Mijn engel is altijd dichtbij

Смущение вот уже в который раз охватывает Дубина, получившего прямо посреди рабочего дня букет из сто одной розы. Белой розы. Белые розы — символ искренних чувств, которые исходят из самых глубин души, выражение уважения и, безусловно, любви. Хольт как и всегда прямолинеен, не видит смысла юлить, если все и так предельно ясно. Он готов кричать о своих чувствах, наплевав на других, как говорится, с высокой колокольни. И Диме это нравилось, пусть иногда и приносило некоторые неудобства вроде постоянных и, судя по всему, нескончаемых расспросов со стороны коллег. Это мелочи. Вдыхая сладкий аромат, Дубин не в силах сдержать улыбку — в голове тут же всплывает картина того, как Август старательно выбирает идеальные по всем параметрам цветы, а затем приказывает доставить по уже давно заученному всеми его сотрудниками адресу. А вскоре ждет, закрывшись у себя в кабинете. Ждет сообщения от Димы, в котором тот выразит свою благодарность, а после пообещает заехать вечером на ужин. Одеваться вычурно Дубин не умеет, да и не желает — белая рубашка, брюки и галстук вполне подойдут для почти любого мероприятия, на которое его может затащить Хольт, образ которого всегда продуман до мелочей. Простота — вот что в первую очередь зацепило Августа, привыкшего к роскоши и безупречности во всем. Дима же дал понять, что для счастья порой много и не надо. Он ни разу не пользовался тем, что является в буквальном смысле избранником человека, чья известность и чей доход могли бы открыть перед ним любую дверь, стоит только пожелать. Он ни разу не оставлял без внимания ухаживания и явно дорогостоящие подарки Хольта, постоянно упоминая о том, что не стоило так сильно тратиться. Август лишь смеялся в ответ, ибо деньги никогда не были для него проблемой. Он ни разу не обманывал. Это Хольт особенно ценил, ведь точно знал, что сможет доверить лейтенанту любую тайну, сможет показать своих скелетов в шкафу, а Дубин не осудит, не разболтает. Сядет рядом и будет молча слушать, глядя своими большими зелеными глазами. — Ты как всегда неотразим, mijn engel! — Август не искал причин для того, чтобы сделать комплимент. Он просто говорил от всего сердца. — Не изволишь ли поделиться со мной насущными делами прямиком из полицейского участка? Этот вечер станет особенным. Никаких ресторанов, шумных улиц и любопытных взглядов со всех сторон. Лишь они двое и кабинет, окутанный полумраком. — Да, конечно, — ласковая улыбка озаряет лицо Димы. Щеки покрываются легким румянцем, стоило только уловить примененное к нему обращение на голландском. Акцент Хольта и моменты, когда он резко начинал говорить на родном языке вызывали настоящую бурю из эмоций, что уж таить. — В целом, ничего нового. Игоря опять отчитывали за разгромленный бар, после чего мне пришлось покупать ему шаверму, чтобы успокоить, — то, с какой увлеченностью лейтенант рассказывал о своем дне, доставляло Августу удовольствие. Ему нравилось слушать спокойный голос Дубина. — Вечером пришла Юля, начала спорить о чем-то с Игорем, правда в подробности я не вдавался. Хольт молчит. Оказывается сзади бесшумно, обнимая со спины и заставая Диму врасплох. Тяжелые сильные ладони с нежностью обхватывают чужую талию, прижимая к себе. Электрический заряд бежит по телу, а весь гнев уходит куда-то на второй план — это все воздействие Дубина, благодаря которому Август по-настоящему находился в состоянии спокойствия. Губы невесомо касаются макушки. Хольт вдыхает родной запах и тихо посмеивается. Дима пах свежестью. — Прошу, mijn engel, останься сегодня на ночь, — горячий шепот вызывает не только мурашки по телу, но и подкашивающиеся от волнения ноги. Лейтенант тяжело дышит, позволяя себе быть уязвимым. Впрочем, по-другому он и не умел, когда рядом появлялся Август. — Ik wil dat mijn engel altijd aan mijn zijde staat. Конечно, Дима согласен. Иначе и быть не могло. Видеть радость на вечно хмуром и сосредоточенном лице Хольта было настоящим подарком. Куда более дорогим, чем все эти букеты цветов и прочие побрякушки. — Я хочу нарисовать тебя, — Дубин осторожно касается лица Августа, проводя тыльной стороной ладони по щеке. — Ты позволишь? Перехватив руку лейтенанта за запястье, Хольт начинает покрывать ладонь все теми же невесомыми поцелуями, едва касаясь бархатной на ощупь кожи. С Дубиным он всегда был предельно бережным, боясь ненароком ударить током из-за переизбытка собственных чувств. — Любое твое желание — закон, mijn liefje. Дима не может оторвать глаз от Августа, что так величественно восседал за своим рабочим столом, а белый халат, накинутый на плечи, создавал особый контраст. Хольт напоминал ему античных богов, славящихся своей необычайной красотой. Хотя, чего уж мелочиться, Хольт — искусство. Искусство, до которого ему, Дубину, позволено дотрагиваться. Карандаш мягко скользит по бумаге, нарушая внезапную тишину. Однако тишина эта не была неловкой, а наоборот, наполненной смыслом. Все рисунки, легкие наброски или же просто, по мнению Дубина, каракули, хранились либо в потайном ящике стола у Хольта, либо и вовсе оказывались в рамочке на стене. Очевидно, этот рисунок не станет исключением и будет красоваться на самом видном месте — для Августа было важно хвалить и лелеять Диму, дабы тот всегда чувствовал себя нужным и ни секунды не сомневался в том, что его любят. Доверие и уважение — две главные составляющие их отношений. — Почему именно белые розы? — первым нарушает тишину Дубин, однако Хольт нисколько не удивлен, а наоборот, даже рад такому вопросом, будто бы ожидал его все это время. — Я знаю, что они означают, однако хотелось бы узнать твое мнение на этот счет. Уголки губ ползут вверх, а взгляд направлен прямо на собеседника: — Потому что они напомнили мне о тебе, mijn engel. Эти прелестные цветы напомнили мне о твоей душевной чистоте и невинности, а сладкий аромат, прямо как ты, вскружил голову. Ik houd van je.