Её величество, Шерил Блоссом

      Тепло. Спокойно. Тихо. Мягко. С такими ощущениями Тони открыла глаза ранним утром нового дня. Изящные пальцы Шерил покоились на бедре девушки, рыжие густые волосы рассыпались по подушке, а сама наследница крепко спала, сладко посапывая. За окном пели птицы. Почти весь снег растаял. Оно и неудивительно, ведь февраль уже подходил к концу.              Звонкий голос Ирмы, доносившийся из коридора, быстро развеял образовавшееся вокруг Тони умиротворение. Она в ту же секунду вспомнила, что в первую очередь находится здесь на правах работницы Торнхилла, а потому аккуратно убрала с себя, на удивление, легкую руку Шерил и поднялась с кровати.              Тони дождалась, когда грозный тембр Ирмы стихнет, и открыла было дверь, однако сонный бубнеж Шерил быстро сковал все движения Топаз:       — Куда это ты собралась?       — Мне нужно переодеться, — честно ответила Тони, вполоборота взглянув на все еще лежавшую Блоссом. — Вся моя одежда осталась в комнате.       — Взяла бы уже и переехала ко мне, — с шумным вздохом Шерил перевернулась на спину и серьезно посмотрела на несколько озадаченное лицо девушки.       — Ладно. Я, пожалуй, пойду. Как ни крути, я все еще служанка Торнхилла, Шерил, — проконстатировала Тони и все-таки скрылась за дверью, пока юная Блоссом не стала пытаться ее остановить.       — Вот ведь осмелела, а! Куда делась вся ее робость?       Шерил вновь легла набок и сладко позевала, после чего прикрыла глаза и вскоре задремала.       Тем временем Тони никак не могла оставить без внимания брошенное невзначай предложение девушки: «Переехать? К ней? Прямо сейчас? — Топаз помотала головой и ускорилась, невольно усмехнувшись. — Она явно просто пошутила!» И хотя странность от столь внезапного заявления не покидала девушку, она приняла решение подумать об этом как-нибудь потом и заняться работой, пока Ирма не появилась на горизонте и не осудила ту за безделье.       Так, время пролетело незаметно. Вскоре члены Блоссомов и оставшиеся на церемонию сбора кленового сиропа гости расселись по местам в столовой и принялись завтракать, развлекая друг друга светскими беседами и обсуждением будущих перспектив. За исключением пересадки, поскольку Этан пожелал устроиться поближе к Мэл, трапеза прошла, как обычно.       Затем Шерил поспешила выйти в коридор и принялась за поиски Тони с целью вернуться к отмененным из-за банкета и последствий нападения Джесси урокам. Однако вместе со служанкой девушка также наткнулась и на Стива, который как раз собирался найти юную Блоссом.       — Госпожа!       — Что-то срочное? — выгнула бровь Шерил и подошла поближе к Тони.       — Вы же в первый раз будете открывать церемонию сбора сиропа?       — Допустим.       — Тогда я должен объяснить Вам что к чему. Уже завтра Вы...       — Стив, — Шерил опустила руку ему на плечо и легонько сжала. — Я все прекрасно знаю. И я справлюсь.       — Позвольте мне хотя бы показать Вам, как все будет проходить. Обещаю, это не займет много времени.       Едва собравшись отказать, Шерил повернулась к смотревшей куда-то в сторону Тони, которая явно заскучала. Затем юная наследница вспомнила прошедший банкет, обращенные к ней взгляды гостей, речь отца. Невольно она перенесла всю эту кучу людей на поляну, где должен будет пройти сбор урожая. Перспектива случайно ошибиться на глазах всей семьи не нравилась Шерил, а потому она глубоко вдохнула, повернулась к Тони и серьезно проговорила:       — Подготовь пока все учебники и тетради. Заниматься будем у меня. Я быстро со всем разберусь и приду. Поняла?       — Да, госпожа, — отчеканила без сомнений Тони, и Шерил ей мягко улыбнулась.       На этом девушки разошлись. По дороге к спальне Блоссом Тони встречалась с некоторыми слугами. Одними из них были Уильям со Стеллой. Они обменялись парой фраз, пожелали друг другу удачи и вернулись каждый к своей задаче. «И все-таки я рада, что они вернулись в Торнхилл», — улыбнулась девушка и, наконец, зашла в спальню Блоссом.       