The flowers of Evil

      Прекрасные цветы прорастают на коже каждого, кто безответно раздаривает свою любовь. Бутон зарождается под кожей, прорывает ее и расцветает на теле больного. Первое упоминание болезни обнаружено еще на наскальных рисунках, когда цветы рисовали прямо на фигурах людей.       Истоки болезни не установлены до сих пор.       Причина — неразделенная или ощущающаяся неразделенной любовь.       Симптом — цветы на коже.

***

      Маленькому Чану всего десять лет. Его родители работают день и ночь, чтобы оплатить счета за лечение старшего брата. Тот болеет. На его коже проростают новые и новые незабудки. Его жена уже как год умерла, но память о ней живет и чахнет с каждым днем в лице Довона.       Чан не понимает, почему это происходит. Почему его брат первый месяц срывал цветы, почему начал вырезать их сам? Почему перестал давать вырезать их врачам, почему постоянно стал заботиться о них и поливать? Почему кормит их, но не себя? Почему он стал их сушить в своих книгах?       Крис знал все секреты своего брата и сам помогал ему осторожно снимать увядающие цветочки, чтобы не поранить их. На все свои «почему» он получал лишь один ответ:       — Это она. Я ее чувствую в этих цветах…       Чан старался смешить его. Напоминал, что в мире есть любовь и она не только в мертвых или в жене. Они с мамой и папой же очень его любили, почему он продолжает горевать настолько сильно по той, которую больше не увидит?       Чан очень старался, слушался брата, носил к его кровати сладкое, делился своими напитками и наблюдениями о внешней жизни. Крис обещал, что сделает все, чтобы поставить брата на ноги, а в ответ слышал лишь тихий смех.       Маленький Чан радовался, когда старший кивал ему в ответ, не замечая, как в его глазах гаснет свет. Он готов был светить за них двоих, лишь бы не пришлось это делать одному.       Год подходил к концу, Чан слышал, как плачет его мама, разговаривая с доктором по телефону. Он слышал, как нервно стучит пальцами по столу папа. Чан не любил слышать это перед сном, но выбора у него не было. Он мог только взять свою подушку и уйти в комнату брата, ложась с ним рядом.       — Опять не спится? — тихо спросил Довон.       — Вроде того, — вдохнул Чан, уткнувшись носом в его шею.       Цветы мягкие, щекочущие, ненавязчиво пробирались с воздухом в легкие. Довон, кажется, счастлив осторожно касаться их и гладить, перебирая нежные лепестки.       — Хен, тебе не больно их гладить? У тебя же кожа задевается… — бубнит Чан.       — Ничего. Я представляю, что меня гладит она.       Чан хмурится, совершенно не понимая всей этой романтики. Жена брата не была плохим человеком, но разве она стоила того, чтобы вот так страдать?       — Я тоже могу тебя погладить… — касается его волос Чан, мягко проводя рукой по прядям.       Волосы — это единственное, где цветы почти не пробивались. Хоть в чем-то Довону немного повезло. Старший рассматривал лицо Чана в темноте, тепло посмеиваясь.       — Я люблю тебя, Чани. Но ты… ты мой брат. А она была моим человеком…       — Ну и ладно, тогда сам себя гладь… — ворчит Чан, убирая руку.       — Нет-нет, останься, — просит Довон, чуть ли не сворачиваясь в клубок.       Они так лежали некоторое время. Все отдалялось от них. Только цветы оставались рядом. Чан уже засыпал, его пальцы были все тяжелее, медленнее, он хотел продержаться подольше, но устал.       — Большое спасибо тебе за все, Чани, — чувствует Крис поцелуй в лоб.       — Без проблем, брат… — бубнит ребенок, проваливаясь в сон.       Может быть, еще не поздно? Может быть, он сможет вытеснить из сердца Довона боль и пока заполнить ее собой. Пока не найдется другая красивая и умная жена. Та, которую заслуживает его брат, та, что будет его любить…       Утром, открыв глаза, Чан оцепенел. Рядом с ним лежал Довон, на лице которого проросли и распустились новые цветы. Из его груди вверх пробился кустарничек, на вершине которого неподвижно стояли незабудки. Полевые цветы все так же нежно пахли, но не могли скрыть другой, пугающе неприятный, запах.       Холодная рука сжимала руку Чана. Выбраться из ее хватки было непросто.       — Хен? — толкает его Чан.       Никакого движения. Лишь лепестки колыхнулись. Тело с трудом напоминало человека. Оно больше походило на груду воска, которая приняла форму его брата. Из этой груды прорезались новые прекрасные цветы.       Чан откинул одеяло, смотря на уже полостью покрытые лепестками ноги. Как в ускоренной съемке, новые и новые цветы продолжали расти вверх, поглощая когда-то живое тело. Чан закричал, срывая новые побеги и пытаясь очистить кожу. Крови не было. От новых и новых ямочек оставались просто красные язвы, кровь остановилась совсем.       Крис вопил и плакал, смотря на брата. Ему было тяжело поверить, что когда-то это был его самый близкий человек. Цветы сожрали его. Теперь то, что его брат лелеял долгие месяцы, питалось им. Варварски и отвратительно.       Дальше — как в тумане. В комнату забежали родители, отрывая Чана от мертвого тела. Мать упала на колени перед старшим сыном, с трудом веря в то, что все закончилось настолько быстро и так внезапно. Крис задыхался и захлебывался слезами, желая выдрать все цветы, которые продолжали расти на бледной коже.

