Голубые викарии

Ароматы сладкой сирени и душистой черемухи смешивались в воздухе и тянулись вдоль цветущего парка благоухающей вуалью. Поздний апрель радовал теплом лучистого солнца, согревающим безмятежно прогуливающихся людей, сочной зеленой травой, на заре блестящей каплями студеной росы, что словно жемчужины рассыпались по стебелькам, нежными цветами на клумбах, над которыми усердно порхали городские садовники, распускающимися изумрудными листьями на величественных деревьях и лазурной гладью неба с плывущими по ней белоснежными, словно лебединые перья, облаками. День постепенно близился к своему завершению, вечерело. Закат окрасил небосвод оттенками лилового, и Намджун невольно залюбовался, на мгновение забыв о трепетном волнении, что щекотало влюбленное сердце альфы. На улице было тихо, гуляющие стали расходиться по домам, и только Намджун скитался от скамьи до рослого дуба. Мужчина взволнованно кусал нижнюю губу и крепко сжимал в руке маленький букет нежно-голубых викарий, каждые пять минут поглядывая на старые, слегка треснутые часы. Любимый омега опаздывал на свидание, из-за чего Ким с каждым мигом начинал переживать всё больше. Когда Намджун уже готов был бежать сломя голову к дому возлюбленного, мужчина почувствовал родной аромат карамели, и его душа нашла спокойствие. Обернувшись, альфа увидел своего омегу, такого уставшего, но счастливого. — Я скучал, — с пухлых губ парня слетел тихий шепот. — Я тоже, — Намджун бережно прижал любимого к себе. — Чимин, ты снова работал больше положенного? — Чуть-чуть да, — мягко улыбнулся тот, утыкаясь носом в шею альфы. — Зачем? Разве тебе не хватает тех денег, что я даю? — Ким ласково поцеловал пальцы омеги на обеих руках, а после осыпал нежностями тонкие белые запястья и холодные костяшки. — Каждая мозоль на твоих прелестных ладонях делает моему сердцу больно. — Всего хватает и даже остается, но я хотел заработать сам на одну вещь, — Чимин хитро блеснул глазами, явно заинтересовывая мужчину, и достал из кармана новые часы с белоснежным циферблатом и черным ремешком. — Я знаю, что твои уже изжили своё, поэтому прими от меня их. Омега аккуратно застегнул часы на запястье Намджуна, перед этим сняв с него старые, и, удовлетворительно кивнув, улыбнулся. — Нравится? Я целый час мучил бедного продавца, потому что не мог найти подходящие, — Чимин внимательным взглядом уставился на альфу, что с восторгом рассматривал подарок возлюбленного и чуть ли не пищал от переполняющих его чувств. — Они так хороши, ведь были выбраны твоими руками, и я даже не знаю, достоин ли носить их, — Намджун подхватил парня на руки и закружил в воздухе, отчего тот весело закричал, прося поставить на место. — Я никогда не отпущу тебя. — Я и не собираюсь уходить, даже не надейся, — рассмеялся омега, оставляя мимолетный поцелуй на лбу мужчины. — Они напоминают мне твои глаза. Словно капли утренней росы, в которых отражается ясное небо, — Намджун вложил в ладонь Чимина миниатюрный букет и вновь поцеловал его ладонь с такой нежностью, что парень смущенно зарылся носом в цветы, пряча в них влюбленный взгляд. — Викарии? Они ведь что-то значат? — Чимин прикоснулся к бархатистым лепесткам кончиками пальцев. — Ты никогда не даришь цветы просто так, они всегда несут в себе послание. — Да, и сегодня я прошу тебя немного потанцевать со мной, — Намджун взял омегу за руку и подвел его к своему любимому велосипеду. — Не смею отказать такому прелестному кавалеру. Альфа усадил Чимина на раму, сам сел на сидение и спустя пару секунд неспешно поехал по парковой дорожке вдоль высаженных деревьев и кустарников, чьи листья в свете закатного солнца наливались ярким оранжевым цветом, словно пламенем опаленные. Намджун сосредоточенно смотрел на дорогу, боясь упасть и причинить вред омеге, но его глаза то и дело возвращались к созерцанию красоты парня, что сидел совсем рядом с ним и окутывал своим сладостным ароматом. Намджуну хотелось глядеть только на Чимина, на его светлые волосы, напоминавшие поля спелой пшеницы, на пухлые розовые губы, манившие к себе совершенно неземной силой, на голубые глаза цвета морских льдин, в которых всегда плескалось тепло. Легкий весенний ветер колыхал пряди волос