I just called to say I love you

****

       Это произошло достаточно давно, но Швейцария помнил каждую мелочь. То было обыкновенное собрание европейских стран, на котором решалось... ничего жизненно важного, собственно говоря, и не решалось. Стояла невыносимая летняя жара – комната наполнилась неприятным запахом мужского пота, и девушки поспешно удалились. Ничего интересного не происходило: Англия пытался выгнать Америку («Это собрание европейцев, почему ты снова появился здесь!?»), однако безуспешно; Франция складывал бумажных лебедей; Россия предлагал Канаде продать несколько десятков превосходных ездовых собак; Германия плавился от невыносимого количества несерьезности окружающих; и только южане чувствовали себя комфортно – Италия Северный и Южный достали пиццу и принялись беззаботно уплетать; Испания с особенным интересом просматривал свою коллекцию фильмов ужасов, выбирая, какой из них быстрее уничтожит психику человека. Ничего интересного. Именно так подумали немногочисленные девушки, прежде дружно заявили о своем желании покинуть "газовую камеру". И Лихтенштейн отправилась с ними. Точнее дружелюбная Украина решительно подскочила и забрала сестру Швейцарии с собой, хотя та изначально решила остаться. Но старший брат не высказал недовольства, и девушка позволила себя увести "устроить великолепный пикник". Лихтенштейн сама едва выносила запах мужского пота и даже обрадовалась смене обстановки. Девушки скрылись за закрывшейся дверью, и только Венгрия оставалась в душной комнате. Она сама напоминала больше мужчину, чем девушку, и нисколько не стеснялась вони.        Помнится, собрание завершилось, и Швейцария внезапно остался совершенно один. Настроение выдалось паршивым, его начинало беспощадно мутить от жары, вони и отсутствия свежего альпийского воздуха, но признавать слабость он не собирался. Когда страны принялись расходиться, парень остался, мертвым взглядом устремившись в окно. Солнце палило прямо в лицо, но даже просто отвернуться сил не хватало. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, тишина уничтожала изнутри, как вдруг...        — Помрёшь.        Неизвестная фигура появилась перед помутневшими глазами Швейцарии, и вдруг что-то холодное прикоснулось к его голове. Баночка американской газировки. Парень мгновенно вскочил – сработали инстинкты самосохранения. Ноги подкосились, тело наклонилось вперед, готовое упасть, если бы кто-то не придержал его за плечи.        — У-у, все настолько плохо, — протянул знакомый голос, узнать который Швейцарии никак не удавалось. — Кажется, средняя температура летом в низинах твоего дома – +18-20 °C. В этой комнате больше 35. Ты серьёзно перегрелся. Сидел под солнцем, даже не пересел. Твоя вредность ни к чему не приведет.        — Отпусти! Я сам пойду. Я сам могу, — парень попытался вырываться из надёжной хватки, но его не отпустили.        Фигура, которую Швейцария никак не мог рассмотреть, рассмеялась.        — Никто не претендует на твой суверенитет. Такой изысканной стране, как я, не сдались твои границы.        Альпийская страна почувствовала, как неумолимо подкашиваются ноги, но продолжала пытаться стоять, отчего становилось только хуже. Гордость подобна яду – она убивает изнутри.        — Расслабься, — весело произнес чей-то голос. — Никто больше не придёт. Россия предложил устроить шашлыки.        Неизвестная фигура сделала несколько шагов, придерживая Швейцарию и остановившись в тени, где посадила на более прохладный пол. К голове приложили холодную газировку. Облили обыкновенной водой и насильно заставили выпить больше половины «Rivella» – национального напитка Швейцарии, лимонада из молочной сыворотки.        — А ты... не пошёл? — почувствовав себя лучше, пробормотал альпиец.        — Помнишь странные рисунки, которые появляются на доске перед каждым собранием? Никогда не задумывался, откуда они? Их делает наш "господин" Англия. А мне приходится постоянно все стирать. Чтобы в следующий раз он все рисовал заново!        Швейцария еще не подозревал, что человек, оказавшийся рядом, откровенно и нескрываемо лжет. Нет никакого смысла возвращаться ради парочки английских рисунков, которые все равно скоро уберут вместе с другим беспорядком. Ведь никто никогда не делал так прежде. Да и после тоже.        — А... — парень указал на лимонад, находящийся в его руках.        Его спаситель пожал плечами.        — Америка установил автомат с газировкой. Он находится в комнате отдыха, поэтому предусматривает предпочтения нас всех вместе взятых. Там даже есть спиртное. Например, белорусская крамбамбуля. Есть и такое. Немецким пивом или моим вином уже никого не удивишь.        Лишь после многочисленных раздумий Швейцария догадался, что его спаситель еще во время собрания заметил, насколько плохо выглядит горная страна. И окончательно подозрения развеялись, когда парень спокойно отпустил Лихтенштейн, хотя всегда беспокоился о еë безопасности. Он бы не позволил девушке уйти, ничего не сказав. Да, его спаситель определенно заметил все с самого начала. Но, зная гордость Швейцарии и его независимость, решил не рассказывать другим странам. Зачем поднимать лишний шум, который ненавидит государство Альп?Поэтому спаситель притворился, что уходит вместе со всеми, но пошел купить газировку в автомате и вернулся. Солнечный удар без оказания первой помощи может оказаться смертельным. Один, в любом случае, Швейцария до дома бы не добрался.        — А ты... — парень пытался всмотреться в уплывающее лицо сидящего напротив человека.        — Лучшая страна Европы.        — Развратник Франция, — прошептал Швейцария обессиленным голосом. — Королевство белых лилий, которым правят мстительные женщины, а героев сжигают на костре. Я читал...        Расплывчатая фигура усмехнулась.        — Это я. Страна любви, моды и, конечно же, забастовок. Родина первой революции.        — А... слушай... — Швейцарии хотелось говорить – не имело значения на какую тему – главное: говорить, ибо он чувствовал, как перестаёт ощущать связь с реальностью. — Как тебя... не раздражает весь этот гомон на собраниях...? Как ты можешь... смеяться с ними?        — Кто знает, — пожал плечами Франция, продолжая придерживать на голове Швейцарии баночку газировки. — Никогда не сможешь понять: правильно поступаешь или нет. Если будешь думать о подобных мелочах, ни к чем не придёшь. Не лучше ли делать то, что хочется? Здесь никто не осудит. Потому что осуждают, ненавидят и презирают друг друга изначально. Нечего тратить время в попытках разобраться: это нормально или я поступил как идиот? Так ты потеряешь всю свою жизнь.        Газировка исчезла, и теплая ладонь оказалась на горячей швейцарской голове.        — Лучше не становится. А ты совсем плох. До дома точно не доберешься, да и там тебе может сделаться хуже. Придется нести ко мне. Эй, Швейцария, ты слышишь? Кажется, отключаешься.        Парню действительно становилось хуже, и он стремительно провалился в густую темноту.        — А ты знал... — бормотал швейцар. — Люди! Они постоянно советуют другим не то, что необходимо, а что крутится в их голове! Подумай только!... Вот ты сказал не думать о мелочах, не разбираться в поступках, просто жить на полную катушку! Но! Раз говоришь так, значит, сам постоянно об этом думаешь!        Франция внимательно наблюдал за состоянием теряющегося парня, раздумывая о дальнейших действиях после того, как он окончательно потеряет сознание. Вызвать машину или лучше вертолет?        — Не говори... — просипел Швейцария.        — О чем? — спросил романтик, едва понимающий, о чем говорит альпийская страна.        — Не говори другим!... никому! что я...        — Даже сейчас продолжаешь думать о таких мелочах. Гордый. Не переживай. Никто не узнает.        О последующем Швейцария помнит достаточно плохо. Перед глазами появились разноцветные вытянутые круги, точно пятна пролитого на асфальт бензина. Он не ощущал собственных конечностей, и тело показалось безвольной расплавленной массой, которую подняли и, придерживая за плечи, потащили в неизвестном направлении. Идти пришлось недолго; вскоре раздался равномерный шум работающих лопастей, и его, беспомощного, погрузили в темное помещение. На голове оказалось что-то холодное. Парень помнил, как невольно сопротивлялся, говорил что-то про независимость и суверенитет, про сестру и нежелание работать на коммунистов. Его раздражал оглушительный грохот вертолета. Уже поднявшись на несколько метров над уровнем земли, он попытался выскочить, но силы окончательно оставили парня, и тот погрузился в бессмысленную темноту.        