Medieval story

— Ликси, ну ты идешь? Мы уже опаздываем, – перед Феликсом всплыл отчетливый образ низенького темноволосого паренька в кожаной куртке. Его уши раскраснелись от холода, а изо рта валил либо пар, либо сигаретный дым. Это воспоминание он помнит очень хорошо. — Иди вперед без меня, я хочу посмотреть на первый снег, – тот махнул рукой и быстро скрылся за широкими дверьми, вывеска над которыми освещала половину улицы. «Nuits Blanches» - название клуба, куда их с другом пригласили. Феликсу тогда совсем недавно исполнилось восемнадцать, еще не совершеннолетний по меркам Кореи, но очень любопытный. Вкус алкоголя, танцы, музыка, наркотики, – все это так манило его, утягивая на кривую дорожку. Какого это быть под кайфом? Что ты чувствуешь во время опьянения или оргазма? Ли твердо решил испытать все и сразу, но уже пятнадцать минут прятал нос в вороте куртки, боясь зайти внутрь. В школе были небольшие каникулы после Чусока. Родители уехали к родственникам в Австралию, и парень остался предоставленный сам себе. Можно поздно вернуться домой, никто не будет ругать. Можно напиться до упаду, никто не заметит. Он уже позвонил маме и предупредил, что ложится спать, страх был не перед наказанием, а перед новыми ощущениями… и не только. С Бинни, его другом, они познакомились на занятиях, когда его перевели во втором классе средней школы. Перед ним стоял еще щуплый, но достаточно привлекательный паренек с острыми чертами лица, грубым голосом и явными задатками плохого поведения. Расхлябанный внешний вид: рубашка на выпуск, галстук приспущен и руки в карманах мятых брюк. Ли и подумать не мог, что через четыре года тот подкачается, сменит яркие толстовки на кожаные куртки, а рваные кеды на туфли. Он не знал, как долго продлится его симпатия ровно до того момента, пока не понял, что влюбился в того самого четырнадцатилетнего оболтуса. Общение поначалу у них не задалось, Чанбин и в правду не отличался хорошим поведением, поэтому сразу примкнул к местной шайке хулиганов. Феликс же больше походил на их жертву, нежели чем на участника, поэтому не спешил вступать в ряды, хоть и занимался тхэквондо. Они не сидели за одной партой, не общались на перемене и даже жили не близко. Все решил удачный случай на уроке биологии. Пускай Со и был не шибко умным, но ему на удивление хорошо давалась математика. Только она и физкультура, но чтобы пройти на национальные соревнования по волейболу, в табеле должны красоваться хотя бы средние значения по всем предметам. Очередная контрольная работа по биологии и результат в пять из ста баллов. Благодаря низкому росту и хорошей подготовке Чанбин занимал позицию либеро, а запасных игроков на эту роль в команде не было, нужно было что-то придумать. В банде Чанбин был самым умным, так что помощи там искать смысла не было, но вот у учителя спросить – как вариант. Тот только порекомендовал Феликса, сам за репетиторство не взялся, а Ли и рад был, что все так сложилось. Пару походов в гости друг к другу, учеба, а потом игры в приставку, – и вот, они уже лучшие друзья, а семьи передают через парней гостинцы. Кто же знал, что у них будет столько общего: вкус в музыке, в играх, в еде и кумирах. Ликси не любил волейбол, но за другими видами спорта следил охотно, а когда Чанбин пригласил поболеть за него на матче, тот занес и это направление в список фаворитов. Возможно из-за Со, а может и просто из интереса. Вот так и протекали эти четыре года дружбы с Бинни. Игры, учеба и долгие прогулки. Им вместе было весело, по крайней мере так думал Со. Феликс же иногда грустил, ловя себя на мысли, что по уши влюблен в лучшего друга, а сказать ничего не может, не хочет портить отношения. Сегодня все должно было встать на свои места, Ли решил, что признается и примет любой ответ, даже если он влечет за собой прекращение общения. Набрав в легкие побольше морозного воздуха, он, наконец, потянул ручку на себя и вступил на порог клуба, кишащего развратом и похотью. Музыка тут же больно ударила по ушам, заставляя поморщиться и прикрыть их руками, но это не было большой проблемой, нежели чем скопление людей. В это время в Итэвон слетается вся молодежь Сеула, не удивительно, что протиснуться невозможно. Ли покрепче затянул лямки рюкзака и, сложив ладошки лодочкой, шустро прошмыгнул к лестнице, расталкивая всех на своем пути. Чанбин сказал, что они будут наверху, поэтому ориентировочно Феликс понимал, куда идти, ну, в теории. На практике тот быстро потерялся. Ломиться в двери других посетителей было бы как минимум не культурно, поэтому он решил попробовать сделать так только один раз. Ладонь на дверной ручке, выдох. — Ну и чего ты там застрял, – раздался знакомый голос сбоку. – Не та дверь, заходи, – Ли аж засиял, когда услышал через громкую музыку выкрики Бинни. Не теряя времени, Феликс послушался друга и быстро прошмыгнул в их vip зону. Он ожидал увидеть парочку новых лиц, да и только. Но внутри было народу больше, чем он предполагал, да и зрелище не из приятных. Друзья Со, что позвали тех «потусить», оказались далеко не студентами, а скорее взрослыми дядьками с большим кошельком. Ли подозревал, что его друг вышел на новый уровень хулиганства, но до конца поверить не мог. Чанбин хорошо скрывал это от родных, друзей и даже спортивной команды. Только вот сейчас в помещении сидела добрая половина класса, причем почти все предстали в новом свете. Компьютерный задрот Бам хлестал вино, разговаривая со взрослой дамой, братья Пак лежали в отрубе в углу комнаты, Чонха – староста, сидела на коленках самого молодого из друзей Со и явно намеревалась зайти дальше, чем просто беседа за бокалом мартини. Пуговицы ее блузы уже были расстегнуты, додумывать не пришлось. Что говорить о тихоне Гу, которая, судя по количеству одежды на ней, вовсю выплясывала на столе стриптиз. — Да чего же ты тормозишь на каждом шагу, заходи уже, – состояние его одноклассников было плачевным, поэтому вся смелость к новым ощущениям исчезла вмиг. А он так долго собирался с мыслями перед клубом… — Бинни, я тут подумал, может нам домой пойти? – Ли схватился руками за обе лямки рюкзака. — Ёбу дал? Тут алкоголя на миллионы вон, а для нас все бесплатно. Знал бы ты, чего мне стоило уговорить сослуживцев привести вас. Как думаешь, почему школьникам разрешили зайти в клуб и даже доки не спросили? Это моя заслуга, – тот постучал кулаком по своей груди. – Моя. Не просирай этот великолепный шанс из-за того, что трусишь, – Чанбин не хмурился, просто был немного разочарован, поэтому буквально за руку поволок Ли к свободному дивану. – Устраивайся поудобней, у нас будет долгий вечер полный веселья, – Феликс проводил взглядом направляющегося к столу друга, а сам стал неловко снимать рюкзак. Оглядев комнату, он не понял, где лучше его оставить, поэтому прижал к груди, словно плюшевую игрушку. Бинни же в это время, перекинув Гу через плечо, поволок одноклассницу к старосте. Ли мог бы услышать, какие нотации тот читает, судя по лицу девочек, но музыка даже здесь была громкой. Поэтому можно было только предполагать, что Со не в настроении. Долго он не ругался, пару раз потыкал пальцем в стол, видимо объясняя Гу, что это не танцпол, а после и сам направился к нему, но явно с другой целью. Чанбин быстро нашел парочку пустых стаканов, накидал в них по шарику льда и принялся лить всего по чуть-чуть, буквально из каждой бутылки по капельке. Феликс не разбирался в алкоголе, понять не мог, Со гений смешивания напитков или горе алхимик, но тот сам немного отхлебнул и с одобрением посмотрел на свои творения, а после направился к другу. — Держи. Бармен из меня не очень, но вроде как вкусно, – он протянул стакан Феликсу. Ли с благодарностью принял и принюхался, кривя лицо. — Фу. Ты че туда намешал? – Бинни улыбнулся, схватил рюкзак и, кинув тот в угол к братьям Пак, довольный присел рядом. — Все, что было на столе, и лед. Не ёрничай, а то пизды получишь, – Ли не поощрял ненормативную лексику, поэтому по привычке легонько ударил того по губам, следовало сделать это раньше. Но Со не растерялся, лишь взял его руку в свою ладонь и все с той же доброй улыбкой приподнял стакан выше, а позже припал к нему. Феликсу ничего не оставалось делать, кроме как выпить вместе с ним. Первые ощущения – горечь, никакой сладости, да еще и неприятное тепло, разливающееся по стенкам слизистой. Захотелось кашлять. — Я знал, что тебе понравится, – Бинни улыбнулся, продолжая смаковать напиток. — Кхе-кхе. Какой еще понравится? Это полная гадость, дружище, – Со рассмеялся, но никак комментировать не стал. – Хоть газировку дай, чтобы было чем запить. — В том и кайф. Никакой запивки, значит, быстро напьешься, – он вытащил откуда-то чипсы. – Разрешу закусить. Только никому ни слова. Это моя заначка, – Ли хмуро посмотрел на друга, но отказывать не стал. Нужно же было как-то избавиться от неприятного ощущения. Но не тут-то было. — Фу, Бинни, блин, – он тот же выплюнул еще не пережеванные снеки в ладонь. – Они с перцем Чили что ли? Где тут мусорка? – он нашел бачок рядом с выходом и, быстро выкинул их. Со же в это время чуть ли не упал с дивана со смеха. – Смешно тебе да? Поиздеваться надо мной решил, – Феликс все еще держащий стакан в одной руке, по привычке допил содержимое. Все же острота была хуже. – Да фу, – он еще раз поморщился и плюхнулся обратно на диван. Чанбин возобновил бокалы и чуть ли не силком заставил выпить сразу, поговаривая: «Перед первой и второй перерывчик не большой». Так Ли постепенно начал привыкать ко вкусу алкоголя. С третьим стаканом речь стала менее четкой. С четвертым зрение будто затуманилось, кружилась голова. Пятый окончательно расслабил, извилины переставали работать, и хотелось нести всякий бред. Первый пункт плана был выполнен. Ли оценил опьянение не слишком положительно, но решил, что, когда сам сможет покупать алкоголь, обязательно повторит. — Бинни, а где тут можно достать муку? – он приобнял своего друга, потому что еле стоял на ногах. — О какой муке речь? – Ли засмеялся при виде настороженного лица Со, а после провел указательным пальцем под носом, завершая движение сердечком из пальцев. – Ты че, ебнулся? Даже если бы знал, не сказал. С дуба рухнул такое хотеть в восемнадцать? Ты и с алкоголем плохо справляешься, – Феликс только рассмеялся, но настаивать не стал. С этим пунктом, видимо и в правду придется повременить. — А куда мы идем? – не