Когда свет погас

      Люди быстро привыкают к чему-то, а к плохому привыкают ещё быстрее. Точно так же Ё Хванун привык постоянно смотреть в оба, передвигаться тише воды и ниже травы, думать о каждом своём действии и безостановочно бояться за свою жизнь, а ещё больше бояться за жизни своих близких.       Внезапно наступивший хаос разрушил не только жизни людей, но и целые города и государства. Человечество по своей неосторожности столкнулось с небывалым кошмаром, теряя свои владения и численность со скоростью, растущей в геометрической прогрессии. Внезапно охвативший полмира вирус буйствует уже пару недель, занимая первое место по смертности за все времена. В новостных каналах их называют заражёнными, а в простонародье — зомби.       Смердящая неистовой вонью нежить разгуливала по городам Сеула, не упуская ни малейшего шороха, поэтому те, кому удалось выжить даже спустя столько времени, передвигались на носочках, самые сильные расчищали и занимали территории, а кто-то просто ждал помощи, Хванун с друзьями был в числе тех, кто сам стал помощью.       — Я вернулся, — Хванун снимает с плеч рюкзак на парту перед друзьями, сменяет комнату и быстро умывается под ещё работающим краном с холодной водой. Он устало выдыхает, когда опирается мокрыми руками о края раковины, осматривая тёмные круги под глазами в разбитом зеркале, а после мотает головой и возвращается в общую комнату.       — Я был в восточном корпусе, там никого нет. Кто-то точно был, но, думаю, они ушли пару дней назад, — светловолосый парень внимательно рассматривает вынутые из рюкзака вещи, сортирует их и параллельно отчитывается о своей вылазке. — Я наткнулся на толпу мертвяков, пришлось вести их до северного корпуса, поэтому туда пока вход закрыт.       — Надеюсь, там никого нет. — Ё помогает Гонхаку завершить сортировку обновок, а после подходит ближе к третьему парню, вглядываясь в прибор в его руках. — Что это?       — В инженерном нашёл, думаю, это прототип дрона или типа того. Там, кстати, парочка человек, предложил им пойти к нам, они зассали. — Сохо закатывает глаза, вертя в руке устройство.       — Дончжу ещё не вернулся?       — Он спит весь день, не ходил никуда.       — Придурок. Не будь он таким умным, я бы сам его замочил. — Хвануну приходится приложить усилия, чтобы не бросить в стену что-нибудь от напряжения. Шуметь нельзя, поэтому он лишь рвано выдыхает и подходит ближе к партам, заставленным у стены. — Я никого не нашёл на верхних этажах и зомби там тоже нет, был в мед.пункте, взял всё, что нашёл и простыни забрал, надо будет их разрезать. Что у нас по еде на завтра?       Гонхак перечисляет скудные запасы еды, подмечая, что им нужно передвигаться быстрее, чтобы можно было обойти ещё районы в поисках нужных вещей, пока сам парень разрезает найденную ткань на небольшие лоскуты, делая отверстия на углах.       — Хён, ты вроде меньше передвигался, у тебя ткань держится ещё?       — Да, всё отлично, — Сохо улыбается, поднимая обе ноги ступнями в сторону Хвануна. — Я могу ещё походить, лучше сделай Гонхаку, он на последних нитках ходит.       Хванун улыбается, складывая ткань в четыре слоя. Они делают это с тех пор, как смогли занять кабинет на третьем этаже своего университета; обувь создаёт шум при касании любой поверхности, а шум в нынешнем положении обстоятельств — роскошь, Ё предложил делать тканевые накладки на подошву обуви, чтобы можно было бесшумно передвигаться.       С начала этого ужаса им пришлось ко многому привыкать, ещё большее кардинально менять и жить в режиме постоянного приспосабливания, парни всегда думают о том, как лучше обезопасить себя, что ещё можно придумать, чтобы избежать столкновения с зомби. А всё потому что эти существа не имеют никакого чувства жалости, сметают всё на своём пути, лишь бы добраться до цели, а цель их — живой человек.       — Сынок, ты сейчас где? — с динамика слышится встревоженный женский голос.       — В университете, где я ещё могу быть, мам. Что-то случилось?       — Хванун-а, послушай меня внимательно, здесь происходит что-то неладное, я переживаю.       — Что ты имеешь ввиду, мам? Что случилось? — Хванун поднимается с места, отходя в более тихое место.       — Я была на рынке, там переполох, люди обезумели, начали кидаться друг на друга, даже на меня напали. У вас всё в порядке?       — Чего? Ты как сейчас? Хванхи рядом? Мне приехать?       — Нет, сынок, у меня всё нормально, меня только немного поцарапали. Ты лучше поезжай к сестре, она всё-таки поехала в ту школу и н … — женщина заходится сильным кашлем прежде, чем продолжает, — я не могу дозвониться до неё.       С тех пор прошло около недели или может больше, а Хванун так и не нашёл сестру. На тот момент, когда он попал к себе домой, уже половина города была обезумевшей, множество мелких и крупных автоаварий, везде пожары, стычки людей; и даже дома его встретила заражённая мать попытками убить его. У неё бы получилось, если бы не слишком вовремя подоспевший сосед, по совместительству друг Хвануна, И Сохо.       — Эй, Хванун, я знаю, что ты со мной возишься только потому что я нужен тебе, но тебе стоит быть осторожнее со словами, я ведь и уйти могу. — В кабинете появляется самый младший из образовавшейся группы, небрежно толкает дверь и проходит вглубь, попутно вглядываясь в карту, которую Сохо перерисовывал с ещё работающего телефона.       — Ну, уходи. Ты всё равно ничем дельным не занимаешься, без тебя даже лучше будет, — Хванун более уверен в своих словах, чем остальные. Дончжу действительно за два дня пребывания с ними ничего не сделал, только спал и ел.       — Я ведь объяснил, что мне нужен отдых, завтра пойду на разведку.       — Не надо уже, мы собираемся идти дальше. — Сохо подбородком указывает на бумажную карту, на которой уже можно было разобрать крупные улицы и важные здания, — лучше займись тем дроном, а то только место занимает.       — И куда вы собрались?       — Нам нужно в аптеку, через две улицы есть одна, в которой кажется ещё никто не был. — Гонхак пересказывает скелет плана, указательным пальцем показывая на обозначения зданий на самодельной карте. — Там у входа куча зомби, думаю, никому не удалось туда попасть, но если мы пойдём вместе, можно попробовать пробиться. Мы не сможем за день дойти до школы, поэтому по пути на ночь остановимся в здании управления, там чисто.       — Зачем нам вообще в школу?       — Там моя сестра, надо её вытащить оттуда.       — Девчонка? А как мы будем потом выбираться оттуда, ещё и с маленькой девчонкой? Ты вообще уверен, что она жива? — «План просто супер, взять балласт при такой-то обстановке» — то, что Дончжу не договаривает.       — Она не маленькая, мы близнецы. Уверен, она смогла защититься.       Остаток дня проходит в подготовке к общей вылазке; не всё из вещей получается забрать с собой, поэтому приходится выбирать самое нужное на ближайшие дни, из-за этого возникает даже небольшой спор, но, в конце концов, отсортировав самое нужное, ребята разделяют время для дежурства и отправляются спать в один кабинет. Хванун на дежурстве самый последний, поэтому его время приходится на раннее утро, он успевает повторно проверить сумки и план действий на наличие несостыковок, пробегается по возможным изменениям плана и, убедившись, что всё должно пройти как по маслу, в спокойствии продолжает дежурство. Спустя два часа просыпаются и остальные, бодрые, подготовленные к длительной пробежке.       Натянув на подошвы новые повязки, ребята осторожно выбираются из здания короткой цепочкой, самым первым идёт Хванун, задавая темп передвижения, после него идёт Сохо, внимательной просматривая ситуацию с одной стороны, за ним Дончжу, который отвечает за вторую сторону и замыкает цепь Гонхак, более защищённый со спины и готовый дать сигнал к бегству, если вдруг мертвецы нападут сзади.       Укрываясь за оставленными на дорогах разбитыми автомобилями, они пробегают несколько кварталов перед тем, как остановиться перевести дыхание. Бутылки с мерками сразу же опустошаются на четверть, хочется выпить всё, но на каждого есть лишь по две бутылки, а бежать до нового укрытия ещё очень долго. Помимо этого, есть угроза бойни, которая отнимет у них ещё больше энергии, чем простая пробежка.       — Чёрт, вчера я думал, что мне хватит одной бутылки на весь путь, а сейчас всё выпить хочется, — ноет Дончжу, прикладывая прохладную бутылку ко лбу, пока опирается спиной о белый минивэн.       — Можешь выпить четверть из моей бутылки, я пока не хочу, — Гонхак протягивает свою, ещё не вскрытую, бутылку. В этот же момент Хванун резко вздымает указательный палец к губам, словно прислушиваясь к чему-то.       Со стороны доносится гулкий топот, а чуть позже и голоса нескольких человек. Хванун с опаской смотрит на остальных, во взгляде читается растерянность, угроза оказаться обнаруженными липким страхом обволакивает внутренности, не позволяя здраво оценить ситуацию. Шум становится всё ближе и ближе, и спустя несколько мгновений, как только Ё собирается предложить бежать, совсем рядом с их укрытием раздаётся чей-то вопль.       — Быстрее, блять! — парень выбегает из-за угла здания, наталкивается на прячущуюся компанию и замирает, бегло осматривая их. — Вот чёрт, эй!       — Тихо! Тихо, тихо, мы не заражены, — Гонхак сразу же делает шаг в сторону, выставляя руки вперёд успокаивающим жестом. — У нас всё в порядке, только не кричи.       За тем парнем внезапно оказывается ещё несколько человек: двое чересчур напряжённых парней и заплаканная девушка; те сразу же принимают боевую позу, вздымая самодельные оружия, пока самый высокий из них не заводит руку за спину, призывая к спокойствию. Они выглядят измотанными, в грязной одежде, все измазанные в крови, один из парней замечает бутылку в руке Дончжу и жадно сглатывает, через силу отводя от неё взгляд.       — Хён, надо бежать, они уже близко, мы не сможем с ними драться.       — Конечно, они вас догонят, вы же так шумите. Идём в то здание, попробуем переждать, может сами по себе разойдутся. — Раздражённый Хванун указывает самодельной битой в направлении магазинчика внутри жилого дома и переходит на быстрый шаг, шикая себе за спину, когда новые знакомые идут за ними, гремя своими вещами.       Оказавшись внутри здания, Гонхак и Хванун аккуратно проверяют магазин на наличие зомби, а потом пропускают остальных, подпирая двери передвижным холодильником. В магазинчике полный хаос, на стеллажах практически ничего нет, на полу разбросаны разорванные упаковки из-под разного рода фастфуда, мусор, всюду следы крови, смешанной с другими жидкостями.       — Откуда вы? Никто из вас не заражён? — Хванун первым задаёт вопрос, пристально смотря на самого высокого парня из новой компании.       — А сам-то? Как мы можем быть уверены, что вы не заражены?       — Ты хоть каплю крови на нас видишь, идиот? Если бы не вы, мы бы не оказались в такой ситуации, придурки. — Младший не старается фильтровать речь или сдерживать неприязнь, но всё же голос не повышает, держа в уме надобность оставаться не замеченными. — И тебе же сказали быть тише, хочешь стать обедом для тех зомби?       — Расслабься, Дончжу. Давайте вы успокоитесь и расскажете, откуда пришли. Мы только недавно вышли из укрытия и по пути не сталкивались с зомби, можете быть уверены, мы не заражены.       — Мы пытались найти еду, но на нас напали. Трое наших друзей были заражены… — Запыхавшийся парень с копной русых волос помогает девушке присесть на пол, ступнёй сдвигая мусор в сторону.       — Где ваше новое укрытие?       — У нас его нет, мы собирались вернуться.       — Вы пошли за едой такой большой компанией? Ещё и девушку с собой взяли? Вы, что, идиоты? — Сохо хочется биться головой об стену, когда он понимает насколько глупым был их план, если он вообще был.       Парни видимо понимали, что их действия были очень необдуманные, поскольку ни один больше словом не обмолвился, а девушка и вовсе будто не слышала их разговора, забившись в углу помещения и тихо всхлипывая.       — Что с ней?       — Среди умерших был её парень.       — Как тебя зовут? Нужно осмотреть тебя, если у тебя есть раны, ты всё ещё можешь заразиться. Поднимешься? — Гонхак обращается к девушке, опускаясь на корточки рядом. Говорит спокойно, без единого намёка на упрёк, тянет руку и пытается поймать её растерянный взгляд.       