Жестокая реальность

От лица Драко Сестра Поттера намного приятнее, чем сам Поттер. Слава Мерлину, что в этой семейке есть хоть кто-то адекватный. Вивиан (очень красивое имя) сказала, что с этого года будет учиться в Хогвартсе на четвертом курсе. Жаль, конечно, что она попадет на Гриффиндор. В первую же встречу у неё было две панические атаки. Я знаю, что это такое, потому что у моей подруги Дафны было что-то похожее. Просто так такое не появляется, значит, кто-то постарался. Интересно, кто. Ненавижу первое сентября. Нет, школу я люблю. Там нет моего папаши, так что это очень даже хорошо. Этот день я не перевариваю из-за назойливых гриффиндорцев, которые так и норовят что-то сделать моему факультету. Сегодня я отправляюсь снова в Хогвартс, я перехожу на четвертый курс. Жизнь мне облегчает, на удивление, две вещи: то, что там я буду не один, а с друзьями. Многие думают, что я самовлюбленный слизеринец без настоящих друзей, но это не так. Я понимаю, что от меня такое услышать — это что-то невозможное, но я уже давно понял, что если рядом с тобой не будет тех людей, которым ты можешь безоговорочно довериться, жить будет хреново. Так что у меня есть пара таких же чистокровных друзей с моего факультета, мы с ними ещё с детства играли, все наши родители знакомы между собой, а у некоторых из них общие дела. Первый мой друг, а точнее лучший друг — это Блейз Забини. Он не по годам мудрый и не боится меня (в отличие от других слизеринцев, в частности — Греба и Гоила). Он хороший друг и всегда выслушает и даст совет. Он единственный, с которым я подружился случайно, а не через связи отца. Его мать была замужем раз пять, если не больше, поэтому её прозвали «черной вдовой»: она выходит замуж, через какое-то время бедняга умирает, и мать Блейза остаётся единственной наследницей огромного состояния. Несмотря на это, отношения матери и сына у них хорошие; Блейзу никогда ничего не запрещали, но он вырос адекватным парнем. Он высокий, темнокожий с карими глазами. С ним мы познакомились в поезде в Хогвартс. Теодор Нотт тоже единственный ребёнок в семье, как и Блейз. Его воспитывал отец Нотт-старший, так как его мать умерла, когда Тео было шесть. Мы с ним познакомились в поместье Ноттов, когда нам было девять: у моего отца были какие-то дела с его отцом, и мы стали общаться; а после поступления на Слизерин начали общаться ещё чаще и стали хорошими друзьями. Теодор примерно моего роста, худощавого телосложения с карими глазами и темными волосами, у него на голове постоянно маленькие кудри, которые меня бесят. Когда-то я грозился их отрезать. Пэнси Паркинсон — с ней я знаком дольше, чем с кем-либо. Мы с ней познакомились в пять лет, когда её семья пришла в Малфой Мэнор: у наших отцов было совместное дело, и мистер Паркинсон приехал с дочерью и женой. Наши мамы сразу подружились и дружат до сих пор. С Пэнси мы сразу поладили, после поступления в Хогвартс первые два курса мы не очень общались, потому что она вбила себе в голову, что она любит меня, и бесила меня этим. Но, слава богу, летом после второго курса мы с ней поговорили, всё обсудили и снова стали просто друзьями. И слава Мерлину, что мы всё прояснили. Паркинсон — симпатичная девушка с черными короткими волосами и болотными зелеными глазами. Она раскрепощённая и гордая, что соответствует её статусу чистокровной. Её отец является одним из богатейших людей волшебного мира Англии. Пэнси — единственная наследница своей семьи, как и все остальные до этого, как и я. Она добрая, хотя мало кому это показывает: считается, что если она с вами добра и любезна, значит, вы ей понравились. И, в принципе, последний человек, которого я не ненавижу (не считая моей матери, конечно), — это Дафна Гринграсс. Голубые глаза, блондинка, тоже моя одногодка, учится на Слизерине. У неё есть младшая сестра Астория, которая переходит на второй курс. С Дафной мы познакомились уже в Хогвартсе сразу после распределения. Она та ещё стерва в хорошем смысле. Дафна всегда говорит то, что думает, никогда не врет и не терпит вранья, очень хитрая. Нас первое время пытались свести, но отбросили эти попытки. Хоть она красива и довольно симпатична, но она не в моем вкусе. Не люблю блондинок. Вот такая у нас компания друзей из пяти человек. Так получается, что в Хогвартсе мы почти всегда вместе ходим и сидим. Мы договорились выбирать всегда одни и те же предметы, не знаю почему. Ну и вот наша пятёрка сидит в вагоне Хогвартс Экспресс и ведёт оживлённую беседу. В этом году ходят слухи, что будет новенькая на нашем курсе. Об этом я узнал, когда Пэнси и Дафна делились последними слухами. Я об этом уже знаю и даже сам лично пообщался с этой новенькой. Через два часа мы приехали, и, высаживаясь из поезда, я заметил этого неотёсанного великана, который стоит в толпе первокурсников, улыбается и машет кому-то. Поворачиваю голову, чтобы узнать, кому он так радуется, и вижу Поттера. Фу… Поттер, как же он меня бесит. Девочки идут впереди меня, Блейз и Тео что-то обсуждают. А Забини тем временем бесстыдно пялится на Пэнси. Вы не подумайте, я не ревную, просто Пэнси мне как сестра, и я её всегда буду защищать от плохой партии. Хоть Блейз хороший парень, но я пока не знаю, какие у него планы на неё. Тео занимается тем же, только