Medieval story

Громкий звук надоедливого кондиционера и неприятный запах, распространяющийся от потного мужчины, сидящего прямо на пути свежего воздуха. Гул, доносящийся со всех сторон, и шелест бумаги. Жизнь в офисе кипит, люди постоянно спешат куда-то, ругаются и тратят нервы на рабочие стычки с коллегами. Все это до боли знакомо и приелось за какие-то пару месяцев. Вот сейчас, например, Мистер О бегло просканирует глазами помещение, отметит, что на его отсутствие не обратят внимания, и убежит в кафетерий на первом этаже. Он и не догадывается, что сотрудники в курсе его попыток закрутить с молодой работницей, хорошо готовящей латте и капучино. Но ему это и не обязательно знать. Так же, как и госпоже Пак не стоит говорить, что она не умеет ходить на каблуках, и ее шарканье, раздирающее и без того не тихую обстановку, раздражает абсолютно всех. Но она все так же, словно по расписанию, сейчас встанет и как самый последний параноик на земле, пойдет проверять краску в принтере, которую заправляют по воскресеньям, в день ее отсутствия. В офисе много таких, которым стоило бы сделать замечание для дальнейшей продуктивной работы, но во взрослом мире не принято в открытую говорить о чьих-то недостатках. У всех и без того гора проблем в виде семьи, долгов или морального состояния. Кто знает, может быть грузный и потный работник имеет проблемы со здоровьем, из-за чего остальным приходится ставить на столы освежитель воздуха, а госпожа Пак комплексует по поводу роста и поэтому носит каблуки. Вся эта взрослая жизнь не такая простая, как казалось при поступлении в университет. Твои загоны по поводу отсутствия красного диплома или задолжности по какому-то предмету становятся маленькой песчинкой на пляже сотни таких же проблем, которые ты бы и не заметил, если бы не начал вести самостоятельную жизнь. Но в мире все так и устроено, только после потери чего-то, казалось бы, обыкновенного, начинаешь ценить это. Ты начинаешь ценить вечеринки с друзьями, на которые не хотел идти, зная, насколько мучительна головная боль на утро. Начинаешь ценить глупые игры на траве около университета или выходные, проведенные в компьютерном клубе, прогулки и море смеха до рассвета. Начинаешь скучать даже по одногруппникам, опустившим голову в унитаз и показывающим палец в верх, хоть этот вид ты наблюдал при каждом походе в бар. Все эти воспоминания становятся на вес золота, когда цвета жизни сменяются только на белый и черный, а выходные превращаются в сплошную головную боль, поскольку отдохнуть от работы не получается. Люди, дарящие столько позитивных эмоций, постепенно растворяются в тех же монохромных холстах своих жизней. На их место приходят угрюмые и вечно недовольные лица офисных планктонов. В тот момент, когда человек замечает, что жизнь уже не бьет ключом, он может поступить так, как ему велит сердце. Например, сменить рабочее место, с улыбкой вспоминая студенческие годы. Найти того самого друга, с которым постоянно прогуливал пары, катаясь на велосипеде в парке. Он может не обращать внимания на серые будни и продолжать наслаждаться любимой работой, как и мечтал. А кто-то избирает самый трудный путь и хоть не сильно радуется своему взрослению, но плывет по течению, мотивируя себя тем, что «Так надо». — Так надо, Феликс, — на столе белокурого молодого парня со специфичным грохотом оказывается целая стопка непонятных для него документов. Куча закладок торчит с разных сторон, а внушительное количество листов не свидетельствует ни о чем хорошем. Его взгляд бегло проходится по ним, а после с вопросом возвращается к заместителю. — Здесь записи всех звонков за эту неделю. Мистер Ким хотел бы и сам заняться ими, но у его дочери день рождения, сам понимаешь, как можно пропустить такой праздник, — мужчина с улыбкой потирает затылок. — Ну, а что до остальных работников, у них так много дел, можешь мне поверить на слово. Все так же трудятся в поте лица, как и ты. Может быть чуть-чуть поменьше, если взять в расчет эти документы. Справишься до понедельника? — какая простая и броская фраза. Сегодня пятница, а значит, что все выходные придется провести за скучной и монотонной работой, которая даже не входит в его обязанности, как штатного работника. Чем же могут быть заняты его коллеги, выполняющие ежедневно те же функции, что и он? Чем таким они заняты, раз кипу документов поручают Феликсу, только что сменившему бейджик стажера на более презентабельную карточку сотрудника кампании. Как же ему хотелось