Очнувшись в незнакомой комнате, Швейцария долго рассматривал потолок, не понимая происходящего вокруг. Сероватый, с расписными золотистыми орнаментами и воздушными ангелами, прикрепленными на стенах. Совершенно не похоже на потолок в швейцарском доме. И как его занесло сюда? Парень опустошенно всматривался в белые лица ангелов, пока не почувствовал, как те принялись рассматривать его. Мурашки пробежались по спине, лежащей на...        Швейцария повернул голову – под ней оказалась огромная белоснежная подушка. Сам же парень находился на чужой кровати, застеленной тонким одеялом с рисунками фиолетовых роз. Нахмурившись, альпийская страна попробовала подняться. Голова разразилась резкой болью. Попытка закончилась провалом.        Именно тогда Швейцария обнаружил безмятежно растянувшуюся на французском кресле фигуру, находящуюся в нескольких метрах от постели. Понадобилось не больше секунды, чтобы опознать спящее лицо, прикрытое локонами светлых волос.        Проклятый романтик!        Первая реакция – незаметно подкрасться, схватить сзади и допросить. Сначала Швейцария подумал, что оказался во французском плену. Попробуй проснуться в незнакомом помещении рядом с человеком, с котором вас связывают не дружелюбные отношения, а лишь холод и недоверие! Что подумаешь тогда?        Но вот голова прояснилась, и парень почувствовал надвигающуюся тошноту. Он вспомнил о произошедшем, о том, каким образом оказался в доме Франции.        Мгновение – альпийская кровь забурлила чувством отвратительной злобы и ненависти к собственной слабости.        Следующее мгновение – Швейцария почувствовал знакомый запах и удивленно повернул голову.        То оказался успокаивающий аромат альпийских гор, исчезающих среди облаков, цветочных полянок и бурлящих ручьёв.        На прикроватной тумбочке находился освежитель для воздуха. Швейцария мрачно улыбнулся.        — Проснулся?        Сладко потянувшись, Франция оказался перед постелью. Швейцария с трудом приподнялся, присел, почувствовав, насколько беспомощен он сейчас перед этим чудовищным человеком. Если тому что-то вздумается, парень просто не сможет себя защитить. Швейцар недобро нахмурился – это единственное, что он мог сделать.        — Какого чёрта ты делаешь!        — Я? — удивленно спросил Франция. — Абсолютно ничего. Кстати, хочешь кофе?        Отрицательный ответ Швейцарии остался не услышанным. Беззаботно улыбнувшись, королевство белых лилий остановилось около двери и, прежде чем исчезнуть, весело воскликнуло:        — Кто-то перечитал французских романов! Неужели они настолько развратные? Даже боюсь представить, что ты себе напридумывал!        — Сам ты...!        Франция растворился за мягко закрывшейся дверью. Гневные слова Швейцарии остались недосказанными.        — Narr... Picchiatello... Fou... — злобно прошептал парень. — Притворяешься самым старшим для других стран, а сам ведёшь себя как... — Швейцария обхватил колени, стараясь справиться с тошнотой, — tabalori.        — Не рекомендую разговаривать на иных языках, кроме французского, — пропел вернувшийся спаситель, придерживая белую чашечку и тарелочку круассанов. — Особенно на английском! Мои люди этого не выносят.        — Of course, of course, maybe then speak Tatar? — усмехнулся швейцар.        Франция печально вздохнул, поставив принесённый завтрак на тумбочку. Альпийская страна повернула голову, но не притронулась. Его выворачивало наизнанку, и парень едва сдерживался, чтобы не испачкать чужую кровать и не поставить себя в еще более унизительное положение. Тогда он не подозревал, что успел несколько раз перепачкать одежду, простыню, подушку и все окружающее вокруг. Не подозревал, но не узнает и спустя несколько месяцев после произошедшего. Франция постирал, высушил перепачканную одежду, и Швейцария проснулся уже в чистой.        Королевство белых лилий присело на край кровати и протянуло бутылку холодной воды.        — Ты меня напугал, если честно, — рассмеялся он. — Провалялся два дня и постоянно кричал что-то во сне.        