Заснеженная сирень

My Love My All Mine — Mitski

      Бомгю заканчивает с переодеванием и забирает все вещи из шкафчика, ведь вернётся он сюда совсем не скоро. Небольшой отпуск перед Рождественскими праздниками продлевается ими же ещё на неделю. Из планов только отдохнуть, выспаться и чем-то заняться, чтобы в конце концов не пролежать все выходные. Мама уехала в командировку, оставив сына на единственную компанию в лице Кан-Прекрасного-Тэхёна. Не то, чтобы Бомгю был сильно против, однако всё же расстроился, что уже который год подряд встретит праздник без семьи. Наверное, его родительнице было куда интереснее пересекаться в это время с отцом за границей, чем сидеть и вновь ругаться с ним. Чхве не может её осуждать за это. Просто не имеет права.       С сумкой через плечо и расстегнутой курткой, Бомгю выходит из служебного помещения, тут же натыкаясь на вселенскую тишину, будто в магазине кроме него никого нет. Приходится поднять голову, чтобы убедиться, что его мысли лишь сущий бред и удивиться стоящим перед ним в паре метров человеком.       Он всё-таки пришёл.       На носу Ёнджуна точно такие же очки, как пару месяцев назад в день их встречи в этом же месте, чёрное утеплённое пальто и восхитительный букет с белой сиренью, нежными незабудками и чуть окровавленной белой геранью с краю.       — Здравствуйте, господин флорист, — Ён улыбается, вынуждая Бомгю удивлённо приподнять брови и посмотреть на него как на умалишенного, — позволите мне проводить Вас до дома? Должно быть Вы устали, — что было здесь самое страшное и непонятное — бесспорная серьёзность со стороны Ёнджуна, — возьмите.       Бомгю осторожно принимает букет, рассматривая его со всех сторон и чувствуя румянец на собственных щеках.       — Благодарю… Вас. Я не против, — он ещё больше начинает смущаться, когда ловит улыбающийся взгляд Чэвон за стойкой, — а… давайте выйдем на улицу. Чего ж тут стоять…       Прохладный воздух ударяет по щёкам, а яркое солнце вынуждает зажмурить глаза и застыть на месте, пока слабая боль с непривычки не пройдёт.       — Я удивлён встретить Вас сегодня, — продолжает их маленькую игру Бомгю, наблюдая за моментально собравшимися за спиной чужими руками.       — Надеюсь, Вы не сильно огорчены? Кстати, как Вам букет? Я не услышал никаких слов на этот счёт.       — Ох нет, нисколько, а букет… — он снова вертит его в руках и останавливается на герани.       Чэвон нашла этот цветов на полке с флористическими губками пару месяцев назад. Конечно же, как своей подруге, Бомгю рассказал полную историю прихода некого Ёнджуна из его недалёкого прошлого. Однако вряд ли это тот самый цветок. Остаётся лишь гадать, чья кровь сейчас была впитана в нежные белые лепестки.       — Он весьма неплох. Как и все предыдущие. Вы изучали материал?       — О, рад, что Вы обратили внимание на это. Совершенно верно, мне не хотелось посылать Вам сущую бессмыслицу, поэтому…       — Не продолжайте, — Бомгю вытягивает из букета герань, ловко ломает стебелёк двумя пальцами и помещает за ухо Ёнджуна, закрепляя душкой очков, — я уже понял сколько души Вы вложили в это… Господин.       Старший улыбается, осторожно освобождая одну из рук Бомгю, забирает его сумку себе на плечо и целует тыльную сторону ладони, вызывая у того ещё более сильную волну смущения.       — Я прибыл на машине. Позволите отвезти Вас домой? Должно быть Вы устали.       — Разумеется. Я готов позволить Вам что угодно, — Бомгю аккуратно сжимает ёнджуновы пальцы и спускается вниз в сторону парковки, выискивая глазами что-то знакомое.       Едут они в необычайной тишине. Бомгю что-то усердно печатает, вероятно Тэхёну, а Ёнджун просто молча следит за дорогой, чтобы довезти младшего в целости и сохранности. Внутри обоих ураган и бури эмоций, множество вопросов и желаний, миллионы лепестков белых роз и цветков сирени. Парни иногда даже пересекаются взглядами, словно хотят друг другу о чём-то сказать, но никак не решаются.       Наконец оказавшись в доме Гю, старший подмечает необычную «холодность» места. Белые стены, в некоторых местах потемневшие от когда-то висевших композиций из пластинок, обрезанные на углах искусственные лианы и совершенно никакого тёплого освещения.       — Прости, здесь может быть не прибрано, — тихо говорит Бомгю, разуваясь и первым делом направляясь на кухню, чтобы заменить старый букет на новый.       В квартире словно не существует жизни, хотя Ёнджун действительно мог бы предположить, что флорист редко бывает дома и почти всегда на работе, если бы не одно но. Одно но по имени Кан-Всезнающий-Тэхён.       — Твоя мама, — начинает Ёнджун, заходя на кухню и наблюдая за аккуратно подрезающим стебли Бомгю, — она уехала?       — Угу, хочет отметить новый год с отцом. Как обычно.       — Неужели ты не отмечаешь с ними? — Ён издаёт тихий звук схожий с «Вау», когда видит поставленные цветы в вазе на столе.       — В последний раз лет так шесть назад. Не волнуйся, хён, всё в порядке. В основном я отмечаю с семьёй Тэхёна, иногда хожу помогать Субину и Каю с приготовлением стола. У меня всегда много дел в праздники…       — Но в этот раз у тебя отпуск, Гю-я…       Бомгю затихает, облокачиваясь о столешницу, и опускает голову вниз, проваливаясь с мыслями куда-то вглубь чёрного пространства. Есть кое-что, о чём он не упоминал никогда — вечное чувство одиночества. Сколько бы людей не окружало его в рождественские и новогодние ночи, ничто и никто не мог заполнить ту сияющую пустоту в навсегда замороженным сердце парня. На любых посиделках он чувствовал себя чужим, от чего-то покинутым собственными родителями, словно совершенно ненужным дополнительным экземпляром.       — Бомгю, ты меня слышишь? — Ёнджун перед ним машет рукой, наклонившись и опираясь рукой о колено. — Земля вызывает Чхве Бомгю, с тобой точно всё в порядке?       — Просто задумался… о не самом хорошем, — Гю видит то, как переживает старший, — не бери в голову, всё обязательно наладится. Не думаю, что здесь есть что поесть кроме фруктов и чая… давай просто закажем еды.       — Я уже сделал это, привезут через двадцать минут.       — А…       — Нашёл яблочные дольки в холодильнике, — перебивает Ён, протягивая одну на шпажке, — кусай, давай.       Бомгю осторожно откусывает треть дольки, краем глаза смотря на улыбающегося Ёнджуна перед ним. Тот откусывает противоположную треть и протягивает остаток младшему. Затем резко выдирает шпажку, позволяя им обоим откусить маленькие части и в конце концов соприкоснуться губами на долю секунды. Флорист тут же отстраняется назад, закрывая лицо ладошками и слыша смех напротив.       — Ты даже смущаешься очаровательно.       — Завались, пока я этой шпажкой тебя не проткнул.       Через некоторое количество часов, когда на улице уже порядочно стемнело, а парни смотрели какую-то комедию, заедая роллами и запивая вином, Бомгю наконец собрался с силами для достаточно серьёзного разговора. Одна из тех мыслей, что ужасно беспокоила его и не позволяла даже подумать о чём-то ином.       — Ёнджун хён, — тихо зовёт Бомгю, ладонью аккуратно ударяя рядом сидящего парня, — ты останешься здесь на новый год?       Старший ставит фильм на паузу и убирает на столик палочки, полностью располагая флориста для разговора с собой. Тот повторяет его действия и разворачивается телом точно напротив, сжимая губы в тонкую линию.       — Я не могу остаться на Рождество здесь, Бомгю-я, из-за работы я и так очень редко вижусь с семьёй, а они как раз поедут в Сеул на пару недель, но ты…       — Не важно, — Бомгю мотает головой, усаживаясь в прежнюю позу, пока Ёнджун не тянет его за руки на себя.       — Да погоди ты. Бомгю, ты поедешь со мной?       В комнате становится настолько тихо, что уличные крики детей словно издаются из колонок в этой самой квартире. Бомгю удивлённо хлопает глазами, задумывается, а затем выдергивает руки и снова мотает головой.       — Нет нет нет, — словно в приступе шепчет он, отворачиваясь в другую сторону, — я не могу всё вот так… Не нужно меня звать из жалости, хён, я ведь… Я сам всё смогу. Я справлюсь, хён. Я…       — Господин, почему Вы мне отказываете?       Резкий переход на их внезапно незаконченную игру заставляет Бомгю замереть на месте, будто его окатили ледяной водой.       — Я… — еле дыша начинает он, — прошу прощения, господин. Не хочу быть обузой, да и страх никуда не девается…       Ёнджун осторожно кивает, подсаживаясь ближе. Одну руку закидывает на плечо, второй берёт чужую ладонь.       — Но если я всегда буду с Вами? Я не оставлю Вас в одиночестве, наоборот, Ваше присутствие скрасит мою жизнь.       — Почему Вы так самоуверенны? — Бомгю всё ещё говорит тихо, даже чуть запинаясь.       — Потому что Вы — моя белая сирень, Чхве Бомгю, — брови флориста приподнимаются от удивления, — и я хочу быть рядом, несмотря ни на что.       Ёнджун осторожно целует тыльную сторону ладони Бомгю, пока щёки того покрываются ещё бо́льшим румянцем. Окончательно вымотавшись, младший устало улыбается и падает в объятия парня.       Он даёт ему второй шанс.