смотрит он на Дафну. Герои-любовники, этот год обещает быть весёлым. Отец говорил о гостях из других школ, и будет какой-то турнир. Когда мы заходим в зал, я теряю из виду Пэнси и пытаюсь её найти глазами. Так как все ещё только собираются, я решаю пойти и поискать, где она. Я замечаю её с какой-то девушкой и решаю спрятаться за угол и послушать, о чем идет речь. — Прости ещё раз, пожалуйста, я случайно, — и с этими словами черноволосая девушка протягивает Пэнси мантию, которую она тут же одевает. — Я не хотела. — Ничего страшного, — Паркинсон явно понравилась этой девушке, раз она с ней любезничает. — Я Пенси Паркинсон, с Слизерина, — протянула руку. — А ты? Я тебя раньше не видела. — Я Вивиан, — протянула руку в ответ и пожала. — Новенькая. А вот и Поттер, она так же красива, как и в прошлый раз. Длинноволосая с темными, почти черными волосами, собранными в хвост, и ярко зелеными глазами, невысокого роста. Она одета в черную водолазку и джинсы тоже черного цвета, поверх одета мантия. На ногах черные ботинки на каблуке с круглым носом. Так же на голове привязана что-то наподобие ленточки в тон её образу, она закрывала ей весь лоб. Интересно, у неё есть шрам? — Ясно. Скорее всего попадёшь в Гриффиндор или Пуффендуй. Если ты не попадёшь на Слизерин, вряд ли мы сможем общаться. А жаль, ты мне понравилась. — Почему? Что за глупости, кто придумал эти тупые стереотипы? Скорее всего, какой-то маразматик, — такой ответ любого удивит, этот случай не исключение: она эти слова сказала так твёрдо и жёстко. Нет, я уже слышал, как она ругается, но всё же всякий раз, когда я слышу ругательства от неё, мне становится смешно. — Это из-за факультета. — Не понимаю, у вас тут что, Гитлер — это директор, который любит один факультет, а другие истребляет или в концлагеря сажает? — она мне понравилась ещё на той ложе, когда мы разговорились, а сейчас это чувство укрепляется. Мой мозг понимает, что она сестричка Поттера, но этот факт ничего не меняет. Стоп! Что я несу? — Нет, что ты — Пэнси, такая реплика рассмешила. Вивиан поддержала её и тоже начала смеяться. Смех — очень приятный на слух, нежный, но звонкий. — Просто Слизеринцев не очень любят. Не буду говорить, что без поводов, но всё же не все у нас такие плохие, как думают другие. — Мне неважно, какой у тебя факультет. Больше я решил не подслушивать и пошёл в зал, где меня уже ждали. Через некоторое время пришла Пэнси и села возле Дафны. Она выразительно прошлась по нам всем взглядом. Это значит, что сейчас начнётся моя любимая сплетня. — Никогда не поверите, с кем я только что столкнулась, — Паркинсон хитро улыбнулась. — Угадаете? — Пэнс, сделай одолжение, хоть раз в жизни перестань хранить интригу, — фыркнул Тео. — Ладно, так уж и быть. Короче, помните, я говорила про новенькую? — после того как мы все кивнули, она продолжила. — Так вот, я только что с ней познакомилась в коридоре. — Серьёзно? — Дафна сразу же развернулась к ней. — Какая она? — Она красивая, это точно. Я бы сказала, очень красивая, она похожа на чистокровную. Зовут Вивиан. — Если бы она была чистокровной, мы бы её знали, а я никогда не слышала её имени в наших кругах. — Дафна права, если бы она была аристократкой, мы бы её знали. Какая фамилия? — спросил Блейз. Неужели их так заинтересовала новенькая? Хотя, когда мы были в поезде, о ней только и говорили. — Она не говорила, а я забыла спросить. — Пэнси, ты точно как дырявый котел. Теперь нам нужно ждать, пока мелюзга распределится, чтобы узнать, кто она такая. — Блейз ещё что-то говорил, но я не слушал, вспоминал два изумруда. — Малфой! — А, что? — Я посмотрел на лица друзей; скорее всего, они долго пытались до меня достучаться. — Что вам нужно? — Что ты думаешь о новенькой? — Блейз, как всегда, спасает меня. Если бы он сейчас не спросил, две фурии разорвали бы меня в клочья. — Мы обсуждали её и пришли к единому мнению, что она не попадёт на наш факультет. Что ты думаешь по этому поводу? — Я с ней уже имел честь пообщаться… Она довольно… Даже не знаю. Милая, что ли. — Ты её знаешь? — заорала Пэнси. — Какого мантикора ты всё это время молчал, Малфой?! — Успокойся. Мы с ней познакомились на чемпионате мира. — Ты знаешь, кто она? — спросил Тео. — Да, но вам не скажу. Хочу посмотреть на ваши лица, когда узнаете. — Да это нечестно, а ну колись, кто она, а иначе я… — Пэнси резко замолчала, и мне это не нравится. — Какая она? — Что? — Ты её милой назвал? — Драко, ты что, влюбился? Ну вот, началось. Так и знал. Почему сразу влюбился? Первый раз в жизни старался быть вежливым и помочь человеку, а меня сразу же записали во влюблённых. — Пэнси, что ты несёшь? — Ты подошёл к незнакомому человеку, скорее всего, полукровке, не нагрубил, не унизил и даже познакомился и назвал её милой. — Я посмотрел на Пэнси с очень недовольным лицом, так как уже вижу, что посыпятся кучу вопросов. — Вот что ты на меня так смотришь? Я правду сказала, ты даже улыбнулся, когда говорил, что она милая. И даже не заметил этого! — Я хочу познакомиться с этой девушкой, — сказал Блейз, ударяя об стол руками. — Драко, это правда? — вот уже Дафна подключилась. — Так кто она всё-таки такая? — спросил Тео. — Вивиан, и она новенькая. Это всё, что я вам скажу. И я не влюблён в неё! Я видел