Сладкий аромат еще не выветрился. Тони немного поежилась от прошедшего по телу холода, закрыла распахнутое для проветривания окно, поправила шторы и принялась искать учебники с тетрадями. В первую очередь девушка открыла ящик рабочего стола, покопошилась там некоторое время, но ничего не смогла найти. Тогда она оглядела комнату и наткнулась на стоявший напротив шкаф. Внимательно его обыскав, Тони заметила приоткрытую немного коробку, в которой лежала алая толстая книжка с черными завитками на обложке, образующими узор изысканных роз.       «Где-то я ее уже видела...» — нахмурилась девушка и осторожно, боясь случайно повредить, достала книжку и осмотрела. На задней стороне изящным почерком было подписано: «Шерил Марджори Блоссом». Вновь изучив обложку, Тони, наконец, поняла, почему книжка показалась ей такой знакомой. Пару месяцев назад, когда она по воле случая осталась у Шерил на еще одну ночь и ждала девушку для игры в карты, ее взгляд упал на точно такую же книжку, которая покоилась на тумбочке рядом с кроватью и манила своими тайнами.       — Должно быть, это ее дневник... — прошептала Тони.       Однако время не стояло на месте, а потому девушка с трудом поборола свое любопытство, отложила дневник в сторону и принялась готовить рабочее место к приходу Шерил. Спустя всего пятнадцать минут все учебники стояли в аккуратной стопке, рядом с ними лежали тетради, а на тумбе у кровати располагались наполненный до краев водой графин и стакан.       Тони села за стол и подперла руками щеки, вновь принявшись рассматривать загадочный дневник взрывной мисс. «А вдруг она могла написать в нем и про меня что-нибудь?» — подумала Топаз и тут же помотала головой. Заложенная между страницами ляссе показывала, что записей внутри большое количество. Но больше внимание Тони привлекла образовавшаяся во второй половине дневника складочка. Нахмурившись, девушка тщательнее вгляделась в страницы и заметила сложенные между ними, смятые и немного пожелтевшие листы. «Что там может быть? Старые рисунки? Но почему они тогда так помяты? Или, может, отчаянные попытки заняться поэзией? Ведь многие творцы с помощью этого уходят в сублимацию... И еще, — Тони нахмурилась сильнее и протянула руку к дневнику. — Почему Шерил убрала его? Хотя правильнее сказать, спрятала».       — Уже во всю занимаешься? — донеслось за спиной Топаз, отчего она вздрогнула и резко обернулась. Шерил мягко закрыла дверь и с улыбкой прошла к ней.       — Я... — Тони кратко взглянула на дневник и, увлажнив губы, вновь посмотрела на уже приблизившуюся девушку. — Знаешь, я как раз хотела начать... Только случайно нашла кое-что очень приятное глазу.       — Но меня не было в комнате.       Смешок Тони не заставил себя долго ждать. Она пододвинула поближе к Шерил находку и выжидающе посмотрела на нее.       — Что это? Твой личный дневник?       Блоссом пару секунд изучала взглядом знакомую обложку, затем нахмурилась и села рядом с Тони.       — Я уже и забыла о его существовании.       — Как смотришь на то, чтобы вспомнить вместе? — промурлыкала Топаз, подавшись к девушке.       Судорожный взгляд карих глаз на секунду устремился на часы, потом обратно на дневник, в то время как сердце заплясало чечетку. Непонятное ощущение тревоги сковало мышцы, однако нескрываемое любопытство на лице Тони оказалось сильнее. Шерил с долей раздражения выдохнула и рывком открыла ящик стола. Там, на самом дне, лежал маленький ключик с камушком на конце.       — Ладно. Но мы потратим на это не больше получаса!       — Поняла, — кивнула покорно Тони, и Шерил вставила ключик в такую же маленькую скважину, провернула и принялась пролистывать исписанные черной ручкой страницы, особо не вчитываясь. Однако в определенный момент в глаза стали бросаться конкретные фразы, которые медленно, но верно поселяли в груди Блоссом мрак, отчего ее тонкие бровки нахмурились. Вскоре девушка захлопнула дневник и положила его обратно на стол. — Там ничего интересного нет, — Тони явно была не удовлетворена таким ответом, а потому Шерил немного отчужденнее добавила: — Описание обычных будней: школа, учеба, спорт... Скукота, короче говоря.       «Если бы все было так, ты бы не помрачнела», — справедливо заметила Топаз.       — А что именно там было? Я даже заглянуть не успела, так быстро ты все просмотрела.       — Разве это важно? — Шерил внезапно поднялась и схватила дневник. — Вообще не понимаю, что он тут делает. Я была уверена, что его выбросили во время уборки в декабре! Но ничего. Я и сама могу избавиться от столь бесполезной вещи.       — Подожди! — едва Шерил сделала шаг, Тони взялась за ее запястье и легонько потянула на себя. — Между некоторыми страницами лежат листы. Скажи, что там? Тоже описание будней? Или же...что-то другое?       Блоссом вновь нахмурилась. Она опустилась обратно на стул.       — О чем ты? Где ты их увидела?       Без лишних слов Тони аккуратно взяла дневник из рук Шерил в свои, положила его на стол и без особых трудностей нашла нужные страницы. Немного подрагивающими от предвкушения пальцами девушка развернула один из листов и ужаснулась.       Его края были подпалены, в некоторых местах остались дырки, видимо, сделанные стержнем ручки, почерк оказался размашистым и кривым, совсем не похожим на тот, которым пишет Шерил.       — Что это? — с недоумением спросила Тони, на что Шерил лишь напряженно пробормотала:       — Дай-ка...       Она развернула остальные листы и принялась пробегаться по ним взглядом, не обращая внимания на подглядывавшую Тони. Смутные воспоминания серой пеленой накрыли сосредоточенные глаза Шерил. Ее лицо принимало более мрачное выражение, в то время как Топаз смогла-таки разобрать одну фразу, написанную чуть четче остальных:       «Я не понимаю, почему они меня здесь держат?!»       — Шерил... — настороженно протянула Тони. — Скажи, это точно ты писала?       — Вряд ли. Свой почерк я разбираю без проблем, а здесь... Я почти ничего не могу прочесть.       Тони вновь взяла листы себе и добралась до последнего, наиболее чистого и понятного. Она указала пальцем на случайные строчки и показала Шерил.       — Но здесь почерк явно твой.       — Да... Я не понимаю.       Блоссом стала медленнее читать записи. С каждой новой строчкой ее тело покрывалось все большим количеством морозящих мурашек, пока они не обратились в забившуюся внутри груди дрожь и не застучали там по сердцу. Мерзкая судорога ударила по девушке, отчего она вскочила со стула, с яростью смяла листы и отбросила их в сторону.       — Шерил? — обеспокоенно спросила Тони.       — Будет лучше, если ты не станешь их читать.       — Что? Но...       — Никаких «Но», Тони. Мы с тобой учиться собирались, а не лезть в мои личные дела, — с шумным фырком попытавшись выпустить из себя охвативший душу ужас, Шерил собрала волосы в небрежный хвост и повернулась к Тони, которая непонятливо глядела на нее. — Извини, если прозвучало грубо. Там описаны дни, когда мне было очень плохо, — отведя взгляд, девушка исправилась: — Вернее, не плохо, а больно. Очень больно.       Тони тут же накрыла костяшки Шерил пальцами и подалась к ней.       — Тогда мы тем более должны обсудить это. Шерил, тот почерк и состояние листов говорят явно о чем-то ужасном. Что же случилось такого, что тебе даже писать об этом было так трудно?       — Во-первых, Тони, я не хочу вспоминать о том времени. А во-вторых, — она покосилась на встревоженное личико любимой и немного смягчилась. — Если бы и хотела, то все равно не смогла бы. У меня не осталось в памяти ничего из того, что тогда творилось.       — Могу тогда я сама прочитать? — Шерил открыла было рот, но Тони поспешила добавить, сжав руку девушки сильнее: — Если тебе настолько больно, я прочту их одна. Мне нужно лишь твое разрешение, хорошо?       Глядя в наполненные любопытством, смешанным с тревогой и печалью, глаза, Шерил никак не могла понять такого рвения Тони узнать историю, скрытую в смятых листах.       — Тебе настолько интересно? — собеседница лишь кратко кивнула, и Блоссом без особого на то желания взглянула на упавшие на пол комки бумаги. Борясь с собой секунд десять, девушка с трудом поднялась, взяла их и положила перед Тони, обреченно выдыхая. — Хорошо. Попробуй прочесть. Если, конечно, сможешь.       Тони мгновенно принялась искать первую страницу среди одинаково испорченных и безжалостно смятых записей. Шерил же понадеялась лишь на то, что надолго девушку не хватит, а потому засекла для себя пару минут и принялась терпеливо ожидать окончания разгоревшегося в Топаз интереса.       Но одна секунда сменялась другой, а целеустремленность в лице девушки оставалась прежней. Вместе с тем Шерил начинала чувствовать возвращающуюся тревожность. Ладони начали покрываться потом, а в комнате становилось жарко. Блоссом прошла к окну, открыла его, затем налила себе стакан воды и принялась маленькими нервными глотками опустошать его, не сводя взгляда с продолжавшей штудировать листы Тони.       Стакан со стуком приземлился обратно на поднос, но даже столь резкий звук не смог обратить внимание Топаз на Шерил. И только лишь по истечении минуты Блоссом увидела, как девушка, наконец, отложила листы в сторону. Победная ухмылка едва стала появляться на немного вспотевшем лице, когда неожиданно Тони потянулась к отложенному дневнику.       — Что? Зачем тебе читать его? — с трудом попыталась скрыть нервозность Шерил.       — Я должна понять, почему в определенный момент ты перешла с дневника на листы. И что стало с твоим почерком. Думаю, я смогу найти здесь ответ.       Тони пролистнула несколько страниц и положила палец на дату в начале строки. Череда совсем коротких записей прервалась тогда, когда вместе с увеличением их размера девушка заметила высохшие на странице капли и смазанные в некоторых местах чернила. Шерил поняла, что Тони принялась за чтение, и вновь начала мерить шагами комнату в попытках занять себя чем-нибудь, чтобы отвлечься от нагнетающих мыслей. Но ничего не могло задержать Блоссом более трех-пяти секунд. В конечном счете, девушка подошла к Тони, заглянула в дневник и краем уха услышала, что та читает шепотом. Продержавшись еще несколько жалких мгновений, Шерил сдалась, села рядом с партнершей и на выдохе отрешенно произнесла:       — Ладно. Читай вслух.       «Надеюсь, там действительно нет ничего серьезного...» — отчаянно подумала Блоссом и прислонилась подбородком к плечу Тони, которая без лишних вопросов исполнила приказ.

***

             18 августа       «За что? Он не сделал никому ничего плохого. Он никогда бы никого не обидел. Почему? Почему с ним обошлись так жестоко? Почему ты его у меня забрал?!»       «Я не помнила себя. Я мчалась со всех ног прочь из дома. Потом я почувствовала, что задыхаюсь. Пришлось остановиться на трассе. Я все еще видела его окровавленный палец.       Вышла прямо на дорогу и раскинула руки. В меня чуть не въехала машина, но водитель вовремя затормозил. Мне показалось, он вышел и начал кричать орать на меня. Но я будто не слышала крика. Я рванула к нему, стала трясти его, требовать довезти меня до той гребаной улицы! Водитель позволил мне сесть. Во время дороги я то и дело кричала ему об ускорении. Медлить было нельзя! Я надеялась, что Джей-Джей еще живой и его можно спасти. Наконец, мы добрались. Водитель отказался въезжать на улицу, а у меня не было времени спорить. Я выбежала из машины и рванула вперед. Меня заставила остановиться полицейская сирена. Она и стала моим ориентиром.       