❀❀❀

      — Страх от переезда, говоришь? — помимо голоса Тэхёна в телефоне слышно шипение сковороды.       — Да, — Бомгю стоит на балконе, облокотившись о перила, — я вот так просто оставляю всю свою жизнь позади. Разве не должно быть страшно и грустно?       — Я бы уверенно сказал тебе да, отправляйся ты в столицу в гордом одиночестве, но ведь с тобой…       — Твой любимчик, я знаю, какого черта вы не сошлись?       — Он… Ты подходишь под его типаж куда больше, чем я. Вот и всё.       Тэ наконец убирает звонок с динамика, накрывает карбонару крышкой и внимательно слушает друга дальше.       — Я надеюсь, что ты согласился?       А что ещё может ответить Бомгю, позади которого комната, полная коробок, внизу погружающий всё Ёнджун, а на столе лежит записка-прощание с мамой.       «Я знаю, что не всегда был идеальным сыном, мам.       Я так много раз тебя разочаровывал. Прости меня.       Мне всегда хотелось быть лучшим, хотелось быть идеальным,       но, увы, я просто не создан для этого.       На каждый новый год и день рождения я загадывал,       чтобы вы с отцом наконец смогли гордиться мной,       но, возможно это лишь мои мечты? Я не хочу, чтобы ты       искала связи со мной. Это очень важный и тяжёлый шаг для меня.       Я сменю номер, чтобы ты не смогла звонить, но не переживай,       я обязательно буду в порядке. Буду в порядке, если ты конечно,       всё же будешь переживать. Ещё раз прости меня.       Прости, что так и не стал тем идеалом, о котором ты так мечтала.»