её один раз в жизни, не думайте, что рановато для любви? Ну или хотя бы влюблённости? Тем более меня не интересует какая-то хрень под названием «любовь»! — сказал я громче, чем следовало, и на нас обратили внимание не только слизеринцы, но и эта долбанная золотая тройка и их друзья. С каждым годом они меня бесят всё больше и больше. — Ну, ну, конечно. Может, пока не влюблён, но не отрицай, она тебе симпатична. Ну, они же вряд ли угомонятся, я не знаю, что ответить. — Ты разве не слышал о любви с первого взгляда? — шёпотом спросила Дафна. Слава Мерлину, Дамблдор объявил о начале церемонии распределения, и в зал зашли первокурсники, а сзади шла Вивиан. Все взгляды были прикованы к ней. И меня что-то защемило в грудной клетке от того факта, что на неё пялится так много глаз. Понятия не имею, почему меня это колышет, но я хочу вырвать пару глаз и затолкать их кому-нибудь в зад. Вивиан, как я уже говорил, хороша собой, так что не мудрено, что на неё так пялятся. У неё просто прекрасная фигура, небольшая грудь, узкая талия, объёмные бедра. Она очень худая. На её лице не единого прыщика, пухлые губы и большие ярко-зелёные глаза. В наступившем молчании у самой её полей открылась широкая щель наподобие рта, и Шляпа запела очередную нудную речь: — Была я молода, недавно сшита, Здесь правили волшебники — четыре колдуна, Их имена и ныне знамениты. И первый — Годрик Гриффиндор, отчаянный храбрец, Хозяин дикой северной равнины, Кандида Когтевран, ума и чести образец, Волшебница из солнечной долины, Малютка Пенни Пуффендуй была их всех добрей, Её взрастила сонная лощина И не было коварней, хитроумней и сильней Владыки топей — Салли Слизерина. У них была идея, план, мечта, в конце концов, Без всякого подвоха и злодейства Собрать со всей Британии талантливых юнцов, Способных к колдовству и чародейству. И воспитать учеников на свой особый лад — Своей закваски, своего помола, Вот так был создан Хогвартс тыщу лет тому назад, Так начиналась хогвартская школа. И каждый тщательно себе студентов отбирал Не по заслугам, росту и фигуре, А по душевным свойствам и разумности начал, Которые ценил в людской натуре. Набрал отважных Гриффиндор, не трусивших в беде, Для Когтевран — умнейшие пристрастья, Для Пенелопы Пуффендуй — упорные в труде, Для Слизерина — жадные до власти. Все шло прекрасно, только стал их всех вопрос терзать, Покоя не давать авторитетам — Вот мы умрём, и что ж — кому тогда распределять Учеников по нашим факультетам? Но с буйной головы меня сорвал тут Гриффиндор, Настал мой час, и я в игру вступила. «Доверим ей, — сказал он, — наши взгляды на отбор, Ей не страшны ни время, ни могила!» Четыре Основателя процесс произвели, Я толком ничего не ощутила, Всего два взмаха палочкой, и вот в меня вошли Их разум и магическая сила. Теперь, дружок, хочу, чтоб глубже ты меня надел, Я всё увижу, мне не ошибиться, Насколько ты трудолюбив, хитер, умен и смел, И я отвечу, где тебе учиться! Когда Волшебная Шляпа закончила петь, весь Большой зал загремел аплодисментами. От лица автора — Когда распределяли нас, она пела другую песню, — заметил Гарри, хлопая вместе со всеми остальными. — Она каждый год поёт новую, — ответил Рон. — Согласись, это, наверное, довольно скучное занятие — быть Шляпой, так что, я думаю, она целый год сочиняет очередную песню. Когда закончили распределять малышню и осталась только одна волшебница, послышался громкий голос. — Вивиан Поттер, — это была профессор МакГонагал, все профессора напряглись в своих креслах, и пока девушка шла к стулу, профессор продолжала говорить. — Дорогие студенты, в этом году к вам присоединится новый человек, и она будет учиться на четвертом курсе. А сейчас мы узнаем, на каком факультете. Медленно пройдя к табуретке и сев за стул, ей на голову надели шляпу. Голос этой шляпы был настолько громким, что слышал весь зал. За ней и так наблюдали и перешептывались, всем было интересно, куда попадёт сестра мальчика, который выжил. — Никогда не думала, что буду распределять вас на факультет или вообще увижу. Я думала, что вы мертвы, — сказала шляпа так, что услышал весь зал. Зал сидел в полной тишине, уставившись на Вивиан. Гарри сильно напрягся. Профессора вылупились на девушку, и только Дамблдор сидел спокойно в своём кресле, наблюдая. — Слухи о моей смерти сильно преувеличены. Может, вы скажете, за какой стол мне садиться, и мы разойдёмся, как в море корабли? — спокойным тоном, но довольно громко сказала она, от чего зал наполнился легким смешком, за столом преподавателей была похожая ситуация: на лице декана Слизерина застыла лёгкая улыбка. — Вы это видите, профессор Снейп улыбается, — кто-то из зала сказал это своему другу, и профессор тут же убрал улыбку с лица. — Ну так что, вы будете продолжать распределение? — настойчиво поторопила шляпа Вивиан. — Надоело уже сидеть на этом стуле, когда на тебя все глазеют. — В тебе много героизма и воинской натуры. Ты готова жертвовать собой ради других, в тебе есть честь и благородство. Гарри заулыбался, зная, что эти качества относятся к Гриффиндору. Видимо, шляпа решила ей отомстить за её слова и начала вслух разглагольствовать о качествах волшебницы. — Но ты также очень мудра. У тебя острый ум. Ты не боишься запачкать руки, очень верная и