Два медведя в одной берлоге

      Яшкин и Ахтямов шли, громко хохоча на стадион, наслаждаясь приятным солнечным светом, заливающим улочки Казани. Покидались друг в друга снежками, Артур умудрился свалить Диму в сугроб, и бросился бежать. Яшкин принялся его догонять. Они пронеслись несколько улиц, едва успевая перескочить широкие перекрестки на зеленый. Дошли все мокрые и счастливые на стадион. Ввалились в раздевалку, отбив всем по кулачку. Команда явно воодушевилась, увидев что Яшкин снова капитан, и он был в очень хорошем настроении, даже не смотря на то, что они прошлую игру проиграли. Сходили размялись в зал. Вернувшись, уже сели готовится к игре. Яшкин переоделся в свою форму, подпевая играющей музыке. Услышав знакомый голос любимой группы, торопливо зашнуровал коньки, и бросился в пляс. В раздевалке стоял громкий хохот, пока Яшкин, вскинув руки, плясал в центре раздевалки, пока все переодевались, громко насмехаясь над капитаном команды. — Ле-е-ето-о-о! Мы летим на речку! На весь день и вечер! — Подпевали парни, пока Яшкин изящно вскидывал ноги в коньках, счастливо улыбаясь, — Солнце жарче печи падает на плечи!       Шипачев, ввалившийся последний после тренировки в зале, даже растерялся. Похлопав глазами, прижал к себе свою клюшку, со всеми смотря на то, как Дима гордо танцевал в центре раздевалки посреди всеобщего бардака. Ахтямов, приодевшись, присоединился к нему, выплясывая вместе с ним в полной амуниции. Снова громкий хохот. Они вдвоем подпевали песне, счастливо улыбаясь друг другу. — Опять бухой, скотина, приперся… — Усмехнулся Лукоянов, — Пиздец, да что ж за ебанько вечно в капитанах у Казани. — Так ты ж тоже был капитаном, — Пихнул его в плечо Галимов, наблюдая за парочкой в центре, что стояла и горланила слова песни, — хули ты выебываешься. — Ну я и говорю. — Усмехнулся альтернативный капитан. — Не везет Казани, хоть усрись. Эй, Яшка! — Дима, приплясывая с Артуром вопросительно посмотрел на него, — А че пляшешь? От Северстали уже отошел? — А давай мы с тобой забьемся на то, что Сибирь сегодня отлетит? — Рассмеялся Дима, и, протянув руки, прижал Артура к себе, — У меня очень хорошее настроение. Разъебем этих чертей! — У нас не особо. — С грустью сказал Кагарлицкий, что сидел подперев голову со скукой наблюдая за Димой, — Мы же опять обосремся, да и все. А ты радуешься сидишь. Тут плакать надо. — Да щас! — Гордо воскликнул Яшкин, — Хватит с нас обсираться не снимая штанов. — Он поймал свою клюшку, послав воздушный поцелуй Стасу, который замотал ему крюк, пока сам Дима был занят неизвестно чем. Прокрутив ее в руке, гордо поднял вверх, и, встав в геройскую позу, вскрикнул, — Хуй! Хватит поражений! Пока я тут главный — только победы. — Ура! — Воскликнул Миллер, — Наконец-то я порадуюсь победам! А то занимаемся неизвестно чем. — Вполне известно чем. — Кагарлицкий сидящий рядом указал на Яшкина, — С этим очаровательным беззубиком не забалуешь. Ты не смотри что у него улыбка добрая и взгляд красивый. Он пиздец ебанутый. До него дойдет, что мы подгорим и не пролезем в плей-офф, он нас на льду заставит впахивать, как лошадям, и сам будет разъебываться до состояния трупа. Там еще и команды такие… Все как на подбор. Умные, красивые, сильные, молодые, быстрые. — И СКА. — Согласился Вадим. — И СКА. — Усмехнулся Галимов, — Ну мы будто Питеру первый раз просрем. Да ваще насрать. Там уже точно понятно будет, что мы нихуя нигде не влезем. Там, блять, без СКА и его тренерского гения хватит хуйни.       Вся команда вышла на раскатку, а следом и на игру. Яшкин снова бежал впереди всех, протаптывая дорогу, чтобы всем, кто бежал за ним, было гораздо легче. Давал советы вместе с тренерами, где лучше проскочить. Сибирь пропустила одну шайбу, следом вторую. Ахтямов уверенно стоял на воротах, не давая никому никаких шансов ему испортить прекрасную статистику. На первом перерыве все дружно послушали тренеров, похвалили Артура. Ушли воевать дальше. За следующий период прилетела еще одна шайба прилетела по воротам уже другого вратаря. Не помогло и вратарей поменять. Сибирь продолжала ломится до казанских ворот, но безрезультатно. Снова перерыв. В команде стоял громкий счастливый хохот, пока Яшкин с Кошелевым и Шипачевым стояли и возмущались действиям первого сибирского звена, которое начало на них тренировать силовые, роняя на лед. Дима очень внимательно присматривался ко всем, не отвлекаясь от диалога. Даже Кагарлицкий просветлел, явно поверив в свои силы после забитой шайбы. Команда в полном порядке. Его ребята были очень горды собой. Он все правильно делает. Не дал никому загрустить и опустить нос. Последний период ознаменовался еще одной шайбой. Ликование в сухую победу над Сибирью было тяжело перекрыть. Все поблагодарили Димку за работу, и тот, гордо приняв комплименты, искренне улыбнулся, когда Билялов вручил тюбетейку Ахтямову. Все громко захлопали.       