***

      Любовь к цветам впервые зародилась в древнем Египте. Цветы не только восхваляли божеств, но и украшали повседневный быт. Вокруг каждого растения появлялись свои легенды. Все они были не похожи друг на друга. В древнем мире рассказывали о переплетении красоты и мудрости, однако вскоре стали разводить эти контрастирующие понятия.       Феликс всегда считал это несправедливым. В какой момент люди стали давать каждому цветку свое значение? Наверное, ответ на этот вопрос не сможет найти ни один историк, ни один флорист.       Ли не раз спрашивал своего мастера о том, почему же каждое событие сопровождается своим цветком. Конкретного ответа, который он мечтал услышать, Феликс так и не получил. Работая каждый день в цветочном магазине, собирая прекрасные букеты, перемешивая бутоны, парень все больше убеждался в том, что ему стоит найти свое собственное решение по всем этим вопросам.       В их мире цветы никогда не означали что-то хорошее. Многие называли их плевками дьявола. Феликс оставался одним из немногих, кто так совсем не считал. Ему казалось, что это его предназначение — объяснить людям о красоте и чуде, которое таится в цветах. Не всегда же живые лепестки означали смерть?       Ли не стал бы спорить, что аргументов грусти и боли, которые ассоциируются с цветами, намного больше, чем положительных эмоций, связанных с ними. Но почему тогда слезы, которые падали с неба от горя богини Астереи, превратились не только в астры, но и в мелкие звезды, освещающие людям путь? Разве это уже не значило, что вместе с болью приходит и счастье?       Феликсу тяжело жилось от того, что каждый день к нему приходили разные люди и зачастую они покупали цветы смерти. В такие моменты Ли искренние соболезновал их утрате. Умирать от прекрасных цветов, проросших сквозь кожу, было самым яростным страхом для любого, кроме самого Феликса. Ведь если это происходит, значит, ты влюблен. А любовь прекрасна настолько, что в нее не страшно нырнуть с головой и задохнуться. В этом же и заключается цель жизни.       От этих мыслей его оторвал симпатичный молодой человек, который озвучил уже ненавистные Феликсу слова. Ему тоже нужны были именно цветы смерти. Ли тяжело вздохнул, осматривая свою прекрасную бесконечную галерею красок. Столько цветов умирало от засухи, просто потому что люди боялись коснуться их вне траура. Ли по крупицам начал собирать букет.       Действительно, очень часто его гости выбирали белые лилии. Тайна этого цветка восходит к удивительным легендам того же древнего Египта. Именно этот цветок рисовали на гробницах. Вот только мало кто знал, что также этот цветок символ возрождения. Никто не думал об этом, когда просил Феликса собрать очередной букет. Еще сильнее расстраивало, что многие забывали про другие, не менее значимые, цветы смерти. Ту же красную паутинную лилию догадывались взять только старики. Они как будто чувствовали, что благодаря этому цветку можно перенестись в память об умершем. Черная же роза — самый несправедливо популярный выбор, по мнению Феликса. Никогда она по-настоящему не означала хоть что-то близкое к смерти и трауру. Черная роза символизировала прощание, но не говорила о том, что новой встречи не будет.       В этот раз уважаемый клиент разрешил Феликсу собрать букет таким, каким хотел бы он сам его видеть в соответствии с трагичной историей, которая произошла в жизни этого совсем еще молодого парня. Тот спокойно ожидал, смотря на Ли из-под своей черной кепки. Он следил за руками, наблюдал, как отбирает парень разные цветы.       — Почему именно эти? — спрашивает, наконец, незнакомец.       — Они красивые, — усмехнулся Феликс, смешивая незабудки и гвоздики.       Самое странное сочетание, которое можно было увидеть для подобного события. Розовый с красным смешивались в единый глоток эстетики, который Ли и предложил сделать клиенту, протягивая шикарный букет.        — Вам не нравится? — неуверенно напрягается флорист, стряхивая с рук опавшие листья.       — Нет, просто… Давно не брал незабудки, — хмурится парень. — Может быть, это ваше профессиональное чутье, а может быть что-то еще, но… Это были любимые цветы моего брата.       