честная. — Седрик Диггори смотрел на девушку и узнал знакомые качества Пуффендуя, надеясь, что необычная новенькая попадёт на его факультет. — Хитра, амбициозна и решительна. Добиваешься своего любой ценой. Драко смотрел прямо в глаза девушки; он был сильно напряжён, так как услышал характеристики всех факультетов. — Это очень трудно. Слишком трудно. Для Пуффендуя ты слишком умна. Для Когтеврана слишком бесстрашна. Для Гриффиндора слишком хитра, а для Слизерина слишком добра. Это трудно, чрезвычайно трудно. — Шляпа на минуту замолчала, заставляя всех в зале напрячься. — Ты на какой факультет хочешь попасть? Может, к брату? Зал загудел с такой силой, что застрекотала посуда. Со всех сторон доносились вопросы: «Чего тут думать?», «Конечно, Гриффиндор!», «Что за бред, конечно, Гриффиндор?» — Тишина! — прокричал Дамблдор, сидя на месте и смотря на студентов строгим взглядом. Они тут же замолчали и снова уставились на новую студентку. Шляпа просто молчала, изредка издавая звуки размышления. Все ученики молча сидели и ждали. Гарри просто наблюдал за сестрой. Джинни сидела, смотрела на Гарри и чесала палец возле ногтя до крови. Гермиона прокручивала в голове слова шляпы. Близнецы пытались не засмеяться, вспоминая, как Вивиан разговаривала со шляпой. Рон был самым спокойным, просто сидел и пил сок, наблюдая за остальными. А Драко просто сидел и не мог понять, что происходит. — СЛИЗЕРИН… — секундная пауза, не успела она встать, как шляпа продолжила говорить. — КОГТЕВРАН… ГРИФФИНДОР… ПУФФЕНДУЙ. Шок, крики и рот на распашку у всех присутствующих. — ТИШИНА! — резко пронеслось по залу; звук исходил от Дамблдора. Зал застыл в полном шоке. Все смотрели на стол преподавателей, где сидела новая студентка. По лицам профессоров было видно, что они не знают, что делать, да тот же Дамблдор сидел в растерянности. Одна Вивиан была предельно спокойна, без эмоций, прямо как ледяная принцесса. Не прошло и минуты, как девушка поднялась на ноги и отправилась между столами Гриффиндора и Слизерина. Её провожали взглядами, а она с высоко поднятой головой шла вперёд. Гарри немного отодвинулся, чтобы сестра могла сесть, тоже смотрел на неё. Когда она остановилась, повернулась спиной к брату и обратилась к мулату: — Можно сесть рядом с тобой? На мгновение парень растерялся, но быстро взял себя в руки и кивнул. Вивиан Поттер выбрала свой факультет. Слизерин. На неё обращали взгляды, а она просто сидела, смотря в глаза директору. — Итак, — заговорил, улыбаясь, Дамблдор. — Теперь, когда мы закончили с распределением, я должен ещё раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просил меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширен и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и безостановочно-расшибальные бумеранги. Полный список состоит из четырёхсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает. Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил, пока зал продолжал пялиться на новоприбывшую: — Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, равно как и деревня Хогсмид — её не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса. Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет. — Что? — ахнул Гарри. Он оглянулся на Фреда и Джорджа, своих товарищей по команде. Те беззвучно разинули рты, уставившись на Дамблдора и, похоже, онемев от шока. Хоть они всё ещё были потрясены Вивиан, но новость об отмене квиддича явно их пробудила от шока. — Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжиться весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе… Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с грохотом распахнулись. На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в черный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещенный вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой темных с проседью волос и пошел к преподавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и прохромал к Дамблдору. Ещё одна молния озарила потолок. Гермиона охнула, и было от чего. Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Таких лиц Гарри ещё не доводилось видеть. Оно словно было вырезано из изъеденного ветрами дерева скульптором, имевшим довольно смутное представление о том, как должно выглядеть человеческое лицо, и вдобавок скверно владевшим резцом. Каждый дюйм кожи был испещрён рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, тёмным и блестящим. Другой — большой, круглый как монета и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза. А кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи были видны лишь белки. В какой-то момент он посмотрел на Гарри, а потом задержал взгляд на Вивиан. Незнакомец подошёл к Дамблдору и протянул ему руку, так же как и лицо, исполосованное шрамами. Директор пожал её, негромко сказав при этом несколько слов, которые Гарри не расслышал. Похоже, он что-то спросил у вошедшего — тот неулыбчиво покачал головой и тоже вполголоса что-то ответил. Дамблдор кивнул и жестом пригласил его на свободное место по правую руку от себя. Незнакомец сел, отбросив с лица длинные сивые патлы, и пододвинул к себе тарелку с сосисками; поднял к тому, что осталось от его носа, и понюхал, после чего достал из кармана маленький нож, подцепил сосиску за конец