Собравшись, пошли домой. Ввалившись в дом, прислушался, услышав явный агрессивный разговор. Жестом показал Артуру притихнуть и спрятаться, а сам, закатав рукава худи, уверенным шагом пошел в спальню. Тут же увернулся от прилетевшей подушки и спиной закрыл дверь, услышав громкий вскрик. Никишин дернулся на него, но привязанная рука не дала ему далеко упасть. Дима растерялся. Подняв одеяло, тяжело вздохнул. Надо было просто накинуть на него одеяло. Тепло того, кому он доверяет должно было его утихомирить. А вот и переваливание в агрессию. Надо было прижать его чем-нибудь. А лучше усыпить. Он присмотрелся, стараясь игнорировать агрессивное рычание. Никишин оскалился, дыша очень тяжело, сжав свободную руку в кулак. Дернулся снова, но рухнул на кровать. Дима тут же кинулся на него. Кинул на него одеяло, и, свалившись сверху, прижал всем весом на кровать. Получив кулаком в морду взвыл. Саша тут же свалил его, и с размаху пнул ногой вон с кровати, попав в живот. Яшкин взвыл, упав на колени, закрыв руками лицо. — Пидорас. Дай! Дай мне дозу! — Не дам. Мы бросаем. Я не дам тебе ничего.       Он растерянно уставился на окровавленную руку. Вынырнув из-за кровати уставился на свое отражение в зеркале. Хорошо он ему по скуле въехал. Едва успел пригнуться, чтобы не прилетело ногой по лицу. Снова пришлось лезть на койку. Схватив его за руку, уселся сверху. Саша громко заорал, пытаясь скинуть его. Укусил Диму за запястье. Он схватил его за волосы. Выдернув руку, растерянно уставился на посиневший след от зубов. Вытащив длинный хвост веревки, стараясь усидеть верхом на Саше, смог связать ему вторую руку максимально близко к первой. Дернул за веревку. Саша схватился за изголовье, оскалив белоснежные зубы. Дышал очень быстро и отрывисто. — Тихо. Хватит. Успокаивайся.       Саша резко дернул головой, словно задыхаясь от того, что воздуха не хватало. Уставился на собственное отражение в зеркале. Дима повернул голову. — Мне плохо. Дай мне дозу. Я успокоюсь. — Не дам. Я знаю что тебе плохо. Терпи. — Я буду драться с тобой. Дай мне ебучую дозу. — Не дам. Хоть зашиби меня. — Он вдруг улыбнулся и поерзал на его бедрах. — Не мешается? — Хочешь так меня отвлечь?       Яшкин с улыбкой кивнул, и, склонившись к нему, отвлек поцелуем. Не успел он отстраниться, как Саша, закрыв глаза, уснул. Облегченно выдохнув, Дима очень осторожно слез с него, чтобы не разбудить. Сходил до постирочной, притащив вторую веревку. Связал ему на всякий случай ноги, и, укрыв одеялом, пошел на кухню, беззвучно закрыв дверь. Огляделся. Пошел до комнаты Артура, и, постучавшись, осторожно заглянул к нему. — Есть будешь? — Не хочу. — Усмехнулся Артур, рассевшись перед компьютером, — А можно вопрос? — Конечно. — Он встал рядышком и с любопытством уставился на экран. Какая-то игрушка очередная. — Блять, да как вы в это играете? — Ты все равно ничего не понимаешь, дедуля. — Артур снял наушники и улыбнулся Диме, — А можно со мной Володя поживет, когда они к нам приедут? — Который? — Усмехнулся Дима, — Ткачев? Который из Авангарда или который из Трактора? — Который Галкин из Автомобилиста. — Расхохотался Артур, — Я ж не такой как ты, падкий на все команды. — Я не против. Ты же знаешь, я люблю балаган в квартире. Без проблем, кого хочешь приглашай. Я только за. — Он хмыкнул, почесав затылок, — Брукса позвать что ли… Ладно. Потом разберемся. Конечно, пускай едет. Хоть всей командой пускай живут. — Спасибо, я тебя обожаю. Как там Саша? — Поганенько. — Грустно вздохнул Дима, и указал на свое лицо, — Получил по хитрой морде. Так, у нас далеко перерыв? — Да, у нас три дня перерыва перед Автомобилистом. У них сегодня тоже последняя игра была, с такой же паузой. Они тоже все, кто по запоям, кто по горам. Им-то хорошо. У них со снежных склонов прямо в городе можно покататься. Я с Володей там был в том году. Там такие трассы классные. — Артур поворочался в кресле, сложив босые ноги под себя, повернувшись полностью к Диме, не обращая внимания на творящийся аврал на мониторе. — Володя спросил меня, когда я последний раз Кертиса видел. Я даже вспомнить уже не могу. Ты когда? — Тогда же как и ты. Перед страшным запоем в две недели. Когда они у нас были с Жафяровым и Никишиным. Не знаю. — Он провел руками по его черным волосам, пригладив их, — Играй давай. Если что, проголодаешься, можешь придти. Я все равно на тебя тоже приготовлю.       