Art is either revolution or plagiarism

      Хенджин летел домой, пытаясь не упустить образ из своей головы. Образ такого юноши, такого солнечного, обаятельного, располагающего и как будто неземного… черт побери, почему этот парень не работает моделью?       С другой стороны, они не разговаривали о работе Феликса. Кто знает, может, он действительно модель? Все может быть.       Такую новость невозможно держать в себе, поэтому Хенджин, не сбавляя торопливого шага длинных ног, достал телефон из кармана и слегка дергающимися руками набрал в контактах номер своего друга. Гудки сменились усталым голосом Джисона:       ─ Привет, что-то случилось? ─ ему ли было не знать, что Хенджин звонит либо при разбитом сердце, либо при великом счастье.       ─ Я гений! ─ громко и самоуверенно заявил Хенджин высоким голосом.       ─ А поточнее?       ─ Я сегодня нашел такого парня… боже, это не парень, это ангел! Он… он светится на солнце! И у него такие веснушки!       С другой стороны экрана раздался тихий, но отчетливый вздох. Джисон уже был привыкшим к подобного рода потоку мыслей от своего друга. Хенджин продолжил:       ─ Короче, я кажется выбрался из арт-блока!       ─ О, вау, ─ оживился Джисон, ─ поздравляю, полагаю. Извини, я сейчас немного занят, у нас репетиция…       ─ Да, да. Конечно, ─ торопливо извинился Хенджин, ─ тогда поболтаем вечером. Удачи.       ─ И тебе удачи с твоим шедевром.       Хенджин убрал телефон в карман и летящей походкой поднялся наверх к своей крошечной квартирке. Он был так взбудоражен и взволнован, что его руки почти тряслись, когда он открывал дверь.       ─ Наконец-то, наконец-то!       Он, едва скинув пальто, сразу же бросился к своим скетчбукам для набросков, доставая мягкий и средней твердости карандаши и клячку.       Первым делом ─ определиться с позой. Солнечный юноша… он расслаблен и позитивен, его энергия должна распределяться по холсту равномерно, поэтому Хенджин быстрыми движениями рисует лежащего на спине юношу, как будто с видом сверху. Одну руку он положил на грудь… вторую… эм… тоже на грудь? Нет, так будет казаться, что он лежит в могиле.       Хенджин торопливо стер вторую руку; пока что лишь два узких овала и кружок.       Тянет ее вверх? Нет, нет. Он же солнце, куда он может тянуться? Да и лишний акцент на картине делать не хотелось.       А может… может, он положил ее на землю ладонью вниз? Нет, так слишком скучно. Положить ее под голову? Ближе, но не то.       Немного подумав и посмотрев на почти пустой лист, Хенджин фыркнул неодобрительно и стер и первую руку тоже. Ладно, руки он нарисует потом, когда разберется хотя б с корпусом.       Хенджин посмотрел на рисунок. Он нарисовал солнечному юноше широкие плечи, но… как будто бы у Феликса не было широких плеч? Но какие они были?       ─ Блять, ─ неприкрыто чертыхнулся Хенджин, смотря в потолок.       Он мог четко вспомнить образ Феликса: как его кожу, тонкую и светлую, освещает солнце, словно разбирая ее на маленькие кусочки по краям и делая его таким, словно у него была аура или нимб. Его волосы, пушистые и бледные, но не холодные и снежные, а теплые, как белый песок или банановое мороженое… несмотря на корейскую национальность, Феликсу очень шло быть блондином, он будто рожден был для этого цвета волос. Он помнил веснушки Феликса, мягкие, мелкие и серенькие, редкими крапинками раскиданные по щекам, носу и немного по шее… или их даже не было на шее?       Черт. Хенджин не помнил, как выглядит Феликс. Он помнил общее ощущение солнечности, но… но ничего большего. Он помнил улыбку: нежную, мягкую и направленную наверх… о, точно, метод рисования волнами, который подсказал ему Джисон. Может помочь.       Хенджин открыл для себя этот способ, когда Джисон показывал ему, как он работает с треками, и Хенджин заметил, как тот находит нужный момент, ориентируясь на то, как трек выглядит на музыкальной дорожке: тихое вступление едва трясется у низа, словно вода, по которой легонько пробежался ветерок, громкие барабанные партии подскакивают вверх, а рэп-партии энергично скачут где-то посередине. Художник был восхищен таким простым и в то же время гениальным способом определить, что это за музыка, и легко перенес это на все вокруг: все имеет вибрации и направления.       У Хенджина, например, были вибрации плавные и почти прямые, обтекая его и падая вниз, как водопад. А у Феликса вибрации стремились вверх и во все стороны по кругу, как… как цветок?..       