Полицейские оцепили какой-то подвал, вокруг него жутко воняло. Я пыталась найти лазейку, объяснить им, что я сестра Джейсона, пробраться внутрь, найти его, хотя бы краем глаза увидеть и убедиться, что с ним все хорошо! Но полицейские гнали меня домой, требовали уйти, вовсе не слушали меня!       Тогда я попробовала зайти с краю, но там стояла пара мужчин. Тоже полицейские. Кажется, они не увидели меня. Они что-то серьезно обсуждали. В некоторые их слова я не верю и сейчас. Почему они говорили о Джейсоне так, как будто будто бы будто от него остались одни части?! Что значит осталась только голова?! А остальное тело?! Почему только части?! Почему они его не соберут?!! Я же знаю, что есть разные операции! Можно же подшить его! Как куклу!!! ПОЧЕМУ ОНИ ЕГО НЕ СОБЕРУТ?!!! ПОЧЕМУ?!»       19 августа       «К нам пришли полицейские. Я подслушала их разговор. Они сказали, что моего брата жестоко истязали, а потом расчленили. Это был тот, кто принес коробку. Франклин. УРОД. ТОПАЗ. Когда его поймали и заставляли все рассказать, он не показал и капли сожаления. Один из дядек даже сказал, что он улыбался. Он думал, что совершил благо. Благо для Джейсона. Я не выдержала и закричала, что мой брат никогда бы не хотел, чтобы с ним так поступили.       Из-за того, что я кричала на одного из дядек и дергала его одежду, Адам меня оттащил и успокаивал после в комнате.       Отец вместе с мамой и раньше меня не очень любили. Теперь, когда Джей-Джея не стало, они даже перестали обращать на меня внимание. Но я не унималась. Требовала, чтобы они и со мной поделились подробностями. Но отец ударил меня. А мама почему-то ругалась. Я не понимала их. Мы же чувствуем одно и то же! Почему они снова меня отвергают?!!»       21 августа       «Сегодня мне в голову пришла идея. А что, если и правда попросить врачей собрать Джейсона? С этой мыслью я побежала к лестнице, но там меня остановил Адам. Я поделилась с ним своей идеей, но почему-то не увидела на его лице ничего, кроме сожаления. Он сказал, что врачи не смогут сшить моего брата. Тогда я потребовала, чтобы этим занялся тот урод, который во всем виноват. Ведь это именно он расчленил Джейсона! Но и тут Адам не поддержал меня. Он сказал       Что Джейсон умер       Что это конец»       23 августа       «Я захотела увидеться с тем ублюдком. Хоть мне и было страшно, но я попробовала поговорить об этом с бабушкой. У нее было странное выражение лица. Как будто она боялась. Потом она вызвала Стива. Он молча отвел меня обратно в комнату.       Что с ними всеми происходит? Им что, плевать на то, что случилось? Они не хотят наказать эту мразь?!       Я надеялась, то хотя бы Стив мне поможет. Но его лицо было таким же, как и у бабушки. Но в отличие от нее, он мне сказал, что нельзя приговорить Франклина к смертной казни. На этот закон наложен мораторий.       Я очень долго убеждала Стива, что это все несправедливо. Что нечестно, когда мой брат должен умереть, а эта тварь — продолжать жить. Но Стив был непреклонен. И когда ему надоело мне объяснять, почему я не права, он сказал мне несколько слов. Они заставили меня задуматься. Я очень хорошо помню эти слова: «Тюрьма - это не место для наказания тела. Это место для наказания души. Он на всю оставшуюся жизнь останется в одиночной камере, где его будут окружать только четыре плотные стены, маленькое окно только для подачи такого же маленького света и сменяющиеся каждый день лица охранников, которые просовывают ему через щель трижды в день еду. Шерил, дорогая, он там сойдет с ума. А сумасшествие хуже чем смерть».»       26 сентября       «Все ухудшилось.       Я давно не писала, но, знаешь, если говорить кратко, избиения почему-то стали частью моей жизни. Ругательства мамы, постоянные обвинения, грубые руки папы лишали меня аппетита. Я часто оставалась голодной. Спасал меня только Дэн. Он кормил меня по вечерам остатками ужина. Еда не лезла мне в глотку, в голове постоянно стоял окровавленный палец брата, помещенный в коробку, будто какой-то сраный трофей. Дэну приходилось кормить меня насильно.       