Феликс удивленно раскрыл глаза. Он не смог сдержать яркую, счастливую улыбку. Как давно он не слышал что-то приятное от своих клиентов. Зашедший незнакомец был словно подарок на день рождения. Мало того, что Ли, наконец, смог собрать необычный букет, так он еще и комплимент получил.       — Правда? Я рад это слышать. На самом деле, такое сочетание не совсем… не совсем о смерти, но, думаю, вашему брату было бы приятно получить его именно таким образом. Незабудки и гвоздики, если отбросить странные военные истории прошлых веков, означают самое чистое проявление любви к ближним, — мягко рассказывает Ли, выключая свет в своей оранжерее.       — Вау… — усмехнулся Чан, удивленно смотря на Феликса. — Правда? Неожиданно, конечно, ведь именно незабудки его и убили.       — А… ой, — тут же прячет глаза Ли, почувствовав резкий укол вины. Он и не думал, что сделает все только хуже. По легким прошел нервный импульс. — Простите, я не хотел… Как-то задеть Вас.       Парень поправил кепку, улыбнувшись такой очаровательной скромности.       — Господин… Феликс, — присматривается к его бейджу Крис. — Не переживайте. Вы ж часто с этим сталкиваетесь, чего ж теперь волноваться?       — Я не думал, что так попаду, — кланяется Ли в извинениях. — Простите меня. Я могу пересобрать букет.       — Не нужно, — усмехнулся парень. — И не надо так кланяться, я не начальник тебе. Думаю, что в этом есть что-то, что люди называют судьбой?       Парень взял букет, рассматривая его и протягивая Феликсу карту для оплаты.       Эта встреча точно не была случайностью. Когда незнакомец уже собирался уходить, Феликса что-то дернуло. Мягкий голос каким-то неизведанным ранее способом слишком сильно заинтересовал Ли.       — А как Вас зовут? — осторожно окликнул парня Ликси.       — Меня? Бан Кристофер Чан, — усмехнулся он, помахав рукой и вышел из цветочного.       В этом мальчишке было нечто цепляющее. Так сильно любить цветы… Чан не мог разделить его увлечения, но, держа в руках настолько бережно оформленный букет, он не мог перестать думать о ласковых пальцах, которые собрали для его брата нечто настолько прекрасное.       — Это могла бы быть твоя новая любовь, хен, но ты от нее отказался, — вздохнул Крис.       В этой любви могло бы быть все. Нежность и трепет, страсть и удовольствие, теплота и уют. Таинственный «Ли Феликс» из цветочного магазина начал преследовать Чана в мыслях повсюду. Как только на глаза попадались цветы, все возвращалось к веснушчатому мальчику. Хотелось спросить, что значит белая роза в руке пожилой леди, и зачем ребенок бегает по площадке именно с ромашками.       Чан гнал от себя эти мысли долгие три месяца, пока не наступил канун важного дня. День рождения его мамы. Он подготовил подарок и упорно игнорировал любые другие мысли, но, возвращаясь вечером домой, он все же бросил взгляд на цветочный магазин. Они с отцом слишком давно перестали дарить ей цветы. В их семье закрепилось табу — никаких цветов. Но ведь до болезни брата все было иначе.       Торг был тяжелым. Чан мог переспорить кого угодно, но не себя.       — Ладно, подброшу монетку. Орел — домой, решка — в цветочный.       Он подбросил монетку. Решка. Он не решался идти, смотря на этот магазин.       — Так, хорошо, давайте рандомайзер… Четное число — да, нечетное — нет.       Восемь. Чан достал пачку сигарет, нервно поджигая одну. Он нахмурился, решаясь, доверять ли судьбе или все-таки нет. Чан думал и курил уже вторую, когда простейший ответ нашел его сам.       — Если на смене сегодня он, то пойду. Открыв дверь в прекрасный пастельный мир, Чан увидел макушку веснушчатого солнца, который зарылся в кустовых розах, обрезая их. Феликс был настолько в работе, что даже не заметил, как колючие стебли расцарапали руки. Ли был поглощен любовью к цветам. Такие чувства видны сразу. Только из-за них возможно было не замечать боли. Крис знал это куда лучше других.       — Господин Феликс? — постучал он по стойке, привлекая к себе внимание.       Ли выглянул, удивленно наклоняя голову. Он почти забыл о существовании Чана, но сейчас был очень рад его видеть.       — Здравствуйте! — расплылся в улыбке паренек, вылезая из цветов. — Давно вы не заходили.       Чан улыбнулся в ответ, видя это очаровательное лицо.       — Давно не было повода, — усмехнулся он. — Но сегодня у меня на кону очень важное и ответственное событие. Сможешь собрать букетик?       — Конечно, — тут же оказывается перед ним Феликс, смотря на Криса огромными детскими глазами. Возможно, именно сейчас стоило все же перейти на ты. — Давай соберем вместе?       Чан нахмурился, смотря на него. Ненавязчивый аромат сотни цветов зазывал его вместе с влажной прохладой.       — Я не думаю, что это хорошая идея, — пытается увернуться Чан.       — Да ладно, — усмехнулся Ли, подавая Крису руку. — На секунду можно выйти из ролей покупателя и клиента. Пошли.       Феликс потащил Чана за собой в длинную оранжерею. Младший был совсем ненавязчив. Он осторожно спрашивал о вкусах матери Бана и о его собственных пожеланиях.       Метод общения Феликса напоминал мягкое одеяло. В нем можно было согреться без лишних телодвижений. Ли просто дарил свое добро, не требуя ничего взамен, кроме содействия своей идеи.       Чан удивился. Он не сразу раскрылся этому созданию. По началу Крис зажался, больше походя на ворчащего старика, нежели на юношу. То, с какой свободой Феликс нарушал правила, лишь бы поделиться своей душой с едва знакомым человеком поражало Чана. Он был почти напуган таким порывом, но в какой-то момент он принял неизбежность происходящего. Его не отпустят. Крис стал постепенно вслушиваться в истории о цветах.       Сказания и легенды, собранные за многие тысячелетия человеческой мудростью и познания о цветах, умещались в этом небольшом стройном мальчишке, который щебетал подобно птенчику в солнечный день. Чан и не заметил, как выбирал цветы один за другим, пока те не превратились в большой букет в его руках.       Под звонкий смех Феликса они уже перевязывали прекрасные хризантемы. Ли украсил букет сухоцветами и бесконечным количеством веточек. За младшим было удивительно интересно наблюдать. Он будто жил в какой-то другой вселенной, где цветы не могут никого убить. Каждое слово про настоящую любовь от Феликса раздавалось неприятной болью где-то в груди Чана.       — Поэтому в цветах нет ничего опасного. Любовь вечна, как и цветы. Да, в какой-то момент они завянут, но можно ведь засушить, — рассмеялся солнечный мальчик.       Сотни сухих незабудок, просыпавшихся на руки Чана, несли в себе совершенно иной тон. Феликс удивительным образом затрагивал то, что Крис давно запихнул на дальнюю полку, стараясь не трогать лишний раз.       — Наверное, поэтому египтяне делали мумии? Это же почти как… Засушить цветы…       — Все верно, ты быстро схватываешь. Приходи еще раз, я подготовлю букет и для тебя, — кивает Ликси, подбрасывая над ними остатки лепестков.       Вторая их встреча изменила все. Чан пришел совершенно без повода. Он принес младшему кофе в стаканчике с нарисованным цветком. Феликс его ждал, но Чан не ожидал такого от себя. Он совершенно спокойно заканчивал учебу, собираясь прожить до старости самому. Завести собаку, ухаживать за родителями и затем спокойно уйти в гордом одиночестве.       Но Феликс… Он перевернул все. Сначала по одному, а затем по много часов Крис оставался в цветочной лавке Феликса. Чан знал, где можно посидеть в стороне от взгляда других клиентов, знал, что чайник у них ужасный, едва ли рабочий. Он также знал, что водитель, который привозит младшему новые цветы, имеет недовольное лицо, но приятный голос. Знал, как долго нужно разбирать все соцветия и как бережно Ликс поддерживает их красивыми как можно дольше. Он запомнил, что Феликс не очень любит запах тюльпанов, но скрывает это, чтобы не оскорбить этих прекрасных маленьких леди от мира растений.       Крис был без понятия, откуда он знает, что Феликс с нетерпением ждал каждой новой встречи. И почему его сердце само тянулось к этому мальчику. Чан и не заметил, как у него в телефоне появился контакт Феликса, как ежедневные переписки стали естественной частью его жизни.       Их мир в один миг стал совсем иным. Он был наполнен абсолютно разной смесью цветов. Вместе они сочетались прекраснее, чем свадебные букеты. Чан никогда не чувствовал такой отдачи от другого человека.       Феликс все чаще дарил ему цветы. Сначала это были скромные подарки от огромного живого мира, но, чем ближе они становились, тем букеты становились пышнее. Спустя три месяца, Чан получил пурпурные фиалки. Они были украшены блестками и мелкими разноцветными стеклами. Феликс смотрел на старшего огромными глазами, будто ожидая какой-то особой реакции.       