сказать нет, накричать, что за работу главы отдела ему не доплачивают, что это убьет все его свободное время. День рождения дочери господина Кима никак не должно его касаться. У него шесть детей, как будто специально завел такое количество, чтобы отлынивать. То утренник в детском саду, то выпускной в младшей, средней и старшей школе. Феликс не хочет осуждать его за желание иметь большую и крепкую семью, но за два месяца работы здесь это уже десятый его пропуск. Некоторые не приходят на похороны близких, чтобы заработать лишнюю вону на обеспечение своего существования, а он просто удаляется, чтобы покушать тортик и сделать пару семейных фото в альбом. Как же парню хотелось швырнуть все эти бумажки на стол мистера Кима и сказать: «Делай свою работу сам», но этот скандал привел бы только к лишнему вниманию и, не дай бог, к увольнению. Поэтому, скрипя зубами, Феликс натягивает фальшивую улыбку и коротко кивает в ответ. — Ну, вот и отлично. Придешь тогда в понедельник пораньше и представишь отчет главе отдела, кстати, его тоже нужно будет сделать, образец я вышлю по почте. Мистер Ким проведет собрание в этот же день вечером, так что не планируй никаких развлечений с девушками, проказник, придется задержаться на работе. — Как будто гею больно хочется после занудного и тяжелого рабочего дня цеплять красоток и уходить с ними в отель, где те не то, чтобы удовлетворить и расслабить, но и вызвать эрекцию не смогут. — Что же, удачи, у тебя обязательно все получится, — мерзкая фигура зама удаляется, и Феликс может хоть немного выдохнуть после недолгой «беседы». У него и выбора как такового не было. Его, по сути, поставили перед фактом, да и только. Кто бы мог подумать, что отучившись в престижном Сеульском университете, жизнь заведет его в центр психологической помощи. Кто знал, что тут нужно, не только отвечать на звонки людей, попавших в сложные жизненные ситуации, но и сортировать бумажки. Ладно бы просто отсортировать, но нет, нужно же еще и выделять определенные фразы, сказанные правильно или не очень, разбирать какой сотрудник хорошо справляется со свой задачей, а какой нет. Этой работой должен был заниматься мистер Ким, глава отдела. Именно он должен понимать какая ответственность лежит над сортировщиком этих бедных документов. Не просто так же он получил эту должность. Люди звонят в случае трудных жизненных ситуаций, когда не могут обратиться к родственникам за моральной поддержкой, когда им просто нужен совет психолога или нужно высказаться незнакомому человеку о своих проблемах. Самое страшное, что порой они обращаются в кампанию, будучи на грани жизни и смерти, настолько отчаявшиеся, что готовы сделать шаг в пустоту. Именно в эти моменты важна даже самая мелкая деталь, каждое слово нужно подбирать аккуратно и с умом, от этого зависит судьба человека. Как парень, выпустившийся из университета еще совсем недавно, может различить все эти тонкости и нюансы? Ему даже звонки переадресовывают только тех, кому нужно высказаться. Его основная работа на данный период времени состоит в том, чтобы быть хорошим слушателем, а не настоящим психологом с огромным стажем, чтобы подсказать и рассказать, как поступить, если кто-то умер, если хочешь повеситься, если кредиторы отобрали дом. Единственное, что он мог сделать с документами — это прочитать и набраться опыта. Не то чтобы Феликс плохо учился, нет, он просто пока не набрался практических знаний в данной сфере. Парень продолжает ходить на тренинги к настоящим психологам, участвовать в собраниях, на которых как раз таки из этих документов приводят примеры хороших работников и не очень. Но пока он явно не готов к свалившейся ответственности. — Вот черт, — он слабо потирает переносицу, параллельно глазами считая количество истраченной на печать бумаги, — уж лучше бы меня сразу поставили главой отдела. Я бы не завел столько детей, чтобы отлынивать в самый ответственный момент и к своей работе подходил бы более серьезно. Я бы вообще в теории не стал обзаводиться потомством. — Ли, как старый дед, сидел и бубнил кучу гадостей про своих коллег, пока с отчаянным взглядом еще раз прикидывал количество времени затраченного на просмотр всех документов. Двадцать пять папок, по каждой на сотрудника, от тридцати звонков в день на протяжении недели. Кампания работала круглосуточно, можно сделать свои выводы. Что самое интересное, раздела с его именем не было. Видимо мистер Ким все же взял часть ответственности и решил перечитать звонки парня, где