то, чтобы Ли охотно шевелил ногами, скорее Чанбин его тащил, слегка придерживая под пояс. Как они умудрились без происшествий спуститься с лестницы, для обоих осталось загадкой. — В туалет. Чувствует моя душа, что скоро все выпитое полезет наружу. Харе задавать вопросы, мы почти пришли, – парень, все еще держа одной рукой друга, быстро дернул дверь на себя и так же ускоренно поволок Ли ближе к унитазу. На удивление уборная была чистой, и внутри совершенно не пахло чем-то противным, наоборот, освежитель справлялся на все сто. – Сам справишься? — С чем? — Два пальца в рот и желудок наизнанку. Не хочу лечить твое похмелье на утро, – он усадил Феликса рядом с бачком и дал пару салфеток из внутреннего кармана. – Только давай побыстрее, нас там люди ждут. Если пить ты больше не будешь, то хоть натанцуешься от души. Ближе к трем народ устает и начинает рассасываться. Танцевальная площадка освободится. — Кто сказал, что я больше не буду пи-буэ, – он не успел договорить фразу, как организм сам начал процесс очищения. Чанбин на это лишь поднял брови, одну руку поставил на пояс, другую на лоб и отвернулся. Сам был не сильно трезв, мог легко присоединиться к другу. — Ты… это… давай там сам, а я подожду тебя в коридоре, ладно? – не успел тот ретироваться, как маленькая ладошка уцепилась за край кожанки, не давая уйти. — Чанбини, мне нужно тебе кое-что сказать, – он вытер выступившую от кашля слезу. — Ликси, не самое удачное время и место чтобы что-то обсуждать, – Феликс проблевавшись все еще был пьяненьким, но уже не на столько. Сердце диктовало: «Сейчас», а мозг отключился еще после третьего стакана. — Нет, давай поговорим сейчас, – он приподнялся, вытер рот тыльной стороной ладони, смыл туалет и направился к раковине, чтобы умыться и отчистить руки. – Иначе я никогда это не скажу, а очень хочется, – Чанбин нахмурился, но ничего говорить не стал. Лишь ждал, пока друг высушит ладони и продолжит то, что начал. – Знаешь, почему Гу сейчас в таком плачевном состоянии? – он встал напротив Со и начал разговор издалека. — Потому что она дура, не умеющая пить, – как факт, сказал тот. — Нет, Бинни, потому что она рассталась со своей девушкой. Ей больно и плохо, вот почему. — То, что ей плохо, я уже заметил. Чонха потащила ее в туалет, – Ли сжал губы в тонкую полосочку и не со злости ударил того легонько в грудь. — Я тебе не про это. Она лесбиянка, понимаешь? – Чанбин почесал макушку. Видимо Ли перенял эту привычку у него. — Ну и что с того? Ты хочешь обсудить ее каминг-аут что ли? В туалете клуба в три часа ночи? – Феликс выдохнул и отвернулся. — Не её… мой, – он подошел к зеркалу, оперся о раковину и принялся старательно изучать свое лицо. Казалось бы, восемнадцать лет изображение не менялось, так почему сейчас перед ним стоит не Феликс, а какой-то жалкий парнишка, пытающийся разрушить дружбу прошедшую огонь, пот и слезы. — Эй, ты чего такое говоришь? Если разок засмотрелся на мой зад, это не значит, что ты гей. — С чего это сразу на твой, – Ли с ехидной улыбкой обернулся на друга. — Ну, на него много кто заглядывается. Кругленький такой, упругий вроде как, – он обернулся назад, посмотрел и потрогал свою гордость, а потом с довольной улыбкой сказал: – Да, он упругенький, – Феликс на это усмехнулся. — Я и не спорил, – его уголки губ быстро поползли вниз, а глаза упали в пол. Долго он собирался сказать это. Репетировал у зеркала в своей комнате, активно при этом жестикулируя, но все, что Ли смог из себя выдавить сейчас, это тихое: – Ты мне нравишься Бинни. Как парень, – сердце бешено забилось, в ушах снова зазвенело и казалось, что вот-вот весь мир уйдет из-под ног.

***

Тук-тук-тук. Сердце бьется так же быстро как в тот раз. Только вот обстоятельства совершенно другие. Феликс никому не признается в любви, наоборот, это он получил очередное признание от Хенджина. Так почему оно так колотится, будто готово вырваться наружу, сквозь решетку из ребер. Чанбин так же себя чувствовал тогда? Вряд ли его щеки заливались краской, а дышать становилось тяжело, хотя сейчас возможно это из-за навалившегося всем телом принца. — Я думал ты будешь легче, – Ли осторожно скинул того на пустующее пространство кровати, а сам уперся глазами в потолок и стал жадно глотать воздух. – Неужели аритмия в моем-то возрасте? Рано еще, что же ты бьешься так, – он приложил руку к сердцу, пытаясь до конца понять произошедшее. Но это ему удавалось плохо. Медленно приняв сидячее положение, Феликс осмотрел устроенный ранее погром. Вдребезги разбитый бокал разлетелся на сотни осколков, слабо переливающихся на свету скудной настольной свечи. Собрать все будет очень трудно, но Ли не хотел бы привлекать прислугу. Мальчик взрослый, справится сам. Его взгляд переместился к кладезям бутылок из-под вина и одеялу, забытому на полу. Что говорить о сопящей туше под боком. Покои Хвана совершенно перестали походить на комнату наследника, скорее на помещение, где обитает буйный пьяница. — Боже, – Феликс провел рукой по волосам, обдумывая план дальнейших действий. – Что же я натворил, – попытка исправить собственное моральное состояние привела к еще большей буре внутри. Сердце не унималось, а губы еще помнили тепло от дыхания Хенджина. Поймав себя на этой мысли, Ли приложил ладошку ко рту. Его уста были сухими, как песок в пустыне, так почему ему кажется, что у него нагло украли первый средневековый поцелуй. – Бр, хватит думать! – он схватился обеими руками за волосы и неистово замотал головой. В какой-то момент парень и так смирился с фактом того, что его могут поцеловать, так почему сейчас такая паника. Желая поскорее забыть этот вечер, Феликс быстро соскочил с кровати и, обойдя ее, присел, намереваясь собрать осколки. Он не почувствовал боли от того, что босыми ногами прошелся по одним из самых мелких из них, кроме того совершенно не обратил внимания на проступающие капельки крови на ладони, в которую складывал стекло. Он словно безумный, пытался быстрее навести порядок и убраться из покоев принца, пока тот не пришел в себя. Он был напуган. Это не было страхом перед Хенджином, что тот может начать действовать, нет. Это был страх от того, что Ли был бы этому совсем не против. Поймав эту мысль за хвост, он еще сильнее сжал ладонь, что держала осколки, крови стало больше, наконец, появилась боль. — Айщ, – Феликс нахмурился и наконец, обратил внимание на руку. – Черт, – он привстал, и очередной раз осмотрелся, в этот раз в поисках какой-нибудь чаши, куда можно положить стекло. Ваза, ваза, чертовы винные бутылки, маленькая чашечка – все не то. Одновременно глупая и гениальная мысль пришла в его голову. Парень тут же рукой залез под кровать и, нащупав пустующую емкость, с облегчением вздохнул. Ночной горшок идеально вместил в себя все собранные осколки, оставалось только доложить прислуге. Все же без света ему тяжело будет найти мелкие кусочки стеклянного пазла. С этой мыслью Ли надел свои тапочки, в свободную руку схватил бутылки и направился на кухню в надежде, что Су еще не спит и может подсказать, как ему поступить. Охрана у двери покоев лишь странно на него посмотрела, но все еще боялась разговаривать. В данном случае он был этому безумно рад. Первый лестничный пролет, второй, этаж вроде тот, но без света трудно понять куда идти. Собрав все свои картографические воспоминания, парень уверенно зашагал по темному коридору. Удачным образом он дошел до столовой и, заприметив небольшую дверку на кухню, тут же ринулся к ней. Внутри было пусто. Свет не горел, работники спали, да и завтрак начали бы готовить только часа через два или три. И снова замешательство. От осколков нужно непременно избавиться и вернуть принцу его горшок, как бы глупо это не звучало. Глаза гуляют по всей кухне. Кастрюля, сковородка, чан с водой, бочка, ‒ опять не то. В этом мире нет пакетов, куда можно было бы все это быстро выкинуть, а о средневековых порядках этой страны он совершенно не знал. Во Франции выбрасывали мусор в окно, но врятли так делали при дворе. Обычно где-то размещали ямы, куда скидывали отходы, однако пойти ее искать среди ночи равно случайно найти, свалиться и застрять наедине с мусором до самого утра. Если, конечно, прислуга выбрасывает мусор утром. Ничего не оставалось делать, кроме как искать Сынмина или Су. Оставив все бутылки на обеденном столе, в надежде, что перед завтраком их уберут, Феликс с горшком рванул в сторону оранжереи, он не знал, где спит прислуга, но молился всем богам, чтобы Мин помог с этим вопросом. Отчаянная надежда увидеть друга в зимнем саду затаилась у него в сердце, которое все еще бешено, билось, но в этот раз, скорее всего из-за бега. Последний раз такой марафон он бежал с Чанбином на первом курсе университета, когда они ускользали от копов, но это уже совершенно другая история. Выбежав во двор, Ли неловко раскидал по мокрой, от росы, траве свои тапочки, поскольку они только мешали, а после, с еще большей скоростью, рванул к стекленному куполу. На удивление, внутри горел свет, что могло значить только то, что садовник все еще работает. Улыбка озарила лицо Феликса, глупая до невозможности, но такая искренняя. Парень запомнил тропы и уже медленным шагом направлялся в сторону другой части оранжереи. Только вот это ему не помогло скрыть свое присутствие, поэтому почти сразу на его плече оказался один из гиацинтовых макао. — Боже, ты так не вовремя, – пернатый склонил голову набок, словно задавая вопрос, пока парень хмурился, потирая глаза. – Я тороплюсь к Минни, а он, скорее всего на поляне, так что слезай. Там климат другой и ты все цветы обклюешь, – не останавливаясь, Ли попытался свободной рукой смахнуть не маленькую пташку. – Ну, давай, уходи. Чего ты не спишь блин? Кыш, – макао помахал крыльями в знак недовольства, легонько клюнул парня за макушку и обиженно улетел. – Айщ. С характером, – Феликс, зажмурив один глаз, потер больное место и наконец, зашел во вторую часть зимнего сада, где к его великому счастью Сынмин кропотал над какими-то белыми цветами. — Чего крадешься? – почти сразу вымолвил тот. Сынмин оторвался от прополки и, сняв перчатки, пошел на встречу к другу. – Еще и с горшком… Похвалиться пришел? – Ли посмотрел на содержимое емкости и нахмурился. — Не в этот раз, – Ким задорно рассмеялся. – У меня проблемы. — Если они как-то связаны с горшком, то тебе лучше обратиться к медикам, – он продолжал