Art is either revolution or plagiarism

Stray Kids Tomorrow x Together (TXT)
Слэш
Завершён
NC-17
Art is either revolution or plagiarism
автор
Описание
Для художника есть что-то больнее, чем смотреть на пустой лист ─ это смотреть на законченную работу и понимать, что она обычная и ничем не примечательная. Хенджин мечтает стать новатором, революционером, но все, чего ему удается достичь, это "неплохо". Он ставит самому себе обещание до своего 25-летия написать работу, которая будет чем-то совершенно уникальным, у него осталось полгода, и работа, к несчастию, не продвинулась. И не продвинулась бы, если б не мальчик-Солнце, осветивший его жизнь.
Примечания
https://t.me/orrediskaficbook здесь плейлисты к каждой главе (в закрепе) (!) если вам (не дай бог) кажется, что я делаю какого-нибудь из айдолов "негативным" персонажем, то вам кажется, я всех люблю одинаково (но некоторых чуть-чуть побольше, хихи) (!!) публичная бета приветствуется!!! (!!!) люблю каждого из вас, кто решил прочитать эту работу <3
Содержание

40. Я нарисовал солнце

      «Искусство является либо плагиатом, либо революцией,» — сказал когда-то Поль Гоген, и для него это утверждение было вернее некуда. Это выражение стало довольно известным, и кому-то оно действительно помогло понять, что же не так с его творчеством.       И тем не менее, искусство не может быть ограничено всего лишь двумя крайностями, поэтому лучше бы воспринимать это высказывание не буквально, несмотря на то что сам Гоген говорил вполне прямолинейно. Ведь кто нам, в конце концов, сказал его слушать? Прекрасный художник не обязан быть правым во всем.       Искусство идет от сердца, от искренней любви к своему делу. Возможно, именно поэтому некоторые считают неприемлемым продажу произведений или работу на заказ, ведь, как говорится, если хочешь возненавидеть свое любимое дело — сделай его своей работой. Однако, кто знает, может, творцом в данном случае является заказчик, а не исполнитель? Мол, сделай то, что я хочу, используя как инструмент не свое творческое мышление, а свои навыки? Тогда, наверное, придраться будет не к чему.       В любом случае, не каждая великая картина отдается в сердце каждого зрителя, — за исключением, конечно, отдельных явлений, — и не каждую классическую оперу можно слушать, не клевая носом. Есть нечто особенное в искусстве для каждого из нас, и каждый находит что-то, что вдохновляет его, меняет его мировоззрение, приоткрывает завесу над таинственным миром человеческого бытия.       Надо уметь найти что-то свое, не слушая слепо других, даже тех, чью философию ты перенимаешь и кем восхищаешься. Тем не менее, идти в одиночку тоже не стоит, потому что тебе будет просто-напросто не с кем посоветоваться…       Революция, прорыв и новаторские идеи кроются где-то между мозгом и сердцем, но они не приходят по прихоти, они посещают только тогда, когда все планеты строятся в ряд… или какие там еще есть идиомы? Новаторским идеям нужны не менее свежие события в жизни. Ищущий всегда найдет.       Впрочем, кончаем с нравоучениями. Скорее всего, это все вам и без того понятно, просто требовалось немного подытожить сказанное.