Хенджин взвыл и отбросил скетчбук в стену. Тот ударился с глухим звуком и приземлился на пол, закрывшись картонной обложкой вверх.       ─ К черту цветы! К черту! ─ простонал он страдальчески, вскакивая со стула и со злости пнув его, о чем быстро пожалел, ─ блять, больно…       Он резким, озлобленным движением стащил с себя галстук и швырнул его на журнальный столик, издав длинный и разочарованный звук отчаяния и самоненависти.       Хенджин застыл посреди комнаты, слегка расставив руки в стороны и смотря в пустоту, издавая ритмичные, слегка запыхавшиеся вздохи. Затем он глубоко вдохнул и закрыл глаза, фокусируясь лишь на бежевой пустоте вокруг себя.       ─ Успокойся… успокойся. Это просто скетч, ─ тихо прошептал он сам себе, ─ сядь и сделай нормально.       Он подошел к стене, поднял с пола злополучный скетчбук и открыл его на новой странице, после чего пошел к полке и взял акварельные карандаши.       Посередине листа он нарисовал пару линий оранжевым цветом; они стремительно взвились вверх и раскинулись в стороны, как объятия старого друга, с которым ты давно не виделся. Затем он начал добавлять еще линии, мешая оранжевый и желтый цвета, словно посередине листа появлялся пучок солнечных лучей, растекающийся вправо и влево и сужающийся к низу.       Между двумя потоками лучей появилась небольшая «улыбка», превратившаяся постепенно в какое-то подобие высокой чаши.       Хенджин посмотрел оценивающе на свою абстрактную композицию и снова отшвырнул скетчбук на стол:       ─ Все херня.       Он рухнул на пол и, подложив под голову диванную подушку, которая тоже часто попадала под раздачу, когда злой на себя Хенджин начинал кидаться вещами, уставился в потолок. В его голове не было ни единой мысли.       Он устал. Осталось полгода, а он просто не мог создать ничего лучше «хорошего».       ─ Может, у меня просто нет потенциала? ─ спросил он сам себя, не ожидая внятного ответа.       Однако, ответом стала трель телефонного звонка.       ─ Кого там черти принесли, ─ проворчал он, поднимаясь на локти и потягиваясь к брошенному пальто за телефоном в кармане.       Это был Джисон. Хенджин поднял трубку и хмуро пробормотал:         ─ Алло?       Услышав недовольный тон друга, Джисон понимающе вздохнул:       ─ Не то?       Хенджин тихо застонал в трубку, давая понять, что Джисон прав, хоть и только частично.       ─ Не то чтобы не то, просто… я бездарность. Мне явилось чудо, муза сама трепетала предо мной, а я просто убежал, надеясь, что все запомню. Я не достоин такого невероятного события в моей жизни, ─ пробормотал он, ─ кому-то гениальному следовало увидеть его.       Джисон понимающе помолчал, после чего вздохнул и спросил:       ─ А кто это вообще был?       ─ Старший брат моей заказчицы. Он… Джисон, он солнце. Буквально.       ─ Я понимаю. Ты с ним еще сможешь встретиться? ─ спросил Джисон спокойно.       ─ Наверное, нет, ─ пробормотал Хенджин, ─ я начну работать через два дня, с его сестрой, и вряд ли я его больше увижу.       ─ А в чем проблема? Просто спроси у его сестры его номер, ─ непонимающе пробормотал Джисон, ─ ну, или на крайняк его Инстаграм, тебе, наверное, это даже больше подойдет… пригласишь его побыть твоей моделью. ─ Ты не понимаешь! ─ страдальчески сказал Хенджин, хотя и понимал, что во всем Джисон прав, ─ я не смог его запомнить, и я не смогу это повторить, я бездарность.       ─ Нет, это ты не понимаешь, ─ парировал Джисон, ─ давай, Хенджин. Я ради Минхо две недели дорогущий кофе в кофейне покупал, чтобы написать песню о красивом парне в углу, а тебе даже сталкерить его не придется… скорее всего.       Хенджин вздохнул, замолчав и задумавшись.       ─ Может быть, ты и прав… но моими моделями не были живые люди начиная с художественного училища, я совсем разучился работать с такими…       ─ Да, я понимаю, о чем ты… слушай, Чан может меня подвезти, чтоб я посидел с тобой в кафе и попил с тобой баблти или типа того… если тебе нужна компания, конечно.       Хенджин легонько улыбнулся, все еще лежа на полу. Все-таки Джисон был замечательным человеком.       ─ А давай, ─ согласился он, ─ я даже готов за тебя заплатить, если согласишься слушать мое нытье.       ─ Прекрасная сделка. Встретимся через полчаса, ─ сказал Джисон жизнерадостно, вешая трубку.       Хенджин вздохнул. На сердце стало немного легче.