Швейцария напрягся. Он открыл предложенную бутылку. Даже если вода отравлена, лучше умереть, чем слышать подобное.        — И... что я говорил?        — Ничего особенного, — пожал плечами Франция. — Только про суверенитет и границы.        Конечно, спаситель слышал гораздо больше, но оставался невозмутим. Никто никогда не узнает, что наговорил швейцар, находясь в бреду.        — А что Лихтенштейн?        — Хм? О, точно. Я позвонил ей. Сказал, что украл тебя, — личико альпийской страны заметно нахмурилось, — чтобы заключить договор о продаже оружия. Тогда ты принялся бормотать во сне. Похоже, она подумала, что у нас намечается важная сделка, и поверила. После я позвонил во время завтрака (специально, чтобы она не смогла взять трубку) и оставил сообщение, будто ты решил изучить французскую кухню, чтобы привести ей сладенького.        Швейцария поморщился. Вода не оказалась отравлена. Самая обыкновенная, хотя и не сравнится с альпийской.        — Насчет твоих шумных соседей, — добавил Франция. — Италия с Германией отправились в Японию, вернутся нескоро, и на твою территорию никто не посягнется. Но потом я решил перестраховаться: попросил своих туристов проследить за обстановкой и срочно сообщить, если что-то случится. Они все собираются остаться жить в твоём доме, так что смысла предавать тебя у них нет.        — Ты что-то подмешал в воду...? — слабо проговорил Швейцария, чувствуя, как проваливается в знакомую темноту.        — Тебе нужно отдохнуть. Не переживай о мелочах.        Голова коснулась мягкой подушки, и, встретившись с сиреневыми глазами (прежде Швейцария не задумывался, какого они цвета), парень впервые ощутил себя в полной безопасности.        Через несколько дней Швейцария (неохотно прихватив французские сладости (вот черт, насколько дорого они обошлись!)) возвратился домой, и... ничего не случилось. Лихтенштейн встретила братика радостными объятиями, любопытными расспросами про неожиданное решение холодного Швейцарии сотрудничать с французским рынком, после чего благодарно приняла сладости, и парень впервые не пожалел о невыгодной покупке. Девушка выглядела абсолютно счастливой, и если подозревала, что старший брат попал в неприятности, сейчас все еë подозрения наверняка бесследно развеялись. Она была слишком доверчива и наивна, чтобы искать повсюду скрытый смысл. Швейцария же не собирался рассказывать ничего лишнего и волновать сестрёнку без особых причин.        Слова Франции неожиданно оказались достоверными. Северный Италия, напившись на российских шашлыках (какие устроили в отвратительный для Швейцарии день) уговорил Германию устроить приятный визит Японии. То ли немец, пытаясь немного охладиться, несколько переборщил с пивом, то ли Россия примешал к хмельному кое-что покрепче, в любом случае всегда серьёзная страна согласилась с Италией (что случилось чрезвычайно редко). На следующий же день их унесло первым рейсом, и границы швейцара все время его плохого самочувствия находились в безопасности.        — Почему ты так добр? — спросила альпийская страна, прежде чем покинуть чужие края.        — В простую человечность ты не поверишь, — Франция пожал плечами. — Допустим, мне нужна партия твоего оружия по скидке. Сойдёт? Тебе в любом случае придется продать мне немного. Или Лихтенштейн что-то заподозрит.        Но даже тогда Швейцария понимал, что этими словами француз собирается сохранить его гордость.        И парень притворился, будто не заметил этого.        «Наверняка потом будет хвастаться, что "приручил" дикого Швейцарию. Они с Англией вечно соревнуются. Отличное достижение, почему бы нет?».        Нет. Именно простое человеческое нет...        Другие страны ничего не узнали. Даже Англия. Все шло своим чередом. И на следующем собрании, которого Швейцария втайне опасался, Франция притворился, что ничего не произошло. Что? Погодите, о чем вы? Разве могло что-то произойти? Ни подмигнул, ни обмолвился словом. Даже когда они случайно остались одни.        Это случилось достаточно давно, но Швейцария помнил все в подробностях.        Особенно заботливые сиреневые глаза и очаровательную улыбку.        Ведь Франция был первым человеком, обнаружившим его слабости и никак ими не воспользовавшись.