и начал есть. Его нормальный глаз был устремлён на еду, но голубой без устали крутился в глазнице, озирая зал и студентов. — Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от тёмных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм. По обычаю, новых преподавателей приветствовали аплодисментами, но в этот раз никто из профессоров или студентов не захлопал, если не считать самого Дамблдора и Хагрида. Их удары ладонью о ладонь уныло прозвучали при всеобщем молчании и скоро затихли. Всех остальных, видимо, настолько поразило необычайное появление Грюма, что они могли только смотреть на него. — Турнир Трёх Волшебников — вот что вас ждёт в этом году. Я тоже, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять своё внимание чем-нибудь другим. Итак, Турнир Трёх Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трёх магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодёжью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить. — Жертв? — тихо переспросила Гермиона, встревоженно осматриваясь, но большинство студентов в зале и не думали разделить её беспокойство; многие шепотом переговаривались, и даже Гарри гораздо больше интересовали подробности Турнира, чем какие-то несчастные случаи, произошедшие сотни лет назад. Вивиан и вовсе, скорее всего, не слушала директора, а рассматривала людей, окружавших её. Она сидела между высоким мулатом и кучерявым парнем. Напротив неё сидела Пэнси Паркинсон, с которой она познакомилась в коридоре. Возле девушки сидела блондинка и блондин — Драко Малфой. На нём она задержала свой взгляд и подарила ему что-то вроде улыбки, когда её губы слегка дрогнули. — За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, — продолжал Дамблдор, — но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать ещё раз. Все лето мы упорно трудились над тем, чтобы в этот раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. Выборы чемпионов будут проходить на День Всех Святых. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трёх Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов. — Я хочу в этом участвовать! — прошипел на весь стол Фред Уизли; его лицо разгорелось энтузиазмом от перспективы такой славы и богатства. Он оказался далеко не единственным, кто, судя по всему, представил себя в роли хогвартского чемпиона. За столом каждого факультета Вивиан видела людей, с не меньшим восхищением уставившихся на Дамблдора или что-то с жаром шепчущих соседям. Но тут директор заговорил вновь, и зал опять умолк. — Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса Кубок Трёх Волшебников, однако Главы участвующих школ совместно с Министерством магии договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте — я подчеркиваю это — семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кандидатуры на обсуждение. Это, — Дамблдор слегка повысил голос, поскольку после таких слов поднялся возмущённый ропот — близнецы Уизли, например, сразу рассвирепели, — признано необходимой мерой, поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни предпринимали, и весьма маловероятно, чтобы студенты младше шестого и седьмого курсов сумели справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому судье свою кандидатуру для выборов чемпиона. — Его лучистые голубые глаза вспыхнули, скользнув по непокорным физиономиям Фреда и Джорджа. — Поэтому настоятельно прошу — не тратьте понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам ещё нет семнадцати. Делегации из Шармбатона и Дурмстранга прибудут в конце этого месяца и пробудут с нами весь учебный год. Не сомневаюсь, что вы будете исключительно любезны с нашими зарубежными гостями всё то время, что они проведут у нас, и что от души поддержите хогвартского чемпиона, когда он или она будет выбран. После того как все новости были рассказаны, Дамблдор хлопнул в ладоши, и на столах наконец-то появилась еда. Так все сидели около часа и болтали. Гарри прожигал спину сестры, которая сидела и ела, не обращая на никого внимания. Когда ужин закончился, старосты провожали первый и второй курс в их гостиные. К Вивиан подошёл декан Слизерина Северус Снегг. — Мисс Поттер, рад вас снова видеть. Ваши результаты меня весьма впечатлили. — Мужчина протянул руку девушке для рукопожатия, что она и сделала. — Взаимно, профессор, — сказала слизеринка и забрала свою руку. — Я тоже довольна своими результатами. Что-то случилось, или вы подошли поздороваться? Северус смерил её недоверчивым взглядом и заглянул в её глаза, после чего смягчился и сказал: — Хорошо, Мисс Поттер, профессор Дамблдор попросил вас явиться к нему в кабинет. Я могу вас проводить. — Я была бы вам очень благодарна. Снегг шел впереди, а за ним следовала Вивиан; вместе они были похожи на двух летучек мышей. Когда они подошли к огромной каменной статуе горгулье, Снегг произнёс пароль «лимонные леденцы», и перед ними появилась винтовая лестница, ведущая в кабинет директора. Они вместе вошли в кабинет, и Вивиан увидела, что помещение было заполнено разнообразными столиками с кручёными ножками, на которых умещались хрупкие серебряные приборы; одни постоянно трещали и звякали, другие пыхтели и выпускали струйки дыма. Также здесь находилась личная библиотека профессора Дамблдора, омут памяти и