Артур кивнул. Улыбнулся, когда Дима его кратко обнял, и, отвернувшись обратно к монитору, надел обратно наушники. Яшкин не стал ему мешаться. Приготовил ужин, и, решив помыться, пошел в гостевую ванную. Улегся в горячую воду, шумно выдохнув. Ополоснул лицо от воды, и решил набрать Сашу. Тот взял не с первого раза, и отозвался немного сонно: — Что, детка, Северсталь дала по морде? — Ага, зато Сибирь от нас уже отхватила. Смотрел? — Украдкой, пока было время. И то не сильно много. Ты такой счастливый по льду ездил, словно вы уже в плей-офф оказались. Ты в курсе, что Динамо уже заскочило первыми в плей-офф? — Неа, я ни за кем не слежу. Тут за собой-то не успеваешь следить. — Дима тяжело вздохнул, раскинув ноги на борта, слегка съехал в горячую воду. Она была настолько горячей, что холодная кожа моментально краснела от контакта с почти кипятком. Он обожал лежать, и долго лежать в горячей воде, словно готовился гореть в аду за свои грехи. — Хорошо хоть у нас сейчас большой перерыв будет, перед матчем с Автомобилистом. Только вот… я не знаю что мне делать. От Кертиса все еще никаких вестей. Я разговаривал с Лизой недавно. Никита все еще в слезах. Мы с Артуром надумали на природу ебнуться, и его прихватить и Ники, который только о наркоте и думает. — Хорошая идея. — Усмехнулся Саша. Взял паузу и тихо чихнул. Дима рассмеялся, прислушался к сонной речи, — Бля, вот только еще заболеть не хватало. Дима, что мы делать будем, если узнаем кто крыса? — Чуть не забыл — будьте здоровы, живите богато. Ты чихаешь как котенок. А вообще — я не знаю. — Растерялся Яшкин, подперев голову рукой, и закрыв глаза, — Никита явно не в том состоянии, чтобы вообще с кем-то контактировать. Вадим какой-то расстроенный вместе с Кагой гоняет, по нему тоже не видно, сколько бы я не приглядывался. Кертис в дневнике писал, что Никита летал в Питер, и что вернулся оттуда другим. Ты знаешь, у меня такое ощущение, что Кертис не стал бы спать с человеком, который работает на Рому. Но мне не хватит сил поднять руку и указать на Шипу. — Ты знаешь, какого мне это принимать? — Радулов тяжело вздохнул, — Мы с ним второй год на льду. А знакомы, да уж столько на свете не живут, сколько мы друг друга знаем. Я ему доверяю говорить такое, о чем не могу даже с Аней поговорить. Я не смогу это принять. Опять же, я не думаю, что Волку сильно важно, сдает нас Никита Роме или нет. Он же это все отделяет. Ему не интересно в Никите ничего, кроме чувств. Он для него просто человек в которого он влюблен. Ты такой же. Ты же со мной продолжаешь нормально общаться, даже зная, что я сдался Роме и подвел тебя. — Потому что я люблю тебя. Я тебя прощу, даже если ты виноват в том, что мы проебываем всем и везде. Правда. Даже если ты сказал Ротенбергу, что потопишь сам лично команду, я просто пожму плечами. Меньше любить я тебя не стану. Быть может ты прав. Но что Никите можно предложить, чтобы он начал вредить команде, с которой у него контракт подписан, как и у меня, до двадцать шестого года? Ведь однажды это все равно бы всплыло. В дневнике Волк писал, что единственная слабость нашего Домового — его девочки. — Рома может больно по семье ударить. Я знаю. — Прошептал Радулов. — Меня тоже на семье поймали. Я тоже свою Аньку и пацанов в обиду не дам. — Он взял паузу. Судя по звуку снова начал ходить из стороны в сторону, — Я тут уже беснуюсь, как лошадь в стойле без выгула. У меня уже крыша едет, а дом стоит. Блять, как я устал от этой клетки Московской. Как будто опять в форму ЦСКА вернулся. Дима, даже если мы угадали с первой крысой… а кто может быть второй? — Я не знаю, Сань. Я даже не знаю, на кого у меня хватит сил показать пальцем в обвинении. — Мне кажется, что вторая крыса это Ахтям. — Сань, ты точно ебанулся. Там недалеко от Склифа психиатрическая есть. Вот туда тоже зайди, обследуйся. — Яшкин ополоснул рукой лицо. — Нет. Ладно. Я признаю, что обвинить Никиту или Вадима в звании крысы будет проще, чем Артура. Моего маленького милого мальчишку…       Он резко замолчал, закрыв глаза. Радулов шумно шмыгнул носом, сам, судя по звуку, остановившись. — У Ахтямова есть важный фактор, Дима. Его выгнали с родной команды вниз. И он бессилен что-то изменить. Ну вот, хорошо, ты выпросил у ЗХБ Артура вернуть на пару игр. Ну я за него заступился и сказал ЗХБ, что это хорошая идея. Но надолго ли Ахтям останется? Судя по голосу нашего тренера, ты знаешь, он пошел на это просто чтобы ты от него отъебался, и даже если Артур выиграет вообще все матчи, в которых будет, даже если на сухую, то это его не спасет. Я думаю, Рома