подкалывать. — Да нет же, это не то, о чем ты думаешь, – Ли устало запрокинул голову назад, руки опустил и тихо продолжил. – Хенджин разбушевался и разгромил свои покои. Точнее, он разбил бокал и немного раскидал вещи. Как ты понял, наши посиделки немного пошли не по плану. Он уснул, а я собрал осколки, мелкие же все еще остались. Нужно их убрать, пока принц не проснулся, а где живет прислуга, я в душе не знаю, – он вернул голову в нормальное положение и протянул серебристый котелок другу, но тот его не принял. – Чего отнекиваешься? Там стекло, куда мне его девать? Горшок-то вернуть надо, – Мин потер указательным пальцем по подбородку, задумываясь. — О подробностях вашего вечера я, пожалуй, спрошу позже. А на счет уборки, не волнуйся, я позову кого-нибудь. Ты кстати не поранился, пока осколки подбирал? – Феликс совершенно забыл про боль и кровь, что тонкой струйкой стекала по его ладони буквально пять минут назад, но посмотрев на нее сейчас, даже шрама не заметил. — Странно, мне казалось, что я порезался, но следов нет, – Ким обреченно вздохнул и отобрал котелок у друга. — Иди-ка ты спать. Утро вечера мудренее, – он развернул его в сторону выхода, придерживая за лопатки, пока тот тщательно изучал свои ладони. – Проснешься и сходишь к врачу, тот тебя осмотрит, обработает все раны, – он посмотрел вниз. – Тебе бы только перед сном ноги помыть, – Ли взглянул на свои ступни, при этом пошевелив пальцами. От россы и отсутствия твердой опоры по пути сюда, они были все в земле. Грязь комками засела везде, где только можно. – Я попрошу, чтобы принесли хотя бы таз с полотенцем и горячей водой. Об этом можешь не волноваться. Ли улыбнулся, приобнял Сынмина и они в тишине вместе направились в сторону замка. Макао еще несколько раз громко вскрикнул, пока они проходили эту половину оранжереи, но стоило Киму кинуть грозный взгляд в сторону птицы, как та тут же успокоилась. Уже внутри дворца, они разминулись. Где-то на лестнице садовник свернул, а Феликс, не нашедший во тьме свои разбросанные тапки, босыми ногами грустно плелся наверх. Сердце уже не стучало так сильно, мысли почти растворились, стоило ему выйти на свежий воздух, в поисках Сынмина, но остался осадок, все больше накапливающийся за последние дни. Дойдя до двери в свои покои, тот без улыбки обернулся на пустующий коридор, освещенный лишь редкими лучами тусклой луны, пробивающимися сквозь широкие оконные рамы. Он не знал, что сподвигло его в тот день вернуться в комнату к наследнику, чтобы удобно уложить того, оттряхнуть одеяло и накрыть им Хенджина, уже так сладко пускающего слюни на подушку. Феликс улыбался при виде этого зрелища и интуитивно поправлял тому пряди волос, а позже вернулся, наконец, в покои и лег спать. Ким и в правду позаботился о том, чтобы ему заранее принесли таз с водой и полотенце. Феликс на это лишь улыбнулся, лениво присел на кровать, протер ступни, а также проверил их на наличие осколков от бокала, и, ничего не обнаружив, спокойно улегся, укрываясь теплым одеялом почти до самого носа. Несмотря на тяжелый день, сон никак не приходил к нему, как ни ворочайся на перине, ничего не получалось. Расслабиться не выходило, в голову тут же лезли непонятные мысли и воспоминания. То, как Хенджин склонялся над ним, его дыхание, чувствующееся на губах, его крепкая рука, прижимающая ладонь Феликса к своему сердцу. Щеки залило пунцовой краской. Почему Ли вообще продолжает прокручивать это у себя в голове? Дыхание на губах. Не выдержав очередной волны смущения, тот быстро распахнул глаза, позже понимая, что его собственный поток воздуха, отражаясь от одеяла, доходил до уст. Одеяло пришлось приспустить до шеи. Очи снова сомкнулись и тот, повернулся на бок. Хван спал здесь, прямо под боком буквально пару месяцев назад. Его горячее тело обогревало вторую половину ледяной кровати, а ты все профукал. — Айщ, – парень резко скинул ногами одеяло и сел, почесывая голову. – Что за мысли такие, бррр, – принц сделал пару глубоких вдохов, поднялся и решил еще больше уморить свой организм приседаниями. Десять, одиннадцать. Ноги еще не болят, значит можно дойти хотя бы до тридцати. Двенадцать. И снова этот голос в голове. Хенджин тоже занимается спортом. Ты же разглядывал его ноги? Видел подкаченные бедр… В попытках заглушить эти мысли, он зачем-то заткнул уши руками, зажмурил глаза и стал расхаживать по комнате. — Ла-ла-ла. Ла-ла-ла. Я не слышу них… Чанбин блин. Ла-ла-ла, ничего не слышу, – голос быстро пропал, а веки от зажмуривания сильно устали, он мог спокойно, наконец, лечь спать. Тело расслабилось, как только голова в очередной раз коснулась подушки, Феликс провалился в сон. Он редко видел что-то под закрытыми веками, даже если и видел, то на утро совершенно об этом забывал. Ли старался придавать им большое значение, ведь тот проходил эту тему в университете. Это был курс второй или третий, он точно не сказал бы. Этот раздел рассматривался мимолетно, да и профессор был не особо заинтересован в данной теме, поэтому рассказывал лекции слишком скучно и заунывно, так что от теории половина аудитории переходила к практике и спокойно спала. Но однажды, тот сказал интересную фразу, точнее прочитал в методических указаниях, сути это не поменяло. «Сон – это психическое состояние, характеризующееся отрешенностью человека от окружающего мира. В физиологическом отношении сон является условием для восстановления жизненных сил и запаса энергии в организме человека. В психологическом плане сон – это приостановление реагирования человека на окружающий мир посредством восприятия и действия. А вот сны, что мы видим… Кто его знает, я не Фрейд, чтобы заниматься такой фигней». Феликс хорошо запомнил эти слова, точнее самую последнюю фразу, откопал в библиотеке сборник лекций по психоанализу Зигмунда Фрейда, сначала скучающе прочитал первые две главы про описки и оговорки. Парень, наконец, понял, откуда взялась фраза «Оговорка по Фрейду», но долго на этом зацикливаться не стал и тут же перешел к самой интересной части книги – про сны. Точка зрения его лектора и немецкого профессора в корне разнилась. Один считал, что то, что мы видим – просто искалеченное восприятие произошедших событий, другой же вкладывал в это куда больше смысла. Фрейд считал сны не просто картинкой под закрытыми веками, он трактовал каждый эпизод. А если мне приснилась лошадь? Это что-то значит? Зигмунд говорил – да. Фрейд заметил: сновидение содержит краткую информацию о мире чувств, эмоций, восприятия жизни. Он установил наличие взаимосвязи на психологическом уровне, а не только телесную природу сна. Кроме того, обратил внимание на сжатую форму сновидения в сравнении с мыслями, которые его создали. Проще говоря, сон - это сложный процесс психики, отражение желаний в определённых картинах, образах. Феликс навсегда запомнил это и придавал больно много значения каждому эпизоду, который он помнил на утро. В этот раз его мозг снова рисовал замысловатые картинки за закрытыми веками. Река с очень быстрым течением и красная нить, залегающая где-то на дне. Почему-то это сразу же бросилось в глаза. Хотя, если присмотреться, то можно заметить куда более выделяющуюся деталь: в воде барахтается человек, он совершенно один, в округе нет людей, а еще, кажется, что он тонет. Этот сон снится ему не первый раз, но он почти всегда его забывает. Почти всегда одно и то же – река, человек и нитка на дне. Иногда изменяются детали, например до этого, течение было слабым, почти незаметным, а река уходила за горизонт. Сейчас же виднелся обрыв, похожий на водопад. К ноге утопающего постепенно привязывались грузики, сначала один, теперь же их два. Феликс не может понять, почему так происходит, он не видит его лица, не понимает, кто тонет, лишь может с воздуха наблюдать за страшной картиной. Снова и снова. Почему он решил поплыть? Зачем он прыгнул в воду, зная, что на его ногах оковы, а течение непременно унесет его к крутому обрыву? Или он не знал, что его потянет ко дну? Почему он не хочет снять кандалы, выбраться на берег и отдышаться? Что вообще значит этот сон? — Феликс. Феликс! – все еще витая где-то в воздухе, он попытался найти источник звука. – Феликс, что ты делаешь? – стройный высокий парень с каштановой коротко стриженной макушкой стоял на берегу и махал обеими руками, только вот его взгляд был направлен на утопающего. — Это я? – стоило парню посмотреть вниз, как он тут же оказался на месте человека в воде. Вода начала обдавать холодом и больно бить по спине, но сдвинуться он не мог из-за тяжелого груза, привязанного к его ногам. Он устал, его руки болели, а легкие горели от частых вздохов. Ему хотелось сдаться, но человек с каштановой макушкой уже плыл на помощь. Его лица он так же не мог различить, словно его размыло, просто большое пятно телесного цвета. — Феликс, зачем ты сопротивляешься? – он наконец доплыл и приобнял Ли. – Плыви по течению, – стоило парню обвить его тело руками, как груз с его ног исчез, а бурная река замерла. – Плыви по течению. Что бы это значило, Ли было невдомек. Как они свободно держались на воде? Почему он тонул, куда исчезли кандалы и та боль, что причиняла вроде безобидная река. Все исчезло с объятиями. Тепло разливалось вокруг, река буквально стала теплее, а та самая красная нить засветилась очень-очень слабым огоньком. — Кто ты? — Феликс. Феликс! – он продолжал обнимать, лишь называя его имя. – Феликс, вставай. Феликс, – Ли резко погрузился в реку, его мир тряхнуло и он, наконец, открыл глаза. – Боже, сколько можно спать, тебя только вода способна разбудить? – он от возмущения глотнул воздух и резко приподнялся на локтях, разглядывая мокрое пятно на подушке, одеяле и даже на ночной рубахе. – Пора вставать, соня. Ванная готова, завтрак тоже, тебя уже ждет наследник, не хочет начинать без тебя, – вытерев мокрое лицо рукавом ночнушки, Ли злостно прокричал. — Какого черта, Ким Сынмин, – он еще раз потер мокрые ресницы, но вода, капающая с волос, все равно туманила взгляд. — Никакого черта тут нет, только сущий ангелок и один мокрый человек, – он похлопал того по плечу. – Вставай, давай, Феликс. То есть, господин Ли Енбок, ваше утро будет незабываемым, – тот мягко улыбнулся, все еще рассматривая взбешенного друга. — Я не сомневаюсь, – Ли еще раз протер мокрое лицо рукавом, в надежде, что вода была не из таза, в котором он на ночь ополоснул свои ноги.