***

      Хенджин снова движет кистью по холсту, доделывая, на самом деле, уже вполне законченную работу, которую он уже даже закрепил на стене в их мастерской. Он вновь вернулся к рисованию цветов, хотя и не совсем в том виде, в котором привык. Сегодня это одна из работ, которые он еще давным-давно хотел воплотить в жизнь; вдохновленный картинами Арчимбольдо портрет цветами. Белые лилии, как нежная кожа, ромашки и желтые ирисы, как волосы, ромашки, прорастающие веснушками, нежный олеандр, похожий на розовые губы… выглядело довольно нежно, хотя Хенджин все еще хотел доделать, сделать акцент или вроде того…       — Ты все еще тут? — спросил Бомгю, подходя к нему сзади, — о, какая прелесть.       — Ага. Феликс снова позировал для меня, — усмехнулся он, — надеюсь, ему понравится. Конечного результата он пока не видел.       — Должен понравиться. Вдохновлялся Арчимбольдо, не так ли? — предположил Бомгю, — сразу вспоминаю его портреты из овощей.       — Ну, цветы все же элегантнее, — заметил Хенджин, — хотя я на все сто уверен, что я не первый, кто рисует портрет цветами.       — Ой, кому не плевать? Получилось чудесно, — отмахнулся Бомгю, — разве что тут лепесток лежит коряво, поправить бы.       — Понял, — кивнул Хенджин, протягивая руку с кистью к нужному месту, когда Бомгю вдруг хлопнул себя по лбу:       — Совсем забыл. С половиной от пятидесяти, — усмехнулся он, подсунув ему сверток, — тут парочка тех тюбиков пурпурно-синего, которые ты искал. Я подумал, что твоему любимому тюбику пора на покой.       — О боже, — умилился Хенджин, взяв сверток, — спасибо. Кто тебе, кстати, про половину от пятидесяти рассказал?       — Ёнджун, разумеется.       — Действительно, кто еще, — вздохнул Хенджин, — о, кто-то пришел.       — Это я, — раздался голос Феликса, — потому что иначе ты проведешь тут весь день, иди сюда.       Хенджин положил кисть на палитру, боковым зрением видя, как Бомгю панически заворачивает кончик в тряпочку, и пошел к Феликсу, обняв его.       — Привет, — сказал он, чмокнув Феликса в щеку, — сейчас пойдем, я только покажу тебе законченную версию «Пуритас».       — И как ты запоминаешь эти названия? — проворчал Бомгю, — их же еще и придумать все надо…       — Не душни, — отмахнулся Хенджин, отводя Феликса к полотну, — та-да! Я подумал, что веснушки в виде сердцевин ромашек — это довольно милая идея…       — Прелестно, — проворковал Феликс, обнимая Хенджина и прижимая к себе, — я все еще думаю, что на твоих картинах я выгляжу лучше, чем в реальной жизни.       — Я не могу рисовать нечто, кроме того, что видят мои глаза, — прошептал Хенджин, чмокнув его в висок, — а теперь признавайся, от какого сюрприза тебе сказали меня отвлечь?       — Хэй, откуда ты-… — удивленно воскликнул Феликс, поднимая глаза на него и хлопая ресницами.       — Я знаком с 3Racha уже несколько лет, и они каждый год что-то вытворяют, — вздохнул Хенджин, улыбнувшись, — так что признавайся, они у меня в квартире?       — Нет, потому что иначе мне б пришлось убрать оттуда все твои драгоценные загрунтованные холсты, а я боюсь к ним прикасаться, — признался Феликс, — так что мы решили использовать мою квартиру, ты не против прямо сейчас туда поехать? — спросил он, посмотрев на него совершенно невинными глазами.       — Думаю, нет, — вздохнул Хенджин, — только если они будут повторять шутку про половину от пятидесяти уже четвертый раз подряд, это вообще не будет смешно, — проворчал он.       — Ну, это вроде обряда посвящения в двадцати-пяти-летние, — отшутился Феликс, — давай, собирай все свои драгоценные материалы и оставь их тут. Можно же?       —Можно, — ответил голос Бомгю откуда-то из его угла, — только пусть мой подарок с собой заберет.       — О, похвастайся, — оживился Феликс, после чего добавил погромче, — я забыл с тобой поздороваться, Бомгю, извини!       — Ничего страшного, — пробормотал он, — я этого тоже в целом не сделал.