мог предложить ему контракт в любой из команд. Даже, может, и в своей. Он же теперь со СКА тоже близко знаком, как и с Автомобилистом. Ты знаешь, я думаю он бы пошел на это. — Я не буду в это верить. Мой милый добрый мальчик не может быть предателем. Если ты на это пошел, не значит что он может. Да, он запутался и боится. Но до конца сезона точно останется в Татарстане. А дальше уже не от него зависит. — Знаешь как поступим? — Радулов вдруг щелкнул пальцами, — Я сейчас позвоню ЗХБ, попрошу без Шипы тебя оставить. Не знаю, ща придумаю какой-нибудь тупняк. Озвучь на каждой тренировке какую-нибудь странную мысль, связанную со СКА. А как Шипы не будет, а Ляма вернется, озвучь другую. А потом созвонись с Ромой. Намек на какую-нибудь версию ты в любом случае услышишь — он же дает тебе подсказки. Ну запомни просто что он говорил — потом вместе подумаем. Вот так и поймем кто из двоих мразь. А со второй думать надо. Кто-то пришел раньше, кто-то позже. Возможно один другого заменил, а может и в парах действуют. — Ну так если крыса вторая тоже в команде, она услышит две разных версии, и мы попадемся сами. Да и неизвестно когда Ляма вернется. Я тебе отвечаю, я слышал что у него нога в гипсу. Но Лиза сказала, что ничего такого не было. Я хуй его знает… Мы будем сильно долго так крысу ловить. Чемпионат быстрее закончится и смысла не останется. — Дима усмехнулся, и аккуратно отвел руку в сторону, перевернувшись в ванной на живот. Поворочался, чтобы вода закрыла большую часть тела, и, начав махать ногами в воздухе, бултыхая шумно водой, снова прижал телефон к уху, задумчиво спросил, — Ты определился с тем, кого отправим в Петербург? — Я не знаю. Позвони Бруксу. — Я тебе второй раз говорю, что бесполезно — он сам не поедет туда. С чего вообще, нахуя, блять… — О, класс, просто прекрасный разговор пошел. Ты там остатки словарного запаса утопил, ихтиандр? — Дима тут же громко рассмеялся, и, закрыл глаза. — Ну давай Шипу отправим. Как раз ему и повод будет чтобы игры проебать… — Да мы так никого не поймаем, я тебе третий раз говорю! Ты хоть слушай меня, хоть иногда. Ты сделаешь хуже. Равносильно что ловить муху сачком для бабочек. Нет, Сань, еще варианты? — Ну как мы поймаем того, кто никак себя не выдает?! А, блять, а погоди… У вас же следующая игра с этими уебанами. А они… — Нет, до сих пор никто из них не в курсе, что случилось с Волком. У них большой перерыв, как мне только недавно Артур сказал. Кто по запоям, кто по горам. Я не знаю даже как сказать о происходящем Бруксу. У меня слов нет. А молчать уже не получится. Галкин пытался через Артура от меня что-то узнать. Я, конечно, набрехал, но не то чтобы сильно убедительно. Я… — Забудь пока об этом. Пока молчи. Будем все еще ждать. Не об этом сейчас. Давай сразу поймём, что делать с крысой будем. Просто ебнем? Или выгоним? Или изобьем? Или что? — Ебнем?! — Громко удивился Дима, — Ты хочешь убить человека, серьёзно? За предательство? — А почему нет? Рома пошел на убийство, а мы что, опять, сука, не можем?       Яшкин даже растерялся от такого вопроса. Повисла пауза. Радулов продолжил бродить, пока Дима лежал задумавшись в горячей воде. Он уже подпер голову другой рукой, опустив ноги полностью в воду. Хмыкнул, раздумывая. Кто настолько сильно ненавидел Диму, что пошел на это предательство? Кто настолько близко подобрался, что он снова ничего не увидел. Тот кто знает, что он слепой. Новички из команды сразу отпадают. — Жаба не может быть крысой, потому что неполадки с батареями начались как раз, когда он уехал, и я остался один. Я не знаю, видел ли ты его бок, но ебнули ему по-настоящему. — Яшкин растерялся, и тихо сказал, — Сань, мы в тупике. — Я понимаю это. И что ты мне предлагаешь сделать? Сдаться? Я не умею. Я уже один раз сдался, до сих пор об этом жалею. Я и себе нервы все похерил, и тебя чуть не потерял, ради какого-то тупняка. — Ты мне не договариваешь что-то. — Яшкин резко перевернулся на спину, и, положив ногу на ногу, чуть съехал в ванной, уставившись на черную глянцевую плитку, — Я слышал от Ники, что ты предатель до сих пор, а не один раз и случайно. Мне все говорят о том, чтобы я тебе не доверял. Но я не умею. Все еще. — Хочешь от меня правды? Я бы хотел ее лично сказать. — Я хочу ее услышать сейчас. Это не разовая акция, да? — Не в этом дело. Когда мы с тобой начали сраться в январе, я был готов тебя убить. Рома тут не причем. Да, он ничего такого мне не говорил. — Радулов тяжело вздохнул и с неохотой признал, — Я тогда настолько сильно тебя ненавидел, что вредил тебе искренне. А потом, как ты перестал выебываться и вылез из ямы без