он говорит только вводные фразы, а остальное время занимает длинный монолог звонившего. Вот она — ответственность. Феликс пропустил смешок. Он терпелив и покладист, всегда со всеми соглашается, таков уж его характер и он с ним ничего, к сожалению, сделать не может. Как бы ему не хотелось, парень не может дать отпор. Нагружаете работой? Ничего страшного, я справлюсь. Нужно одолжить сотню вон, которую потом никто не вернет? Хорошо, я заработаю еще. Съехать из съемной с соседом однушки, потому что к нему приезжает девушка из другого города и им где-то нужно заниматься любовью? Хорошо, у меня много друзей, я найду с кем пожить. И не важно, что ты парень, который сам должен обеспечивать жильем свою подружку. Столько мыслей у него всегда крутилось в голове, а сейчас тем более. Ну почему Феликс такая тряпка? Почему же он должен всегда страдать, чтобы окружающим легко жилось. Жизнь парня тоже не сахар, он поступил на психолога из-за собственных проблем. Хотел помочь другим людям? Ну так помогай, прогибайся, вреди себе, но строй остальным тот самый островок спасения среди темного и глубокого океана отчаяния и боли. Строй и страдай, а в конце утони от бессилия, от того, что тебе на шею село так много людей из-за твоей искренней доброты. Феликс еще раз осмотрел гору бумаги и хотел уже приняться за работу над документами, как на компьютере всплыло окно с вызовом. Он вправе отказаться, тогда его примет другой сотрудник, но зачем же нагружать и без того «занятых» коллег, если можно просто нажать одну кнопку на клавиатуре, сказать вводные фразы и сидеть, слушать о горе какого-то незнакомого человека. Он не спеша надел наушники, опустил микрофон и принял звонок. — Здравствуйте, меня зовут Ли Феликс. Вы обратились в службу психологической поддержки, я готов вас выслушать. — В трубке послышались редкие всхлипы и тяжелое, будто бы от бега, дыхание. Человек на другой стороне провода молчал, лишь изредка подавая признаки присутствия шарканьем. Ликс не давил, тактично ждал, пока незнакомец или незнакомка начнет говорить. Часто сложно начать рассказ о той или иной проблеме, что приносит боль, и парень это очень хорошо понимал. Но порой молчание длилось так долго, что тот забывал о звонке и выходил из своих раздумий, только услышав хоть что-нибудь. Предсказывая такой разворот событий, он машинально щекой облокотился на руку и начал листать бумаги, лежащие у него на столе. Около минуты или более прошло, прежде чем раздался немного охрипший, бархатистый, притягательный мужской голос. — Здравствуйте, — отдышавшись и успокоившись, начал тот. — Могу я не называть своего имени? — Феликс все так же листал бумажки и уже вносил пометки, безынициативно принимая участие в разговоре. — Конечно, могу просто обращаться к вам на «мистер» или же, — не успел он договорить, как услышал краткое «угу». — Хорошо, как вы себя чувствуете? Хотите поделиться своей историей? — как бы Феликс не хотел помочь, все же его работа заключалась в проговаривании заученных фраз и выслушивании, порой получасовых историй. По этой причине он отложил первую, проверенную папку и раскрыл новую, смачивая палец слюной и листая не очень интересные, такие же высказывания клиента. — Ха! Откровенно говоря, паршиво, — со смехом ответил тот. — Я даже не знаю, зачем я позвонил. Просто… просто мой знакомый посоветовал обратиться к вам, но что мне говорить? — он ненадолго задумался. Подобное поведение уже было из ряда вон выходящим, поэтому Ликс перестал скучать и перевел свой взгляд на пустой монитор, словно пытаясь увидеть звонившего, понять, что за эмоции у него на лице, если после тихих всхлипов следует такой жизнерадостный смех и оживленный голос. — О! Придумал! Давайте начнем с самого главного. Ли Феликс, кажется, я хочу умереть, — послышался еще один смешок и снова долгая пауза. До парня не сразу дошли резко брошенные слова, а как только осознание проникло в голову, все его нутро похолодело. Мелкой рябью мурашки прошлись вдоль позвоночника, пульс участился, а лицо побледнело. Кажется, переадресацию перепутали — первая мысль, резко пронзившая голову. Он еще не может принимать звонки тех, кто хочет расстаться с жизнью. Ему еще не хватает смелости, опыта или просто моральной подготовки. Паника охватила парня, и он судорожно стал искать на столе свой телефон, параллельно придерживая микрофон, чтобы собеседник не услышал грохота бумаг. Чертов гаджет никак не попадался на глаза, а к компьютеру общий чат он не додумался подключить. После