Сначала я подумала, что родители на меня так злятся, потому что в день, когда Джейсон умер, я побежала на Дерти-Стрит. Папе пришлось вызвать за мной такси. И мама из-за волнения ругалась на меня. Брат говорил, что мама так выражает свою тревогу обо мне. Но сейчас, после столького времени, когда я терпела побои и крики, я услышала от мамы: «Лучше бы ты не рождалась». Я поняла, что меня любил только Джейсон. Если я сейчас исчезну, всем будет плевать»       17 октября       «Я так больше не могу. После смерти Джейсона я чувствую, что не стало и половины меня. Мне тяжело. Того, кто был продолжением меня, уже нет. Того, кто поддерживал меня, любил, заботился, рядом с которым я чувствовала себя живой, больше нет. Я хочу умереть. Никогда не думала, что скажу эти слова. Наверное, это потому, что со мной был брат Я не хочу жить. Какой смысл в этом? Рядом со мной никого нет. Я уже взяла нож. Я смотрела, как сделать это быстрее. Я просто вскроюсь и все Проблем не будет Боли не будет Всему придет конец.       Пора прощаться. Пока я могу, нужно взять и сделать это. Прощай»

***

      Последние строки прочным льдом сковали сердце Тони, заставив его замереть. Написанная отчаянная фраза пульсацией ударяла по вискам девушки и сушила горло. Только спустя минуту Топаз удалось хотя бы немного прийти в себя. Она медленно повернула голову к затихшей Шерил и вздрогнула, заметив скатывавшиеся по покрасневшему лицу слезы, собиравшие в себя тушь и оставляя за собой черные разводы. Через приоткрытые слабо губы были видны стиснутые до дрожи зубы.       Казалось, подобрать нужных слов невозможно. Хотя на деле они были не нужны. Вместо них Тони вынула из коробочки на столе салфетку и принялась осторожными движениями вытирать тушь со слезами не в силах побороть поднявшуюся в теле лихорадку.       — Прости. Я н-не хотела... Я н-не знала. Я... — отчаянно шептала Тони, но Шерил никак не реагировала. — Погоди! — резко развернулась Топаз и поднялась. — Я сейчас вернусь.       Она сцепила пальцами ручку графина и с трудом наклонила его, отчего его кончик ударился со стаканом и по комнате разлетелся звон. Некоторое время наблюдая за жалкими попытками Тони налить воды безучастным взглядом, Шерил рукой вытерла остатки слез и, насильно сдерживая подходившие к краям глаз, подошла тихо к девушке и положила на ее плечо ослабшую под гнетом дурных воспоминаний руку. Но Тони продолжала случайно ударять край графина о стакан. Тогда Шерил выдохнула и тихо проговорила:       — Не надо.       Только теперь Топаз остановилась. Она аккуратно повернулась к девушке и гортань предательски задрожала, стоило ей взглянуть в наполненные болью и тяготой страшных будней глаза.       — Шерил, мне так жаль...       — Я знаю.       Такое смирение было необычно для Шерил, и если бы при других обстоятельствах оно проявилось так же ярко, то Тони определенно позволила бы себе немного полукавить и пошутить. Но сейчас это самое смирение ранило, как ничто другое. Именно потому, ощущая, как органы стягиваются тонкой-тонкой нитью, с трудом вдыхая и держась, девушка шагнула к Шерил и крепко ее обняла, позволяя Блоссом уронить голову себе на плечо и дать волю стиснутым в клетке чувствам. Их проявления не пришлось долго ждать, ведь уже спустя несколько секунд тишину разрушило робкое всхлипывание.       — Он умер слишком рано, — слабым шепотом проговорила Шерил. — Мы столько всего хотели сделать вместе... Я подумала... — она сглотнула и вновь шмыгнула носом. — Я подумала, что если родители хотели вырастить из Джейсона хорошего джентльмена, желали сделать его достойным наследником, то, может быть... Может быть, я еще могу что-то сделать и для них, и для него. Показать, что я тоже живу в Торнхилле. Что тоже...