наркотиков и алкоголя, я просто нашел такую отмазку. Да, Дима, я все еще предатель для тебя. Прости меня за это. Но я не могу. Не могу видеть тебя таким. Ты моментально меня этим выводишь. Когда тебя начинает вот так забирать…       Яшкин поджал губы, смотря вперед себя не моргая. Глаза медленно закрылись. Он перебил его: — И это еще я над тобой издеваюсь? — Едва слышно сказал Яшкин, — Ты скачешь от меня или ко мне, словно сам не зная, любишь ли ты меня или нет, готов ты со мной таким мириться или нет. Я думаю, Рома ко мне в свое время был гораздо проще ко мне. Он долго терпел, и если и начинал мне вредить, я знал почему он это делает. И только выслужив перед ним прощение я снова мог рассчитывать на то, что склонив голову к его ногам, я получу поглаживание по голове, а не удар по затылку кирпичом. И он всегда был со мной искренним. Если ненавидел, то честно говорил об этом. А если любил, делал это не менее искренне. А ты? — Я знаю что ты сейчас хочешь сделать. Не надо. Давай мы не будем в очередной раз ругаться. — Ты хоть раз искренне принял мои извинения? Я же десятки раз падал перед тобой на колени и горько плакал, искренне сожалея о своих поступках. А ты? Ты хоть раз простил меня за них? — Нет.       Дима молча отвел руку в сторону, и, завершив вызов, отбросил телефон на пол. — Ну вот и иди нахуй, Радулов.       Зажав рукой нос, вдохнув воздух, резко нырнул под воду, окунувшись в нее. Лежал довольно долго принимая ванную в лавандовой пене, и, вымывшись, схватил телефон. Свалившись на диван, накинул на себя плед, залез в диалог к Роме. Поджав губы, быстро написал о том, что он не собирается делать каких-то выборов, прекрасно зная, что снова лишится всего. Что это была просто иллюзия выбора. Откинув телефон, перевернулся на живот, и, закрыв голову рукой, зажмурился. Он скоро сам сойдет с ума. Надо хватать своих бедолаг и просто отвлечься от всей суеты. Сдержался, чтобы не расплакаться. Пошел нахуй этот Радулов с его блядскими выходками. Укрывшись с головой, Яшкин провалился в сон. Проснулся среди ночи от звонка. Растерянно протер глаза, и уставился в яркий экран, недовольно почавкав слюнями. Эмодзи круассана. Стефан Да Коста? И правда? Он перевернулся на бок, и, прижав телефон к уху, сонно сказал: — Ты ебанулся? У меня четыре утра. Какого хуя случилось? — Это я у тебя хочу спросить. — Стефан тяжело вздохнул, — Хорошо, я понял, что Кертиса мы уже с Казани не дождемся. А Брукса ты куда дел? — Не понял… — Яшкин тут же распахнул глаза, уставившись в белоснежный потолок. — Мэйсека у меня не было. Ну… в эти пару вечеров. — Ага, я почти верю тебе. Какого хуя у него хата на распашку и с таким бардаком? Твои проделки? — Нет… Я даже не знаю где он живет. Я только у Волчонка в гостях был. — Дима растерянно приподнялся, — Стефан, а что случилось? — Ну я уже пару дней как не слышу ничего от Брукса. Просто, так, для твоего понимания, у нас в диалоге никогда больше шести часов тишины за эти четыре года не было. Даже когда я в Казани жил, а он в Екатеринбурге. Мы вообще-то близкие друзья. И вот я знаю, что Брукс просил тебя сказать где Волк. Ты ничего не сказал. И насколько я знаю, Брукс сам его отправился искать. В итоге только тишина в диалоге. Кертиса я уже лишился из-за твоих выходок. А Брукса? Брукса ты тоже у меня забрал? — Яшкин прислушался. Судя по звуку Стефан расхаживал туда-сюда, — Блять. Яшкин, ну блять. Где мой балбес непутевый? — Я никого не трогал. — Яшкин лежал без движения, не зная что делать, — А что в квартире? Какого рода бардак? Словно что-то искали, дрались или он просто свинья? — Брукс у меня не такой чистоплотный как Кертис, но мусора по щиколотку, где только тропинки протоптанные, тоже никогда у него не было. Тут словно дрались, да. Бардак такой… Хотя я так посмотрел — все ценное на месте. О, а тут письмо, да прям на самом видном месте. Вот я слепой. — Он хлопнул дверью и, пройдя немного, остановился, — А, а я этого языка не знаю. Ну-ка глянь, а то мне лень в переводчик лезть.       Дима перевернулся на диване, поставив босые ноги на пол. Уставился в яркий экран, свернув вызов. Стефан прислал ему фотографию письма. Изящный подчерк на конверте. Письмо первого класса. Судя по тому, что подписано, Брукс получил письмо из СКА. Он знает у кого такой подчерк. Руки похолодели. Следом пришла фотография с рукописной запиской: «Я скажу тебе где искать Волка. У нас в Санкт-Петербурге. Зная, как вы близко общаетесь, и как ты бережешь своего маленького, думаю, тебе будет интересно узнать его состояние: оно очень плачевное. Лучше тебе самому забрать его, чтобы его никто не видел в таком состоянии. Только, пожалуйста, никому не говори куда ты поехал. А то Кертис расстроится, что кто-то еще узнает о том, что он нуждается в помощи.»       