Два револьвера в зарослях цикория

— А-а-а… Коко ва? — со стоном выдохнул Хару. — Не в Японии, — хмыкнул Дайсуке. — Доброе утро. — Утро? Вечер же был, разве нет? Я нашёл баллоны в каком-то подвале, а дальше… А что было дальше? Вопрос Хару остался проигнорированным. Дайсуке явно был занят чем-то другим. — Хюсуку, повторяю: два миллиарда талеров на счёт Венды. — Счёт не обнаружен. — Венда? Два миллиарда талеров? Что я пропустил? — Хару потёр раскалывающуюся голову и обнаружил кровь. — Это она меня приложила? — Хюсуку, поиск по базам данных Сарматии. — Граждан Сарматии с фамилией Венда не обнаружено. — Венда? Дайсуке-сама, кто это? — к диалогу присоединилась Сузуэ. — Наша будущая информаторша. Хюсуку не может найти её счет, — пояснил Дайсуке. — А что если это имя? — предположил Хару. — Да, вы ведь имя у неё спросили, Дайсуке-сама, — рассмеялась Сузуэ. — Вот она вам его и сказала. Прошу прощения, я присоединилась лишь в самом конце вашего диалога. Дайсуке-сама, что за ящик, за который вы готовы заплатить два миллиарда талеров? — А талер — это много вообще? — уточнил Хару, но его как обычно проигнорировали. — Мы предполагаем, что этот ящик глушит сигнал наших маячков. Баллоны мы оставим этой Венде, посмотрим, кому она их передаст. А вот ящик неплохо было бы изучить. Хюсуку, найди всех девушек в Сарматии в возрасте от двадцати до тридцати с именем Венда. — Обрабатываю запрос… Совпадений не обнаружено. — Что ж, от тридцати до сорока? — удивлённо предположил Дайсуке. — Совпадений не обнаружено. — Хм… Ладно, пусть будет от десяти до двадцати. — Совпадений не обнаружено. Хару хрипло смеялся в своём углу, следя за недоумённой мордашкой друга. — Но зачем ей было выдумывать имя? Я же ей два миллиарда талеров пообещал! — Именно поэтому, Дайсуке, — давясь смехом, пояснил Хару. — Есть люди в нашем мире, которые попросту не продаются. — Она вам не поверила, Дайсуке-сама, — высказала свою версию Сузуэ. Странная девушка кого-то напомнила Дайсуке. Кого-то… очень знакомого. Дайсуке выгрузил баллоны из ящика и с ним в обнимку отправился наверх. Пока Хару пытался встать, Дайсуке вернулся назад с конвертом. Положив конверт на баллоны, он бросил: — Хару, подъём, не трать время. — Посмотрел бы я на тебя на моём месте, — проворчал Хару, но на ноги поднялся. Вечер понемногу перетекал в ночь. Баба Света со словами: «Ой, загулялись вы нешто, милки!» — накрыла на стол. Молодая картошка со шкварками и малосольные огурцы голодными детективами были съедены с аппетитом. Дайсуке завалился спать, а вот Хару, несмотря на все приключения, хотелось немного посидеть на улице. Пробравшись в «ничейный» сад, Хару нашёл у развалин неплохо сохранившуюся лавочку. Присев, он прислушался. Ночной ветер играл в кронах яблонь и вишен, гулял по высокой траве у забора. Наблюдая за серым котом, крадущимся между кустов, Хару и сам не заметил, как заснул. Когда предрассветный холод и первые петухи вернули Хару в подлунный мир, он обнаружил у себя на коленях букетик жёлтых, как ромашки без лепестков, цветов. Удивившись поначалу, Хару рассмеялся: а вот и доказательство, что «здань» очень даже реальная. Баба Света уже шуршала чем-то у дома. — Ты где пропадал-то, Харушка? — Да вот, баба Света, в саду задремал. А вы не подскажете, что это за цветы? — Пижма это, милок. А где ты её взял? — Нашёл у себя на коленях, когда проснулся, — пожал плечами он. — Добрая у вас здань, букетики дарит. — Ты етого, Харушка, стерегися-то, — помрачнела баба Света. — Не к добру знак, ох не к добру. Через минут двадцать, когда букетик красовался в вазочке на подоконнике салатовой комнаты, а Хару растянулся на диване, он задумался: почему из множества цветов, растущих в саду, «здань» выбрала именно пижму, которую Хару вообще до этого в саду не видел? С другой стороны, загадки букета могли подождать, так что Хару перевернулся на бок и спокойно заснул.