Просидев в том же месте ещё пару часов, компания выдвигается дальше. Хванун одалживает новеньким ткань для обуви и избавляется от ненужных, на его взгляд, вещей, тем самым уменьшая количество исходящего от них шума. Идти приходится долго, их сильно задерживает Союн, которая всё ещё не отошла от произошедшего, плюсом к этому становится её комплекция и естественная слабость её организма. Они делают остановку в двух местах, чтобы поделиться с той едой и водой, после чего снова продолжают путь.       — Ты уверен, что нам стоит брать их с собой? Они сильно не вписываются в наши планы, более того, та девчонка выглядит как пустая трата ресурсов, — Сохо говорит очень тихо, так чтобы его слышал только Хванун, иногда переводя взгляд за его спину на компанию новых знакомых.       — Если это тот Конхи, о котором я думаю, он нам нужен. Он лучший на международном, значит хорошо понимает политическую ситуацию, если всё это происходит не только в Корее, он сможет предугадать примерный план правительства.       — Ты серьёзно думаешь, что проблема настолько масштабная?       — Из статей за последние несколько месяцев я заметил, что начиная с марта этого года было несколько происшествий и везде похожие ситуации, они были в разных странах, но причины и исход везде одинаковые. Я думаю, это всё уже давно началось.       Сохо раздражённо выдыхает, упирается лицом в ладони и тихо протестующе стонет, а после вновь поднимает умоляющий взгляд на друга.       — Мне тоже это не нравится, хён. Но я перетерплю что угодно, чтобы вытащить из этого дерьма Хванхи невредимой, и тебя прошу. — При упоминании младшей И сразу же расслабляется, кидает «side eye» другу и отворачивается.       — Не пользуйся моими слабостями.       Всё же, и Хванун, и Сохо практически жалеют о своём решении, когда Союн вновь начинает плакать во время третьей остановки, после чего самому крупному из компании, Гонхаку, приходится буквально нести её на себе, подталкивая остальных быстрее двигаться.       В конечном итоге, добраться до нового ночлега удаётся только ближе к двум часам ночи, если верить наручным часам Дончжу. Внимательно осмотрев округу, компания пробирается внутрь здания и занимает один из больших кабинетов на третьем этаже. На зачистку от мусора уходит немало времени, но спать среди обломков и грязи никому не хочется, поэтому приходится потерпеть. Лишь составив план дежурства на ночь, у них получается расслабиться и заснуть.       Хванун, который вновь оказался последним на очереди, оглядывает видимый горизонт на наличие угрозы, когда слышит за собой какой-то топот. — Что-то случилось?       — Нет, просто ссать хочу.       — И куда ты собираешься? Прямо за угол здания сходишь?       — Ну, знаешь, королевский туалет нам не предоставили, а в здешнем воняет так, что страшно становится. — Он показательно зажимает указательным и большим пальцами нос, жмурясь.       — Придурок, — без капли злобы усмехается старший.       — Щас тебя обоссу, — Дончжу показывает язык и действительно уходит за угол здания, напоследок вытягивая средний палец из-за поворота. Вернувшись спустя несколько минут, он не заходит внутрь, занимает место рядом со старшим на ступеньках, опирается ладонями о бетонную поверхность и подставляет лицо под яркие, негреющие лучи солнца. — Они так долго спят, это ужас какой-то. Даже во время дежурства все трое спали под дверью, идиоты. Я, считай, за четверых дежурил.       — Герой.       — Слушай, почему ты так негативно настроен ко мне? Я ведь не самый плохой из всей нашей компании, вон одна только Союн сколько проблем предоставила.       — Я не негативно настроен, просто ты немного раздражающий, — упрекающий тон Хвануна вызывает снисходительную улыбку на лице собеседника, отчего сам Ё не может удержаться от того, чтобы улыбнуться.       — На самом деле, я уважаю тебя. Конечно, это не очень — помогать людям ради собственной выгоды, но если откинуть мораль, то я бы наверно так же поступал. — Хванун вопросительно изгибает бровь, выстраивая на лице гримасу полного непонимания. — Ой, не придуривайся, я знаю, что ты не просто так вытащил эту кучку из той западни, наверняка среди них есть какой-нибудь умник или хороший боец. Мне, в целом, плевать на это, меня больше беспокоит то, что моё место может быть занято и ты больше не будешь нуждаться во мне, а в одиночку выживать сложно. Понимаешь, о чём я?       — Как ты можешь быть таким проницательным в твои-то годы?       — Я всего-то на пару лет младше тебя.       — И всё же, даже Сохо-хён не догадался бы.       — Я ж сын чеболей, рос в кругах людей, которые только о своей выгоде и думают, да и учился тоже. Моей главной задачей с самого детства было научиться распознавать хороших людей и видеть выгоду для себя.       — Звучишь так будто, купался в котелке на ранних кругах ада, — Хванун усмехнулся, слушая откровения младшего. Несмотря на раздражение, он чувствовал уважение к прозорливости Дончжу.       — «Семейные неурядицы» можно и так перефразировать. Родители всегда контролировали меня, а стоило мне один раз ослушаться, они бросили меня в самолёт до Америки, чтобы «перевоспитать». — Дончжу лениво вздохнул, отводя взгляд на тусклое ночное небо. — Если бы не этот вирус, я бы, возможно, до сих пор слушал лекции о том, как правильно «быть наследником».       Хванун молча кивнул. За всей дерзостью и сарказмом Дончжу скрывалась нераскрытая тоска, возможно, тоска по детству, которое прошло мимо него, или по родителям, таким, какими он хотел бы их видеть.       — А ты что расскажешь? Неужели у тебя нет душераздирающей клишированной истории «героя»? — Дончжу улыбается, вкладывая в свою улыбку незрелую попытку скрыть истинные чувства.       — Ну, я не герой. Как ты и сказал, я всё делаю ради своей сестры, — Хванун опускает взгляд на разбитые окна здания на противоположной стороне перекрёстка, пока елозит обратным концом биты по асфальту. — Моя мама была заражена в первый день всего этого хаоса, она пыталась убить меня, я был настолько сбит с толку, что по-идиотски пытался вразумить её. — Его искусанные губы растягиваются в истощённой улыбке, когда он со смешком выдыхает, прикрыв глаза на мгновение. — Сохо-хён спас меня, хотя сам был в похожем положении. До сих пор отчётливо помню, как он, весь в крови и слезах, пытался вытащить меня из дома, пока я рвался к маме. Какой же я идиот, — брови Дончжу сводятся к переносится, он подсаживается ближе, чтобы положить ладонь на плечо старшего, несильно похлопывая ею. — Мать говорила, что была на рынке, где началась потасовка, там она и была заражена, полагаю, родителей Сохо-хёна тоже она заразила.       — Не говори мне, что винишь себя за это, — Хванун мягко сжимает чужое плечо, чувствуя ком в собственном горле.       — Не то, чтобы. Тем не менее, правда остаётся правдой, моя мама убила его родителей, — он делает судорожный вдох, вновь прикрывая глаза. — Тем не менее, моя сестра всё ещё жива, я уверен в этом. У меня нет права расслабляться.       — Вот именно, ты должен сделать всё, чтобы спасти её, так что не кисни больше!       Хванун заносит руку на головой младшего и по-родительски путает его полосы, расслабленная улыбка касается его губ, когда блестящие глаза сводятся в полумесяцы.       — Ладно, — сказал Хванун, поднимаясь и вытягивая спину. — Пошли, проверим остальных. Если мы хотим добраться до школы, нужно двигаться прямо на рассвете.       — Да, шеф, — Дончжу вытянулся в насмешливом салюте, но тут же последовал за старшим.       Внутри кабинета всё было тихо. Гонхак, как всегда, спал, свернувшись клубком, держа оружие под рукой. Сохо устроился у стены, сжимая карту, которую они так тщательно дорабатывали последние дни. Новички прижались друг к другу, а Союн, наконец, заснула, прервав поток слёз.       Хванун оглядел их всех, а затем вновь взглянул на Дончжу, который уже сел в угол, доставая из кармана блокнот.       — Что-то рисуешь?       — Веду список. Пятое: если выживем, куплю всем пива. — Улыбка Дончжу была едва заметной в слабом свете.       Хванун усмехнулся, но ничего не сказал. Они оба понимали, что в этом новом мире было мало места для мечтаний, но иногда лишь мечты и удерживали от безумия.       