Когда разговаривают цветы и о цветах

— Как мне настойчиво-агрессивно сказать «пошёл ты» на цветочном? О, день перестал быть томным именно в тот момент, когда очаровательный незнакомец с волосами, как несколько веточек белых гипсофилов, переступил порог цветочного магазина Энтони Кроули, выложил пятьдесят фунтов и заговорщически опёрся о стойку. Кроули в свою очередь радостно ощерился и склонился к своему посетителю, чтобы через несколько секунд оттолкнуться и отправиться в холодильник собирать букет. Ему определённо нравился этот парень и его настрой. Этот заказ флорист собирал так, словно это стало самым важным делом в его жизни. Отчасти так и было — это была самая необычная просьба, которую он когда-либо получал. Ему казалось, что теперь они делят какую-то увлекательную историю на двоих. Так было всегда, когда он создавал букеты, но сегодня это чувство обострилось сильнее обычного. В глубине души Кроули ненавидел всех этих мужчин «сделай такой букет, чтобы жена простила». От них несло равнодушием и тихой усталостью. Тот, кто стоял сейчас за стеклом и рассматривал рулоны упаковочной бумаги был искренен, смел, вежлив (было что-то в том, как он держал себя) и хранил каплю бесовщинки. Заверните, сдачи не надо. Флорист вышел из холодильника с почти готовым букетом и мокрыми от воды пальцами. Его походка и выражение лица вместе составляли почти что спектакль. Кроули повернулся к заинтересованному покупателю и принялся театрально перечислять: — Герань — глупость, наперстянки — неискренность, оранжевая лилия — ненависть, жёлтая таволга — бесполезность, гвоздики — вы меня разочаровали, иберийка — безразличие. Готово! Уродливый букет полнейшего отвращения готов. Настоящее чудо, что у него нашлось всё это. Пришлось срезать горшечную герань, но если бы не этот парень, её никто не купил бы до самого Армагеддона. После, впрочем, тоже. — Превосходно. Завернёте в чёрную бумагу? Кроули кивнул, и его руки залетали по рабочей поверхности. Уже через минуту букет был готов. Флорист протянул его своему покупателю и выслушал слова благодарности, а после смотрел ему вслед столько, пока сильная спина, пиджак на правом предплечье и букет в левой руке не скрылись из вида. В магазине сразу стало будто темнее. Кроули ощутил тянущую тоску. *** — Гавриил, — коротко кивнул Азирафаэль. Он ждал сокурсника перед памятником на площади, как они и договаривались. — Азирафаэль! Вижу, ты всё-таки передумал? — молодой человек многозначительно посмотрел на цветы. — Ошибаешься, — Фэлл склонил голову вправо. В его глазах плескалась скука в противовес раздражению, закипавшему во взгляде напротив. — Ты же любишь символизм и красивые жесты. Удачи в расшифровке. С этими словами Азирафаэль всучил Гавриилу букет, развернулся и удалился неспешным шагом. *** Мягко гукнула белая пластиковая дверь. Кроули, расставлявший на полу горшки, поспешно поднялся на ноги. Сердце забилось чаще, а уголки губ дрогнули в подступившей улыбке. К нему приближался тот самый парень, пославший кого-то неделю назад. — Добрый вечер, — с улыбкой поздоровался он, и флориста пробрало от того, насколько мягкой она была. — Спасибо за прошлый букет. Послание было составлено очень доходчиво. Сейчас мне тоже нужна ваша помощь. Как я могу показать человеку свою заинтересованность? — Момент, — Кроули точно знал, что должен найти. Правда, в этот раз он работал более вяло — расстроился. Конечно, такие потрясающие мужчины одинокими долго не бывают и быстро находят пару. Он вообще не надеялся встретить этого ангела во плоти с глазами цвета самых свежих синих астр. Через две минуты Кроули вернулся из холодильника с бархатцами. — В какой цвет заворачиваем? — поинтересовался он. — Тёмно-зелёный подойдёт, — мужчина-его-мечты приблизился к стойке и стал пристально наблюдать за процессом. Флористу стало неловко, он незаметно прикусил губу, но упаковал цветы даже проворнее обычного. Он протянул букет с сожалением от осознания, что покупатель сейчас уйдёт. Клиент принял цветы и потянулся рукой в карман. Оттуда он достал что-то и протянул всё вместе обратно Кроули, хитро улыбаясь. Флорист удивлённо моргнул, хотя за очками этого видно не было. Скорее можно было догадаться по лицу — он всегда был эмоционален. Кроули смотрел удаляющемуся мужчине вслед, пока не перевёл взгляд на то, что осталось у него в руках. На его лице расцвела широкая искренняя улыбка. На прямоугольничке из твёрдой бумаги значилось: «+44 ******** Азирафаэль»