Omakase

Как только все это закончится, Чонин клянется себе, что найдет своих друзей и убьет их на месте же. Зачем спрашивается он поплелся за Джисоном и Сынмином в дом с привидениями. Ведь теперь он совершенно один, брошенный ими и злой. А ведь мог просто остаться на лавочках с Феликсом и продолжать делить с ним сахарную вату. Но нет. Чонин на нервной почве обходит дом второй, третий раз. Его до предела заполнила лишь злость. Уступая иногда место страху. Особенно после того, как он почувствовал, как чьи-то руки, появившиеся из ниоткуда дотронулись до него. До мурашек. Чонин чертыхнулся и накричал на бедного ни в чем неповинного человека, который просто оказался рядом (он чувствовал себя ужасно неловко, низко кланяясь, он продолжал извиняться). — Все хорошо, Чонин. Все будет хорошо, — успокаивает себя Чонин. Он останавливается и облокачивается о стену, снова слыша, как кто-то долбит в двери и кричит. Решено. Его «друзьям» не жить. Чонин сворачивает за угол и чувствует чье-то присутствие за спиной. Но вместо того, чтобы обернуться и закричать в триллионный раз, Чонин холоднокровно продолжает идти, постепенно ускоряя шаг. За спиной шаги тоже ускоряются. Сердце готово выпрыгнуть из груди. Чонин сворачивает в другую сторону, слышит, как кто-то кричит и внезапно в него со спины кто-то врезается. — Черт! Ты в порядке? Чонин на дрожащих ногах пытается, как можно скорее встать. Но незнакомец, что снес его с ног, внезапно берет его за руку и они скрываются в другой части дома. Первое, что чувствует Чонин — смущение, второе — как его руку пронзает ужасная, неприятная боль. — Мне так жаль! — Ни с того, ни с его говорит незнакомец и помогает Чонину подняться. — Я заключил что-то типа пари со своим другом, и короче… Но незнакомец не успевает закончить свой увлекательный рассказ. «Призрак» появляется из-за угла и направляется в их сторону. Незнакомец с пронзительным криком хватает Чонина за руку, и они скрываются в безопасной локации. Вдалеке от призраков оба спокойно выдохнули, но посмотрев друг на друга разразились смехом. В самом деле, что за сумасшедшая первая встреча. Они буквально убегают от призраков, прячась по углам, не зная даже имени друг друга. Как повисает тишина, незнакомец неловко вынимает свою ладонь из руки Чонина. Сколько он так просидел… — Так что там с тем пари? — Спрашивает Чонин первое, что приходит в голову. Румянец предательски ползет по щекам. — А, да, — вспоминает незнакомец и, запустив руку в волосы, убирает их со лба. — В общем, как ты понял, я не выношу все эти страшные штуки и меня очень легко напугать. Так у нас с другом пари, что, если я продержусь больше двадцати минут в доме с приведениями, то он покупает мне все, что я захочу. Тут я уже пятнадцать минут. — Если это тебя утешит, я вообще пришел со своими друзьями, которые с воплями убежали и бросили меня, — жалуется Чонин, незнакомец сочувствующее хлопает по плечу. — Может объединимся и попытаемся выбраться отсюда? Незнакомец быстро закивал. Вот так в течение пары минут Чонин получил травму руки и нашел нового друга. И как же был прав друг незнакомца, назвав его «пугливым». Они буквально не могли сдвинуться с места, потому что у него от каждого шороха душа в пятки уходила, казалось он вот-вот заплачет. И ни под каким предлогом он не соглашался идти вперед, вцепившись в Чонина. Как они нашли выход, Чонин вздохнул с облегчением. — Что с твоей рукой? Болит, наверное, жуть как. — Спрашивает незнакомец, как они оказываются снаружи. — А, да не, все в порядке. Скоро пройдет! — Восклицает Чонин и для убедительности трясет рукой. Получается не очень. После, Чонин отводит взгляд и смаргивает влагу с глаз — и правда болело жутко. — Ладно, у тебя еще две минуты, чтобы выиграть пари. Незнакомец вскидывает брови и его глаза расширяются. Он убегает и прощается. Чонин смотрит ему вслед, постепенно теряет в толпе. И понимает, что так и не узнал его имени. Джисон прикладывает пакет со льдом к запястью Чонина, тот чуть вздрагивает и шипит от боли. Найдя друзей, Чонин славно на них оторвался и пристыдил за то, что они его