феникс по имени Фоукс (об этой птице Гарри рассказывал сестре во время каникул). В центре — громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — Волшебная шляпа. Дамблдор сидел за столом и поднял взгляд на прибывших гостей. — Сиверус, спасибо, что проводил Мисс Поттер, но нам с ней нужно поговорить наедине. Зельевар кивнул и развернулся, уходя к себе, а Дамблдор и Вивиан остались одни. Директор первым прервал тишину, которая так и поедала его кабинет. — Ты знаешь, почему шляпа определила тебя на все факультеты? — Профессор Дамблдор, прошу извинить мою грубость, но мы не в тех отношениях, чтобы «тыкать», независимо от возраста. Давайте будем уважать друг друга? — Директор заглянул ей в глаза и что-то увидел, улыбнулся и кивнул. — Рада, что мы пришли к согласию. А по поводу факультета довольно просто. Шляпа не смогла определиться. — Я заметил, что вы невзлюбили шляпу. Чем она вам не понравилась? — С чего вы это взяли? Я никогда не делаю поспешных выводов и не бросаю слов на ветер. Хоть в истории Хогвартса такого не было, но это не значит, что так должно оставаться. Система распределения устарела. — Её голос был очень нежным, он обволакивал изнутри и дарил спокойствие, но в то же время был твёрдым и убедительным. — Да и правила созданы, чтобы их нарушать. — Свои слова она подкрепила улыбкой. — Ваше мнение довольно интересное. Может, вы присядете и мы немного поболтаем с чашечкой чая? «Он хочет со мной наладить контакт, но какие цели он преследует? Что ему нужно? Его мотивы пока что мне непонятны. Хоть он мне не нравится, но он сильный волшебник с потрясающими знаниями. Мне нужно наладить с ним контакт хотя бы ради Гарри. Мне нужно знать, что он хочет от брата и меня.» — Хорошо. Дамблдор указал на лестницу в его кабинете и пошёл к ней. На втором этаже кабинета было куда уютней, нежели на первом. Комната была небольшой, в красно-коричневых цветах с элементами золотого. Два кожаных кресла цвета шоколада стояли возле окна, возле них стоял маленький стол на высокой ножке. Камин с правой стороны, над ним висит герб Гриффиндора — золотой лев. «Не предвзятое отношение к факультетам», — подумалось Вивиан, после чего она ухмыльнулась. Красные плотные шторы украшены золотым узором. Много книг и ламп в том же дизайне. — Базиль! — позвал старик домового эльфа, и он тут же появился. — Принеси мне лимонного чая, а Мисс Поттер… — Есть чай с сиренью? — Разумеется, Мисс, — ответил эльф. — Тогда два чая и два кусочка пирога с патокой. Профессор и студентка присели на кресла и молча сидели. Девушка рассматривала комнату. Эльф появился через пять минут с напитками и пирогом. — Большое спасибо, Базиль. — Это моя работа, Мисс. Эльф исчез, а Дамблдор начал пить чай. Вивиан села так, что щиколотка была прижата к щиколотке, в одной руке тарелочка, а в другой чашечка чая. Сейчас она выглядела как член королевской семьи или благородная дама. — Почему чай с сиренью? — поинтересовался Альбус. — Это растение — настоящий природный доктор. Сиреневый чай имеет широкий перечень положительных свойств: помогает организму бороться с простудой, ускоряет процесс выздоровления и облегчает симптомы, улучшает работу кровеносной системы, устраняет головную боль, особенно неврологического характера, действует как природный энергетик, быстро восстанавливает силы, помогает облегчить симптомы ревматизма, когда заболевание находится в острой стадии, нормализует работу нервной системы, снимает приступы тревоги, раздражительности, агрессии, борется с бессонницей, выводит токсины и другие вредные элементы из организма, снимает воспаления, ускоряет процесс заживления открытых ран, ожогов, расслабляет мышцы шейно-воротниковой зоны и головы, снимает спазм. Помимо полезных свойств, чай очень вкусный. — Девушка сделала ещё один глоток чая, смотря на директора. — Почему лимонный? — Всё куда проще, чем у вас. Я просто люблю лимон, — улыбнулся профессор. — Профессор, я могу быть честна с вами? — он кивнул. — Вы мне не нравитесь. Ваши поступки мне непонятны, а ваши слова путают разум, что заставляет сомневаться в собственных действиях. А если быть искренней, то и Хогвартс тоже не предел моих мечтаний. — Она съела кусочек пирога, и на мгновение её лицо смягчилось. — Тогда почему вы здесь? — Ради брата. — Но вы почти незнакомцы. Так почему вы здесь? — Профессор, я не склонна к лжи. Я здесь ради Гарри, он мой брат, и я хочу быть рядом с ним, оберегать его. Быть поддержкой, опорой и доверенным лицом. Я хочу быть той, к кому он в первую очередь обратится за помощью. Я его сестра. — Так вы хотите, чтобы он нуждался в вас, или вы нуждаетесь в нем? — Я нуждаюсь в потере памяти, но, увы, для меня это не выход. — Волшебница тяжело вздохнула и посмотрела прямо в глаза профессора. — Я нуждаюсь в здоровой семье, хороших преподавателях, в новых знаниях и безопасном месте. — Все это можно получить, учась в Хогвартсе. — Профессор, вы или наивны, или глупы. — Улыбнулась девушка, так как будто ей за восемьдесят, она прожила жизнь и знает, что говорит. Это странное сочетание — сосуду четырнадцать лет, а мозг взрослого человека. — Никто не говорил, что это просто. Школа — это тяжелое испытание для всех детей, а Хогвартс еще труднее. — Самая тяжелая школа — это школа жизни, профессор. Вы