***

Любой прием ванной в средневековье вызывал у Феликса жуткий стресс. Каждый раз, заходя туда, он чувствовал себя слепцом в чистилище, куда его привели незримые грехи. А бадья напоминала котел, в котором его будут варить. Антураж соответствовал его воображению. Ванная буквально стояла над огнем, а ее размеры были настолько малы, что каждый раз приходилось подгибать ноги, что приносило еще больший дискомфорт. Вечная пыль на стенах с шероховатой поверхностью, маленький оконный проем под потолком, еле пропускающий свет в помещение. Эти потемки угнетали не меньше паутины, скопившейся в каждом углу комнаты, а еще этот противный запах. Нигде он так отчетливо не чувствовал запах плавленого воска и жженого фитиля. Комната никоим образом не была похожа на остальные. Белый фасад замка с черными шпилями, коридоры, сияющие от золотого блеска канделябров. Проходя по главному залу можно было увидеть в отражении шахматных плиток мраморного пола хрустальную люстру с десятками свеч, тут же серые каменные стены, грязь, пыль и отсутствие света. Дом – это отражение души хозяина. Ли понимал, что замок достался Хенджину в наследство, но наличие столь жутких подвальных помещений наталкивало того на мысль, что не все так просто, в каждой семье есть свои секреты, а секрет семьи Хван может быть куда страшнее, чем хотелось бы вообразить. Развивать и додумывать эту мысль, было бы глупо. Кто знает, может они просто не успели сделать декор, или не придают большого значения этому месту. Гости в любом случае останавливаются в роскошных покоях, а ванную не принимают, в этих местах подобное считалось дурным тоном. Отгоняя от себя плохие мысли, Феликс подумал хоть о чем-то хорошем. Он уже не пытался утопиться – повод для гордости. Его смирение привело к возможности наслаждаться всей этой почти первобытной утварью. Парень не придавал большого значения проблемам комфорта, просто постепенно начал плыть по течению. Его перестало смущать нижнее белье, в котором было чересчур свободно, он привык к отсутствию замков на одежде, а еще к ночному горшку и многому другому. Этот мир переставал постепенно быть для него чужим, Ли начал уживаться. Но самой большой гордостью для него являлся навык быстрого купания. В этом месте не хотелось засиживаться надолго, поэтому прием ванны у него занимал от силы пятнадцать минут. Надев в очередной раз свой любимый темно-зеленый костюм, состоящий из жилета и удлиненных шорт, он осмотрелся в искаженное зеркало, поправил белоснежные гольфы и рукава кремовой блузы, после чего спокойно зашагал в сторону столовой. Ему пришлось очень хорошо напрячь извилины, чтобы запомнить путь из ванной хотя бы к общему залу. Совершенно не хотелось здесь еще и заблудиться. От лестничного марша до столовой было рукой подать, поэтому Хенджину долго ждать не пришлось. Ли учтиво поклонился тому перед входом и направился к своему привычному месту. Роскошь и обилие блюд так же перестали удивлять его. На столе появился сок, но и ему он не придавал большого значения. Все это стало рутиной, обыденными вещами, вошедшими в привычку за несколько месяцев пребывания в этом мире. — Доброе утро, – подал голос наследник, сидя на противоположной стороне стола. Его безупречно уложенные назад волосы, отглаженный, как на парад, белоснежный костюм и яркая улыбка совершенно сбивали с толку того, кто знал, каким, тот был несколько часов назад. А точнее, принц казался на удивление бодрым. У Хенджина не было таких синяков под глазами, коими Феликс обзавелся благодаря этой ночи, общий вид не выдавал в том усталости, даже если она была. Парень не зевал, искренне улыбался, заправляя салфетку за ворот рубашки перед началом трапезы. — Доброе, – тихо соврал Ли, проделывая то же действие со своим лоскутом ткани. У хмурого парня не было причин так сиять. Он не выспался, потому что в кровати пролежал от силы часа три, а пробуждение было не самым лучшим. Никто, кого будили ведром холодной воды, вылитой на лицо, не назвал бы утро добрым. Как было сказано ранее, стол ломился от привычной для завтрака еды, к ней только добавилось одно новое блюдо. Видимо, прислуга, понимая масштабы опустошенных бутылок, приготовила Хаджангук – острый супчик от похмелья. Феликсу он совершенно не придал бы сил, голова не болела, сухости во рту не чувствовалось, а сонливость помог бы снять только кофе, отсутствующий в данной стране, он уже узнавал. — Как спалось? – наследник любил поддержать беседу за завтраком. Можно сказать, наслаждался изменениями после возвращения принца. Этот день не был исключением, а поводов для разговора появилось предостаточно. – Хорошо добрался до спальни? – Ли оторвался от трапезы и поднял на того усталый взгляд. Как он может быть таким свежим после попойки? — Нормально. А ты? – Феликс продолжил поглощать суп, но уже буквально на третей ложке отставил тарелку в сторону и засмотрелся на яичницу. — Ну, я как уснул, так и проснулся. Все в пределах своих покоев, – он усмехнулся, однако Ли не обратил на это никакого внимания, всецело отдаваясь трапезе. Он старался не смотреть в его сторону, чтобы не спровоцировать внутренних демонов шепчущих непристойности, связанные с Хваном, хоть полностью игнорировать его существование не мог. – Голова жутко болит. Ничего не помню с прошлого вечера. Я даже не знал, что мы отведали три бутылки французского вина. Еще бокале на втором реальность расплывается, – Ли застыл с открытым ртом на пути, к которому, уже был нанизан сочный кусочек мяса и яйца. В то время, пока Феликс обдумывал план, как понизить неловкость их общения после того вечера, Джинни просто ее не чувствовал. Для него не было никаких признаний, никакого разбитого бокала и никаких слез. Он не помнил, как чуть не поцеловал Ли, хотя для того это было очень важно. Мысль о том, что ценные воспоминания о том вечере отсутствуют у виновника их возникновения, натолкнула на еще более глубокие размышления. Вот, что испытывает Хван? — Не удивительно. Ты выпил слишком много, – он, наконец, продолжил поглощение куда более аппетитной яичницы с мясом, все еще стараясь не поднимать на того глаз. — А для меня удивительно. Помнится мне, ты пил куда больше. И не думай, что я не заметил, как ты специально через раз пропускал мой бокал, – а вот это снова взбудоражило память принца. Разбитый бокал и вино. Он ничуть не опьянел от количества выпитого алкоголя, ясно помнил, как собирал осколки, как рука кровоточила и ужасно болела от порезов. Отучившись в медицинском, тот не раз был на практических занятиях по анатомии, пускай и не собирался резать людей. Он помнит страх при виде багровой жидкости, возникающий каждый раз после взмаха скальпеля. Порой они изучали абсолютно свежие тела, в которых тепло ускользнуло еще совсем недавно. Тем не менее, их кровь уже приобретала темные оттенки, становилось дурно. Тошнота тут же накатила от воспоминаний, и парень отложил столовые приборы. Ему точно не привиделось. Его раны были реальнее, чем весь этот мир, поэтому он начал разглядывать свои ладони. Ни царапин, ни шрамов, буквально ничего не свидетельствовало о произошедшем вчера конфузе. Странно. Хван с удивлением посмотрел на занятную картину того, как Ли рассматривал собственные пальцы, но значения тому не придал. — Ты хотел о чем-то поговорить. Не так ли? – Феликсу пришлось поднять глаза. Немного испуганные и ошеломленные. – Я так понимаю, беседа должна была стать серьезной, но я все пропустил. Ты поведал мне о том, чем хотел? — Нет, и не буду, – быстро выпалил тот. — Ну, хорошо, – Хенджин пожал плечами и с натянутой улыбкой вернулся к своей порции. – Какие-то особые планы на день? — Я снова буду в оранжерее, возможно, пропущу ужин, – Ли спустил рукава обратно, закатанные на время рассмотрения рук, и тоже вернулся к своему блюду, уже совершенно потеряв аппетит. — Ладно. Распорядись, чтобы тебе принесли еду в покои, как вернешься, – о том, что это забота, а не напоминание, тот решил умолчать. — Угу, – их неловкий разговор был окончен.