бросили, но вот как итог — за это время его рука очень распухла и болела от любого прикосновения. Все на, что способен был Джисон — чертыхнуться от не очень приятного вида и собрать остальных. Поэтому сейчас Чонин беспомощно сидел на траве с пакетом льда, который Джисон выпросил у продавца мороженого. Сынмин стоял рядом и набирал сообщение. — Вот без Минхо совсем никак, да? — Да, — в унисон отвечают оба. Чонин скулит и от боли и зажмуривает глаза. — А, Минхо еще просил передать: ты труп, мелкий, — добавляет Сынмин, бросив на Чонина взгляд. И только все усугубил. — Что ж, тогда не забудь упомянуть по чьей вине это произошло! Это ведь вы убежали и оставили меня одного! — Негодовал Чонин. — Надо было просто остаться с Феликсом и есть сахарную вату. От упоминания Феликса Джисон встрепенулся и огляделся по сторонам. — Где его носит? Он должен был вернуться уже как пять минут назад. Когда в их компании что-то случалось (например, Джисон попадал в какую-нибудь передрягу) Феликс обычно был первым, кто прибегал на помощь. В этот раз он приходит на пятнадцать минут позже обещанного. Немного дезориентированный и потрясенный. Это заставило волноваться. Сынмин с Джисоном переключили свое внимание с запястья Чонина на их друга. — Эй, что случилось? Ты в порядке? Выглядишь так будто увидел приведение! — Говорит Джисон. Феликс молча садится рядом с Чонином. — М? Да. В порядке. Просто… — говорит он и берет аккуратно запястье Чонина, чтобы осмотреть его. — Я… кажется я только что встретил своего соулмейта. Минхо и Чан находят младшеньких по воплям радости и крикам. Родители Чонина всегда спокойно относились к тому, что их сын родился без метки. Врачи убеждали в том, что это довольно распространенное явление и метка появится позже, в пять лет. Когда Чонину исполнилось пять, а метка так и не появилась — врачи сказали в тринадцать, редкий случай. Родители оставались спокойны. Но наступил тринадцатый день рождения и метки все еще не было. Родителям ничего не оставалось, кроме того, как причислить своего сына к тем знаменитым пяти людям, которые тоже родились без метки. — И ничего страшного ведь нет, Чонин! — Утешала мама. — Ты способный и здоровый мальчик, такой же, как остальные! Чонин, конечно, ей верил. И в семье он совсем не ощущал кого-то дискомфорта. В школе — да и довольно часто. Когда ты постоянная мишень для насмешек и глупых приколов — трудно не ощущать себя другим. Кто хотел дружить с фриком? Какой смысл дружбы с тем, кто в конечном итоге умрет в одиночестве? Придурки находились всегда и даже угрозы Минхо их не останавливали. Поэтому они с долей скептицизма отнеслись к внезапному появлению Сынмина. Тот взял и сел с Чонином рядом. — Я — главный фрик здесь, в курсе? Над тобой тоже начнут издеваться, если не пересядешь. — Устало проговорил Чонин. — Ты смертельно болен или заразен? — Спросил на это Сынмин. Чонин свел брови к переносице и покачал головой. — Значит мне не о чем беспокоиться. Я Сынмин, тебя как зовут? Два года спустя Сынмин познакомил Чонина со своим соулмейтом — Джисоном. Их компания постепенно росла. И Чонин больше не чувствовал себя одиноко. Не чувствовал того, что он другой, не такой, как все. В университете на первом курсе он встретил Феликса — и это та дружба, о которой Чонин мог только мечтать. По-прежнему больно было наблюдать за тем, как люди вокруг него встречают свои родственные души и переживают особые и яркие чувства. Но Чонин привык и сжился со своей особенностью. Чонин: [прикрепленное фото] не перелом! пройдет через две недели… ; _; Феликс: о, сможешь прийти? Чонин: неа минхо удерживает меня здесь насильно говорит остаться на ночь Джисон: рад что все хорошо, чонин правда но можем вернуться к тому, что у феликса есть теперь солумейт??? Чонин гладит Дори за ушком и отвечает на групповой звонок, пересадив кота на сторону здоровой руки. В глаза сразу же бросается крайне недовольный вид Феликс. — Ты серьезно сейчас больше переживаешь о моем соулмейте, а не о травме Чонина? — Спрашивает он. Сынмин и Джисон присоединяются к видеозвонку. Джисон с поникшим видом трет