И он ее получил.       — Вау… Это мне? — удивился Чан.       Он уже не так громко поражался, получая от младшего множество цветов. Однако этот букет был настолько красив, что даже Крис немного опешил.       — Ты правда сделал это для меня? Такую красоту обычно можно подарить… Кому-то очень важному…       Чан и не замечал, как сам себе говорил подсказки, рассматривая переливающееся стекло среди живых цветов.       — Угу, — кивнул Феликс, отводя взгляд и облизывая губы.       Они много говорили на тему любви, но их мнения начет отношений были абсолютно разными. Феликс горел желанием влюбленности. Он о ней мечтал и очень хотел ее достичь, что вразрез шло с мыслями Чана.       — Хен, ты бы никогда не хотел влюбляться? — осторожно спрашивает младший, ныряя в ванну, чтобы промыть каждый бутон привезенной розы.       — Нет, — говорит Чан, не понимая, куда делась вся его уверенность.       Раньше он ни на минуту не сомневался, что не хочет отношений совершенно. У него был пример перед глазами, к чему это придет. Но сейчас, глядя на пальцы Феликса, он задумался, а не врет ли он себе?       — Я уже старая птица. Мне это не нужно, в отличие от тебя, — усмехнулся Чан, наклоняясь к младшему и положив свои руки на его плечи, легонько встряхнув. — А что такое, Феликс, твоя молодая душа требует любви и романтики?       Ликс нервно хмыкнул, поджимая губы и рассматривая плавающие листики. Возможно, с появлением Чана и в нем начало что-то ломаться. У Ли начали появляться сомнения, что любовь чистое и прекрасное чувство. Он никогда не думал о том, что может быть, если влюбишься не в того человека.       В сердце что-то ужасно давило. Феликс не знал, как еще сказать Чану о своих эмоциях. Когда они оставались вдвоем, Ли будто заново рождался. Наконец-то, был кто-то, кто не боялся прекрасных цветов и кто с удовольствием уделял время бесконечной болтовне Ликса. Вот только… этот кто-то смог забраться в самую глубину души. Тяжело поверить, что это происходило так быстро. Феликс не думал, что можно умудриться так быстро влюбиться.       — Нет, просто подумал о значении фиалок, — мягко перевел солнечный взгляд на Чана Феликс.       Он наклонил голову, рассматривая четкие черты лица. Снова и снова Ли убеждался, что ему определенно очень сильно нравился этот человек. Даже то, как Чан задумчиво хмурился, нравилось ему. Линия бровей напоминала ветки сирени, отбрасывающие тени в жаркий летний день.       В этот момент между ними повисла очень хрупкая тишина. Чан облизнул свои пышные губы, хмурясь.       — И что же они значат, Ликси?.. — совсем тихо спрашивает Чан. Его едва было слышно из-за шума воды, но мурашки побежали по плечам Феликса, спускаясь все ниже и ниже.       «Ликси».       Ли едва не задрожал, чувствуя, как все тело сводит от нервов. Нет, он просто не может произнести это вслух. Страх настолько сдавил его, что не получалось произнести ни звука. Мышцы напряглись до максимума возможностей. Феликс так и не смог ответить на этот вопрос, тяжело вздыхая:       — Ничего, хен. Не бери в голову.       Чан нахмурился. Он хотел было спросить, но почувствовал, что после того, как ответ будет озвучен, ничто не будет как прежде.       В один из дней, когда Феликса не было на смене, Чан пошел в библиотеку и взял книгу по значению всех цветов. Он листал страницы на протяжении 6 часов, однако ничего путного не нашел. Фиалка могла означать что угодно.       Основное различие было в цвете. Однако Чан сам до конца не понимал, какого именно оттенка цветок, подаренный Феликсом. В самом общем смысле фиалка означала чистоту, смирение и верность. Не хотелось верить, что этот же цветок символизирует утрату, что пошло от греческой мифологии.       Крис в отчаянии лег на стол, понимая, что ответов не найдет здесь. Фиалки кружились перед его глазами, заставляя сердце биться все быстрее и быстрее. Он чувствовал ответ, но боялся, что интуиция ему не лжет.       Все тело было на взводе. Рывком он накинул рюкзак на плечо и побежал в цветочный магазин. Он знал, что Феликс хранит там много самых разных книг о цветах. Столкнувшись лицом к лицу с унылым и замкнутым сменщиком Феликса, Крис с трудом сохранил вежливый тон.       — Здравствуйте, дайте, пожалуйста, книгу по цветам.       — Ты кто такой? — фыркнул парень с бейджиком, где были прописаны аккуратные буквы: «Ли Минхо».       — Постоянник Феликса. Он иногда дает мне почитать кое-что из того, что у вас тут есть… — прикусывает губу Чан.       — Так приходи на его смену, — закатил глаза Минхо и неаккуратно бросил розы в тазик с водой. То, как он обращался с цветами, было невыносимо для Чана. Феликс бы никогда так небрежно не отнесся к розам.       — Эй, подними и положи нормально. Феликс после тебя часами убирается, — шикнул Чан, моментально закипая. — И я твой клиент, придурок, повежливее говори со мной.       — Ты кого придурком назвал?! — тут же оборачивается на него Минхо, проходя ближе. — Вон из моего магазина.       — Это не твой магазин! — насупился Чан, готовый драться. — Будет твой, когда ты соответствующе будешь относиться к нему. Передай мне книгу.       Этот человек не заслуживал разделять с Феликсом даже рабочее пространство.       — Ты меня не слышал?! Свалил живо отсюда!       Минхо уверенно и без промедлений толкнул Чана к двери.       — Не смей диктовать свои правила на моей территории.       Чан схватил его за грудки, прижимая к стойке.       — Это не твоя территория, даже я знаю больше обо всем здесь, чем ты! Ты…       В магазин зашел невысокий парень с пакетами и двумя, заваренными в магазине, коробками лапши.       — Хен, там нашей не было, я… Какого хуя?!       Невысокий парень в шапке от Суприм уставился на Чана.       — Блять, руки свои грязные убрал! — кричит он, немного рассеянно бегая глазами по залу, не представляя, куда можно поставить горячую лапшу. Это было настолько неожиданно и комично, что Чан растерялся.       — Твой друг, что ли? — тихо спросил Бан.       — Парень! Я его парень! — крикнул Джисон. — А ты долбоеб, и тебе сейчас пропишут! Ты вообще кто такой?       — Я постоянник Феликса.       — А? — тут же изменился в лице Джисон.       Минхо сбросил руки Чана, тут же притихнув. Этот человек невероятно влиял на него. Ли преобразился на глазах. Он нерешительно скользнул взглядом на своего парня и кивнул.       — Ладно, не будем ломать комедию, — почти шепотом пробубнил Минхо.       — Ты чуть не подрался с тем самым постоянником Феликса? Коть, ну… — фыркнул парень, вздыхая. — А ты… Тьфу на тебя, больше не распускай руки с моим парнем. И с Феликсом тоже не распускай руки.       Джисон поставил на стол лапшу, положив и пакет с едой. После этого он поправил одежду на Минхо, включая и бейдж.       — А тебя как зовут?       — Я? Джисон. Хан Джисон. Было бы приятно познакомиться, если бы ты не попытался побить мою любовь.       Минхо тяжело вздохнул, расцветая как первый ландыш. Его глаза светились изнутри от одного голоса Джисона. Чан давно не видел такой любви в каждом взгляде. Ли прошел к стойке с книгами, решая все же выполнить просьбу Криса. Они с Джисоном общались чуть ли не телепатически. И Хан смог его убедить помочь.       — Что именно ты ищешь?       — Ну… Мне нужно значение фиалок… Такого фиолетового цвета, — вспоминает Чан этот потрясающий букет.       — Воу… Фиолетовые фиалки? Это серьезно, — усмехнулся Джисон, смотря на Минхо.       — Эм, ты уверен? — хмурится Минхо, рассматривая книги. — Какой именно оттенок тебя интересует?       — Ох… Нашли, у кого спросить, — усмехнулся Чан. — Давайте фотку покажу, думаю, вы поймете лучше меня.       Он посмотрел в своей галерее и нашел фотографию букета, который украшал его стол. Чан отдал телефон Минхо и Джисону.       — Нихуя себе! — раскрыл глаза Хан. — Это он тебе подарил?!       — Ну да, — немного смущается Чан, чувствуя, как его уши краснеют.       — У меня для тебя плохие новости, — покачал головой Минхо. — Это признание в любви. Что-то типа… «я впервые нашел свое». Я не так хорошо читаю язык цветов, как Феликс, но приблизительно так.       Чан сглотнул. Он снова стал рассматривать этот букет цветов на фото. Крис поджал губы, ощущая, как быстро бьется его сердце. Ему не хотелось так сильно радоваться этой новости. Она погубит их обоих.       — А мне ты такого не дарил… — тихо шепчет Джисон Минхо на ухо.       — Я тебе рамен подарил, с тебя хватит, — усмехнулся Ли, кратко и мягко целуя своего парня в щеку.       