***

— Ты был прав, – вымолвил принц, вальяжно расхаживая меж кустов сирени. – Не стоило мне начинать разговор с выпивки, – он слегка всколыхнул растение и направился к своему другу, сидящему в привычной для него согнутой форме у земли. — Я не твой отец, чтобы использовать фразу: «Я же говорил?», - но очень хотелось бы. Не знаю, конечно, может в твоем мире так не заведено. У нас да, – Сынмин в который раз пропалывал один и тот же цветок. – Мне уже не терпится узнать, когда ты пришел к этому выводу. До или после разбитого бокала? – Ли присел рядом с ним, положив ладони на колени. — Я осознал это, когда Хенджин напился до такой степени, что не мог нормально говорить, – он отогнул стебелек и принюхался. – Что это за цветок? — Гербера, – Феликс с пониманием промычал. – Ну, так что? Расскажешь подробнее детали вашего вечера? – принц обреченно вздохнул и опустил голову вниз. Он начал свое повествование с самого первого бокала. Парень описал каждое действие, словно это было не вчера, а пять минут назад. Принц рассказал, как они допили первую бутылку и, взбудораженные мимолетным опьянением, по крайней мере, Феликс так думал, направились в погреб еще за двумя. На складе тот был впервые. Словно попал в рай алкоголика. Все различные настойки, шампанское, соджу и еще куча непонятных жидкостей. Хван поведал, что почти все это подарки от иностранных гостей. Его реликвией среди всей этой коллекции была водка Российской Империи. Говорят крепче ее нет ничего, но наследник пробовать побоялся. Пообещал себе, что откроет бутылку только на самый значимый повод, по типу свадьбы. Ли, конечно сделал вид, что ничего не слышал, поэтому продолжил блуждать среди стеллажей с винами. Слава богам, что выбор пал на него, возьми они чего покрепче, Хенджин закончил бы начатое. — В каком это смысле, он дошел бы до конца? – парни незаметно для самих себя переместились на лавочку. — Не перебивай, сейчас и до этого дойдем, – Ли продолжил взбалмошно жестикулировать, словно жонглер, попутно вникая в детали. Повествование быстро подходило к концу, поскольку пьяные рассказы Джинни о дипломатах, тот решил опустить. Таким образом, еще три часа их посиделок было объяснено кратким: «Мы поболтали на разные темы». А после пришлось переходить к сути проблемы, не дающей Феликсу нормально спать этой ночью. Принц пытался объяснить все очень мягко, вникая в тонкости в виду сильно религиозного поведения друга. Но тот наоборот спросил о подробностях, от чего Ли покраснел, опустил взгляд на руки и заговорил тише. Впервые он советуется с кем-то по такому поводу. Не часто случается, что тебя хочет поцеловать симпатичный, но еще малознакомый человек, а потом засыпает, не успев закончить начатое. Не то чтобы парень от этого расстроился, скорее, был немного… — Разочарован? — Ну… может быть, – Феликс не отнимал взгляда от рук. — Ммм, – тот ехидно промычал и улыбнулся. – Попался в сети нашего наследника? – до этого красные щеки Ли вспыхнули с новой силой. — Что? Нет! – от возмущения тот встал, начиная расхаживать по сторонам в попытках успокоиться. — А обманывать – это грех, – Мин наблюдал за этой картиной, все сильнее подкалывая друга. Феликса больше бесило, что тот делал это с такой беззаботной улыбкой, а еще и покачивал ножками. — Ким Сынмин, не тешь себя ложными надеждами о моей личной жизни, – парень на то лишь пожал плечами, и наступила тишина. Ли раздумывал, стоит ли рассказывать о его мыслях, пришедших к нему в покоях, ведь за этим последует еще больше шуток. Да и как сказать? До мурашек смущающе. Он думал о его губах пропитанных дорогим вином, сделавшим их ярко вишневого цвета. Он скучал по теплу, испытываемому в момент того, как они вместе ложились спать. А еще, что он заглядывался на его фигуру и в тайне даже от самого себя, воображал хорошо сложенный торс, скрываемый кремовой ночной рубашкой или же блузкой, пиджаком и другими повседневными атрибутами его одеяния. Пока тот напрягал извилины, у садовника возник простой, но действенный план по обличению чувств Феликса. Он же пришел сюда именно за этим? Чтобы посоветоваться и понять, что испытывает к Хенджину? На самом деле тот где-то в глубине подсознания уже знал ответ на этот вопрос, просто не хотел думать об этом, отнекивался, чтобы не показаться ведомым красивыми чертами наследника. Но это ведь ничуть не зазорно. Во многих странах принцы и принцессы мечтали о встрече с таким правителем: мудрым, спокойным, рассудительным, а еще ну очень красивым. Ли об этом в данный момент времени знать не обязательно. Возможно на смену легкости и волнению, хлынет волна разочарования и злости, от подсознательно испытываемой ревности. Его план был прост и в тоже время опасен. Но ничего лучше в данный момент не раскрыло бы его чувства. Сколько можно мяться на одном месте и мусолить очевидное? Словами тот не понимает, нужно прибегнуть к тяжелой артиллерии? Ким готов был рискнуть, к каким бы последствиям то не привело. Сынмин недолго собирал все свое мужество и волю в кулак, нужно было просто оценить шансы того, будет он побитым или нет, а еще прикинуть, как долго тот будет обижаться в случае неправильно расцененных действий. Вставая со скамьи, он решительно шел по направлению к витающему в облаках Феликсу. «Хоть бы сработало», - молниеносно проносилось у него в голове раз за разом. Была, не была. Его лицо уже не казалось беззаботным, скорее абсолютно серьезным, с капелькой властности. Разворачивая принца на себя, он все еще хотел отступить, но не решался. Ли вопросительно изогнул брови, словно спрашивая, что происходит, в то время как Мин заглянул тому в глаза, потом на губы и, взяв подбородок Феликса, притянул того настолько близко, что дыхание чувствовалось на устах, а тому пришлось привстать на носочки. Он не хотел целовать Ли, у Сынмина и в мыслях такого не возникало, просто небольшой эксперимент, который должен был решить судьбу двух влюбленных идиотов. И снова это тепло, доходящее до губ. Второй раз за день кто-то вроде как пытается его поцеловать, но ощущения в корне разные. Хенджин заставил бабочек в его животе вылупиться из своих коконов и устроить настоящий вальс от грудной клетки до низа живота. Его не хотелось отталкивать по какой-то причине, как все еще пытался думать он. Причина была, но она не известна. С Сынмином же все иначе. Никаких мурашек, губы не пересыхают от ожидания. Все совсем наоборот. — Ты чего делаешь? – он смог только скривить недовольную гримасу. — Сердце забилось быстрее? – шепотом начал Ким, не отнимая ладони от подбородка. – Может быть, пульс участился или дыхание стало не ровным? – парень спокойно отодвинул того на расстояние вытянутой руки, друг даже не сопротивлялся, лишь выдохнул с облегчением, что его отстранили не кулаком по лицу. — С чего бы? Нет, конечно. Не делай так больше, пугаешь до жути, – до этого серьезное лицо Кима снова озарила беззаботная, но издевательская улыбка. – Чего это ты довольный такой? — Что и требовалось доказать. Я сделал то же, что и господин Хван, но у тебя ноль эмоций, не считая раздражения. Ни аритмии, как ты говоришь, ни сбитого дыхания. А все дело в чувствах, – он похлопал принца по плечу. – Ты влюбился, не ври ни себе, ни мне. Господь все видит. — Ага, – с небрежной манерой сказал тот. – А еще он видит, как ты только что чуть меня не поцеловал. — И в мыслях не было. Я только проверил, почему господин не закончил начатое, как ты говоришь. Ему сто процентов перехотелось в самый последний миг, стоило ему увидеть тебя поближе. Ты был похож на циклопа, – Ли кинул в того одну из перчаток, забытых на лавочке, в то время как Сынмин с хохотом отстранялся к любимой гербере. — Ничего я не похож на циклопа. Все вблизи так выглядят, если ты не знал, – он кинул вторую перчатку, и поплелся следом. — Заметь, ты даже не отрицаешь факта того, что влюбился в наследника, – Ли немного задумался. — Отрицаю. — Вовсе нет. Перестань вести себя, как ребенок, и отрицать очевидное, – он снова уселся в неудобную позу, принимаясь ощипывать завядшие листья. – Сам только что должен был понять, что твое сердце реагирует так только на господина Хвана. И хватит говорить, что ты его плохо знаешь, – он обернулся с грозным взглядом, метая молнии толи от усталости, толи от того, что даже его план по обличению чувств не сработал. – Меня ты знаешь хорошо, мы проводим очень много времени вместе. Не в обиду будет сказано, но больше, чем я бы хотел. Не то, чтобы ты, конечно, плохой друг, все не так, но лучше бы уделил свободные часы не мне, а наследному принцу. Как подданный королевской семьи, я больше всего на свете хочу, чтобы тот поскорее взошел на престол, пока не появились никакие проблемы с передачей права наследования, – он вздохнул. – Я это говорю к тому, что мы с тобой близки, я тоже симпатичный парень, а господина Хвана, как говоришь, ты знаешь плохо. Так в чем причина? — И вовсе ты не симпатичный, – Ли сложил руки в замок и сел рядом с садовником прямо на землю. — Я бы поспорил, но не сейчас. Ты же понимаешь, что проблема не в этом. Он тебе нравится, а ты все отнекиваешься. — Что-то изменится, если я соглашусь? Мы сыграем свадьбу и будем жить долго и счастливо, ты на это намекаешь? – он переключился на цветок, помогая другу убирать пожелтевшие листочки. – Ты же понимаешь, что я чужой в этом мире и совершенно не подхожу на роль его мужа. К тому же это не любовь, а обычная симпатия. — Мозг в твоей голове чужой, а не ты в реалиях средневековья, – Ли не выдержав, толкнул того так, что Минни завалился на бок. – Обижайся, сколько твоей душе угодно. Я не нахожу тебя лишним в королевской семье. Стал бы я тебе помогать, зная, что ты сделаешь господину Хану только хуже? – он вернулся в сидячее положение, продолжая лелеять герберу. — Кто тебя знает? — Ну, хотя бы ты, – Ким одарил друга возмущенным выражением лица. — И то верно, – Феликс пожал плечами, и между ними воцарилось неловкое молчание. – Кстати мне сегодня ночью приснился очень странный сон, – в попытке заделать пробел в угнетающей тишине, начал Ли. – Там была какая-то река с сильным течением, а заканчивалась она на обрыве. Не смог разглядеть, но вроде как там было высоко. И какой-то чудик решил поплавать в этой воде. Его захлестывало бурными потоками, а он и с места не двигался. Я не сразу понял, что к его ногам привязан груз, мешающий плыть, – Сынмин насторожился и обернулся к нему с лицом полным сожаления. — Мокрый сон? — Ты дурак? – они серьезно посмотрели друг на друга. — У нас так называют сны с утопленниками. А ты о чем подумал? – Ли почесал затылок, испытывая неловкость от недопонимания. — Нет, никто не умер. Его спас проходящий по берегу человек. Тоже паренек, высокий такой, с короткой стрижкой и каштановыми волосами. Он не побоялся, залез в воду и просто обнял тонувшего. Река сразу утихла, а кандалы исчезли. Короче странный сон, – Феликс махнул рукой и начал ковырять землю пальцем, просто от скуки. — Ничего странного. Просто твое подсознание рисует для тебя счастливый финал. Мол, если ты сблизишься с тем пареньком, в твоей жизни все наладится. — Этот совет я считаю самым бесполезным из всех, что ты давал, – в этот раз Сынмин толкнул того, заваливая на бок. – Один – один, – он привстал, оттряхивая костюм. – Ну вот, теперь придется идти переодеваться, если я решусь прямо сейчас поговорить с Хенджином, – Мин оценил масштабы ущерба. На блузе, в области локтя, появилось зеленоватое пятно от травы, а все, что выше из-за земли стало в коричневую крапинку. Шорты молодой человек и до этого испортил, когда решил присесть рядом. — Тебе бы все равно пришлось менять одеяние. Думай, прежде чем что-то сделать. Вся задняя точка в земле, – Ли обернулся, чтобы оттряхнуть, но, увидев масштаб катастрофы, сдался. – Ну так и что? Каков план действий? – шорты Феликса было уже не спасти, поэтому он устало плюхнулся обратно. — Не знаю, еще не придумал. Мы вроде, как только выяснили, что он мне симпатичен, но не думаю, что стоит рубить с плеча и бежать ему об этом говорить, – Ким в очередной раз осмотрел цветок, который они так долго обхаживали. — Может быть, подаришь ему герберу? – Феликс еще не знал значения данного растения, поэтому с интересом посмотрел на стебельки, буквально перед носом. – Она означает тайну, улыбку, флирт и в целом несет оптимистичные намерения. Все зависит от цвета. Ее можно рассматривать, как подарок другу или любимому человеку. Реши, какой герберой ты для него будешь, и преподнеси ее. — Задачка посложнее логарифмов в математике, – Минни перестал удивляться его высказываниям из прежней жизни, даже не интересовался. Интуитивно понимал, что если есть слово посложнее, значит это слишком тяжело. – Другие варианты принимаются. — Может быть ирисы? — Уже было, мы подружились, если правильно понимать то, что этот вялый букетик до сих пор пытается украсить его кабинет, – Ким призадумался, но ненадолго. Садовнику, знающему данную поляну, как свои пять пальцев сложности найти нужный цветок не оставило, поэтому спустя три минуты, он уже протягивал Феликсу небольшой букетик. Белые бутоны красиво обрамлялись пышными зелеными листьями, тем самым выделяясь на их фоне. — Меньшее, что я могу предложить в данной ситуации. Помнишь значение? — Только для этого цвета запомнил, так что да, – он бережно принял цветы, начиная разглядывать их вблизи. Тонкий приятный аромат, отсутствие излишеств. – То, что нужно.