нескольких секунд тщательных поисков парень сдался, с круглыми глазами он попытался успокоиться и вернуться к своей прямой работе. Но что же нужно говорить в таких ситуациях? Чему его учили в университете и на тренингах, когда они разбирали суицидальное поведение? Все как будто бы мигом вылетело из головы. Все пять лет зубрежки лекций воткнулись в суровую реальность, где, как написано в книжке, может быть и неверным вариантом развития событий. Сразу сказать, что где-то ошиблись и попросить подождать, пока того свяжут с другим оператором? Нет, тут каждая минута на счету, а в ламинированной пометке, стоящей на столе, нет никаких предупреждений, что делать в таком случае. И, как назло, все коллеги, сидящие рядом, имеющие опыт в подобных делах, отошли на обед. Феликс сделал глубокий вдох и выдох, прежде чем опустить руку от микрофона и вымолвить хоть что-то. Спокойно и рассудительно, нужно привести разум в порядок и ответить, нужно попытаться спасти жизнь человеку. Даже не так, нужно спасти, просто спасти человека и вытащить его из этой пучины грязных мыслей о смерти. — Мистер, не могли бы вы поведать, что вас подталкивает к такому поступку, — аккуратно и с бешеным сердцебиением начинает Ли. Какой бы ни была ситуация, как бы ни было больно, но нужно хотя бы попробовать, прежде чем сдаваться. Да он и не может. Что значит сдаться в такой ситуации? Просто сказать «умри»? От таких мыслей у парня снова пробежали мурашки по всему телу. — Что же? Пойдем от обратного, зачем, как вы думаете, живут люди? Что их держит в этом мире? Только отвечайте быстро, я немного спешу, — Феликс нахмурился и испугался еще сильнее. Звонок могли не перепутать, возможно это та самая ситуация в которой их разговор в любом случае приведет к не самому счастливому финалу. — Семья, — не задумываясь, отвечает он. — М! Верно, один из самых популярных ответов. Это как та игра, идущая по телевизору, где за самый популярный ответ дают больше всего очков. Вы бы в ней выиграли. — Феликс неясно начинал отличать истерику собеседника, а еще особую нотку четкости в голосе, как это обычно делают нетрезвые подростки, которым позвонили родители. — Про что мы там? А! Семья, точно. Вы же не знаете, что у меня с семьей. Видимо за тем, чтобы это поведать я вам и позвонил. Что если мои родственники попали в большую-большую аварию? Целых пять машин почти всмятку. Грузовик на высокой скорости врезался в одну машину, та в другую и так, пока три из них не остались зажатыми между двумя фурами, — парень рассказывал это, казалось бы, с таким энтузиазмом, будто это не искалеченное воспоминание, а обычный поход в парк аттракционов. Много восклицаний и постоянно прыгающая интонация. Однако если прислушаться, в голосе чувствовалась дрожь и подступающие слезы. — Мой отец погиб, его прижало сильнее всего. Около пятнадцати человек пострадали в той аварии, но погиб именно мой отец. Представляете? Странно, конечно, ведь он был за рулем, а столкновение пришлось на заднюю часть машины. Я не механик, не разбираюсь в их устройстве, но почему-то двигатель и все составляющие оказались в салоне. От удара он мгновенно лишился ног, а от кровопотери… Айщ, — тот перестал скрывать свои слезы и рыдал во весь голос, срываясь на хрип. Феликс обладал слишком хорошим воображением, чтобы понять весь ужас данной ситуации. Крики, вопли, не скрывающие уровень испытанной боли. Кровь, гул полицейских и сирен скорой помощи. Словно парень оказался на месте происшествия, прогуливался по дороге и внимательно рассматривал сначала внешние повреждения машин, а потом испуганные глаза пассажиров. Словно его переместили туда без предупреждения, без инструкции, что нужно делать. Как оказать помощь? Как вызволить плачущих людей в кровавой одежде? Ситуация была не из приятных, и тошнота подкатывала к горлу. Если бы он увидел такое, мозг вбросил немного гормонов и заставил тело двигаться, открывать двери машин и успокаивать пострадавших, а сейчас он только и мог что сидеть и смотреть в пустой экран компьютера, все так же задумываясь над тем, какая у него инструкция. — Тебе не обязательно вспоминать все в подробных деталях. Это приносит еще большую боль от случившегося, — Феликс забылся и, понимая, что собеседник не взрослый мужчина, а скорее его ровесник, перешел на неформальную речь. Он сам еле сдерживал слезы, но старался не усугублять ситуацию, хоть в глазах щипало, а нос постепенно розовел. — Нет, все же расскажу, — тот сделал глубокий вдох и продолжил. — Я приехал, как