существую, — Тони стиснула губы и положила руку на голову Шерил. — Но, даже когда я смогла стать президентом школы, завела связи с наследниками других бизнесменов, сама обучилась семейному делу, родители все равно не признавали меня, — несколько секунд стояло молчание, содрогаемое разве что внезапными всхлипываниями и тихим скулежом. Потом же девушка продолжила: — Тони... Мы даже за столом всегда ели молча! Никто не интересовался моей успеваемостью, не предлагал всей семьей сходить хотя бы куда-нибудь или заняться чем-нибудь вместе. И я думала, что так и должно быть, понимаешь? Но... — Шерил сцепила пальцами рубашку Тони и уткнулась носом ей в плечо сильнее. — Только у тебя дома я впервые ощутила, что значит быть семьей, что значит «теплые объятия», каково это: сидеть всем вместе за столом и вести какую-то простую, бессмысленную беседу! — Тони мягко усмехнулась, отчего Шерил совсем на секунду и сама позволила улыбке просочиться сквозь пелену скатывающихся безумным водопадом слез. Она прикрыла глаза и закончила неистово печальным тоном: — Мне так хотелось у тебя остаться, так хотелось, чтобы это время длилось как можно дольше, если уж не вечно. Мне было хорошо...       «Знала бы я тогда, в декабре, через что ты прошла... — с тяжелым камнем на груди подумала Тони и бережнее обхватила девушку, начав плавными движениями гладить ее лопатки. — Почему же ты держала всю эту боль внутри себя? Шерил...» Топаз легонько поцеловала Блоссом сначала в содрогавшееся от постоянных всхлипов плечо, потом в напряженную шею, оставила небольшой поцелуй на щеке и добралась до горячего виска, так же легко запечатав его своими губами. Сразу после она стала расцеловывать ее голову, макушку, постепенно перебираясь ко лбу, красному и мокрому носику, пока не столкнулась с трудом разлепившимися ресницами и опухшими глазами. Тогда поцелуи стали еще более частыми. В определенный момент Тони даже перестала понимать, кого она пытается успокоить больше: Шерил или же себя саму?       Наконец, она остановилась. Взяла девушку за разгоряченные щеки и заставила ее посмотреть на себя.       — Я тебе обещаю, Шерил. То, что ты чувствовала у меня дома, ты испытаешь вновь. И случится это уже у нас дома.       Зрачки Блоссом мгновенно сузились.       — У...нас?.. — Тони серьезно кивнула, а Шерил подушечками пальцев протерла глаза и с трудом не рассмеялась. — Это что, твоя попытка сделать мне предложение?       — А? — на пару секунд Топаз впала в ступор. Потом ее лицо залило краской. — Н-Ну, знаешь... М-Мы еще не доросли... Может, немного подождем?       — Чего же нам ждать? — взгляд Шерил стал проясняться, а потому Тони начала постепенно понимать, что обнимает она уже далеко не несчастного, брошенного в детстве ребенка, а настоящую дьяволицу, блиставшую своей самоуверенностью. Девушка тут же принялась пятиться к столу. Шерил же не отступала, продолжая время от времени протирать глаза от застрявших в них слез. — Ждать, когда ты накопишь на кольцо? — заплаканные черты лица исказились в легкой ухмылке. — Мне что, старой девой помирать?       Тони уперлась копчиком в край стола, и ее ладони инстинктивно уперлись в раскрытую пустую тетрадь. Тогда единственная мысль, которая, вероятно, могла бы стать спасением, стрельнула в голову, и Топаз уверенно заявила:       — Шерил. Полчаса прошли. Пора учиться.       — А ну-ка кончай! Я прекрасно ознакомлена с твоим талантом избегать каких бы то ни было тем. А потому...       В следующую секунду комната наполнилась непринужденным спором, огонек которого поддерживала постепенно приходившая в себя Шерил. Тони хоть и переживала из-за случайно начавшейся разрастаться до апогея несуразности мысли, была все-таки рада, что всего-то пару минут назад терзавшие Шерил воспоминания исчезают.       Спустя несколько минут спор сменился началом занятия. И пока покой наступал медленно, по мере процесса обучения, взгляд Топаз то и дело возвращался к оставшемуся на столе дневнику.