Цветы для Гэвина Рида

Абсолютно никто в участке не подозревал, что Гэвин Рид любит цветы. Питать к ним нежные чувства он начал ещё с детства, когда, возвращаясь со школы, взгляд Гэвина невольно останавливался на растущих вдоль дороги растениях. Аккуратненькие лютики и ромашки яркими пятнами обрамляли тротуар, привнося тем самым красок в ландшафты серого города. Глядя на них, подросток чувствовал некое подобие умиротворения, заставляющее брови, сведённые к переносице, ненадолго подняться вверх, ненадолго смягчая хмурый взгляд. Обычно, вдоволь налюбовавшись цветами, Гэвин срывал несколько из них и нёсся в сторону дома. Заходя в гостиную, Рид подбегал к огромному стеллажу и хватал первую попавшуюся книгу из родительской коллекции. После взмывал вверх по лестнице в свою комнату, где уже мог отдышаться. Он аккуратно, чтобы не испортить, клал внутрь книги все собранные цветы и убирал на полку. Конечно, Рид мог воспользоваться учебниками вместо того, чтобы постоянно таскать книги, но один раз это уже вылилось в неловкую ситуацию, когда он забыл убрать оттуда сухоцветы. Они вывалились прямо посреди урока, чем вызвали вопросы и смешки со стороны некоторых детей. Гэвин отмахнулся тем, что его мама обожала гербарий и позаимствовала пару учебников для своих цветов. Это прозвучало вполне убедительно для одноклассников, для Гэвина же эта ситуация стала показательной: его маленькое хобби не то, чем стоит делиться с остальными. Поэтому, пока все мальчишки сразу после школы шли на пустырь, Гэвин сначала бежал домой: относить свои сокровища, а позже присоединялся к другим. После окончания академии, когда переехал в отдельную квартиру, Гэвин смог позволить себе приобрести парочку комнатных растений: начиная скромными фиалками и заканчивая достающим почти до потолка фикусом; а стенку в гостиной увесить своими гербариями. Это был его маленький рай на земле, не то чтобы родители имели какие-то предрассудки, просто ему не хотелось обсуждать своё хобби, будто это что-то требующее того. В департаменте также ни один человек не знал о, наверное, почти единственной отдушине детектива. Никто особо и не интересовался об увлечениях вечно скалящегося и огрызающегося Рида. Поправка, ровно до того момента, пока в редких напарниках у него не начал появляться Коннор — новенький андроид-детекив, присланный прямиком из Киберлайфа помогать с делами о девиантах. Не лишённый обаятельности, но до тошноты чопорный — конкретная заноза, не упускающая возможности упрекнуть Рида за нарушение протокола или субординации, что конкретно выводило из себя. Не будь всё время поблизости Андерсона — основного напарника Коннора, решившего вдруг поиграть в защитника, то Рид бы точно не побрезговал зарядить по пластиковой челюсти, да так, чтобы звёзды из фотоэлементов посыпались. Но в один момент, видимо, следуя одной из каких-то своих навороченных программ, или у Гэвина на фоне усталости просто крыша поехала, RK-800 координально поменял свою тактику налаживания коммуникации. Теперь, вместо шквала непрекращающихся замечаний и обмена колкостями, Коннор старался ненавязчиво узнать о детективе больше. — Приветствую, детектив Рид! Вы выглядите уставшим, может быть, вам принести кофе? — Детектив Рид, а как вы относитесь к ... — Детектив Рид, а вы знали, что крепкому сну способствуют вечерние прогулки? — Детектив Рид! А... — Детектив Рид... Детектив Рид то, детектив Рид сё. Всё чаще стала манить идея настучать Фаулеру, мол «так и так, у Коннора алгоритмы сбоят или он вообще в девианта превратился, давайте-ка его обратно вернём, пока возможность есть. » Даже Хэнк, казалось, был в некотором ступоре, но не вмешивался. Конечно, такое внимание было необычно, оттого заставляло напрячься, с другой стороны, к хорошему быстро привыкаешь. Но не к такому, что в один из дней, когда смена приближалась к концу, Коннор, дождавшись, пока остальные покинут участок, неспеша двинется в сторону рабочего места детектива. Сегодня Гэвин был загружен больше обычного, поэтому не сразу обратил внимание на подошедшего андроида, разгребая очередную кипу документов. — Ну, в чём дело? — Гэвин поднимает усталый взгляд на стоящего чуть ли не по струночке Коннора и не успевает продолжить мысль, как его опережают. — Детектив Рид, я заметил, что в последние несколько дней ваш уровень стресса подскочил с отметки в привычных пятнадцать процентов до сорока трёх, — своим бархатным тоном андроиду без труда удаётся проникнуть в самую глубь плохо соображавшего сознания. Неужели снова начнёт распинаться про очередную чушь о пользе здорового сна и отдыха? Рид испустил страдальческий стон. Ну за какие грехи ему сверху, после всех тягот сегодняшнего заполнения бумаг, такие мучения. — О, ради всего, блять, святого, можешь хотя бы сейчас не доставать меня? — без особого энтузиазма огрызается Рид. — Извините, я не отниму много времени, — Коннор, ничуть не смущённый раздражённым тоном, достаёт руки из-за спины и протягивает опешившему Риду небольшую коробочку, — так вот, в