только услышал в новостях о страшном происшествии, заметил знакомую машину и тут же сорвался с работы. Таксист так чертовски медленно ехал, и все же он бы не помог мне спасти моих родителей. На месте аварии уже работали спасатели и скорая помощь, и я все это видел своими глазами. Тело отца, которое отказывались доставать, после проверки пульса, искалеченную маму с братом на руках. Она закрывала его собой, но осколки от заднего стекла все равно ранили обоих. Казалось бы, травмы должны быть несильными, но почему-то уже месяц они лежат в коме, прикованные к страшным больничным кроватям. Их головы перемотаны кровавыми бинтами. Когда бы я ни заходил навещать их, чертовы повязки всегда алого цвета. Их руки и спина в шрамах и уродливых швах, после извлечения особо крупных осколков, а некоторые конечности даже в гипсе. Мне приходится каждый день с помощью медсестры аккуратно переворачивать их и протирать, делать хоть что-то, чтобы не появлялись пролежни, — впервые история так трогала Феликса, впервые он тихо заплакал на работе. Обычно те, кто хотят высказаться — обычные подростки, завалившие экзамен или пожилые люди, жалующиеся на молодежь, но этот случай выходил за все рамки его восприятия. — Что хуже всего, у меня нет денег, чтобы заплатить за их лечение. Страховка покрывает лишь малую долю их содержания в больнице. Коэффициент выплаты со смерти отца был ничтожно мал, и хватило его только на скромные похороны, продлившиеся для меня всего час. Дом продать я не могу в силу дурацких законов о принадлежности имущества. Приходится только сдавать в аренду, но и с этого много зарабатывать не получается. Жилье находится у черта на куличиках и съемщики не задерживаются там дольше месяца, оправдываясь тем, что далеко добираться до метро. Я сильно экономлю, так сильно, что даже не могу позволить себе ездить на общественном транспорте, ведь должен сохранить каждую вону. Мои ноги… мои ноги так болят, знали бы вы. Я стою на работе по двенадцать часов в сутки, получаю жалкие гроши. Я делаю для ресторана меню, разрабатываю особые сезонные предложение, в целом делаю все, что в моих силах, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Но меня никто не замечает! Я мог бы работать шеф поваром, мог бы заведовать ресторанчиком, однако вместо этого, я жарю мясо и варю лапшу. Черт! — он достаточно громко крикнул, что Феликсу даже пришлось немного сбавить громкость. — Ха-ха, что же меня может держать на этой земле? Есть еще предположения? — Ли после услышанного сам не мог быстро привести свое дыхание и состояние голоса в норму, однако все же вымолвил. — Мой ответ все еще семья. Если ты умрешь сейчас, что же с ними будет? Кто о них позаботится? Поставив крест на себе, ты погубишь еще две невинные жизни, подумай об этом! — злости в его словах не было, лишь отчаянные попытки заставить схватиться парня хоть за какой-то смысл существования. Слезы уже нескрываемо капали на часть документов, оставшуюся на столе. Он слишком сильно проникся ситуацией. — Как будто я в силах это сделать? Как будто я в силах позаботиться о них. Я пробовал искать подработку, брал кредиты, я даже занял крупную сумму у друзей, мне все еще не хватает поддерживать в них последний огонек жизни. Я такой неудачник! Такой неудачник! Знал бы я, что с ними может приключиться в этой поездке, я бы лег под машину, чтобы они не ехали… — наступило молчание. Такое давящее, страшное молчание. — Послушай, даже из самой плохой ситуации есть выход. Люди — это самые сложные существа в природе, — тихо начал тот. Не хотелось показывать слабость клиенту и всхлипывать синхронно с ним. Нужно было держаться, он знал, на что шел, когда устраивался на работу, но видимо не оценил свои силы, — они способны выживать и приспосабливаться к самым тяжелым ситуациям. Давай подумаем вместе, что же можно сделать в этом случае. Как бы я поступил, будь на твоем месте, — он переплел пальцы и положил на них подбородок, глубоко погружаясь в проблему, все с тем же розовым носом и стеклянными глазами. Нелегко придумать утешительные слова или найти на первый взгляд хотя бы одну радостную нотку, чтобы цепляться за существование и продолжать создавать музыку своей жизни. — Наверное, я бы был также опустошен и подавлен. Наверное, я бы также искал работу, а еще я бы поговорил со своими коллегами. Меня бы не устроило мое положение в ресторане, может быть, я бы даже уволился, но продолжал искать место более достойное такого трудолюбивого и талантливого работника, как