затылок, вероятно, место, куда Сынмин стукнул его секунду назад. — Именно так, — отвечает Чонин и закатывает глаза. Он делает неопределенный жест рукой «забей» и дает Феликсу знак, что тот может начать говорить. — Так… ну, его зовут Чанбин. Мы столкнулись, как только я получил сообщение о запястье Чонина. Мы немного поговорили, а потом я сказал, что мне нужно идти. Наступает неловкая пауза. — И все? — Хитро сощурив глаза, продолжает выпытывать Джисон. — Вы поздоровались, и ты просто оставил его там? — Чонин был ранен! — Возражает Феликс. Так уверенно будто это самый очевидный ответ из всех возможных. — Он дал мне свой номер и предложил встретиться как-нибудь. — Пожалуйста, скажи мне, что ты ему звонил, — взвыл Сынмин, и Феликс довольно кивает. — Я говорил с ним по телефону час назад. Мы встретимся в ближайшее время… но… не знаю, не слишком ли мы торопимся? Может… — Нет! — Раздается хором. И видеозвонок превращается в хаос. Чонину приходит в голову одна мысль. — Вы ведь понимаете, что это все значит, да? — Спрашивает он и повисает тишина. — Минхо наверняка захочет встретиться с ним и поболтать. У Феликса вытягивается лицо, и он отсутствующим взглядом буравит пустоту перед собой. — Черт, ты прав. Чанбин сидел с Феликсом, ерзая на месте. Кто ж знал, что встреча с его друзьями пройдет не так… как он планировал. Чанбин думал: придет, разрядит неловкую обстановку, и все падут перед его очарованием (мама всегда говорила, что он очень приятный и обаятельный парень). Но вот что получается: компания переглянулась и сказала, что, к сожалению, не все в этом мире так просто. Прежде чем начать официально встречаться с Феликсом ему надо «поболтать» с братом Чонина. — А без этого никак, да? — Оглядываясь по сторонам, нервно спрашивает Чанбин. И чуть не вздрагивает от прикосновения Феликса, рука скользит по колену, успокаивает. — Уж если мне пришлось пройти через это, тебе — тем более, — не отрывая от него взгляд, проговаривает Джисон. И от воспоминаний холодок бежит по спине. Чанбин успел смириться с тем, что у него нет выбора. Но все еще было как-то стремно, поэтому он настоял, чтобы подошел хотя бы его друг. Для моральной поддержки. Через некоторое время дверь в кафе распахивается и у входа оказывается какой-то парень. Опершись руками о колени, он стоит там и пытается отдышаться. — Почему так долго? — Скулит Чанбин и слабо толкает своего друга в бок. Друзья Чонина оглядывают незнакомца сочувствующим взглядом. — Я сидел тут, нервничал целых двадцать минут! — Прости, пробки, дурацкие пробки, — все еще пытаясь отдышаться, жалуется незнакомец. Оторвав руки от коленей, он выпрямляется и убирает назад волосы. Несколько непослушных прядок падают на лоб. Чонин, как и все молча наблюдает за ними. Но навязчивая мысль все крутится и крутится по кругу. Отчего-то парень рядом с Чанбином кажется ему знакомым. Незнакомец отталкивает Чанбина, закатив глаза, разворачивается и представляется, натянув вежливую улыбку. Как они встречаются взглядами, Чонина осеняет. — Ты! — Восклицает Чонин. Компания замолкает и непонимающе оборачивается на него. Друг Чанбина улыбается, тоже вспомнив. Но его лицо в миг мрачнеет при виде обвязанной руки. Он недовольно… дует губы. Да, именно это он и делает. Как мило. — Тогда ты сказал, что с твоим запястьем все в порядке! — С ноткой обиды восклицает он. — Я не хотел, чтобы ты волновался! — Возразил Чонин. — Я и не думал, что мы встретимся снова! Перепалка продолжается, компания наблюдает за ними, как за игрой в пинг-понг, переводя взгляд с одного на другого. Друг Чанбина извиняется, говорит, что ему очень жаль. Чонин его успокаивает, убеждает, что в этом нет его вины, что все в порядке — просто несчастный случай. — Мне стоит начинать беспокоиться? — Раздается голос у входа. Все подскакивают на месте. Чан мотает головой и хлопает Минхо по плечу, чтобы тот перестал пугать младшеньких. — Нет. Все хорошо. — Тараторит Чонин, вставая перед другом Чанбина. — Минхо, это Чанбин, Чанбин, это Минхо. Мы будем вон там, Чан и Феликс останутся здесь на случай, если Минхо снова наведет драму. — О