Теперь чувства и эмоции Феликса были ясны полностью. Вот почему тот так нервничал и переживал. Все дело в этом признании.       — Спасибо вам, парни, — не отрывает глаз от этого букета Чан. — И… Минхо, прости за грубость. Я пойду.       Он оставил ничего не понимающих парней вдвоем и побежал домой. Как напуганный пес, Чан позорно пытался убежать от этих чувств. Крис закрылся в комнате, оставшись наедине с букетом Феликса.       Долгие две недели Чан перестал появляться не только в магазине Феликса, но и в универе. Он сидел в комнате, смотря на медленно вянувшие цветы. Его грызли страхи и неуверенность. Сон перестал давать отдых. Его замучили кошмары. Множество вопросов и слов, которые тяжело было сказать, давили на голову. Его ответы в сообщениях Феликсу были краткими. Они стали подобны лишь одному глотку воды в знойную жару.       К концу второй недели Чану казалось что эти фиалки прорастали в нем. Он боялся, что, если доверится внутренней буре, уничтожит и себя, и свое солнце. Но если он оставит все без ответа, то уже из-под его кожи будут прорываться астры, пожирая тело.       От Феликса с каждым днем было все меньше сообщений. Они растворялись в бесконечных диалогах, будто их и не было. Все произошедшее становилось похожим на сон. Все могло просто улечься, но Чану пришло письмо от неизвестного абонента.       «Привет, это Минхо из цветочного. Феликс не появлялся всю неделю на сменах. Я стою на замене без выходных. Знаешь, что с ним? Он сказал, что заболел. Мы… с Хани немного волнуемся.»       Чан нахмурился. На кончиках его пальцев появилась жизнь, когда он спросил: «А где он живет?»       Отправив сообщение, Чан спросил себя: «зачем? Зачем это знать?» Неужели он побежит, когда получит адрес его младшего, который почти пропал? Чан поднял взгляд на засохшие фиалки, чувствуя, как его сердце сжимается. Его тело дернулось к телефону, когда он услышал сообщение.       Ему прислали адрес ботанического сада. Оказывается, Феликс жил прям там, рядом с любимыми цветами. Это было очевидно, но невероятно. Никто бы никогда не согласился жить с могильными растениями так близко. Но как раз именно за это Чан и попал под луч солнца под именем «Ли Феликс».       Крис сразу же встал, неожиданно ощущая, что он обязан прийти к нему. В один момент ему показалось, что увядающий букет все это время был Феликс.       Было неожиданно тяжело держать свое истощенное тело, провалявшееся так долго на полу. Чану пришлось заставить себя натянуть толстовку и прыгнуть в штаны. Затянув ремень потуже, он взял рюкзак. Крис толкнул дверь, жмурясь от того, как ярко было в квартире. В нос ударили ароматы еды и домашнего уюта. Чан с трудом проморгался, видя удивленные взгляды обеспокоенных родителей.       — Чани? Чани, милый, как ты? Кушать будешь? — тут же бросается на него мама.       — Нет, потом, мне надо бежать.       Он сунул ноги в ботинки и сбежал вниз по лестнице. Ему казалось, что все меньше и меньше времени оставалось.       Раннее утро субботы, не спали только сменщики и школьники. Крис бежал на электричку, по дороге сорвав васильков и анютиных глазок, молясь, чтобы это было не что-то плохое на языке цветов.       Уже рядом с домом младшего он зашел в аптеку и булочную, не понимая, почему на него смотрят с таким страхом и опаской. Крис и представить не мог, как выглядел со стороны. Все, к чему стремились остатки живого в нем — скорее увидеть Феликса.       Чан вбежал в ботанический сад, где ему указали на место пребывания Ли. Парень находился в самом тихом месте, где прорастал цикламен. Безумно красивый цветок, на который мало кто обращал внимания. Все избегали его как огня. Даже те, кто не верил в суеверия, старались обходить ростки стороной.       Дыхание участилось. Чан ощутил себя неожиданно маленьким, ничего не знающим ребенком. Он ужасно хотел просто быть в этом мире, отбросить все, что он чувствует, но вместо этого просто закрыл свое сердце от того, в чем нуждался сам.       Крис сорвался на бег, громко топая по песку, затем и по траве, стараясь не наступать на цветы. Букетик в его руках уже измялся. Он боялся до дрожи того, что Феликс его прогонит. Но вернуться обратно было страшнее.       — Феликс?       