никогда не знаете, на каком вы курсе и когда следующий экзамен. — Сделав еще один глоток чая, она продолжила. — Даже списать не можешь, так как больше ни у кого нет вашего варианта. — В чем-то вы правы. — Почему вы ничего не делаете с войной факультетов? — Дети слишком жестоки и импульсивны, чтобы понять, что-то, что они делают, это плохо. — Нет, вы просто опустили руки. Вы потакаете оскорблениям маглорожденных. Мы все равны, в нас всех есть магия, и только потенциал и упорство смогут сделать из всех настоящих и сильных волшебников. — Шляпа определила вас на все факультеты, потому что в вас все качества основателей Хогвартса. Те качества, которые они ценили. Первый, кто заговорил со шляпой, был ваш брат. Он просто просил любой факультет, лишь бы не Слизерин. Она ему говорила, что именно змеиный факультет откроет его путь к величию, но он стоял на своем. А вы, мисс Поттер, сами выбрали себе факультет. — Это не так, я пошла туда, куда шляпа указала в первую очередь. Как говорится, что первое пришло на ум, то и самое правильное. — Не обманывайте хотя бы себя. Вы изначально хотели быть ближе к брату, но потом что-то изменилось. Вы колебались, когда выбирали между красным и зеленым. — Значит, вы плохо наблюдали. — Вивиан сверкнула глазами, она не любила сомневаться, а еще не любила, когда сомневаются в ней. — Я не мешкала ни секунды и прошла к столу Слизерина, не сомневаясь. — Ваш отец перевернулся в гробу. — Улыбнулся Директор. — Поттер и в Слизерине. Вас будут осуждать и пытаться отправить вас туда, откуда вы пришли. — Я это уже поняла по лицу Гарри, когда садилась за стол. — Да, пожалуй, соглашусь, лицо вашего брата и в правду было забавным. — Слизеринка ухмыльнулась на слова профессора. — Я решил, что вы можете находиться в любой гостиной. Вы имеете на это полное право, в связи с такой ситуацией. — Спасибо, конечно, но это плохая идея. Не всем это понравится. — У Когтеврана надо отгадать загадку, — Дамблдор притворился, что не слышал слов Вивиан. — Чтобы попасть в гостиную Пуффендуя, нужно постучать. Вот так, — Директор ритмично постучал по столу. — У Слизерина пароль «мятный торт», а у Гриффендора пароль «шоколадный брауни». — У вас фантазия хорошо работает на сладости. — Разумеется, я еще тот сладкоежка, — Дамблдор допил чай. — Нам нужно обсудить ваше отсутствие в школе по просьбе ваших родителей… — Не родители, а опекуны. Мои родители мертвы. — Да, вы правы. Так давайте вернемся к насущной теме. В девять утра каждой второй субботы вы должны быть в моем кабинете, и через каминную сеть вы попадете на вокзал Кингс-Кросс. В пять вечера следующего дня вы должны быть в Хогвартсе, Кора уже оповещена. — Спасибо большое, пирог очень вкусный, сэр. — Ваш отец тоже очень любил этот пирог. — Профессор пытался прийти к разуму студентки, чтобы понять, о чем та думает, но у него не получилось. — Как вам жилось среди маглов? Я слышал, что вы добились больших успехов в спорте и учебе. — Мои опекуны старались дать мне всестороннее образование. — У них это получилось. — Волшебница передернула плечиками, но виду не показала, что ей не нравятся эти слова. — Ваши вещи уже в комнате, у вас две соседки, думаю, вы найдете общий язык. Дамблдор встал и проводил слизеринку до двери. В темный коридор освещали лишь факела на стенах. Зрение девушки начало мерцать, словно светильники вдали на закате. Пульс ее замедлился, и она почувствовала, как мир начал расплываться перед ее глазами. Головокружение охватило ее, словно вихрь, забирая в себя реальность. С каждым мгновением таинственные тени тянулись к ней, словно приглашая в мир неведомого. Ее сердце забилось сильнее, словно толкая ее к граням сознания, о которых она только мечтала. В темноте она чувствовала себя свободной, словно невесомое перо, плывущее в неизведанные просторы. Голова ее кружилась от волнения, словно она оказалась в сердце бури, где каждое движение могло повернуть судьбу в неожиданном направлении. С каждым мгновением она погружалась глубже и глубже в этот поток неописуемых ощущений, словно теряя себя в лабиринте собственных мыслей. Но в этой темноте, в этом омуте чувств, она ощущала, как раскрывается новый мир, как открываются двери, ведущие в неизведанные горизонты. И вот, когда все казалось на грани невозможного, она почувствовала, как что-то внутри нее освобождается, как будто дверь открывается перед ней, ведущая к невероятным возможностям. В этом мгновении темные волны окутали ее, но она не испытывала страха. Она приняла этот вызов, готовая исследовать таинственные глубины своего сознания и раскрыть все его потаенные тайны. В ее голове вспыхнули картинки. Огромный стадион, куча народа, которые кричали слова поддержки и аплодировали. Высоченная живая изгородь бросала на дорожку черную тень. То ли изгородь была чересчур густой, то ли была заколдована, но звуки стадиона тут же стихли, едва кто-то вступил во тьму лабиринта. На один миг могло показаться, что находился под водой. Волшебник вытащил палочку, приказал: «Люмос!» — и услышал, как кто-то рядом произнес позади то же самое. Двое людей прошли вместе метров двадцать и оказались у развилки. Глянули друг на друга. — Пока, — сказал первый, свернув влево. Второй пошел направо. Кто-то со стадиона снова дунул