чем ты говоришь, — вздыхает Минхо, закатывая глаза. И обращает внимание на то, как Джисон и Сынмин бегут занять свободный столик. — Хенджин, — скулит Чанбин, провожая друга взглядом. Хенджин беспомощно пожимает плечами, пока его за собой тащит Чонин. — Кажется, все идет хорошо. Все же… хорошо? — Это же Минхо. Его коварная улыбка обернет любого вокруг пальца, — усмехается Джисон. — Он просто выжидает подходящий момент. Сначала дружелюбно тебе улыбается, а потом, стоит тебе раз накосячить — тебе конец. Тогда и отыграется по полной. — Он не настолько жестокий, — оправдывает брата Чонин, наблюдая за тем, как Чанбин нервно ерзает на стуле, за тем, как Чан легонько хлопает Минхо по плечу, чтобы тот поумерил пыл. — Он просто… так проявляет свою заботу. — Ты тоже проходил через это? — Спрашивает Хенджин. И переводит взгляд с Чанбина на Чонина. — Что-то подсказывает мне, что, когда я найду своего соулмейта, Минхо просто выйдет из себя. Все пройдет в сто раз хуже. — Отшучивается. И игнорирует очень красноречивый взгляд Сынмина. Он узнал имя Хенджина всего полчаса назад. Конечно, пока он не готов раскрыть все карты. — Черт, они смотрят! Отвернитесь! — шепчет Джисон. Все, точно разыгрывая сцену из дешевого ситкома, резко оборачиваются и смотрят кто куда. Как будто не они нагло подслушивали их разговор секунду назад. Чанбин, великий мученик, подходит к компании и драматично нависает над Хенджином. С жалким видом он рассказывает, каким ужасным было это обманчивое «поболтать». — Как ты только его выносишь? — Спрашивает он, обращаясь к Чонину. — Его настроение и выражение лица меняются за секунду… это реально пугает, до мурашек! — Поверь, к этому можно привыкнуть. Он просто немного странный. — Немного странный говоришь? По спине бежит холодный пот. Чонин даже не оборачивается. Минхо, оттянув его за затылок, впихивает в рот бутерборд. Чонин взвизгивает и отталкивает его от себя не перевязанной рукой. — Чан! — Зовет на помощь Чонин. — Забери своего парня! Я и так ранен! Чан смеется и осторожно оттаскивает Минхо от Чонина. Перед тем как уйти он ерошит младшему волосы. И положив руку Минхо на поясницу, ведет их ко входу в кафе. Минхо напоследок кидает устрашающий взгляд и говорит не делать глупостей, иначе ему придется сломать второе запястье для симметрии. — Он шутит! — Спешит Чонин внести ясность. Потому что выражение страха на лицах Чанбина и Хенджина до смешного настоящее и искреннее. — Он просто… вот таким не очевидным способом показывает свою любовь! — Слушай, а откуда твой соулмейт знает этого фрика и почему он завалил тебя столькими вопросами? Куда мы, черт возьми, попали? — В ужасе шепчет Чанбину Хенджин. — О ну да, прости пожалуйста, что я не разузнал о друзьях своего солумейта до того, как я встретил его! Чонин наблюдает за их перепалкой еще некоторое время и оставляет их наедине. Это правда, что иногда Минхо… мог переборщить. Но таких людей, как его брат просто стоит хоть раз увидеть с другой стороны, дать им второй шанс. Например сейчас: Чан мягко отчитывает Минхо и тот выглядит почти безобидно, буквально, как провинившийся ребенок. У Чана на правом локте метка в виде гелиотропа — красивого лилового цветка. У Минхо метка такая же, один в один. И находится там же — чуть выше локтя. Чонина охватывает внезапная тоска и зависть. Сильные эмоции, но мимолетные. Чонин идет к друзьям, подавляя мрачные мысли. Нечасто он позволял эмоциям взять над собой верх. — Я вот, что хочу сказать: конечно же мы будем присматривать за Чонином. Даже если он начнет танцевать на столе, пока мы все на танцполе. — А я говорю, что немедленно сниму это зрелище и отправлю Минхо. Чонин, услышав все это безумие, закатывает глаза и встает между Феликсом и Джисоном. — Успокойтесь, мне осталось поносить эту повязку еще пару дней. И после обещаю: я станцую на всех столах в баре, — говорит он и тыкает Феликса в бок. — А ты прекрати говорить обо мне с моим же братом у меня за спиной! Очевидно, чтобы отпраздновать и пополнение в их компании, и встречу Феликса и Чанбина все решили пойти — в бар. Отсюда был и спор: Джисон