Ключевые слова

      Для Азирафаэля очень многие встречи с Кроули можно было вместить в одно обманчиво простое слово – уроки.       Встреча в Эдеме? Урок того, что в мире есть чрезвычайно относительные вещи, которые не получится категорично убрать в ящик «хорошее» или «плохое» раз и навсегда. Если рассматривать деяние с разных точек зрения, можно неожиданно открыть для себя, что, оказывается, там есть признаки и того, и другого. « – Забавно получается… – протянул Кровлей. – Я вот тоже волнуюсь: а вдруг эта история с яблоком обернется каким-нибудь добром? За доброе дело демон может схлопотать серьезные неприятности. – Он помолчал, а потом продолжил: – А что, если мы оба неправы? Вдруг я поступил хорошо, а ты – плохо? Смешно будет, правда? – Змей весело подмигнул ангелу».       Нет, ему тогда точно было не смешно. Он тогда впервые задумался, что любой поступок имеет две ветви последствий, и может жадно захватить что-то из обеих, не желая выбирать. Мысль эта была новая, тревожащая и в ангельских кругах явно не поощряемая. Но до чего же она была едкой – раз отпечатавшись в сознании, она никак не хотела его покидать.       Встреча перед началом Всемирного потопа? Урок того, что, в общем-то, Божий промысел может быть действительно непостижим. Как ангел, он не мог сомневаться в порученных ему заданиях. И тем более подвергать сомнению не порученные. Но он наблюдал, как Ной методично организовывает ограниченный круг пассажиров своего ковчега, и что-то неприятно кололо ему грудь. Кроули, - на тот момент еще Кровлей, - был ошеломлен новостью, что кроме семьи Ноя всем остальным суждено погибнуть. Даже детям. Демон тогда никак не осудил это решение Всевышнего, не сыпал проклятиями, он только молча наблюдал за людьми, что не знали о своей предопределенной участи. И от этого его безмолвия Азирафаэлю стало еще хуже.       Тогда херувим еще не умел сострадать смертным, искренне и с живой горячностью, готовой заставить его распахнуть свои крылья ради их защиты. Сам того не зная, Змий научил его задумываться, насколько хрупкой была человеческая жизнь и насколько легко было ее прервать. Ангел печально смотрел на шумно играющих детей и внезапно осознал, что подвергнуться наказанию могут не только преступленье совершившие, но и те, кто несет в себе дуалистический потенциал на деяние зла и его не деяние.       Встреча, когда вера Иова подверглась тяжелому испытанию стала переломной. О, здесь он научился многим вещам. Впервые Кроули познакомил его с чем-то материальным, всецело человеческим и доказал, что им вполне можно с этим соприкасаться. Демон научил его одному из земных удовольствий, и в будущем это станет неотъемлемой частью ангельского бытия на Земле. Но то, что было более важным и значимым – Змий показал ему, что иногда неподчинение Небесам является необходимостью, против которой твоя совесть, твоя сущность не могут пойти. Азирафаэль смотрел в строгие и вопрошающие глаза Габриэля и, увы, уже не впервые лгал. « – Это новые дети, Габриэль».       И хотя сердце ангела разбилось от мысленного приговора, что это конец для него, он смотрел на плачущих от счастья Ситис и Иова и понимал, что не смог бы поступить иначе. Женщина благодарила довольных ангелов за "новых" детей, и, поймав ее искренний взгляд, Азирафаэль впустил в свою жизнь новое знание: иногда ложь – это неизбежность, которую ты принимаешь, желая кого-то защитить. Ему вспомнился "утерянный" пламенный меч, в чьем истинном местонахождении он тогда так и не признался, и не нашел возражений для внутреннего спора.       Он сидел, не в силах сдержать горячих слез, на гладком камне, пока тихое море безмятежно дремало где-то там внизу. Кроули отказался забирать его в Ад, обещая не выдать его обмана. И этим он научил херувима, что не все демоны стремятся уничтожить ангельское братство. По правде говоря, главным, чему он научил Азирафаэля, было, конечно, то, что сам Кроули обычным демоном не был. Оберегая смертных, как мог, он преподнес ему в дар урок: если ты ощущаешь противоречие в том, что тебе поручено, что тебе предписано сделать, ты можешь найти третий вариант, оставаясь посередине между исполнением и неисполнением возложенной на тебя миссии. Однако платой за это станет одиночество и бремя памяти – сложно будет забыть, что на "своей" стороне тебе придется выживать одному.       