In These Silent Days | В тишине этих дней

      У Гермионы появляется теория. Чтобы проверить ее, она каждый день меняет время возвращения домой после работы. Десять минут седьмого. Половина шестого. Пять минут восьмого. Затем она смотрит на кухонные часы. И неизменно, через две минуты Драко аппарирует в холл.       По прошествии недели она встречает Драко словами: — Заклинания защиты передают сигнал твоей палочке, когда я возвращаюсь домой? — Да. — Почему? — Чтобы мы могли поужинать вместе.       Когда он сухо произносит объяснения так, как будто его мотивы очевидны, Гермиона не может подыскать ответ. Она ценит эти попытки проявить вежливость или, как она полагает, дружбу, но ее мозг спотыкается о намерения, стоящие за ними. — Так вот какой была ваша семья в детстве? — Да. Это было важно для моих родителей. — О-о… — И, если уж речь зашла о них… Э-э, моя мать, на самом деле, знает, что я уже несколько раз встречался с твоими родителями.       Гермиона сидит за столом, напряженно сжимая руки. Она должна была это предвидеть. — Я поставила тебя в трудное положение?       Драко вздыхает и садится напротив нее. Гермиона чувствует — переговоры неизбежны. — Я сказал, что никогда не заставлю тебя. Но моя мать просила, чтобы ты пересмотрела решение. — Ох.       Прежде чем она может должным образом разобраться в чувствах по поводу этого откровения, Драко смущенно трет затылок. — Это еще не все. Я не был полностью честен с тобой.       Из внутреннего кармана пиджака он достает пачку писем и протягивает их Гермионе. Аккуратно перевязанные бечевкой несколько десятков посланий, адресованных ей. — Ты перехватывал мою почту? — ее голос почти срывается на визг, в то время как она лихорадочно пытается вспомнить, не упустила ли что-нибудь существенное в последнее время. Скрывал ли Драко от нее важные уведомления Министерства? — Не твою почту. То есть, конечно, твою, но только эти письма. Моя мать писала тебе. — Ты не имел права, — отчитывает его Гермиона, вскрывая верхнее письмо. Глаза скользят по пергаменту, написанному самым аккуратным почерком, который она когда-либо имела удовольствие читать. Это личное приглашение для Гермионы на ужин в поместье в канун Нового года. Несколько недель назад.       Гермиона смотрит на Драко и открывает следующее. — Почему? — Почему она пишет тебе? — Нет, глупый, это совершенно очевидно, — Гермиона машет перед его лицом приглашением на обед. В каждом последующем письме все больше приглашений и просьб провести с ней время. Чаепития, походы по магазинам, ужины и т. д. Там есть даже пожелание обменяться рекомендациями по книгам, присланное несколько месяцев назад. — Почему ты считал, что имеешь право скрывать это от меня? — Я не знал их содержимого, и понятия не имел, почему она так сильно хотела написать тебе. Подумал, что могу защитить тебя от чего-то… потенциально оскорбительного. — Да, я не уверена, как моя нежная психика справилась бы с этим, — она поворачивает письмо так, чтобы он мог прочитать его, — предложением сопровождать ее на экскурсию по саду в поместье Шафик. — У тебя не самый лучший опыт с нашей семьей, не суди за мою осторожность в этом вопросе. — Если ты хоть немного узнал меня, то должен понимать, что я не ценю навязанных решений. Ты утаил важную информацию. — Прошу прощения, — говорит Драко сквозь стиснутые зубы. Он смотрит на стол, пальцами рисуя узор на его поверхности. — Это было нелепо и напрасно. — Я знаю. Мама тоже открыто выразила свое недовольство. — Она заколдовала тебя? — Нет, но я думаю, что она рассматривала этот вариант.       Гермиона читает еще несколько вежливых просьб уделить ей время и внимание. Она замечает, как тщательно Нарцисса прорабатывает детали, используя фразы: «Мой муж, к сожалению, задержится в этот день» или «Люциус не сможет присоединиться к нам».       Достаточно легко понять, как мистер Малфой относится к присутствию Гермионы. — Твоя мать, кажется, полна решимости узнать меня получше. И я полагаю, что больше не могу быть настолько грубой, чтобы отказывать ей. — Ты не была груба, — быстро говорит Драко. — Ты ей ничего не должна. — Хочешь, я пойду с тобой на ужин в эти выходные? — Только если ты хочешь и у тебя нет планов. — Я спросила не об этом. — Да, хочу. — Тогда я пойду, — Гермиона встает и решительно идет в свой кабинет. — И сама напишу твоей матери, чтобы сообщить об этом.