ты, — послышался смешок. — Что? Чем же я тебя развеселил? — Мистер Ли, вы забавный парень или мужчина, не могу определить по вашему тембру голоса. Но если бы это так легко решалось, я бы уже давно уволился. Может быть, вы знаете о системе рабочих кредитов? Это когда занимаете деньги и трудитесь за бесплатно, пока ваша зарплата не покроет займ. Единственный способ — получить повышение и быстрее закрыть задолжность. Хах, боже, я только что услышал ваши редкие всхлипы. Тяжело, правда? — парень кивнул, что осталось незамеченным от собеседника. — Тяжело, наверное, как мне, так и вам. Я вывалил всю реальность на голову, такую острую и жестокую, но такую, какая она есть. Вы пытались, — он сделал небольшую паузу. — Я поставлю нашему звонку самую высокую оценку из возможной. Не подскажете, как это сделать? Больше люблю получать смс, чем дослушивать роботизированного помощника и тыкать параллельно на кнопки. Уж больно много времени это занимает, — парень горько усмехнулся, в то время, как Феликс, выключив микрофон, понимая к чему идет дело, зарылся руками в белоснежные волосы и уже не стыдясь собственных слез плакал, не щадя своего голоса. — И все же ваш разговор смог рассмешить меня в последние минуты жизни. До свидания и приятного вечера, мистер Ли Феликс, — гудки. Долгие, будто сигналы на аппарате жизнеобеспечения, словно вот-вот ритмичный звук перейдет в монотонный писк и жизнь на том проводе оборвется. В этот момент у парня будто остановилось сердце, а слезы нахлынули волной, вместе с тяжелым грузом вины за упущенную жизнь. Он закрыл окно на компьютере, сбросил на стол наушники и спустил трясущиеся руки на лицо. Не этого он ждал, нажимая на кнопку принятия вызова. Не душераздирающей истории с подробным описанием всех насущных проблем, он надеялся на обычный разговор о расставании с девушкой или те же гневные высказывания старушек и учеников на пороге поступления. Время пять часов вечера, почти конец рабочего дня, но все, что произошло за сутки, мигом вылетело из головы, остались только те самые реалистичные картинки из жизни незнакомого парня. Боль в ногах, хотя тот все время сидел на стуле, чувство утраты, пускай и все родственники сейчас, скорее всего, собрались у телевизора за просмотром дорамы. Жизнь простого клиента, коих у него уже было сотни, пронеслась перед глазами, как снимки в фильмоскопе. Он додумал счастливое детство, веселую юность и первую влюбленность, а потом треск и кадры поломанной души, скитающейся по улице в поисках небоскреба. Его день был окончательно испорчен, когда заместитель, заметив редко вздымающиеся плечи, подумал, что тот плачет из-за навалившейся на того работы. Оставшиеся документы моментально оказались на полу, так же как и престижный бейджик, который он мечтал получить еще со времен студенчества. Обычно громкие коллеги вмиг стихли, никто еще не видел, как потакающий всем сотрудник за столом у прохода, имя которого даже не знали, яростно кричит на заместителя и проклинает весь отдел за их халатную работу. Все еще со стеклянными глазами и розовым носом, тот ругался не щадя выражений и своего охрипшего от слез голоса. Их перепалка продолжалась недолго, пока какая-то молоденькая девушка, работающая там не больше Феликса, не подошла, развернула того к себе и обняла, утыкая голову парня в плечо. Ли даже не сопротивлялся, лишь в ответ слабо прильнул руками и продолжил рыдать. Офис вмиг перестал следить за ситуацией, и шум снова наполнил серые стены помещения. Заместитель сконфуженно принялся собирать бумажки и переоценивать то, что только что сказал Феликс. Его сдерживающий эмоции пузырь лопнул, даже не так, он с грохотом взорвался, вываливая накопившееся на окружающих его на работе людей. Мужчина не до конца, но осознавал, что где-то допустил оплошность, но все еще думал, что причиной истерики послужила навалившаяся работа. Проще было бы думать об этом так, ведь ничего другого в голову не приходило. А тем временем Ли продолжал утыкаться в плечо низенькой девушки и постепенно успокаиваться. Они стояли в проходе около пяти минут, пока всхлипы парня окончательно не прекратились. Он отстранился и с благодарностью принял от улыбчивой красавицы пару одноразовых салфеток. — Не хочешь выйти, подышать свежим воздухом? Хотя отказ не принимается. Тебе это нужно, к тому же, планктоны слишком увлечены обсуждением твоего поведения в общем чате, так что даже и не заметят пропажи, — Феликс слабо кивнул, и они направились в сторону лестницы на крышу.