Следом был длинный адрес дома Ромы. В самом конце стояла его размашистая легкая подпись с расшифровкой. Яшкин завыл, закрывшись руками. Стефан даже растерялся, услышав тихий всхлип. — Блять, что там написано? — Сука. Нет. Блять. Нет. Стефан, лучше не читай что там было. Подожди буквально час. Я сейчас… Я сейчас все узнаю. Расскажу тебе. — Бля, как ты резко поменялся. Я даже не хочу знать чё тут написали. Ладно. Только не забудь про меня.       Яшкин завершил вызов. Всхлипнув, зажмурился. Трясущимися руками взял айфон. Тихо. Ничего страшного. Ничего. Просто узнаем. Он быстрым шагом дошел до кухни. Откинув телефон на столешницу, накапал себе успокоительного. Залпом выпив его, жадно и тяжело отдышался. Его всего трясло. Едва поймав себя на том, что организм успокаивается, ткнул в контакт Луны. Задыхаясь от обиды, слушал гудки. Но вот и они притихли. — Рома. Зачем? — Что случилось, детка? — Сонно спросил Ротенберг, — Начни диалог с начала. — Я только что видел письмо, которое ты прислал Бруксу. Нахуя, а главное зачем? — Он замер, услышав тихий смешок, — Зачем ты это сделал? — Как ты его называешь? «Детка», да?       Судя по звуку, Рома вышел из спальни. Раздались тихие размеренные шаги. Идти от кабинета не сильно далеко. Вот уже закрылась дверь в кабинет. Яшкин отвел руку с телефоном, услышав звук пришедшего сообщения. Уставился на фотографию, которую ему прислал Рома. Завыл от обиды. Прямо под закрытым окном, где была батарея, лежал Брукс. Его рука была пристегнута наручником к батарее. — Рома, хватит. Мне больно. Не трогай их. Они же даже не из Казани. — Дима закрыл глаза, расплакавшись, — Рома, прошу тебя. Я тебя умоляю. Хватит. Хватит делать им больно. — Забрал у меня Никишина. Ушел сам. Искренне считаешь, что ты и твой штат детективов справится? — Ротенберг усмехнулся. Раздался громкий вскрик Брукса, — Долго же ты вспоминал про то, что у тебя есть друзья в других командах. Давно с Жафяровым разговаривал? — Не трогай его! Умоляю тебя! — Заорал Яшкин, упав на колени, — Рома, хватит! — В ответ лишь тишина. Дима зажмурился. Он сейчас был готов на все, чтобы избежать уже второй смерти в чужом составе. — Рома, что ты хочешь? — Ты от всего отказался. Ты оттолкнул меня. И сейчас будешь расплачиваться за это кровью других. Мой новый друг в зеленой форме поделился со мной анонимным доносом. Самая главная вещь, которая может появиться во властных руках, — это доносы. Доносы — это личные мольбы. Плач обиженных, вой завистливых, стон неугодных, крик озлобленных. Но доносчики не надеются на то, что ты разделишь их обиду, зависть или злобу. Доносчики лишь верят, что ты любишь власть достаточно сильно, чтобы решать судьбы людей, просто поверив кому-то на слово. Бизнесмены доносят на гангстеров, гангстеры доносят на общественных деятелей, общественные деятели доносят на политиков, а политики доносят на бизнесменов. У доносов нет никаких правил, кроме одного: не целить слишком высоко. Переоценишь свои силы — и нытье может стоить тебе жизни. Так что выбери жертву попроще, сгусти краски и постарайся сделать так, чтобы твоя мольба звучала как можно жалобнее. Донос, который я получил пару дней назад, напоминал что угодно, но только не мольбу. Это был чудовищно громкий крик, который только могла выдержать бумага. — Ротенберг сделал паузу, снова усмехнувшись, — Твой паспорт у Билялетдинова. Ты ничего не сделаешь мне. Мечтаешь проснуться рядом с любимым человеком, повернуть голову, увидев кубок Гагарина, что выиграл у тяжелого соперника, и услышать озорной хохот своих мальчишек, в очередной раз играющих в какую-то игрушку на приставке? Этого не будет. Это невозможно.       Яшкин сидел зажмурившись, дрожа, словно осенний лист на ветру, едва держащийся на ветку. Он снова в ловушке. Проморгал очередную проблему. Надо ехать. Надо просто собраться и ехать. Он должен сам исправить свои ошибки. Успеть спасти хотя бы Брукса. Но Ротенберг был прав. Паспорт был у главного тренера. Хорошей отмазки не было. Саши рядом нет — он не дернется вон из Казани. А сейчас получается так, что Ахтямов останется один на один с отходящим от наркотиков Никишиным. Он будет бесноваться, он будет орать, и у Артура может просто не хватить сил его удержать и самому не упасть от тяжелого удара по морде. Нельзя так рисковать. И тех бросать нельзя, и этим надо помочь. Но что если… Яшкин тут же поднял голову. Точно. У него же был заграничный чешский паспорт. Хоть чем-то поможет его двойное