***

      Любопытство не даёт ей покоя всю неделю в преддверии ужина в Малфой-мэноре. Будет ли Нарцисса такой же приветливой, как ее письма? Как более зрелый, внимательный Драко ведет себя со своими родителями? Станет ли какая-то вещь или разговор спусковым крючком для нежелательных воспоминаний о пытках или заключении? Учитывая то, что случилось там много лет назад, ее воспоминания о самом доме, в лучшем случае, туманны.       Но, облачаясь в лазурную мантию, Гермиона с удивлением испытывает чувство спокойствия.       Чего нельзя сказать о Драко. Расхаживая перед камином, он отрывисто кивает ей в знак приветствия. — Хорошо, ты готова, ты отлично выглядишь. Я уверен, что родители сразу же встретят нас, а в соседней комнате уже будет накрыт стол для ужина.       Она никогда не видела его таким взволнованным. Его речь ускоряется. — Мы воспользуемся камином, чтобы не проходить через главный вход. Столовая находится в Западном крыле и выходит на заднюю часть поместья…       Она видит, что Драко пытается сделать, и его доброта удивляет ее. — …мама будет настаивать на послеобеденном чаепитии в гостиной, где, без сомнения, примется рассказывать тебе скучную историю о выборе декора. Я обещаю, что мы не выйдем из этих комнат, если только ты не хочешь увидеть библиотеку, но это в… — Драко. Со мной все будет в порядке. Это всего лишь ужин в доме твоей семьи. — Да, конечно, — заверения Гермионы заставляют его выглядеть лишь немного менее обеспокоенным. — Я должен предупредить тебя… Не жди, что отец… — Я ничего не жду от твоего отца. И я его не боюсь. — Сомневаюсь, что он вообще что-нибудь скажет сегодня вечером. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя ущемленной, если он притворится, что тебя не существует. — Лучше игнор, чем открытое проклятие, — бормочет Гермиона.       Прежде чем они проходят через камин, Драко кладет руку ей на плечо. — Если ты вдруг почувствуешь себя как на приеме в музее, мы вернемся домой.       Перед лицом такой искренней заботы о ее благополучии все, что Гермиона может сделать, это кивнуть.       Светловолосые, статные родственники мужа — первое, что видит Гермиона, как только выходит из камина. Словно сошедшие с картины, описывающей богатство аристократии волшебного мира, они, в своих прекрасных черных шелковых одеждах, выглядели бы мрачно, если бы не пышные декоративные элементы, украсившие помещение позади них. Эта комната, по крайней мере, выдержана в теплых кремовых и темно-коричневых тонах, хотя и выглядит консервативно из-за роскошной позолоченной мебели, гобеленов во всю стену и бесчисленных бюстов и ваз. — Гермиона, добро пожаловать, — Нарцисса подходит к ней и сжимает ее руки, оставляя поцелуи на обеих щеках. — Спасибо, что пригласили, миссис Малфой. — Зови меня Нарцисса, пожалуйста.       Гермиона проглатывает гордость, по крайней мере, три проклятия и два оскорбления, обращаясь к Люциусу. — Добрый вечер, мистер Малфой.       Он небрежно кивает и находит способ, чтобы слова «мисс Грейнджер» прозвучали как ругательство.       Гермиона чувствует, как напрягается Драко, и видит, как трепещут ноздри Нарциссы. — Пройдемте? — говорит она и жестом приглашает Гермиону и Драко следовать вперёд. Мужчины оба выдвигают стулья для своих жен, а затем садятся напротив них. Стол меньше, чем ожидала Гермиона, и она задается вопросом, не может ли это быть их обычным местом для приема пищи? Она подозревает, что Драко попросил родителей держаться подальше от определенной части дома.       Их обслуживают эльфы, и Гермиона прикусывает язык, чтобы не шепнуть «спасибо» каждый раз, когда ей подают еду или напитки. Эти эльфы, по крайней мере, выглядят здоровее, чем Добби по рассказам Гарри во время его служения этой семье. Она чувствует презрительный взгляд Люциуса каждый раз, когда появляется эльф, словно он провоцирует ее.       