***

Их разговор был недолгим. Парню совершенно не хотелось рассказывать, что у него на душе. Он уже выслушал так одного человека, а теперь грыз от нервов ногти, смотря на город усыпанный огнями, параллельно пытаясь отыскать глазами небоскреб, который вот-вот оборвет чью-то жизнь. Они тактично молчали, пока девушка не предложила сигарету, и только с ней в губах почему-то стало легче. Ядовитый дым должен разрушать тело, но почему-то он лечил разум, приносил спокойствие и с выдохом уносил все проблемы. Может быть, стоило предложить клиенту покурить? Феликс усмехнулся своим глупостям и с короткой фразой «Только что я убил человека» удалился к своему рабочему столу собирать вещи. Папки были удивительно аккуратно сложены, а записка на экране компьютера гласила, что тот может уйти пораньше. Даже если бы ее не было, парень все равно бы ушел. Нацепив на шею ленту с бейджиком, он с улыбкой попрощался с заместителем, издалека осторожно наблюдающим за ним. Чертовски хреновый день подходил к концу. Телефон нашелся в машине, спокойно лежал на небольшой полочке под магнитолой. Парень загрузил документы назад, кинул бедную сумку поверх их и с тяжелым выдохом плюхнулся на водительское сиденье. Нужно отпустить эту ситуацию, смириться и жить дальше. Попытки были предприняты, он сделал все, что было в его силах. Мотор с характерным звуком начал свою работу, Феликс лениво откопал в телефоне плейлист с грустными песнями и поспешил домой. Мысли о случившемся постепенно отходили на второй план и, спустя десять минут езды, парень уже вовсю подпевал знакомым мелодиям и тарабанил по рулю тот или иной ритм. Улицы сменялись одна за другой, а светофоры, будто подстроившись под желание Ли быстрее оказаться дома, горели только зеленым цветом. Родной корейский язык переходил в такой же родной английский. Некоторые из песен были на повторе два-три года назад и имели свои собственные воспоминания. Звучит странно, но у каждого есть свои ассоциации. Вот эту песню он слушал, когда впервые влюбился в парня, а вот эту, когда они с друзьями возвращались из Пусана в Сеул поздно ночью. Они и сами не поняли, как оказались там. Только вспышки: незнакомый бар, алкоголь, мотоциклы и надпись Пусанского автовокзала. Девушки тогда сильно паниковали, постепенно трезвея и понимая абсурдность ситуации, а парни своей компанией до слез смеялись с собственных пьяных приключений. Улыбка постепенно возвращала живость лицу. Заиграла еще одна любимая песня. Starset — Antigravity, ее он слушал на выпускной из университета и старшей школы. Под нее хотелось запомнить самые грустные, но при этом и самые веселые воспоминания. Он давно не общается с одноклассниками, а друзья из вуза слишком заняты на работе, чтобы встретиться, как в старые добрые времена.

«Над землей я становлюсь другим.

Сила освободила меня

И проводила через галактику

Я поднялся выше неба,

Я проснулся, я жив.

Я проснулся, я жив.

Я проснулся, я жив».

— Черт, кажется, заело, — Феликс одной рукой ударил по магнитоле, все, продолжая внимательно следить за дорогой, но эта простая манипуляция никак не помогла зацикленному моменту песни. Следует удар за ударом, на ощупь не получается найти кнопку смены композиции. — Да что же за день сегодня такой! — он немного снижает скорость и отвлекается от дороги, чтобы вообще выключить бедный старый механизм. Из-за отсутствия света в салоне с первого раза, даже переведя взгляд не получается остановить бесконечную фразу. Его рука блуждает по панели, нажимая на все подряд, но в итоге приходится вообще выключить механизм. Победная улыбка на его лице сияет не долго. Вернув взгляд на дорогу, он тут же резко бьет по тормозам, замечая силуэт перед машиной. Противный скрип, зажмуренные глаза и наконец, удар, звук от которого на какое-то время оглушает водителя. Запоздалый хлопок подушек безопасности усугубил ситуацию, оставив легкий звон в ушах и головокружение, от прилетевшего пластика в нос. В старых машинах все устроено немного по-другому. И как бы подушки не помогали спасти жизнь, панель, вылетающая перед их раскрытием, все равно бы нанесла какой-то ущерб человеку. Кровь медленной струйкой капает из, кажется сломанного носа. Голова трещит по швам, а звон не прекращается. Парень недолго приходит в себя, тыльной стороной руки стирает с верхней губы кровь, и, глядя на себя в зеркало заднего вида, осознает всю серьезность ситуации. Дверь с грохотом открывается, впуская в салон свежий вечерний воздух, он должен помочь прийти в себя, по крайней мере, так думает Феликс. Он осторожно выходит на улицу, придерживая ладонью голову в области висков. Из-за тяжелого рабочего дня и слез голова и без того немного гудела, а теперь на смену тупой боли пришла пронзительная и колющая. Словно кто-то внутри черепа пытается молотком проломить себе выход наружу. Парень не сразу замечает виновника аварии, лишь осмотревшись вокруг, видит помятый бампер и тело, слабо освещаемое фарами. Оно лежит лицом вниз, в такой неестественной и