***

      — И все же жаль, что сюрприза не получилось, — вздохнул Феликс, сидя рядом с Хенджином и поедая свой кусок пирога, — а ты каждый год так притворяешься, что ты совершенно не подозревал об их плане? — хихикнул он, подтолкнув своего парня в бок.       Хенджин лишь усмехнулся, пожав плечами.       — Сам не знаю. Я вроде и не притворяюсь, просто… ничего не говорю, — улыбнулся он, — к тому же, год назад я достаточно неблагодарно отреагировал на их поздравление, поэтому в этом году, я хотел сделать вид, что у них все получилось. Кстати, пирог очень вкусный.       — Спасибо, — рассмеялся Феликс, ложась ему на плечо, — старался ради тебя. Часть моего подарка, считай.       — Я не смею говорить, что лучшая, но точно не уступающая остальной, — кивнул Хенджин, — вау, мне двадцать пять лет… я так пугался этого, практически дни отсчитывал. А сейчас… просто хороший день.       — День наступления половины от пятидесяти не может быть плохим! — ответил Джисон, подбираясь к ним сзади.       — Джисон, я в сентябре тебя с ума сведу, — проворчал Хенджин, поворачиваясь к нему и ткнув его в плечо, пока тот смеялся.       Феликс, вынужденный убрать свою голову с плеча Хенджина, дал Джисону еще один кусок пирога, на что тот радостно взял его:       — Боже, я искренне рад, что я могу получать выпечку Ликса через тебя, — жуя, сказал он, — спасибо, приятель.       Хенджин встал со стула, заметив, что Чан и Чанбин вернулись в квартиру после недолгого пропадания где-то, и пошел к ним, скорее просто поболтать.       — Хэй, в этот раз я даже не сижу с кислой рожей все время, — начал он с шутки, и пискнул жалобно, оказавшись в объятиях Чана.       — Ну вот, твой судный день настал, — усмехнулся Чанбин, пихнув его в бок, — как ощущения? Лава жжется?       — Да, да, — рассмеялся тот, — но хэй, я же добился своей мечты!       — Думаешь, «Солнечный мальчик» будет на одном уровне с «Звездной ночью» или «Большой волной в Каганаве»? — спросил Чанбин, ухмыльнувшись.       — Будет! — ответил Чан быстрее, чем Хенджин даже успел открыть рот, — я уверен, что будет. Это невероятная красота, не так ли? — сказал он, отстранившись от Хенджина и сверкнув глазами на Чанбина.       — Хэй, не смотри на меня так, — проворчал Чанбин, — я согласен с тобой и без этого леденящего душу взгляда.       — Спасибо, ребят, — улыбнулся Хенджин, — как ваш новый альбом? Джисон загадочно молчит, а я хочу подробностей!       — О, ему есть зачем молчать! — воскликнул Чан, восхищенно посмотрев на Хенджина и широко улыбаясь, — знаешь, что там есть? Давай, попробуй угадать!       — Хм, — задумался Хенджин, — еще одна песня с безумной гитарной партией, на которой у Джисона задымятся пальцы? Песня без рэп-партий? Вокал Чанбина?       — Нет, нет, и еще раз нет! — ответил Чан с гордостью, его явно потряхивало от нетерпения рассказать, — я удивлен, что ты не знаешь, я думал, у Джисона плохо держится язык за зубами!       — Не говори так, — возразил Хенджин, — он очень хорошо держится.       — Хм, тогда я тебе этого не говорил, — хихикнул Чан, нагнувшись к нему и прошептав, — нас ждет невероятная новая песня «Ванитас», написанная в сотрудничестве с загорающейся звездочкой музыкальной индустрии… BbokAri!       — Погоди, что?! — воскликнул Хенджин, на что Чанбин зажал ему рот, пробормотав:       — Ты ничего не слышал, помнишь? — прошипел он, — Феликс хотел, чтоб ты увидел его имя в списке плейлиста и протирал глаза, не понимая, правда это или нет, — хихикнул он.       — Вы не можете просто оставить меня наедине с этой информацией! — возмутился Хенджин, но эти двое, самодовольно усмехнувшись, просто удалились, — придурки, — проворчал он.

***

      Хенджин и Феликс стояли на балконе, просто молча в комфорте друг с другом. Хенджин думал со смесью шока и восторга о том, что Феликс тоже решил попробовать себя в музыке и дебютировать! Он показывал когда-то демоверсии своих треков, и, возможно, все дело было в этом восхитительном низком голосе, но Хенджину очень понравилось.       — Итак, — задумчиво сказал Феликс, подняв глаза на закатное небо, — год назад тебе казалось, что искусство является либо плагиатом, либо революцией. Расскажи же о том, что искусство для тебя сейчас? Оценим прогресс, так сказать, — усмехнулся он, подмигнув.       Хенджин задумался, подбирая слова, но потом решил просто рассказать те дурацкие и несвязные речи, кои хранились в его голове:       — Искусство — это самое гармоничное и самое необъяснимое из всего того, что создал человек. Человек создает многое, но обычно у этого есть логичное объяснение, поясняющее, как именно созданное принесет человеку выгоду. Однако, искусство создано для удовлетворения эстетических потребностей, для морального удовольствия… искусство — это душа, выложенная на холст, на ноты, в танец… или куда-либо еще.       — Поэтично, — усмехнулся Феликс.       — Однако у искусства полно определений, — добавил Хенджин, — каждое данное определение по-своему верное, каким бы глупым оно не казалось.       — Даже если я скажу, что искусство — это огурец? — спросил Феликс, ухмыльнувшись.       — Даже так, — рассмеялся тихо Хенджин, — нужно лишь уточнить, что это лишь часть большого, необъятного определения…       — Отлично. Тогда теперь я буду называть искусство огурцом, — хихикнул Феликс.       — А свои песни тоже огурцами обзывать будешь?       Феликс посмотрел на него, раскрасневшись и подняв брови удивленно. Хенджин спохватился и добавил:       — Ну, ты же хотел когда-то доработать свои песни и выпустить их, ну и в теории…       Феликс облегченно выдохнул, после чего ответил:       — Да, их тоже.       Он подошел к Хенджину и положил руки ему на плечи, после чего тот обнял Феликса за талию и прижался к его губам своими, прикрывая глаза и ласково притягивая его к себе и мягко улыбаясь в поцелуй.       Он нарисовал солнце. И нарисует много чего еще.

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.