***

Хенджин не соврал, когда сказал, что совершенно забыл о том, что происходило между ними в тот вечер после второго бокала вина, поэтому весь день ломал голову и накручивал себя тем, что мог совершить ошибку. Енбок за завтраком показался ему снова отрешенным, стоило им только пойти на контакт. Только их отношения начали теплеть, как снова произошло что-то, после чего Ли опускал глаза всю трапезу и отвечал на вопросы без какого-либо желания. Нога Хвана отбивала быстрый ритм под столом – нервы. Что могло пойти не так? Пролил на него вино? Слишком слабая причина. Отдать слугам, постирать ночную рубашку, не составило бы труда, тем более, когда шкаф ломился от аналогичных вещей, чье разнообразие отличалось лишь длиной и рюшами, обрамляющими рукава. Наговорить гадости – тоже не вариант. Для него Енбок – самый идеальный человек на свете, который словно цветок, распускается и хорошеет с каждым днем. Другой же вариант – сказать то, что на душе, но тот вроде как и без того знает об односторонней любви наследника. — Господи, что же произошло? – принц вскочил со своего места и принялся нервно наворачивать круги вокруг рабочего стола. Размышления вслух могли пойти на пользу, но, подумав, что в замке могут быть везде свои глаза и уши, сел обратно, снова застучал ногой и, прикусив указательный палец, продолжил мозговой штурм. Это явно никак не связано со словами, наговорить в пьяном бреду, он мог исключительно только чушь, связанную с политикой. Уснуть на середине разговора, тоже как вариант, но нет весомого повода на это обижаться. Ли знал, как много тот работает каждый день, мог ожидать, что алкоголь и физическое истощение от монотонного просмотра документов приведет того к погружению в царство Морфея. Оставался только один дельный вариант, но стоило Хенджину о нем подумать, как его лицо побледнело, сердце упало в пятки, рисуя грустную картинку очередного побега Ли. «Привычки». Хенджин и до этого состоял в отношениях с Ёнбоком, заимел свои обычаи, которые могли всплыть наружу, стоило алкоголю взять верх над разумом. Пускай Ли был немного отрешенным и не любил много разговаривать, но наполнял их любовь поцелуями и некоторыми другими вещами, коими стоило бы заниматься только после заключения брачного договора. Свои отношения они никогда не показывали на людях, но оставаясь наедине где-то кроме кабинета, чувства вырывались наружу и два юных тела переплетались в объятиях, даруя друг другу незабываемые ощущения от ласк. Хенджин, представляя страшную сцену поцелуя или, хуже того, соития, произошедшего без согласия одной из сторон, хотел вырвать все волосы на голове, прокричать о собственной глупости и наконец, заплакать, забившись под стол, словно маленький ребенок. Его мысли прервались со стуком в дверь. — Молодой господин, я могу войти? – послышался голос старшей служанки. — Конечно, – женщина, войдя в кабинет, глубоко поклонилась, ожидая в первую очередь разрешения, чтобы начать говорить. – Мисс Чхве, с какими новостями вы ко мне пожаловали? – заметив ее взгляд, сконцентрированный на шатающемся столе, тот хлопнул ладонью по ноге, в попытках успокоить ту. — Вы просили доложить о действиях господина Ли Енбока, – женщина перевела взгляд на наследника и со скромной улыбкой продолжила. – Принц уже покинул оранжерею и сейчас находится в ваших покоях. Молодой господин велел принести чайный набор, вазу с водой, а также несколько пирожных на ваш вкус. Осмелюсь предположить, что он ожидает вас, ваше величество, – она снова поклонилась и ждала распоряжения Хенджина, пока тот медленно обрабатывал полученную информацию. — Вы уверены, что Енбок в моих покоях? – нога снова затряслась, а, сложенные в замок, руки переместились под подбородок. — Да, ваше величество. Я абсолютно уверена, поскольку распоряжение поступило именно оттуда, – Хван привстал, опять расхаживая по кабинету. — В каком настроении он находился? Злился? – остановившись только, чтобы спросить, наследник продолжил нарезать круги по всей комнате. — Никак нет, ваше величество. Предполагаю, что он был немного взволнован и счастлив. В его руках был букет цветов, – женщина снова глубоко поклонилась. – Осмелюсь прервать нашу беседу и удалиться, чтобы выполнить, порученное мне господином Ли, задание. — Постойте, что за цветы? Ландыши? — Не осмелюсь перечить приказу юного господина не раскрывать вам названия цветов. Спешу откланяться, – нервозность Хенджина усиливалась в геометрической прогрессии, стоило женщине покинуть данное помещение. То, что Енбок был взволнован и счастлив, непременно радовало, однако поводов для радости тот придумать не мог. Если уж его теория о том, что они вступили в физический контакт, верна, то единственное, что он мог сказать с улыбкой на лице, что они прощаются, и Ли возвращается на родину. Другой вариант связан с садовником, к которому Хван очень тихо ревновал Енбока, но тому об этом знать не обязательно. Причины проводить столько времени наедине с прислугой, кроме как влюбленность, он не находил. И снова события в голове складываются не лучшим образом. Может быть, убить Кима? Не в духе наследного принца, к тому же тогда это принесет боль любимому человеку. Сослать его куда подальше? Как вариант. Проблема решена. Но вот если дело не в садовнике, то Хенджин готов опустить руки. Работа не шла уже, который час, причем в очередной раз из-за Енбока. Если ранее тот помогал поднять продуктивность тем, что подсказывал что-то, сам анализировал и выдвигал стратегии, то сейчас ровным счетом наоборот. Не отвлекал своим присутствием, скорее нервировал тем, что находится не поблизости. Это не черты собственника играют с чувствами наследника, опять же таки забота и привычка, что тот всегда рядом. Томиться в ожидании он не мог. Рано или поздно пришлось бы столкнуться с реальностью лицом к лицу и принять укор за все ранее совершенные ошибки. Если будут ландыши, пускай, расставание освежит наследнику голову, заставит сто раз подумать, прежде чем напиваться в следующий раз. Любые другие цветы будут куда более мягким наказанием. А с вариантом его симпатии к садовнику, тот мысленно разобрался. Сердце бешено стучало, заглушая посторонние звуки, слышимые на пути к покоям. Даже если бы кто-то к нему обратился, подошел чтобы выслушать то или иное распоряжение, Хенджин бы просто прошел мимо, не замечая этого. Его мысли вертелись, словно пчелы в улье, все еще трудящиеся над созданием идеального развития событий. Парень не мог просто глупо смотреть, как Ли покидает замок, бросая того навсегда. Но и разум диктовал, что тот не поступил бы настолько эгоистично. Стоило тому оказаться перед дверьми в собственную спальню, как волнение хлынуло еще большим потоком. Частое дыхание, повышенный пульс, но при этом мертвецки бледное лицо. Наверное, нужно было бы навести лоск на лице и голове, освежиться, прежде чем входить, но эта идея возникла уже после того, как наследник уверенно распахнул двери, ловя на себе взгляд полный нежности и, кажется, чего-то куда более приятного, нежели чем тот рассчитывал. Енбок стоял вполоборота к распахнутому окну. Его прямые отросшие пряди по какой-то причине красиво завивались по всей длине, образуя милые кудряшки. Привычные зеленые тона одежды сменились на белый цвет. Он надел парадный костюм с золотыми пуговицами и красным обрамлением у нагрудного кармана. Его блуза была почти прозрачной, открывая тем самым вид на тонкие руки и плечи, усыпанные теми же милыми веснушками, что складывали необыкновенные созвездия у него на лице. Окно было открыто, видимо из-за жары, поскольку щеки принца имели розоватый оттенок, умиляя наследника еще больше. Не один Хенджин нагло исследовал его глазами, Феликс тоже рассматривал и цеплялся за каждую черту, способную заставить его полюбить. С чего пришла симпатия? С заботы, с интересных бесед при луне под открытым небом, а также с глупых игр на заднем дворе. Но она на этом не заканчивалась, внешний вид принца будоражил сознание и тот рьяно пытался приглушить демонят, шепчущих, что ему поскорее нужно утолить любопытство по поводу телосложения наследника. Насколько рельефный его пресс? Его бедра можно обхватить ладонями? Ли помотал головой, продолжая концентрироваться на зримых деталях, например на его пухлых и все еще вишневых губах, лисьих глазках, в которых можно увидеть собственное отражение из-за глубины цвета радужки. Белоснежные волосы Хвана красиво спадали на плечи и имели натуральный блеск, который в прошлом мире Феликс убил из-за вечного окрашивания. Неужели он от природы такой светлый? Но брови же темные, как это можно объяснить? Почему густые и аккуратные брови, подчеркивающие мужественность его лица были темнее? Это глупое блуждание глазами по телам друг друга нужно было скорее прекращать. — А ты долго, – первым нарушил тишину Феликс, отодвигая для собеседника стул у стола, недавно принесенного сюда по его распоряжению. – Проходи, садись, – он указал на пустующее место, ожидая увидеть понимающую улыбку Хенджина, но тот не торопился. Только сейчас Ли заметил сжатые кулаки и словно приклеенные к торсу руки, а еще маленькие капельки пота у того на лбу и бледный цвет лица. Парень немного разволновался и интуитивно пошел мерить тому температуру рукой. – Тебе не хорошо? – он мягко заправил его челку за уши и осторожно прислонился тыльной стороной ладони к его лбу. — Не считая волнения и страха, все в порядке, – принц с натянутой улыбкой убрал его руку, ведь все еще рисовал не очень приятное продолжение вечера. Только вот у Ли были другие намерения, о которых Хенджин боялся спросить. Феликс снова заулыбался, пропуская смешок и, взяв ладонь наследника в свою, потащил того к столу. — Ну и хорошо, будем волноваться вместе, – Хван округлил глаза, глядя на сплетенные руки и, где-то внутри, слабым светом засияла надежда. Сердце же сделало кульбит, возвращаясь на место, а лицо приобрело живой оттенок. Феликс осторожно усадил наследника за стол, придвинул за ним стул, как настоящий джентльмен, а позже