связи с этим, детектив, я решил поднять вам настроение. — С чего это ты вдруг? Кон, мне сейчас абсолютно не до тупых шуток, — хмурится, но, несмотря на произнесённые слова, всё равно несмело принимает коробку и усмехается, — Что там, бомба? — Кое-что в сто раз лучше, — подмигивает Коннор вмиг стушевавшемуся Гэвину. Недоверчиво осматривает презент со всех сторон, крутит-вертит, никак не решается. Когда он всё-таки открывает коробку, то тут же замирает. Сердце пропускает удар, на секунду Рид забывает как говорить и даже дышать. Цветок. На дне коробки находился на первый взгляд довольно хрупкий росток, белизной своего сияния заставляющий слезиться глаза. Гэвин, не веря, прикоснулся к одному из листочков, убеждаясь, что это взаправду. Надо же, к чему всё привело. Сначала цапались, как собаки, а теперь Коннор стоял перед ним с моргающим диодом и добродушно заглядывал в глаза, держа в руках подарок, не хватает только романтичной музыки и плывущих сердечек на фоне. Не удалось подавить нервный смешок, вырвавшийся из груди. — И как это должно мне помочь со стрессом? — отрывает взгляд от цветка и упирается в ответ в бездонные карие. — Ты вообще в своём уме мне цветы таскать? — Психологи из университета имени Рутгерса в Нью-Джерси провели исследование, исходя из которого они пришли к выводам о том, что цветы благотворно влияют на здоровье и способствуют снижению уровня стресса, а также у человека, получающего их в подарок, повышается уровень окситоцина, провоцирующего выброс эндорфинов, благодаря чему улучшается настроение и снижается уровень недоверия, — поделился всеми своими новоприобретёнными знаниями Коннор и в конце уточняющим тоном добавил, — помимо всего, я учёл моменты, способные доставить неудобства. Например, делать подарок в присутствии коллег было бы чересчур смущающим, так как в обществе сохранились некоторые стереотипы и предрассудки насчёт цветов для мужчин. Также должен отметить, что при общении наедине вы становитесь менее вспыльчивым, что повышает мои шансы не получить цветком в лицо, несмотря на вашу к ним любовь. И в завершение... — Слушай, умник хренов, а чего это ты ко мне подмазываешься всеми правдами-неправдами? — допытывался Гэвин. Поток мыслей, крутившихся в голове, вытеснял всю усталость и заставлял остаться на месте, дожидаясь хоть каких-то объяснений. — Что ты хочешь? Коннор запнулся, даже подрастерялся. Диод загорелся жёлтым, потом красным, а после снова вернулся к жёлтому. — Да тебе самому не помешает со стрессом разобраться, — прыснул Гэвин, глядя на мерцающий висок, но всё же с беспокойством улавливал каждое изменение в лице притихшего визави. Коннор молчал, словно детектив и правда застал его врасплох, особенно смятение андроида выдавал бегающий взгляд. — Я хочу сблизиться... Точнее не я, а программа... — в замешательстве, глядя в пол, проговорил андроид, будто даже не Риду отвечая, а пытаясь своему коду что-то объяснить, — Нет, всё же я... Таким Гэвин видел его впервые. Борясь с желанием подскочить и заверить в том, что всё в порядке, Гэвин неожиданно вспомнил про ещё одну интересовавшую его вещь. — Стоять, а как ты вообще узнал, что мне нравятся цветы? — так много вопросов и так мало ответов. Осознание пришло с запозданием. Его вопрос вывел Коннора из ямы самокопаний, заставив поднять взгляд на себя. — Про это вообще ни одна живая душа не могла знать, — рассуждал Рид, давая андроиду возможность остудить биокомпоненты, чтобы тем самым предотвратить новую волну сбоев, — исключено, даже по пьяни я не мог растрепаться... «Только если андроиды не научились в головы забираться, » — спохватился Рид, вспоминая все фильмы с роботами-убийцами, и с опаской глянул на зависшее в недоумении детище технического прогресса. В ту же секунду Коннор отмер, словно проснувшись ото сна, и, обработав информацию, рассмеялся, насколько позволял ему протокол. Вышло сдержанно, местами смех походил на помехи, вперемешку с приглушённым треском механизмов. И тот факт, что до этого Гэвину ни разу не доводилось слышать смех Коннора, делал момент ещё более завораживающим. — Просто андроиды умеют читать мысли, — посмеиваясь, отшутился Коннор, в конце, не без улыбки, добавив, — особенно такие передовые модели, как я. Казалось, его взгляд стал лучиться ещё большим теплом, чем до множественных ошибок. Теперь, встретившись глазами, можно было подумать, что на тебя смотрит человек, не менее живой чем ты сам. Осознание этого пробирало до дрожи, а зрительный контакт разрывать не хотелось от слова совсем, чувствуя необъяснимое умиротворение и нежность при взгляде в переполненный эмоциями взор. Такой по-домашнему уютный и притягательный. Неожиданный зевок — сигнал от вымотанного организма человека, пренебрегавшего правильным советам. Коннор чуть отводит взгляд, понимая, что им уже пора. — Доброй ночи, детектив Рид, — произносит он и удаляется, быстро скрываясь за поворотом. — Да зови меня уже Гэвином, придурок! — доносится вслед андроиду, заставляя улыбку вновь коснуться его губ.