Нарцисса заводит светскую беседу о еде, заполняя тишину ничего не значащей болтовней о каждом блюде и спрашивая, нравится ли Гермионе. Она довольна тем, как складывается разговор, но Нарцисса вдруг удивляет ее. — Драко сказал нам, что ты работаешь над монументальным законом об Аконите?       Она замечает, как напротив закатывает глаза Люциус. — Я бы не назвала его «монументальным», — возражает Гермиона, все еще не оправившись от заданного вопроса. — Но Драко говорит, что это очень важно, — восхищается Нарцисса. — Тебе, должно быть, нравится иметь возможность осуществлять такие масштабные изменения. Это для детей, верно? — Ох, да. Для детей, укушенных во время войны. То есть, для всех пострадавших детей, на самом деле, просто в тот период времени произошел всплеск числа оборотней. Предоставление этим семьям безопасного доступа к Акониту гарантирует, что дети смогут посещать Хогвартс, если захотят.       Люциус щелкает пальцами, требуя еще вина. — Как благородно, — говорит Нарцисса, и Гермиона почти уверена, что это искреннее заявление. — Я вижу, Драко не преувеличивал, когда говорил о твоих впечатляющих карьерных амбициях.       Она улыбается сыну. — У тебя намечаются какие-нибудь поездки по работе?       Люциус саркастически хмыкает, но все присутствующие коллективно притворяются, что ничего не было. — Нет, я никуда не выезжал после свадьбы, — говорит Драко. — Так приятно, что он все время дома, правда, Гермиона? — Я уверена, что Драко рад видеть вас так часто, — подхватывает Гермиона. — Хотя он, должно быть, скучает по путешествиям, учитывая места, в которых он побывал. Похоже у него захватывающая работа.       Люциус снова фыркает в бокал с вином. Гермиона не обратила внимание на первую выходку, но она больше не может позволить себе игнорировать это.       Она обращается непосредственно к Люциусу. — Вы не одобряете карьеру сына? Он очень хорош в своем деле. — Я уверен, что так и есть, — небрежно говорит Люциус. — У Драко много талантов. Если бы только он применил их где-нибудь с пользой, например, в Министерстве.       Драко ерзает на стуле, его поза становится напряженной. — Твои дрессированные услужливые псы больше не на высоте, отец? — Наличие хороших связей в правительстве всегда было полезно этой семье. — О, неужели? — усмехается Драко. — Скажи, отец, с тебя уже сняли запрет на использование аппарации?       Губы Люциуса кривятся, и Гермиона задерживает дыхание, ожидая всплеска жестокости. — Хватит, — говорит Нарцисса. — У нас гостья, и вам обоим не мешало бы вспомнить, как вести себя за обеденным столом. — Но мисс Грейнджер не просто гостья, моя дорогая, — небрежно тянет Люциус. — Теперь она член семьи. Мы же не хотим, чтобы у нее сложились ложные впечатления. Она должна знать, за кого вышла замуж. — Я сказала, достаточно, Люциус.       Тон Нарциссы не терпит возражений, он словно ледяной кинжал, который, как чувствует Гермиона, миссис Малфой использует только в крайних случаях. Оба мужчины замолкают, и единственными звуками во время десерта становятся удары приборов о тарелки и глотки вина. — Мы будем пить чай в голубой гостиной, — объявляет Нарцисса. Это означает конец ужина и продолжение общения в еще одной роскошной комнате с высокими потолками.       Верная своему названию, гостиная действительно голубая. Среди стен, мебели и художественных экспозиций царит пудрово-голубой оттенок. — Это, должно быть, великолепно смотрится при солнечном свете, — говорит Гермиона, прежде чем успевает совладать со своим языком. — Я не имею в виду, что сейчас все по-другому.       Но ее комментарий лишь заставляет Нарциссу стать ещё разговорчивее. — О, ты должна прийти днем, чтобы оценить это должным образом. Итак, видишь обивку дивана? Она была разработана для…       По-видимому, одного комплимента ее выбору декора достаточно, чтобы узнать всю историю дизайна комнаты. Гермиону ведут от диванчика к креслу, затем к ковру, пока Драко потягивает бокал бренди на большом диване с Люциусом. Гермиона ловит взгляд Драко, когда его мать лирично рассказывает о семейной табакерке, и он слабо улыбается ей: «Я же тебе говорил». Ее губы норовят расплыться в ответной улыбке, и она отворачивается, чтобы не пропустить подробности о венецианской вазе, которую Драко разбил в детстве.       