противной позе, что тошнота который раз за день подступает к горлу Ли. Шатаясь, он медленно приближается к пострадавшему, желая оказать тому помощь, но вытекающая откуда-то снизу кровь, говорит о том, что помощи уже не потребуется. Снова оглушительный звон, заставляющий зажмуриться и прикоснуться к ушам обеими руками, разрывает голову парня. Он морщится, судорожно топчется на месте, словно ищет опору под собой. Звон усиливается, а тело перестает слушаться. Он на секунду открывает глаза, видит заваливающийся горизонт, а потом глухой удар и темнота. Прожигающая душу, темнота и тишина, охватила Феликса, как будто мир перестал существовать, как будто то, что он видел перед глазами перед падением — было последним в его короткой жизни. Может быть так и нужно, может быть у вселенной изначально был уготован именно такой план для него. Карма за сгубленные одну или две жизни за день. Парень даже не смог вызвать скорую помощь, не смог приблизиться и хотя бы проверить пульс. Скорость не была достаточно большой, чтобы сбить человека насмерть, по крайней мере, в это сильно хотелось верить. Но увиденное свидетельствовало об обратном. Неужели это — конец, неужели вот так глупо оборвется жизнь двадцати пятилетнего Ли Феликса. Он не успел еще по-настоящему влюбиться, не успел осуществить мечту о собственном небольшом кабинете с надписью «Психолог». Он так много не успел в этой жизни. Мысли сменялись одна за другой, он мечтал снова оказаться в своей постели, посмотреть на календарь и увидеть то же число. Он мечтал прожить этот день заново, не принимать этот чертов звонок, поехать по другой дороге и в конце дня будучи счастливым завалиться на диван, поесть заказанный ранее чаджанмен и посмотреть ужастики. Но его мечтам было не суждено сбыться, ведь он вроде как умер. Он продолжает думать об этом. Думать? Он все еще может мыслить, а разве умершие на такое способны? Может быть да, парень не может сказать наверняка, только догадываться, как там, на другой стороне. Свет, яркий свет и громкие голоса начинают яро пытаться пробудить его ото сна. Глаза нехотя открываются, сначала один, потом другой. Он лежит на улице среди десятка прохожих в непонятной одежде. Вокруг все суетятся, галдят, жизнь кипит. Осмотревшись внимательнее, тот примечает, что находится не где-то, а на рынке, на самом настоящем рынке. Только вот вместо прилавков — кривые столы, сделанные на скорую руку, неприятный запах мяса вперемешку с рыбой. Все это на открытом воздухе. Парень протирает тыльной стороной ладони нос, но крови на рукаве не остается… Он в рубашке? Осмотрев свои руки, ноги, да и в целом внешний вид, он не может прийти к какому-то логическому умозаключению. Все это выглядит, как один большой розыгрыш. Рваные штаны, собранные на поясе очень тоненьким шнурком, рубашка старого образца с явными недочетами в виде дырок по всем рукавам, грязная обувь, сделанная толи из кожи, толи из ткани, трудно понять, выглядит она тоже крайне старой и потрепанной. Он осторожно поднимается и не может поверить в происходящее. Люди разных народов ходят вокруг и словно не замечают его. Все куда-то спешат, громко разговаривают, но их речь ему непонятна. Словно человечество вернулось к прогрессу двух или трехсотлетней давности. Их слова были грязными с непонятными акцентами, словно они, как дети, только учились разговаривать. А их одежда не отличалась опрятностью. Грязные рваные и плохо пахнущие, все они быстро перемещались между ларьками, накладывая все больше и больше еды в тряпичные кулёчки, которыми в современности пользовались только старики, да старушки. Он ничего не понимал. Видимо удар был настолько сильным, что у Феликса наступили слуховые и визуальные галлюцинации, но толчок прохожего в серебристом плаще с капюшоном, заставил его прийти в себя. Они даже не извинились друг перед другом, как тот быстро скрылся за поворотом у небольшого ларька. Что происходит? Где он оказался, а главное, каким образом? На ум не приходило ничего стоящего. — Принцесса! Принцесса! — парень обернулся на голос и увидел несколько, с виду, рыцарей в черной броне, так красиво переливающееся под редкими лучиками солнца, выходящего из густого натиска облаков. Кричащий с улыбкой посмотрел на него, и те поспешили в сторону Ли. Он покрутил головой по сторонам, в поисках красавицы аристократических кровей, но не заметил никого, подходящего под описание, поэтому вернул взгляд на приближающихся стражников. — Выглядите потерянным, принцесс… то есть принц, — Феликс еще раз осмотрелся, но те уже вплотную подошли и их глаза были с точностью обращены на него. — Вы ко мне обращаетесь? — он изогнул брови и неуверенно ткнул пальчиком в грудь. — Я принцесса? — он потерялся, еще, когда открыл глаза и увидел незнакомый для него мир, а теперь парень еще сильнее запутался в происходящем. Словно его снова впихнули в неизвестную ситуацию и не дали инструкции. Все больше он разочаровывался в своем неумении жить. — Да принцесс… то есть принц. Наконец-то мы нашли вас.