Сокрушающим был урок, когда один человек погибал за все человечество. Его имя произносить было сложно, потому как от одного лишь воспоминания густая горечь разливалась в нем без края. Азирафаэль болезненным взглядом смотрел на страдающего молодого человека, в очередной раз чувствуя, что ему сложно внять всей глубине Божественного плана. Ему пришлось приучить себя к идее, что человеческий путь больше чем на половину состоит из испытаний, и привыкание к ней давалось ему нелегко. Но, несмотря на опыт, который он приобретал, херувим всегда оставался на стороне Бога. «Я не смогу объять всю мудрость Твою, Боже, лишь прошу Тебя дать им немного Твоего милосердия, ибо я знаю, что все тяготы, посланные им, множатся из-за Твоей любви».       Он никогда не роптал на Создателя за то, что могло бы показаться жестоким и несправедливым. Уроки, которые ему вручили через Кроули, очень часто так же являли собой тяжелое, мучительное познавание сути вещей. Но при этом они раскрывали для него жизнь с тех сторон, которые Небеса никогда в расчет не брали, выбрав одну единственную и тем самым ограничивая свой кругозор.       Демон казался искренне страдающим, наблюдая за казнью. Он признался, что показал будущему Спасителю все царства мира и, видимо, успел привязаться к Сыну Божьему. Его голос был полон какого-то выжженного смирения, но скрыть терзающее его горе Кроули не смог. « – Со мной не советуются при принятии важных решений!» – с досадой отрезал ангел, ощущая всю тяжесть собственного бессилия, когда змей тоскливо вопрошал его своими поразительными глазами.       Продолжать безропотно верить было как никогда невыносимо. И это тоже было ему уроком.       Последующие встречи научили Азирафаэля дружеской симпатии и некой заинтересованности в другом существе. Они с Кроули продолжали пересекаться в разные эпохи, то в царствах и империях, то уже в странах и республиках, и каждый раз он видел в демоне то, что и само зарождалось в нем – любопытство к человечеству, увлеченность им и его изобретениями. Это был урок о зарождающейся дружбе, урок выстраивания общения с кем-то отличным от него, но в чем-то очень похожим.       Но на этом все не закончилось. Щедрый на всевозможные выдумки Змий стал активно соблаз… расписывать ему все преимущества взаимовыгодного сотрудничества: чтобы не мотаться между полярно расположенными друг к другу концами света для эффективного выполнения поставленных перед ними задач, демон предлагал делить их по континентам, но совершать и благословения, и искушения за раз. Поначалу Азирафаэль, конечно же, яростно отверг это кощунственное приглашение, но вот он впопыхах мчится сюда, потом резко разворачивается и уже упархивает в другое место, а запас его чудес ограничен.       В результате, ангел открыл для себя всю прелесть партнерских взаимоотношений. Пускай и с коварным демоном.       Неожиданно приятными оказались уроки его собственного вызволения этим коварным демоном. Признаться, когда это случилось впервые, Азирафаэль был до того впечатлен и тронут, что даже не знал, как выразить свою благодарность. Тогда ангел научился, что иногда твой якобы "враг" может быть более надежным, чем те, кто гордо величает себя посланниками Небес. В то свое первое спасение Азирафаэль усердно пытался вспомнить хотя бы один раз, когда его так выручали, что называется, "коллеги".       Он не смог найти ни одного такого случая. И это стало для него почти ошеломляющим прозрением.       А потом случился тот душераздирающий эпизод в 1827 году: нищета, что толкала на неэтичные поступки ради выживания, значимость этих поступков для будущего человечества, его собственное промедление, когда человеческая жизнь, еще одна хрупкая человеческая жизнь угасла на его глазах. Слушая врача, что скупал трупы для поиска ответа, как лечить, слушая его рассказ о погибшем от неизлечимой опухоли мальчике, Азирафаэлю снова пришлось учиться. И эти несколько дней оказались для него одним из самых тяжких уроков.       