Как только Нарцисса завершает подробную презентацию, она с надеждой поворачивается к Гермионе: — Мы могли бы сейчас прогуляться в саду? — Э-э-э… — Я думаю, на сегодня достаточно, — вмешивается Драко, поднимаясь на ноги. — И тебе будет что показать ей в следующий раз.       Пусть и с разочарованным видом, но она соглашается. — Конечно, мы надеемся, что в будущем ты будешь проводить с нами больше вечеров, — говорит Нарцисса, многозначительно глядя на Драко.       Она ведет их обратно в комнату с камином, а Люциус коротко желает спокойной ночи и куда-то уходит.       Нарцисса с нежной улыбкой прощается с ними обоими, и Гермиона подозревает, что Люциуса ждет настоящий скандал, как только они уйдут. Хорошо. Он настоящий засранец.       Драко колеблется, прежде чем потянуться за летучим порошком. — Извини, но не могла бы ты подождать здесь минутку? Я хочу взять кое-что из своей комнаты. Мне не помешает твоя помощь с этим предметом. — О-о, для работы? — Да. Я всего на несколько минут.       Он закрывает за собой дверь, и Гермиона устраивается поудобнее в кресле. Затем слышит тихие голоса прямо за дверью. Охваченная любопытством, она пересекает комнату и прижимается к двери как можно ближе. Тем не менее, услышать удается только невнятное бормотание.       Проклиная свою подпорченную мораль из-за близости к Джинни и близнецам Уизли, Гермиона роется в сумке в поисках пары Удлинителей Ушей. Это неэтично, но она хочет воспользоваться возможностью и узнать, не являлась ли вежливость некоторых членов семьи Малфоев сегодня показной.       Вставив трубочку в ухо, она сразу же слышит голос Драко: — … довериться отцу, когда он в таком состоянии… — Ты позволил мне самой разобраться с ним. Хотя, должно быть, у нее все идет хорошо, если она согласилась сегодня прийти в мэнор, — отвечает Нарцисса. — Я уверен, она просто чувствует себя обязанной за то, что я провел время с ее родителями. — Ты вообще следовал моим советам? — Мама, все не так просто. — Но это так, дорогой. В твоём письме о совпадении говорилось: «Максимально возможная совместимость». — Грейнджер не верит во все это. — Она не верит в древнюю магию? — Нарцисса шокирована. — Позволь мне рекомендовать Гермионе некоторые из наших книг. Ее не учили древним обычаям, и я могла бы ей помочь. — Нет, пожалуйста, не надо. Это не то, чего она хочет. Она не выбирала меня, не выбирала наш брак. Она очень ясно дала это понять.       Нарцисса усмехается. — Не говори так. У тебя еще есть два года, чтобы убедить ее в обратном, даже больше. Еще много времени. — Мама, пожалуйста. — Ты такой суровый в последнее время... Ты пытался позволить ей узнать тебя получше? — Конечно, пытался. — А цветы? Ты приносил ей цветы, не так ли? — Я слежу за тем, чтобы ваза в прихожей никогда не пустовала.       Нарцисса неодобрительно фыркает. — Драко, ты должен сам дарить их Гермионе. — Все цветы мира не смогут ее переубедить, это не… Она не… Мне просто нужно кое-что взять для работы. Отец больше не ходил в мое крыло? — Нет, я сама проверила твои защитные чары. — Спасибо, — Гермиона слышит, как Драко шагает дальше по коридору, и чуть не выдергивает Ухо. — Драко, — зовет Нарцисса. — Твоя магия не случайно так сильно совпала с ее. Ты же не сдашься легко, правда?       Драко не отвечает, и Гермиона слышит затихающий стук его ботинок. Выдернув трубку, она откидывается на спинку кресла, не зная, что и думать.       Теперь она может видеть мотивы поведения Нарциссы сегодня вечером и при написании писем. Ее вера в так называемую «магию совместимости» настолько сильна, что она изображает из себя дружелюбную, гостеприимную свекровь, надеясь заставить Гермиону быть более лояльной к Драко.