***

      ─ …а потом Минхо пришлось ехать за мной через весь город, ─ закончил Джисон, жуя кусок чизкейка.       ─ Ну, надо внимательнее проверять, куда едешь, ─ усмехнулся Хенджин, ─ а то можно в место и похуже стриптиз-клуба залететь.       ─ Например, на собрание секты? ─ ухмыльнулся Джисон, приподняв бровь.       ─ Заткнись, ─ фыркнул Хенджин, отвернувшись и покраснев, ─ у меня тогда были хреновые времена.       ─ Ага. Настолько хреновые, что ты повелся на эту идиотскую лапшу на уши про «плохую энергию» и «оплату Богу», ─ рассмеялся Джисон, после чего немного отпил из трубочки.       ─ Ну, да… ─ Хенджин снова помрачнел, ─ черт, похоже, я так и не сдержу свое обещание сделать вклад в искусство до двадцати пяти.       Джисон вздохнул, тоже немного нахмурившись.       ─ Что, прямо вообще по нулям? ─ спросил он сочувственно.       ─ Да не то слово, ─ проворчал Хенджин, ─ понимаешь… я буквально увидел чудо, и даже не могу его запечатлеть…       ─ А проблема в чем конкретно?       ─ Не знаю, ─ сказал он тихо, ─ просто получается полная херня, ─ юноша отпил немного из своего стакана, ─ хотя твоя идея просто предложить ему быть моей моделью не кажется такой уж плохой.       ─ Ну да, я вообще не понимаю проблемы. Ты видел его всего лишь… пару-тройку часов, да? ─ спросил Джисон, жуя, ─ естественно, ты ничего не запомнил. Тебе нужно поговорить с ним, понять его как человека, поразглядывать его… а уж потом приступать к работе. Ты слишком строг и требователен к тебе.       ─ Гений должен быть требователен к себе, ─ тихо возразил Хенджин.       ─ Для такого самоуверенного человека ты слишком самокритичен, ─ хмыкнул он, ─ я вот себя гением не считаю, потому и жить мне легче. Вот Чан ─ гений, да… правда, он и ведет себя с собой, как с мусором. Это у вас общая черта.       ─ Ну, у тебя есть революционная вещь. Как по мне твой «Alien» ─ своего рода шедевр, ─ снова не согласился Хенджин, ─ и я не веду себя с собой, как с мусором. Скорее как… ─ он задумался, ─ хм. Как с хорошенькой, но ненужной безделушкой.       ─ Недурное сравнение, ─ сказал Джисон, ─ ты хотя бы удовольствие от жизни получать умеешь.       ─ Нет мне удовольствия, пока я не увижу это солнце снова, ─ страдальчески ответил Хенджин.       ─ Если б я не знал тебя уже несколько лет, я б подумал, что это любовь, но ты так и про вазу говорил.       ─ Это была не просто ваза! Это была настоящая, стеклодувная ваза! Еще и такого прелестного голубого цвета… чистое человеческое мастерство, настоящее искусство…       ─ Я помню, да, ─ усмехнулся Джисон, ─ это не было претензией, Хенджин. Скорее просто констатация факта.

***

      Дома Хенджин вздохнул и снова посмотрел на свои неудавшиеся наброски. Затем лег на пол, пробормотав:       ─ А если бы я был солнцем, как бы я лежал?       Он расслабился и растекся по полу, пытаясь понять, как он себя чувствует. Хенджин чувствовал себя… непривычно. Его вибрации не подходили под солнце, они стремились вниз и успокаивали, а уж никак не радовали и будоражили. Он скорее походил на луну; холодную, тонкую и немного самовольную.       ─ Тогда не буду тем, кем я не являюсь, ─ тихо решил он, ─ оставлю эту работу профессионалам. Вся фишка Феликса в том, что он таким и является. А я не такой, и это проблема.       Он вздохнул и закрыл глаза.       ─ Буду луной. Луной быть как-то проще.