❀❀❀

      Конечно же, смена обстановки далась Бомгю нелегко. Ещё пару недель он боялся выходить на улицу, гулять по многолюдным улочкам, ворча под нос о том, почему Ёнджун живёт чуть ли не в самом центре. Затем привык. Начал гулять до магазина и обратно, подкармливать котов за домом и одним вечером даже прибежал к Ёну в кабинет с восторженными кликами:       — Хён! Хён! Там у кошки за домом котята родились! Давай отвезём их всех в ветклинику, ну пожалуйста! — переживающий за животных Бомгю был ещё более очаровательным, чем Бомгю сосредоточенный на работе с цветами.       Так эти двое и поехали в двенадцатом часу в круглосуточную ветеринарку, чем шокировали весь местный персонал. Хотя в конечном счёте все остались довольны, одного котёнка, наиболее здорового, парни даже забрали к себе. Назвали его Мелиссой, а он начал переезжать от родителей Ёнджуна и обратно чаще, чем Бомгю успевал ходить на работу.       Тэхён очень часто звонил им обоим. Интересовался как дела и нужна ли кому-то из них помощь. Флорист начал держать на себе всю квартиру: начиная от готовки завтрака, обеда и ужина, заканчивая жизнью пауков в углах. Иногда друзья Бомгю приезжали в Сеул на пару дней, вытаскивая чуть ли не помолвленную пару (а вели они себя так, словно женаты уже лет десять) в бары и клубы.       — Я неплохо выгляжу? — всякий раз вместо зеркала, младший предпочитал взгляд Ёнджуна, который всегда цеплялся за какую-то мелочь.       — Ты всегда очарователен, зачем спрашиваешь? — Ён стоит перед зеркалом и осторожно подводит глаза, боясь переборщить.       — Ты даже не взглянул, — зло бубнит Бомгю, разворачиваясь в спальню.       — Мне не нужно смотреть на тебя, чтобы быть уверенным в твоём великолепии! Ты уже достаточно ослепил меня своей красотой, совсем не жалеешь!       Как-то раз Тэхён спросил его, сидя в квартире той злополучной весной:       — Чем он тебе вообще так понравился? Мне даже особо уговаривать тебя на мои хитросплетения не пришлось. В чём подвох?       Ёнджун улыбался, глядя на фотографии, которыми теперь была утыкана доска над рабочим столом в кабинете.       — Разве может человек, так нежно смотрящий на цветы, быть отвратительным? Я хочу узнать его поближе, а ты мне в этом даже помогаешь.       — Да так и скажи, что влюбился в него после первого взгляда, чё за философию толкаешь? — Кан закатил глаза, уходя на кухню ставить чайник.       — Если он так нежно смотрит на цветы, — тихо продолжил Ён самому себе, — быть может я смогу стать его сиренью, чтобы он также смотрел на меня.

⋆꙳•❅*‧͙ ‧͙*❆ ˚₊⋆

      — Если вы не съедите все эти салаты, я вас никуда не отпущу, — Бомгю, одетый в черный фартук поверх новогодней пижамы, стоит уперев руки в бока и зло смотря на четверых парней за столом, которые проспали аж до пяти вечера.       Да, поздний обмен любовью растянулся на два фильма, музыкальный конкурс и страшилки на ночь. Короче говоря, до семи утра.       — Иди дверь открой, — совсем тихо говорит Тэхён, — они достали звонить уже.       Всё ещё злой Бомгю идёт в прихожую, открывает дверь и тут же натягивает улыбку.       — Здравствуйте! Какая прелесть, это кому?       — Господин Чхве Бомгю. Это Вы?       — Да. Всё верно, — Гю берёт в охапку огромный букет, чуть ли не закрывающий его самого, благодарит курьера, закрывает дверь и только после, — Чхве мать твою Ёнджун!       Разве может он злиться? Изрядно уставший за последние дни, парень лишь ложится рядом с розами на пол и зевает, прикрывая глаза. Ёнджун отнесёт его в комнату, позволит наконец отоспаться и позаботится, как делает всегда. Пока Бомгю будет любить всем своим сердцем цветы — Ёнджун будет любить всем своим сердцем Бомгю.       — Каким было твоё новогоднее желание в том году? — спросит старший своего парня, когда они наконец останутся наедине.       — Чтобы нарцисс больше никогда не оставался один. Ведь он встретил незабудку, что заманила его своей красотой и укрыла от всевозможных невзгод. Ведь белая сирень не должна тонуть в сугробах, заполняющих всё вокруг. Ведь нежная, трепетная любовь должна дарить тепло и надежду, способную растопить даже самый прочный лёд в сердце.       — Это желание сбылось?       — В Рождество всегда случаются чудеса, — вздыхает Бомгю, — от этого никуда не денешься. И ты тоже, — парень складывает руки на чужой талии со спины, — ты тоже от меня никуда не денешься.       Смеётся. Они оба смеются, утонув вместо сирени. Но не в холодных сугробах, так ясно отражающих солнечные лучи, а в любви, окружившей их в том цветочном магазине с белой геранью.