гражданство. По нему тоже можно перемещаться по стране. Только если он не просроченный. — Рома. У меня к тебе предложение. — Дрожащим голосом сказал Яшкин, — Я привезу Ники в Питер и приеду сам. И мы сядем с тобой и поговорим. Только оставь Брукса в живых. Я тебя умоляю. Дай мне время. — Интересное предложение. — Задумчиво протянул Ротенберг. Вдруг хмыкнул, — О, бедолага. Повесился на собственных руках. — Яшкин прислушался. Брукс завыл и очень тяжело. Сильная и сильная боль явно заставляла его сейчас это делать. — Ты всегда знаешь, что предложить мне, детка. Я подумаю над твоим предложением. — Вдруг Рома усмехнулся, — Мой мальчик возвращается домой? Что мы должны сказать Петербургу, Дима? Городу, который нас кормит, нас любит и восхваляет. Скажи ему. Скажи то, что должен сказать.       Яшкин растерялся. Он уже не помнит ответа на этот вопрос. Он точно был. Он точно много десятков раз получал по морде за неправильный ответ. — Я скажу тебе его лично и на ушко, детка. — Прошептал Дима, сделав голос максимально спокойным. — Ты же держишь свое слово. Вот и держи его. И услышишь то, что хотел. — Тогда я жду тебя и Ники в Петербурге, сладкий.       Вызов был завершен. Яшкин тут же побежал до своей спальни, параллельно набрав Стефана. Прижав телефон к уху, принялся рыться в комоде, пытаясь найти свои документы. Все перерыл. Все что угодно, только не то что надо. А вот и Да Коста взял трубку. — Ну чего там? — У Брукса небольшие проблемы. Не ссы. Я сейчас в Питер слетаю и заберу его. Мне надо его до тебя отправить или я могу его к себе в Казань привезти? — Мне просто главное, чтобы он вышел с нами на игру против вас через пару дней или когда у нас там игра. А то Широков меня выебет. А я не хочу. Хоть куда его день. Мне нужен мой Брукс. Я дичаю без общения. — Лети в Казань вместе с Галкиным тогда. — Дима усмехнулся, и, наконец найдя свой заграничный паспорт довольно взмахнул им, — Напиздишься с Ильей и Артуром. Наобнимаешься с ними. — Галкин меня в самолете пришибет. — Рассмеялся Да Коста. — Бля, ну так-то мысль. Ща, ладно, подумаем. Если что, Брукс домашние ключи тут оставил. Я их в ящик почтовый кину, ключ у него в обложке паспорта. Обязательно скажи мне, что с ним все в порядке.       Пообещав Стефану отчитаться, он завершил вызов. Тут же повернул голову уставившись на Сашу. Нет. Он не даст его снова убить дозой. Ему немного осталось. Он прижал телефон к уху, а сам принялся собираться. Свернув портфель Кертиса, сунул его к себе в портфель. Следом бросил и свой паспорт и документы Саши. Торопливо переоделся. А вот и раздался сонный голос. Еще одного разбудил. Фальковский недовольно взвыл: — Яшкинкс, ты, сука, уебан дальневосточный перепончатый хоть раз можешь на время глянуть?! Какого хера ты опять мне звонишь в четыре утра? Я какое зло тебе сделал? — Дико извиняюсь. Фалька, будь добр, приюти меня с Ники на пару дней! — Иди нахуй, Яшкинкс. — Степа расхохотался, — Я только твоего мелкого пущу к себе. Тот хоть на нормального похож. Идите, вон, к Бардаку. У него все равно весь пиздец в одной тарелке. Он там один дичает. — С Бардаком опасно. Я Ники от наркоты отучаю. А вот ты у меня ответственная вафелька, ебнешь старшему подзатыльник, так он притихнет. — Нихуя! — Искренне удивился Фальковский, — Вот ты черт. Ну… только если на пару дней. Бля, братан, не больше. — Даже, я думаю, меньше. Просто последишь его, чтобы он в окно не прыгнул, да и все. За портки подержишь его. А что, Бардака тоже посадили на эту хуйню? — Нет, вроде как Санек один расплачивается. Мы с Толчи его караулили, дали ебнуть об борт, чтобы он с травмой свалился. Думали он сам будет дома подыхать, а он к тебе ебнулся. Раз ты сам соскочил с наркоты, мы его с богом к тебе и отправили. Раз ты его отучаешь, значит я очень горд нами. — Рома на тренировках появляется? — Неа. Мы его с начала января не видели. Хотя все в курсе что случилось с ним. Ты ж сам всем и рассказал. Знает, что мы тоже его зачморим, бабку, сука, беззубую. Но его слово все равно последнее. Ладно, езжай, ваще насрать. Адрес все тот же. Скину, а то ты опять все забудешь.       