1862 год повлек за собой урок страха за кого-то, ставшего непозволительно близким. Едва услышав просьбу Кроули, он снова ощутил этот цепенеющий ужас. Признаться, совместное существование с демоном периодически переплеталось с этим неприятным чувством, но такой его силы он не испытывал уже очень-очень давно. Он отказал. И ушел. Ушел, обманывая, отрицая очевидную для обоих связь.       После этого он пытался связаться со Змием, желая помириться и извиниться за столь бурную реакцию, но демона невозможно было найти, когда он этого не хотел. И это принесло Азирафаэлю еще одно знание: порой можно разрушить многолетние узы одним словом, одним отказом, одним отвержением. Шанс на их восстановление может быть безвозвратно утерян.       Сидя в своем книжном магазине, ангел рассеянно думал, что за столько лет его бытия уроки даются ему все сложнее и сложнее. Им нет конца, и вряд ли когда-нибудь будет.       Он полагал, с глубокой болью, что их с Кроули пути разошлись навсегда, но вот наступил 1941 год, и Азирафаэлю пришлось признать, что, несмотря на все прошедшие века, этот Змий так и остался для него чем-то непонятным. Кто вообще мог предположить, что демон придет спасать какого-то ангела в церковь, на святую землю? Кто бы мог подумать, что тот потратит чудо на сохранение книг, которые не вызывают у представителя зла каких-либо трепетных чувств?       Облегчение, благодарность, восхищение, трепет, нежность и… любовь – все это объяло его, грозясь вырваться наружу, и потому ему пришлось воспользоваться уже давно усвоенным уроком сокрытия того, что переполняло его сердце через край.       Однако в тот же год он, наверное, впервые преподнес урок сам. Урок доверия. «Доверься мне» – едва слышно шепнул он демону, у которого дрожали руки на ружье.       И Кроули доверился, о чем не преминул сообщить ему, когда они отмечали успешное завершение всего этого фокуснического приключения. И предотвращение разоблачения их сотрудничества, естественно. Демон, казалось, не осознал тогда, какой урок ангел бережно передал ему, но Азирафаэль не расстраивался: возможно, он получил какие-то свои выводы и до того значения, который закладывал херувим, Змий доберется позже.       Далее был 1967 год, когда Азирафаэлю снова пришлось столкнуться с ним. Со страхом. Страхом за кое-кого непримиримо упрямого и отчаянного. Передавая термос с отчего-то жалящей сквозь металл святой водой, ангел думал, что если с демоном по его вине все-таки что-то случится, он никогда не сможет простить себе этого. И жить с этим, возможно, тоже не сможет.       Херувим услышал благодарность в пораженном голосе Кроули, и подумал, что тем самым научил змея ей, а также показал ему, каково это, когда во всем мире тебе есть на кого положиться. Вот только ангел не испытал от этого никакой радости. Нетвердым шагом он покинул своего друга, молясь изо всех сил, чтобы тому никогда не понадобилась эта жидкая смерть, и чтобы он никогда больше не был так близко к ней. « – Я подвезу тебя, куда тебе угодно», – уговаривали его.       Азирафаэль не знал, как объяснить ему все то, что он испытывал в тот момент. « – Ты для меня слишком быстр, Кроули», – его голос дрогнул, выталкивая наружу суховатые слова. «Ты быстро учишься и легко принимаешь, но мне нужно время, чтобы осознать все то, чему ты уже научил меня, принять, что происходящее между нами уже не вмещается в бледное "сотрудничество". Ты быстр, но я не могу выдержать всей мощи обрушивающегося на меня опыта. Дай мне немного времени…» - имел в виду он.       Азирафаэль надеялся, что 1827 год был единственным, кто был так щедр на уроки. Но вот дата Апокалипсиса стала известна и после первого испуга, ангелу оставалось лишь устало учиться дальше. «Сколько еще знаний мне предстоит вместить в себя?» – вопрошал он, когда Антихрист оказался утерян ими.       С каждым годом время ускоряло свой ход, и особенно остро херувим ощутил это, когда за несколько дней ему пришлось внять стольким знаниям сразу:

Небеса все это время никогда не были тем, что он в них вкладывал, и глас Бога, кажется, уже давно был не слышен им; даже Метатрон, что ближе всех к Нему, поддерживает противостояние между двумя центрами их оккультно-эфирного существования; доверие – нечто, что нельзя сначала подарить, а потом сделать вид, что никогда не отдавал его, иными словами – тщательно выбирай, кому доверять, открой глаза, чтобы понять, кто этого действительно достоин.

