу колокольчик, это было похоже на любовь. — Я знаю, что это много, я знаю, что мои слова были многозначны, я знаю, что моя любовь — это много, но я боялся, что если я не поделюсь с тобой своими чувствами, они станут всепоглощающими, я подразумевал каждое слово в тех записках, и я знаю, что ты, вероятно, не ответишь мне взаимностью, но я просто хотел попытаться сделать тебя счастливым или хотя бы избавиться от этих чувств, я люблю тебя, хен, — выдохнул Ханбин, и его тело физически опустилось, словно он наконец смог освободиться от самых тяжелых мыслей. — Ханбин, — вздохнул Хао, не в силах придумать, что сказать, чтобы хоть как-то выразить свои чувства. — Ханбин, я тоже тебя очень люблю, — закончил он, боясь, что если попытается сказать что-то еще, то запнется и в итоге вообще ничего не скажет. — Хао, — выдохнул Ханбин, прижимая руку к груди, пытаясь остановить бешено колотящееся сердце. — Правда? — Очень люблю, — Хао сиял ярче солнца, шагнул ближе и заключил Ханбина в объятия. — Больше, чем я могу выразить.

***

В понедельник утром Ханбин вошел в класс полусонным, но с такой яркой улыбкой на лице, что она могла бы соперничать даже с самыми яркими звездами. Когда он сел за парту, то заметил на краю стола гвоздику и быстро поднял ее, развязывая нитку, на которой лежала сложенная записка. Мой Ханбин, Я уверен, что ты уже знаешь, что эта гвоздика от меня — символ моей не угасающей любви. Я долго думал, какой цветок тебе подарить: первой любви — сирень, преданности — эдельвейс, взаимной любви — дождевой цветок, но решил отдать предпочтение простоте, потому что, если разобраться, моя любовь к тебе — это самое простое, что есть в моей жизни. Я просыпаюсь каждый день и люблю тебя, я сплю и люблю тебя, я дышу и люблю тебя, я существую и люблю тебя. Любить тебя так же просто, как и существовать, и поэтому я уверен, что именно ты станешь для меня и первой, и последней любовью. Легко говорить такие вещи, я знаю, легко писать стихи, вручать гвоздику и говорить, что я люблю тебя, но я надеюсь, что ты почувствуешь искренность моих слов. Ты — мое солнце, а я — Земля, которая вращается вокруг тебя, и сколько бы звезд не было на небе, сколько бы сверхновых и сверхгигантских звезд ни было во Вселенной, ты навсегда останешься тем, кто светит ярче всех. Ты — мое все. Навсегда твой Хао.