разместился напротив. Его жизнерадостный вид позволил не натянутой улыбке Хенджина приобрести осторожную искренность. — Я попросил принести твои любимые пирожные, – он отвернулся за стул, начиная возиться с чем-то лежащим у самого пола. – Обычно на десерт подают торты, да эклеры. Но ты ни разу не испытывал наслаждения от их поедания. Тогда я спросил у прислуги, – его голос слабо доносился до наследника. Мало того, что тот был, отвернут, так и некоторый шелест заглушал половину звуков. – Мне сказали, что ты любишь один вид пирожных, вот я их и попросил, – Феликс с довольной улыбкой повернулся, все еще пряча что-то под столом. — Осмелюсь спросить, по какому поводу? – наследник сглотнул, чувствуя подвох. — Хм, дай-ка, подумать, – Ли нахмурился и свободной рукой почесал подбородок. – А на что это, по-твоему, похоже? – эта игра в угадайку Хвану не нравилась. — Смотря, с какой стороны посмотреть, – почувствовав, как капелька пота плавно стекает по его виску, тот решил уйти от ответа. – Тут что-то жарко, не находишь? – он нервно улыбнулся, при этом сжимая губы в тонкую полоску, параллельно обмахивая себя рукой. – Пожалуй, я сниму пиджак, – он быстро встал и принялся распоясываться. В костюме и в правду было жарко, но не на столько, чтобы при распахнутом окне раздеваться. Хенджин понимал, что это холодный пот от нервов, но Енбоку знать об этом не обязательно. Стащив с себя ремень, тот аккуратно положил его на кровать, принимаясь за пуговицы на пиджаке. Это действие хотелось растянуть на долгие и долгие минуты, но ему почему-то показалось, что тогда Ли начал бы злиться. Парня никто не спросил, но если бы вопрос был озвучен, он бы с удовольствием высказал мнение о том, что с наслаждением наблюдал за наследником, и понаблюдал бы подольше, если бы такая возможность представилась. Феликс впервые видел того не в капусте из повседневных деталей костюма, а в рубашке, даже не блузе. В тот момент он уверовал в бога и молился, чтобы ткань была не такой, как сегодня на нем. Но его просьбы услышаны не были, стоило тому скинуть пиджак и развернуться, как Ли быстро прижал руку к своему лицу. Он не понимал, что пытался скрыть за этой маленькой ладошкой. Улыбка ли расползалась под ней или краснота щек, а может и фантомная кровь полилась из носа. В любом случае Хенджин увидел восхищение в его глазах, когда опустил взгляд ниже и заметил, что его рубашка из-за пота плотно прилипла, очерчивая контуры его спортивного тела. В дополнение на руку сыграла и в правду не сильно плотная ткань. Грудь размеренно вздымалась, а вместе с ней Ли видел пару темных ореолов, от которых невозможно было оторвать глаз. Его внутренний гей ликовал, что сорвал куш в виде хорошо выраженных шести кубиков пресса, подкаченных рук и виднеющихся на них вен. Постепенно его симпатия разрушилась, а на смену ей пришло настоящее восхищение и влюбленность. Плевал он на слова сказанные ранее. Плохо знает Хенджина? Совсем нет! Теперь он понимает, что тот занимается спортом, астрономией, естественно королевскими делами, а в свободное время любит сводить с ума невысоких парней с веснушками. Ли это с уверенностью осознавал, ведь не встречал до этого ни одного человека азиатской внешности, чье лицо бы украшали маленькие солнечные отметины. По крайней мере, не в этом мире. Его внутренние демоны бушевали настолько, что ему хотелось отбросить романтику и продолжить то, на чем они остановились до того, как наследник уснул. Ему хотелось отбросить букет, покоящийся на коленях, быстро подойти, привстать на носочки и, заключив его в объятия, слиться в сладостном поцелуе. Настолько сладком, что после него захотелось бы иссушить все океаны мира. Но жажда была бы далеко не к воде, а к продолжению его больных фантазий, рисующих два разгоряченных тела уже в горизонтальном положении. Феликс опустил взгляд и попытался восстановить дыхание. Загадка с аритмией была разгадана, стоило его сердцу бешено заколотиться при виде Хенджина в прилипающей к его телу рубашке. — Эм, на чем мы остановились, – Хван никак не решил комментировать непонятное поведение Енбока. Вместо этого просто вернулся на свое место и уже без волнения продолжил разговор. Коралловые щеки и гуляющий взгляд собеседника не наталкивали его на плохие мысли. Наоборот, надежда светилась все ярче и ярче. — У нас свидание, – пробурчал в ладонь Феликс. Теперь он совершенно не понимал, как будет разворачиваться этот вечер. План был надежен и прост. Они покушаю пирожные, поговорят, попьют чай, а после Ли предложит ему встречаться. Но теперь на этом останавливаться не хотелось, и парень снова бросил горящий взгляд на его грудь, виднеющуюся за прозрачной рубашкой. – Черт, извини, – он, наконец, опустил ладонь, перед этим слегка помахав ей на лицо. – Что-то и в правду жаркий вечерок, – он может стать еще жарче. Феликс дал себе слабую пощечину, от чего заставил Хенджина, до этого впавшего в ступор после слова «свидание», не на шутку перепугаться. — Ты в порядке? – он хотел привстать и осмотреть лицо Енбока, но как только тот понял намерения наследника, сам зачем-то решил подняться. Наверное, понимал, что если снова увидит то, что таится за скрывающей обзор мебелью, его план окончательно рухнет. От поспешности действий, Ли больно ударился коленом о стол и букет со слабым шелестом упал на пол. Оба сконцентрировали взгляд на нем. Понимая, что ситуация выходит из контроля, Феликс быстро его поднял, по пути ударяясь уже головой, почесал ноющий затылок и протянул связку растений собеседнику. —Это тебе, – прошлый вопрос остался без ответа. Хенджин пару раз перевел удивленный взгляд с букета на Енбока, а потом осторожно принял его. Он знал, что тот подарит ему цветы, но вот какие именно, оставалось загадкой. Теперь же парень мог с нескрываемым восхищением разглядывать их, больше не навевающих страх, позволяя расслабиться. Белые распустившиеся бутоны сильно выделялись на фоне сочно зеленых бархатистых листьев, добавленных сюда с явным намерением подчеркнуть красоту фиалок. Их стебли были перевязаны толстой фиолетовой лентой, заканчивающейся пышным бантом. Он поднял полный нежности взгляд на принца. — Енбок-и, такие цветы не дарят просто так, – он потрогал на ощупь лепесток одного из бутонов, все еще не веря своим глазам. До этого бурно стучащее, его сердце словно вовсе остановилось. Перед глазами всплыл образ еще совершенно юного принца, гуляющего с книгой на поляне у дворца. Это была их первая встреча. Хван искренне верил в любовь с первого взгляда, пускай и одностороннюю на тот момент. Он пытался заговорить первым, но хмурый Ли лишь уходил от разговора в тень того или иного дерева, чтобы никто не отвлекал его от чтения. Наследник еще тогда заприметил его тягу к политике, ведь подросток читал не что-то, а труды философа на тему ораторского искусства. Краткое пособие о том, как правильно говорить и уметь убеждать. Как это связано с политикой, спросите вы? На тот период времени Хенджин не знал ответа, только вечером его отец объяснил, что в переговорах этот навык, чуть ли не основополагающий. Еще спустя пару недель Хван снова повстречал мальца за чтением уже другой книги, это был трактат Платона – Государство. Он был знаком с этими трудами философа, поэтому смог привлечь интерес Ли к своей персоне небольшими цитатами из данного произведения. Это породило их общение, позже перерастающее в чистую любовь. Чувства, испытываемые им сейчас, были сравнимы только с теми, что возникли при их первой встрече. Словно внутри что-то вспыхнуло, загорелось и сожгло все внутренности, оставляя после себя на удивление приятные ощущения. Это было не что иное, как любовь. Она с новой силой потоком хлынула по венам, дошла до самых отдаленный капилляров, наполняя все его тело теплом. – Фиалки – это сим… — Я знаю,– перебил того Феликс, продолжая потирать ушибленную голову. – Язык цветов в этом государстве важен, поэтому я все еще изучаю данную тему. Не осмелился бы принести тебе то, о чем не имею понятия, – в покои со стуком вошла Су с подносом. Девушка быстро расставила на столе тарелки с фисташковыми пирожными, чайничек, пару чашек и вазу, наполненную водой. Быстрым жестом она сказала Ли: «Удачи», – после чего удалилась. — И как я, по-твоему, должен это расценивать? – он поставил букет в графин, откинулся на спинку стула, опуская при этом руки. Хван смотрел на довольного, но все еще молчаливого Енбока, собирающегося опробовать новую для него сладость. Тот словно пропустил вопрос мимо ушей, отвлекшись, как ребенок на новую игрушку. Ли не собирался отвечать. Чтобы хоть как-то унять своих демонят, парень решил переключиться на еду. Никогда ранее он не пробовал столь вкусного бисквита, пропитанного ванильным экстрактом и фисташковым кремом с кусочками ореха. Вопрос и в правду пролетел у него мимо ушей, тогда наследник решил переформулировать свою мысль — Бок-и, – тихо начал Хван, – скажи, какой смысл ты вкладывал в эти цветы, – Ли перестал жевать пирожное, удивленно поглядывая на собеседника. — Пьямой. Тот, котовый шнал, тот и влошил, – он быстро вымолвил это с набитым ртом, после чего продолжил жевать. Наследник потер глаза, поставил руки на стол и посмотрел на него. — У этого цветка много значений. Которое из? – Феликс сглотнул, запил пирожное чаем и отложил столовые приборы, так же складывая руки на столе. — Тебя что-то беспокоит? – он не мог смотреть ему в глаза, постоянно отвлекаясь на то, что должна была скрывать рубашка. – Я же сказал, что у нас свидание, подарил цветы, приказал принести твое любимое лакомство, – Хенджин понимал, но хотел услышать это прямым текстом, а не по средству букета, поэтому ехидно усмехнувшись, продолжил. — Ах, ну спасибо за желание благополучия. Я обязательно сделаю все, что в моих силах, чтобы королевство росло и процветало, – он улыбнулся настолько сильно, что его глаза превратились в щелочки. – Я ценю твое беспокойство. Но причем тут свидание и сладости? – он склонил голову на бок, ожидая объяснений. Феликс почувствовал, что