в свисток. Значит, в лабиринт вошел еще один. Выбранная дорожка казалась совершенно пустынной. Повернув направо, он прибавил шагу, подняв палочку над головой, чтобы свет от нее падал как можно дальше. Впереди было по-прежнему пусто. Появилось ощущение, что за тобой следят. Небо с каждой минутой становилось чернее, тени сгущались и в лабиринте. Впереди по-прежнему никого. Но через несколько минут это изменилось, и второй человек вышел, его всего трясло, а рукав мантии дымился. — Это соплохвосты! — прошептал он. Налево… направо… снова налево… два раза кто-то уперся в тупик. Все это время на пути возникали различные монстры. Вопль донесся откуда-то спереди. Минут десять не было ничего, кроме тупиков. Дважды свернул не туда в одном и том же месте. Наконец-то незнакомая дорожка, человек продолжил бежать. Пламя на конце палочки колебалось. И тень его, меняя очертания, прыгала по живой изгороди. Еще поворот, и человек… очутился нос к носу с соплохвостом. Еле-еле получилось отбиться от него. — На счет три, ладно? — предложил первый. — Один… два… три! И они вместе коснулись Кубка. Ноги оторвались от земли. Руки, крепко держащие Кубок, не разжимая. Кубок куда-то понес их сквозь завывание ветра и пестрый вихрь красок. — Убей лишнего. Послышался свистящий звук, и в темноте проскрипел другой голос: — Авада Кедавра! Вспышка зеленого света обожгла сквозь веки глаза, и можно было услышать, как рядом рухнуло что-то тяжелое. Боль в шраме стала невыносимой. Девушка открыла глаза, тяжело дыша; ее рука была на шраме в виде молнии. Он болел, у волшебницы было ощущение, что ее лоб сталкивается с огнем. Единственное, о чем она могла думать, так чтобы боль прекратилась, но с ее губ не сорвалось ни единого звука. Понадобилось несколько секунд, чтобы взять верх над болью. Вивиан быстро нашла вход в гостиную Слизерина, произнесла пароль «мятный торт» и вошла внутрь, где сидели большинство студентов, но как только она вошла, все затихли и смотрели на нее с интересом. Девушка закатила глаза и осмотрелась. Общая гостиная факультета выглядела со вкусом обставленной, на стенах висели гобелены, изображающие подвиги знаменитых слизеринцев в средние века, например, со сценой убийства единорога. У стен стояли старинные буфеты из темного дерева. Несмотря на наличие каминов, в комнате было холодно и неуютно. Освещение тоже под стать обстановке — волшебные светильники освещали пространство холодным болотным светом. Комната обставлена стульями с темно-зеленой обивкой, большими мягкими темно-зелеными или черными кожаными диванами. Некоторые студенты сидели здесь и общались, читали и играли в шахматы. Вивиан оглянулась и увидела девочку лет тринадцати, подошла к ней и спросила: — Где спальни девочек? — Эм… С левой стороны. Она показала рукой в сторону арки из белого камня. Единственное, что в гостиной Слизерина светлое — это две арки с правой и левой стороны. Обе они ведут в спальни, только правая сторона предназначена для мальчиков. Поттер кивнула и направилась туда, как ее окликнули. — Эй, Поттер, ты ничего не перепутала? — прокрикнул ей какой-то старшекурсник, но она проигнорировала это, и хотела уже уйти, как он встал и направился к ней. Он схватил Вивиан за руку и развернул к себе. — Я с тобой разговариваю, идиотка! Твое место в пристанище красных идиотов, вместе с твоим грязнокровым братом. Компания серебряного квинтета, команда из пяти человек, сидела и наблюдала за разворачивающейся сценой. Пенси начала закипать, смотря на поведение своего сокурсника. Она уже хотела встать и зарядить тому пощечину, сама не зная почему, но Забини, который скорее всего почувствовал гнев подруги, остановил ее, понимая, что не к чему хорошему это не приведет. Дафна тоже была зла. Она не любила, когда трогают невинных или унижают полукровок или маглорожденных. Хоть сама она чистокровная аристократка, она искренне не понимала причин унижать других волшебников. Хоть ей и хотелось как следует отомстить Луи Треварсу за его самодовольную физиономию, Тео оставался спокоен, просто смотря, что будет дальше, но был на полном готове остановить от кровопролития Дафну, которую он читал как открытую книгу и слишком хорошо знал, как она относится к такому. Драко Малфой был полностью солидарен с подругами. Он хотел пролить кровь этого идиота. Сам не понимал, на кой черт ему так этого хотелось, но факт оставался фактом. Он хотел набить морду Треварсу. — Ты что, язык проглотила, грязнокровка? — все не унимался он. Луи крепко сжимал хрупкое запястье новой сокурсницы и смотрел испепеляющим взглядом. Он жаждал унизить ее, смешать с грязью и в конце концов, может, даже трахнуть. Ведь тело у нее просто шикарное, да и лицо ничего такое. О ее внешности можно было выразиться так: «Сладкие 16». Изгибы в нужных местах, она была настоящей секс-бомбой. Он прожигал ее взглядом, но Поттер не отставала и безэмоционально смотрела ему в глаза. Его начало это напрягать, и он сжал запястье сильнее. — Отвечай, грязнокровка, что ты тут забыла? — Для начала отпусти мою руку, — сказала она громко, и от ее тона у парня пошли мурашки; ее голос был настолько холодным, что некоторые студенты, наблюдавшие за конфликтом, поежились. — Не смей мне указывать, поганая грязнокровка. Он занес руку для удара…