омеги, приятно лаская лицо прохладой. Вечерняя тишина с каждой секундой все больше наполнялась смехом людей, громкой музыкой и говором отдыхающих после рабочего дня мужчин, стоящих у дверей паба и курящих сигары за обсуждением последних новостей. Намджун и Чимин, совсем не торопясь, ехали по дорожке, разговаривая обо всем на свете. Омега часто касался носом ароматного букета, каждый раз счастливо улыбаясь, а альфа в эти секунды готов был положить все цветы мира к ногам Чимина, лишь бы его глаза сияли восторгом постоянно. Вскоре пара добралась до танцплощадки, где люди уже во всю кружились со своими партнерами под веселую музыку. Атмосфера радости воодушевляла, и Чимин, в движениях которого не осталось и намека на усталость, восхищенно оглядев толпу, схватил Намджуна за руку и потащил его в самый центр деревянного подмостка. Мужчина не смел воспротивиться порыву своего возлюбленного, а потому лишь крепче сжал прохладную, слегка мокрую ладонь Чимина и поспешил вслед за ним. Люди расступались перед парой, приветливо улыбаясь и умилительно щуря глаза, наблюдая за двумя смущенными влюбленными, оказавшимися в центре внимания. Заиграла «The world we knew» Фрэнка Синатры, и Намджун, мягко положив большую руку на талию Чимина, повел его в танце, отдаваясь плавной мелодии и звучному голосу исполнителя, вещавшего о потерянной любви. Альфа прислонился своим лбом ко лбу омеги, любовно касаясь его мягкой щеки ладонью. В робких прикосновениях Намджуна Чимин утопал, словно в огромном безмятежном море, он влюбленно глядел в карие глаза мужчины, а в ответ видел немое восхищение. Намджун снова любовался им и не находил слов, чтобы выразить все то, что живёт в его чувственном сердце. Они кружились, порхали и медленно плыли по танцплощадке, словно два безвозвратно влюбленных лебедя: черный и белый. Люди стали невидимы, Намджун и Чимин оказались в своем сладостном мире нежности одни. Альфа неуловимо целовал руки омеги, надеясь, что этого никто не видит, пока Чимин лишь стеснительно прятал глаза в плече мужчины, чувствуя, как его губы и щеки наливаются румянцем. — That inconceivable, that unbelievable world we knew, — тихим басом пропел Намджун, приподняв парня на руки и закружив его в воздухе. — When we two were in love… — мелодичный голос Чимина донесся до ушей альфы, окутывая легкой поволокой блаженства. Омега пел слишком красиво, будто сирена, выплывшая на берег и пленящая путников не только дьявольской красотой, а и своими сладкими песнями. Намджун влюбился в Чимина еще раз. — Давай сбежим, — прошептал Чимин так, чтобы услышал только мужчина. — Я целоваться хочу. Намджун, улыбнувшись, приобнял омегу за талию и вывел его с танцплощадки. Через несколько минут влюбленные уже сидели на берегу небольшого пруда, затаившегося среди дубовой рощи, и бережно касались друг друга. Чимин упоенно целовал альфу своими раскрасневшимися пухлыми губами, о которых Намджун готов был слагать оды восхищения. Мягкие маленькие руки любовно гладили загривок мужчины и зарывались в черные, словно смоль, волосы. Отдаленно слышалась музыка, а здесь, в укромном уголке, шелестели свежие листья вековых дубов, шепчущихся о двух сбежавших ото всех влюбленных. Тихий шепот двух голосов, сливающихся в унисон в чарующих словах о любви, раздавался в тишине природы. Солнце уже давным-давно заснуло, и теперь за парой наблюдали маленькие звезды-сплетницы и желтая луна, светившая как будто бы ярче. Ночь была тепла, но прохладный ветер, время от времени колыхавший травинки и макушки деревьев, заставлял тело покрываться мурашками, и Намджун, видя, как Чимин ежился от холода, накинул на его плечи свой пиджак, вновь обнимая и прижимая к себе как можно крепче. Вскоре омега заснул. Он уткнулся носом в шею своего альфы и положил слабую ладонь на его грудь, чтобы чувствовать, как бьется влюбленное сердце. А Намджун все думал, думал, думал… Сна не было ни в одном глазу, улыбка не сходила с зацелованных губ, так и дождался рассвета. С приходом малиновых брызг на небе и первых лучей солнца мужчина как-то просто осознал для себя, что счастлив по-настоящему, чувствуя, как его любимый доверчиво прижимается к нему и сладко сопит, наверняка видя приятные сны.