влип. Он был неглупым, понимал, что от него требуется, но сильно волновался, ведь совершенно не собирался второй раз в жизни признаваться в любви. Ему хватило прошлого с треском провалившегося признания в туалете клуба, еще, когда ему было восемнадцать. Теперь же семь лет спустя, простые слова должны были вылетать как пробка из шампанского, со свистом, быстро и легко. Но все равно, что-то связывало язык, словно он онемевал. Комната ненадолго погрузилась в тишину. — Белые фиалки означают искренность и чистоту, – тихо начал тот, обращая свой взгляд к пейзажу за окном. – Я был не прав, когда сказал, что их значение прямое и его легко трактовать. Если быть честным, то дословные намерения: «Давай попробуем быть вместе счастливыми». И…– он стушевался, начиная теребить рукав блузы. – … Не заставляй меня произносить эти слова, – Хенджину, казалось бы, было достаточно. Его душа запела еще на слове «вместе». Парню хотелось начать прыгать на кровати, словно ему снова пять. Ему хотелось взлететь в небо и прокричать на все королевство, как он счастлив, что он дождался. Ему хотелось расцеловать Енбока, буквально каждую его веснушку. Но он стал зависим. Хвану было мало. Он хотел услышать полный ответ. — Что мне сделать, чтобы ты сказал это? – начал он, словно в бреду, постепенно вставая со своего места. Его взгляд снова стал как в тот вечер. Как бы Феликс не хотел, он обратил свое внимание на него, уже даже рельефный торс не отвлекал от черных затуманенных глаз, надвигающегося Хенджина. И снова эта ситуация. Хищник и его добыча. Стук сердца запульсировал где-то в голове, надавил на перепонки и слабо пропускал любые звуки. Ли сглотнул. Хван нависал над ним, одна его рука покоилась на изголовье стула, другая же на столе. Он соврал, когда подумал, что рубашка не отвлечет его. Теперь она свисала, открывая прямой вид на грудь наследника. Руки чесались потянуться и ощутить кончиками пальцев напряжение каждой его мышцы. Топографический кретинизм мечтал нарисовать на его теле карту и специально заблудиться, гуляя ладонями везде, где только можно. Он снова сглотнул, когда его подбородок приподняли. — Рубашка, – почему-то резко сказал он, переводя расширенные зрачки на лицо наследника. — С ней что-то не так? Она тебе мешает? – все время спокойный до этого дня Хенджин начинал показывать себя с другой стороны. Он не смущался, расстегивая пуговицы одну за другой. Он больше не выглядел тихим, как бы странно это не звучало. Феликс привык его видеть либо вечно грустным, либо с долей надежды в глазах. Тот был словно кукла, знающая только пару выражений лица: улыбка и ее отсутствие. Но прошлый вечер позволил узнать наследника с другой стороны. Он такой же человек, он может плакать и громко смеяться, а теперь еще и ухмыляться так грязно, так возбуждающе. Хенджин оказывается, так может. Что руководило скромной натурой Хвана в тот момент, он сам не сказал бы, но стоило получить от Енбока повод для провокации, как тот тут же решил им воспользоваться, обнажая себя. Рубашка быстро полетела на кровать к пиджаку, и тот снова склонился над Ли. У него тоже были свои демоны, он их контролировал лучше, чем Феликс, но долго держать взаперти не мог. — Этого достаточно, чтобы я услышал полный ответ? – для пущей уверенности, он снова приподнял его подбородок. Енбоку хотелось заплакать, кажется от счастья. – Могу начать первым. Я люблю тебя, Бок-и, – если бы не это дурацкое имя, сердце Феликса разорвалось бы на куски в ту же секунду. — Повтори, – он сказал это тихо, словно слышал в первый раз. — Я люблю тебя. — Еще раз, – Хван улыбнулся. — Что мне сказать еще раз? — Я люблю тебя, – Ли произнес это, даже не задумываясь, не вкладывая смысл. Мог бы перефразировать, но не стал. Стоило этим словам вырваться из его уст, как прутья, сдерживающие что-то внутри Хенджина, сломались, выпуская на волю бурю, сметающую все на своем пути. Одним резким движением наследник заставил Енбока приподняться и прильнуть к его оголенному торсу. Ли рефлекторно выставил перед собой руку, от чего та уперлась в грудь Хенджина. Под ней чувствовался жар, исходящий от кожи, а еще бешеный ритм сердца, как и в прошлый раз, но что-то ощущалось по-другому. Словно тогда оно трепетало, испытывая боль, а теперь все раны зажили, и сердце сильно застучало от радости. Феликс мог только предположить, основываясь на своих внутренних ощущениях, ведь они были идентичны. Пазл сложился, утерянная семь лет назад деталь была найдена и собрала картину воедино. Картину его счастливой жизни рядом с любящим человеком. Ли не понял, в какой момент их губы соприкоснулись. Хенджин с таким трепетом притянул его подбородок на себя и вложил в это действие столько нежности, сколько не дарил Енбоку за все-то время, которое они провели до его побега. Казалось бы, простое соприкосновение, но мурашки, прошедшие по спине Феликса, говорили об обратном. Оно передавало чувства, недосказанные слова и боль, через которую они когда-то прошли. Пускай сердце Ли ныло не из-за Хенджина, но сейчас благодаря ему оно исцелялось. Феликс прикрыл глаза, погружаясь в эту близость с головой. Хван не сразу превратил прикосновение в настоящий поцелуй, подождал, пока тот сомкнет руки за его шеей и слегка приподнимется на носочки. Получив зеленый свет, наследник мягко сомкнул уста, по телу прошлась мелкая дрожь. Он медленно пробовал его губы на вкус, переключаясь с нижней на верхнюю, тем самым растягивая удовольствие. Весь мир остановился. Про фиалковый букет, что Сынмин собирал для своего друга, все сразу забыли. Ревность к садовнику была отброшена, мечты Феликса вернуться в реальный мир попросту исчезли. Сейчас для них был важен лишь этот момент, момент их единения. Трепетный и нежный, таинственный первый поцелуй, наполненный любовью и вкусом фисташки, что так сильно нравится Хенджину. Испытав волнение, смущение, в какой-то степени стыд, Феликсу хотелось большего, чем простых прикосновений, ему хотелось блуждать руками по манящему торсу, хотелось сминать его губы и слегка покусывать их. Он не мог просто так потерять этот шанс. Ли зарылся рукой в его длинные волосы, слегка оттягивая их на затылке, после чего перенял инициативу на себя. Теперь поцелуй был настоящим, жадным, без какого-либо трепета. Ими обоими завладели демонята, заставляющие кусаться, и двигаться в сторону кровати, чуть ли не спотыкаясь на каждом шагу. Хвану приходилось идти задом, но это неудобство он готов был перетерпеть, лишь бы Енбок не возникал по поводу рук, исследующих его спину под одеждой. Феликс был совершенно не против, ведь сам воплощал мечту ощутить на кончиках пальцев каждую мышцу на торсе Джинни. Дойдя, наконец, до края кровати, наследник присел, перетягивая Ли к себе на колени. Дыхание быстро сбивалось, легкие горели от нехватки кислорода. Вдохи были редкими и настолько короткими, что голова уже начинала кружиться, но разрывать поцелуй никто не решался. Они наслаждались друг другом, все еще пытаясь насытиться, словно это их первый и последний раз. Парни жадно исследовали губы друг друга. Ладоням Хвана хотелось переместиться на бедра принца и прижать того к себе, еще ближе. Но разум резко включился, стоило возбуждению теплым жаром хлынуть к низу живота. Наследник резко за плечи отодвинул того от себя, позволяя им наконец начать дышать. Он не хотел доходить сегодня до конца, не хотел портить момент, он боялся, что не был готов. — Что-то случилось? – Феликс жадно глотал воздух, держа лицо Хенджина в руках. Он был безмерно счастлив, наблюдать за краснеющим наследником и изучать его новые эмоции. Почему они остановились? Что значит это выражение лица? — Нет… – помедлил Хван. – Просто… Просто голова закружилась. Нехватка кислорода, – ложь. Он всеми силами пытался в этот момент успокоиться и отдышаться. Он не хотел, чтобы Енбок что-то неправильно понял, точнее, парень не хотел, чтобы тот увидел или почувствовал выпирающий бугорок в области паха. — Скажи, когда можем продолжить, – от этих простых слов кровь с новой силой прилила к возбужденному органу. Парень бросил быстрый взгляд вниз, понимая, что проблему уже не скрыть. Нужно было что-то придумать, он бы с радостью набросился на Енбока, но из-за долгого отсутствия близости боялся быстро сдуться и оплошать. План возник в голове мгновенно. По-детски глупый и простой. Возможно, после этого Ли снова на него обозлится, но теперь в качестве примирения можно было использовать поцелуй, поэтому долго его обида не продлится. Подхватив принца за талию, Хенджин быстро перекинул того на кровать, нависнув сверху. Феликс сначала удивился, но понимая, к чему все идет, заулыбался, словно чеширский кот. Только вот наследник, сложив его ладони у груди, перекинул край одеяла, а позже стал сворачивать Ли в некое подобие рулета, да так, что тот и двинутся не мог. — Погоди, ты чего делаешь? – Хенджин, закончив усмирять Енбока, перекинул его свернутое тело через плечо и с победной улыбкой зашагал к выходу из покоев. – Эй! – он слегка дернулся, но его попытки выбраться были пресечены легким, едва ощутимым из-за одеяла, хлопком по попе. — Не буянь, – эти слова никак не успокоили принца, что уже понадеялся на нечто другое. — Джинни, не хочешь целоваться, так и скажи, – примерно на этих словах стража, стоящая у комнаты наследника начала наблюдать за странной картиной. Свернутого в рулет Енбока нес на себе полуголый наследник, да еще и с такой странной улыбкой. — Кто сказал, что я не хочу? — Тогда какого имуги я сейчас в таком положении? – Ли хорошо подумал, прежде чем выдать некоторое подобие ругательства. Хенджин мог снова начать задаваться странными вопросами, как это было с котелком. Но тот так и не ответил, лишь принес его в полные фиолетового цвета покои, уложил на кровать, поцеловал в лоб, пожелал спокойной ночи и быстро удалился. – Эй! – Ли попытался размотаться тем, что дергался, но этот способ не помог. Тогда Феликс стал перекатываться вплоть до момента, пока свободный от оков одеяла не грохнулся с кровати.