Яшкин усмехнулся, и, завершив вызов, уселся рядом с Никишиным. Купил билеты и себе и ему на ближайший рейс. Все данные у него уже были забиты. Только купить. Он задумчиво пощелкал пальцами. Кажется, он все продумал. Просто путешествие на пару часов. Прилететь, поговорить с Ромой и улететь обратно, прихватив с собой Ники и Брукса. Желательно еще узнать что творится с Кертисом. А потом, прилетев героем, поехать со всеми на природу кормить лошадей и кататься на лыжах. Тяжело вздохнув, собрался с силами. Переоделся во все черное. Развязав руки Никишину, который продолжал крепко спать, скинул путы с ног. Переодел его в его одежду. Бросив свой портфельчик с вещами и паспортами у входа, пошел в комнату к Артуру. Усевшись ему на кровать, мягко разбудил. Вокруг была еще полная тьма. Мягко прибрав черные прядки Ахтямова, улыбнулся ему. Артур сонно потер глаза и спросил что случилось. — Артур, я лечу в Петербург с Ники спасать Мэйсека. Квартира на тебе. Я тебе напишу, если что-то будет не так. — Ахтямов растерялся, забыв, что надо побыть сонным. Уставился на него не моргая, приоткрыв рот от удивления. — Я правда постараюсь не проебатся. Если что, я Никишина оставлю дома у Фальковского, а сам поеду на разборки к Ротенбергу. Если все будет нормально, я заберу Брукса, и с ними вернусь домой. Если что-то будет не так, я отправлю их вдвоем сюда одних. Но тебя обязательно предупрежу. — Ты уверен в том, что делаешь? — С грустью в голосе спросил Артур, взяв его за руку, — Дима, я не хочу тебя потерять. — Я должен сам научится исправлять свои ошибки. Они все в опасности потому что я это допустил. И если я смогу расплатиться своей кровью, своей психикой или чем-то еще, что понадобится Роме, чтобы это все прекратилось, я пойду на это. Я могу не вернутся. Если ты получишь сообщение от кого-то из парней, а то и от меня, что я остаюсь в Питере дольше, чем на двое суток, значит звонишь Билялетдинову, чтобы тот успел перестроится. У нас игра с Автомобилистом следующая. Если я не справлюсь, на игре не будет Волка и Мэйсека. Если я справлюсь, то все будет нормально, но могу не вернутся я. — Димка… я не хочу тебя отпускать. — Он схватился за его шею, крепко обняв, — Димка… — Не надо, Жаба. Ты еще рыдать начни. — Яшкин зажмурился, прижавшись к нему. Уткнулся носом в шелковистые волосы, поджав губы, — Тихо. Я не лечу в Питер умирать. Я просто лечу исправить свои ошибки. Я сам виноват в этом. Я не дам в обиду Никишина. И заберу из рук Ротенберга моего соблазнительного канадца с доброй улыбкой. Он может приехать не один. — Он указал на подвеску с волком на шее Артура, — Ты будешь ему рад. Но это будет идеальный случай. — Когда мне начинать беспокоится за тебя? — Через два дня. Если что, можешь узнавать все у Фальковского или Бардакова. Наша банда вчетвером всегда знает у кого и что творится. Не знает один — знает другой. Все, мне пора. — Спасибо, что предупредил меня. Я буду надеяться, чтобы все прошло хорошо. — Ледяные ручки Артура с длинными тонкими пальцами прошлись по щеке Димы. Он засмотрелся в его карие глаза, тяжело дыша. — Димка… — Все будет хорошо. Обещаю. А если я тебе опять напиздел, то извини заранее.       Он мягко поцеловал его в лоб, и, укрыв одеялом, помахал ему на прощанье ручкой. Оделся. Торопливо накинул на Сашу куртку, и, взвалив его на себя, пошел с ним вниз, где уже ждало такси. Никишин начал громко скулить по середине дороги, очнувшись ото сна. Яшкин увлек его поцелуем. Остаток пути до аэропорта они доехали в полной тишине, целуясь. Взяв Сашу за руку, пошел с ним через стойку регистрации на посадку. Никишин старательно делал вид, что он нормальный, хоть и с трудом и очень бессвязно говорил. Усадив его на кресло около окна, Яшкин уселся рядышком в центре. Пристегнув его ремнем безопасности, посмотрел на прилетевший от Фальковского адрес. Улыбнулся. Повернув голову, посмотрел на желтые буквы на здании аэропорта. Дай бог, чтобы очередное путешествие в Петербург обошлось ему малой ценой. Лишь бы никого не убили, лишь бы никого не выпотрошили и не посадили на наркотики. С остальным он справится. Лишь бы Рома не потащил его в наркотики. Он с каждым разом вылезает все тяжелее. И сам Рома тоже явно понимает это. Он точно знает что сделать, чтобы у Яши язык повернулся попросить дозу самому. Алкоголь. А следом и наркотики тут как тут окажутся во рту. И трепыхаться будет уже бесполезно. Все по стандартному сценарию. Ещё и этот ебучий Радулов со своими выходами землю из-под ног выбивал. Ещё пару раз таких ссор, и никакого Ротенберга не надо будет.       Самолет взлетел с большим трудом в воздух. Никишин спал весь полет, капая слюнями на небольшой платочек с уточками, что Дима нашел у себя в портфеле. Яшкин крепко держал его за руку, сам решив хоть пару часов полета, но все же поспать. Немного. Осталось совсем немного. Просто перетерпеть плохие времена. Он не даст своей жизни в очередной раз рухнуть. Любую цену заплатит, чтобы больше никто не умер. И искренне надеялся, что увидит Волка живым. Лишь бы все было хорошо. Он чувствовал внутри, что все будет хорошо. И чувства его обычно не подводили.