Ты погубишь меня

      

If you can cry real tears then You're gonna cry them all for me If you can feel real fears then I'm gonna leave you shivering (Lola Blanc — Real Boy)

Момошики болезненно охнул, когда он, вытащив пальцы, резко насадил его на свой стоящий колом член. Он не стал ждать, пока тот привыкнет к проникновению, и начал вколачиваться в него, как одержимый. Ооцуцуки трепыхался под ним, как беспомощная бабочка, нанизанная на иглу. — Боруто, пожалуйста… На зажмуренных глазах выступили слёзы. Он остановился. — Не прикидывайся, что тебе больно. Это всё не по-настоящему. Сжав бока, он потянул его за собой, откинувшись на спину. Оказавшись сверху, Момошики тут же попытался слезть с него, но Боруто не позволил ему этого сделать, вцепившись крепкой хваткой в бёдра. Он провёл ладонью по белоснежной груди, огладив торчащие затвердевшие соски. На его руку упали чужие слёзы. — Так я тоже ненастоящий для тебя, Боруто? — О нет, — он усмехнулся и, позволив ему приподняться, снова опустил на член, глубже вторгаясь в приятную тесноту. — Ты-то как раз настоящий, ублюдок. Момошики тихо заскулил и весь сжался изнутри, даря ему удовольствие. Белой нежной кожи на животе почти касался твёрдый член, и это всё ещё было самым возбуждающим зрелищем в его жизни. Ведь, несмотря на грубое обращение, его ручной монстр всегда хотел этого. — Перестань… — он посмотрел на него, недовольно поджав губы. — Мне некомфортно, Боруто. Фыркнув, он убрал руки, позволяя слезть с себя. Ооцуцуки повернулся к нему спиной, принимая его самую нелюбимую позу. Ему нравилось смотреть на лицо высокомерного ублюдка, когда он его трахал. Всякий раз тот смешно упирался и прятал глаза, чтобы он не увидел его искреннего наслаждения, как только он заполнял его семенем. Момошики прогнулся в пояснице и замер с приподнятой задницей. Он вошёл в него не торопясь и позволяя привыкнуть. Тихий прерывистый вздох стал для него сигналом, и Боруто сразу же продолжил в прежнем темпе. Тот опять что-то возражающе промычал в подушку, но он просто проигнорировал его, быстрыми и размашистыми движениями насаживая на член. Этот ублюдок не заслуживает никакого снисхождения!.. Когда во время очередной ссоры они спонтанно сделали это в первый раз, то Ооцуцуки грозился страшно отомстить и с особой жестокостью расправиться с его близкими. Он не позволял себе позабыть эти слова. — Боруто!.. — умоляющие нотки в голосе Момошики заставили его немного замедлиться. Он коснулся рукой его изнывающего члена, и тот хрипло ахнул и задрожал всем телом. Ёрзая в попытках усилить трение, он сам прижимался к его паху всё теснее и быстрее. Почувствовав приближение разрядки, Боруто наклонился и, прикусив его за загривок, излился внутрь. Из-за их усиливающейся в такие моменты ментальной связи они почти всегда кончали одновременно и Момошики, томно простонав, обессиленно распластался на смятых, испачканных простынях. Он рухнул вместе ним, придавив своим весом. Ощущая через карму на груди их бьющиеся в унисон сердца, Боруто провалился в блаженное единение со старшим Ооцуцуки. Пока испытываемая тем эйфория не сменилась на жгучую ненависть. Ублюдок, как обычно, слишком быстро пришёл в себя после оргазма. С пошлым чавкающим звуком он вынул из него член, и из воспалённого раскрытого входа вытекла его сперма, окрашенная кровью. Боруто поглядел на неё с лёгким чувством стыда. Всё же, несмотря на своё моральное уродство, этот паразит является живым существом. Хоть фактически он всего лишь очень упрямый мертвец, прицепившийся к его телу, как ненасытный клещ. Тронув его за плечо, он заглянул в покрасневшее лицо. Момошики плакал и смотрел на него, как на какое-то чудовище. — Ненавижу тебя! Ненавижу! — он постоянно повторял это срывающимся голосом в их каждую ночную встречу. Но снова и снова позволял ему делать с собой такое. Боруто никогда не нежничал с ним. Поскольку всё происходило во сне, а не наяву, он не видел весомого повода для аккуратности. Он не чувствовал ни боли, ни неприятных ощущений, ведь это было ненастоящим, но Момошики упорно делал вид, что для него это не так. Изображая из себя жертву каждый раз, чтобы добиться от него какого-то особенного отношения и придать порочной и животной связи между ними оттенок искренней заботы. Иногда, будучи в хорошем настроении, он целовал его, и от этого ублюдок приходил в восторженное состояние. Боруто был не слепым: Ооцуцуки хотел от него настоящей любви. И, получая крохи внимания, испытывал какое-то извращённое подобие счастья. Но ему было наплевать на его чувства — забыться и полюбить этого монстра для него равнозначно смерти. — Ты можешь прекратить это в любой момент, знаешь ли, — он поднялся с кровати и прикрыл правый глаз. Пришла пора уходить. После этого видения он, как всегда, проснётся со следами грязной тайны. Ему нужно успеть привести себя в порядок, пока не проснулся учитель. Его запястье вдруг сжала чужая рука. Он перевёл взгляд на Ооцуцуки. — Приходи ещё, — в глазах врага, несмотря на слёзы, горела неутолимая жажда. — Я буду ждать тебя, Боруто.