Накрыв Союн дополнительным слоем одежды, Хванун выходит из кабинета чтобы снова пройтись по этажам в поисках чего-нибудь полезного. На их этаже точно ничего нет, стоит проверить другие. Аккуратно поднимаясь по запыленным ступенькам, он то и дело посматривает на улицу через окна на лестничной площадке. Здание состоит всего из пяти этажей, четвёртый оказывается так же бесполезным, ничего кроме грязи, мусора и обломков не виднеется на горизонте, зато на пятом он нашёл упаковку чистой бумаги и не содранную штору в дальнем кабинете.       — Дончжу сказал, что никто из вас не бодрствовал во время дежурства. А если бы на нас напали? — Хванун почти закончил с нарезкой найденной шторы на лоскуты, когда проснулся Сондже. Парень невысокого роста, часто горбится, весьма молчаливый, очки с толстой оправой придавали ему ещё большей угрюмости.       — Мы не привыкли просто…       — Вы раньше не дежурили, что ли? Что значит «не привыкли»? — Конхи отрицательно качает головой, после чего с разных сторон комнаты слышатся удивлённые возгласы, а Хвануна с головой накрывает раздражение. В тот же миг появляются ещё большие сомнения насчёт принятых им ранее решений. — Вы, что, идиоты? Как вы вообще остались живы с такими навыками выживания? Вы тупые, слабые, ещё и шумные, как вам вообще удалось дожить до своего возраста?       — Эй, ты можешь следить за словами?       — А он не прав что ли? — Дончжу встревает в разговор, не отрывая глаз от найденного прибора в руках, — вы, действительно, максимально тупо себя ведёте. Я тоже удивлён, что вам удавалось выживать столько времени. Вы же как будто ни к чему не приспособлены.       — Мы жили на 9 этаже в восточном корпусе, снизу был слышен шум, но на верхних этажах всегда было тихо, никого не было ни разу, нам ничего…       — Потому что я зачищал нижние этажи, — Гонхак поднимается с места, прерывая спор, — я хотел просмотреть весь корпус, но каждый раз наталкивался на зомби. Вы реально идиоты.       — Эй, ладно. С ними разобрались, давайте лучше подготовимся и пойдём дальше.       Менее, чем через треть часа Сохо жалеет о своём предложении, порывается выгнать новеньких в компании, когда Союн и Хвитэк, те, кто шли практически самые последние, второй раз просят о перерыве, а в голосе девушки пробегает дрожь, предупреждая о слезах. Выбора нет, остановиться приходится, Дончжу предлагает занять место за пустым грузовиком, всё также недовольно бурча под нос. Отдаёт свою еду и воду, после чего уходит сторожить остальных.       Дорога действительно длинная, из-за дополнительных тормозящих факторов, им приходится сделать ещё одну остановку на ночь недалеко от аптеки, которую они обчистили, забивая свои рюкзаки нужными медикаментами. Дежурство решено поделить между теми, кто ранее уже этим занимался, чтобы избежать угроз, Конхи пару раз предлагает подключиться к остальным, но предыдущий опыт не позволяет ему довериться, поэтому Гонхак просит лишь позаботиться о своих друзьях, постараться не доставлять новых проблем.       Огромное количество пожаров по городу за такой крошечный промежуток времени значительно повлиял на воздушное пространство, над столицей словно куполом встал едкий тёмный дым, не позволяя солнечным лучам пробиться сквозь него. Дни прохладные, несмотря на то, что уже середина апреля, а ночи так вообще практически морозные, приходится всю свою одежду использовать как одеяло, а дежурным находиться в постоянном движении.       От былого Сеула остались лишь воспоминания, всюду разруха, внутри зданий только разгромленная техника и мебель, электричество работает не во всех регионах из-за повреждённых станций, а о сети и речи нет. Практически везде стоит запах гари, гнилой плоти и крови, который сильно перебивает вонь испорченных продуктов питания, что сейчас казалась ароматом. Ранее город небывалой красоты и веселья, столица невероятного государства, превратился в руины, напоминающие сцены из постапокалиптических фильмов.       Тем не менее, есть надежда, на помощь, спасение себя и близких, надежда на будущее; а ещё есть страх всего этого лишиться, лишиться надежды. Просыпаться от кошмаров, тщетно отгонять пугающие мысли и стараться держать себя в руках — это новая рутина выживших, тех, кто ещё может спасти себя. В том числе оказывается и Ё Хванун, главной жизненной целью которого стало спасение сестры.