      Как бы он не пытался отрицать, в результате он все равно вернулся к Кроули. Именно он оказался той константой, вокруг которой он мог спокойно находиться, спокойно быть, не ожидая удара в спину. «Иногда пройденные нами уроки могут только сильнее запутать. Стоит периодически пересматривать их, как воспоминания, отраженные на глянцевой бумаге».       Ангел посмотрел на вымотанного демона и в ту же секунду осознал, что главный урок все это время продолжал неустанно сопровождать его: оставаться рядом – то, чего он истинно хотел, и это было тем, что ему позволяли делать на протяжении очень многих тысячелетий.

***

- Я должен сказать тебе спасибо, мой дорогой.       Они сидели около обрыва, с которого открывался вид на разливающийся в небе виноградно-апельсиновый закат. Армагеддон был позади, ровно как и все это не нужное им противостояние Небес и Ада. По крайней мере, пока. - За что? – с подозрением отозвался змей, судорожно пытаясь вспомнить, что такого он успел натворить – ангел выглядел таким серьезным, вряд ли его на самом деле хотели поблагодарить.       Однако Азирафаэль неожиданно мягко улыбнулся ему и Кроули затаил дыхание: - За уроки, которые ты мне преподнес. Или частью которых был. - Уроки?       Херувим кивнул и больше ничего не сказал, подставляя лицо теплому ветру. Демон вдруг залюбовался этой картиной, ни разу в своей жизни не видя ангела настолько расслабленным, настолько открытым. Настолько доверяющим.       Заметив его рассеянный взгляд, Азирафаэль озадаченно моргнул, а затем тихо рассмеялся: - Ох, пожалуй, я выразился слишком абстрактно. Я благодарю тебя за опыт, который я приобрел за все эти века будучи ангелом, потому как без него я не открыл бы для себя столько всего увлекательного и… важного. Чего-то большего, чем то, что могут объяснить Небеса. - Не нужно благодарить. Я не учил. Я творил козни и сеял в твоей ангельской душе сомнения, - как-то неубедительно отозвался демон, все еще слегка завороженный настроением ангела. - О? – Азирафаэль хитро прищурил глаза и Кроули внезапно ощутил, как его щеки опалило, когда он слегка покраснел. – Как же я этого не заметил за столько лет?.. – херувим явно притворялся удивленным. - Ангел, ты… ты какой-то… не такой сегодня, - не выдержал змей, чувствуя, как сердце забилось в растерянном, смущенном ритме. Что-то щекотало ему грудь и взволновало его. Еще и ангел вел себя как-то странно, будто он знает что-то, что для самого демона пока не столь очевидно.       Азирафаэль прижался к его плечу и шепотом пообещал: - Я научу тебя привыкнуть к такому мне.       Ощущая уверенное присутствие херувима, Кроули подумал, что совсем не против. И к такому уроку он уже однозначно готов.