Ли спал в пышной горе белого цикламена. Он как облако поднимал Феликса над землей, закрывая от чужих глаз. Из рук младшего прорастала глоксиния и белая сирень. Цветы окутывали бедное тело, поглощая его в себе.       Феликса, который любил эти цветы больше собственный жизни, сейчас пожирали прекрасные бутоны изнутри. Они хотели добраться до разбитого сердца и раскрошить его на серебряные осколки.       На Чана накатила настоящая паника. Он упал на колени перед ним, руками разгребая большие стебли и бутоны. Крис боялся увидеть вновь хоть намек на росток из груди. Дрожащими руками он достал нож из рюкзака и начал резать стебли, продолжая звать младшего срывающимся голосом.       — Феликс? Феликс, прошу, проснись, умоляю…       Его крики отражались от стеклянных стен, пролетали под куполом и оседали на молодом теле. Феликс едва ощутимо дернулся, длинные ресницы затрепетали. Прямо на глазах Чана на ключице прорастал дельфиниум, который так и кричал в ответ Крису: «Позови меня».       И Чан кричал вновь. Кричал громко, с надрывом. Он не хотел отдавать Феликса никому и ничему в этом мире.       — Феликс, ты мне тоже очень нравишься, мне просто было страшно! — срывается на слезы Чан, обнимая его. — Пожалуйста, прости меня! Пожалуйста, прости-прости меня, ты мне очень нравишься… Я полюбил тебя с первого взгляда, я умоляю…       Горячие слезы падали на ключицы, на цветы, впитывались в одежду младшего. Чан был в настоящей панике. Она накрывала даже растения, которые все ниже опускали головы при виде этой трагичной любви. Сквозь слезы и бесконечный шум Чан услышал тихий любимый низкий голос.       — Когда царь Соломон должен был взойти на престол, он решил сам создать себе корону из цветов. Его звали все растения, каждое живое создание хотело оказаться в руках великого правителя. Но из всех он выбрал цикламен, который скромно стоял в стороне, опустившись ниже, чтобы его никто не заметил. Цикламен стал его спутником по всей дороге жизни. И когда царь умер, цветок поник совсем и больше не мог возрастать на тех землях.       Большего облегчения Чан в жизни не испытывал. Он стал зацеловывать лицо Феликса, крепко обнимая его и прижимая к себе.       — Цикламеновый мой… Ликси… Мое солнце, мой подсолнух… Боже…       Он поднял лицо к небу, сжимая младшего в своих руках. Быть может, брат все это время присматривал за ним и решил именно сейчас подарить Чану шанс на его собственное счастье. Или это просто обычное совпадение. Что бы это ни было, чувствовать Феликса здесь и сейчас было настоящей радостью.       — Больше никаких цикламенов…       — Тогда… — тихо пробубнил Феликс, срывая со своей кожи едва проглядывающуюся красную розу, — ты примешь ее от меня?       Голос Феликса оседал глубоко внутри, закручивался на сердце, сжимая и продавливая душу Чана.       — Я не приму ни одного цветка с твоего тела, — мотает головой Чан, целуя Феликса в лоб. — Но вот из нашего сада… Все, что ты сможешь вырастить.       Крис достал телефон, набирая номер скорой помощи. Действовать нужно было быстро. Ли удивленно посмотрел на него, приподнимаясь и шипя от ужасной боли в груди. Она разрывала его все это время, что Криса не было рядом. И сейчас Феликс не мог его упустить. Не мог дать уйти из их бесконечного цветочного сада.       Эмоции накрывали вместе с бесконечными лепестками. Феликс сорвался, наконец, целуя Чана и хватая его за шею из последних сил, так и не позволяя набрать заветный номер. Крис без сомнений ответил ему, обнимая младшего и давая все, что сейчас так нужно.       Чан с трудом снова взял телефон, набирая скорую. Он ужасно боялся потерять свое солнце. Услышав заветный ответ, Крис оторвался от сладких губ с привкусом цветочных бутонов и на одном дыхании произнес их адрес.       «Ожидайте, машина подъедет как можно скорее» — слышится холодный голос из телефона.       Чан выдыхает, уже спокойно расцеловывая Феликса и прижимая его к себе. Он знал, как нужно лечить, и теперь понял, почему не удалось спасти его брата. Вся любовь мира не сравниться с той, на которую нашелся ответ от того самого любимого человека. Чану показалось, что он сам, наконец-то, смог отряхнуться от цветов незабудки, пылью покрывавших книгу его жизни. Сейчас он мог оставить все и пойти вслед за своим солнцем. Навстречу своей астре.