настаивал на том, что Чонин может пойти с ними, даже с больной рукой, Феликс, словно в него вселился дух Минхо, доказывал, что, если он хотя бы попытается приблизиться к бару — ему не избежать печальных последствий. После этих слов Чонин не может не быть буквально самым счастливым человеком на планете. Его друзья направлялись в бар, он машет им и разворачивается к автобусной остановке. Но натыкается на Хенджина, чуть не врезается в него. — …ты не идешь? — Спрашивает он и поднимает взгляд на Хенджина. Того столкновение ни капельки не смутило. — Неа. У меня завтра занятия с утра. Как-то раз я уже ходил на них с похмелья и… закончилось это в общем не очень хорошо, — говорит Хенджин, содрогаясь при воспоминании. Чонин понимающе кивает; не то, чтобы у него был похожий опыт, но накануне он помогал Джисону и Феликсу прийти в себя после хорошей вечеринки. — Ты тоже на автобус? Я думал нам в разные стороны. — Я хотел спросить у тебя то же самое, — усмехнулся Хенджин и почесал затылок. — Мой байк неподалеку, и ну, если ты не против, я бы мог подвезти тебя? Чонин часто кивает, но потом он опускает взгляд на причину того почему он не пошел в бар и печально показывает перевязанную руку Хенджину. Хенджин только улыбается и оборачивается на Чонина. — Почти сразу после того, как я сдал тест, Чанбин поскользнулся и подвернул лодыжку. Как думаешь, кто отвез его в больницу? Я. Поэтому, не о чем переживать, если бы Чанбин мог, он поставил бы мне пять звезд. Чонин окидывает его недоверчивым взглядом и переминается с ноги на ногу. — Но что, если нас оштрафуют? Мне не так страшно переночевать в камере, как подумать о том, что сделает со мной Минхо после. — Тогда проведем всю оставшуюся жизнь в бегах. Станет неплохой затравочкой, чтобы разбавить скучный разговор, да? — шутит Хенджин. И они оказываются у мотоцикла Хенджина. Причем с двумя шлемами. Неужели Хенджин планировал это? Чонин тянется за шлемом, но Хенджин мягко его перехватывает и надевает сам. Застегивает свой, забирается на мотоцикл, запускает двигатель и кивает Чонину, подает знак, что можно садиться. — Держись крепче! — Крикнул он. Чонин, не думая, обхватывает Хенджина здоровой рукой за талию, и уже через мгновение они мчат по улице. Хенджин не преувеличивал: пять звезд и он бы ему поставил. Чонин чувствовал себя в безопасности. Но не обошлось, конечно же, без выпендрежа и внезапного желания Хенджина покрасоваться. Он лавировал между машинами — и это зрелище казалось таким нелепым, что Чонин не мог удержаться от смеха. — Ты такой показушник! — Кричит он. — Кто бы говорил! С больной рукой, сел на байк… — Кричит в ответ Хенджин и смеется, как Чонин начинает нахваливать его навыки вождение. Как они добираются до дома Чонина, Хенджин помогает снять ему шлем. Кончики пальцев касаются щек, Чонин подавляет судорожный вздох. Он машет ему на прощание, провожая взглядом мотоцикл. Тот сворачивает за угол и скрывается из виду. Чонин направляется к двери, пытаясь стереть из головы все, что только что произошло. — Да ладно, — устало вздыхает Чонин, смотря за тем, как очередная книга падает из его рук на пол. Он уже как неделю назад снял повязку. И хотя врач никаких осложнений не выявил — напрягать запястье Чонин не хотел. Но находясь в библиотеке сделать это было не так уж и просто. Ведь сегодня — последний день, когда можно вернуть книги. — Давай помогу. Хенджин забирает несколько книг и пропускает Чонина вперед. Тот вздыхает с облегчением и улыбается в знак благодарности. Несмотря на то, что знакомы они совсем ничего, сошлись довольно быстро. Чонин и не помнит, когда в последний раз у него так легко получалось сдружиться с кем-то. Они с Хенджином уже даже переписывались друг с другом. Допоздна и Чонину каждый раз приходилось сдерживать смех от его сообщений, чтобы не разбудить Феликса. — Извините, — раздается голос позади, прерывая их разговор. Чонин оборачивается и видит девушку примерно их возраста. Она смотрела на Хенджина широко распахнутыми глазами. — Простите, что прерываю, просто… ваша метка, я заметила ее, пока шла и она… она похожа на мою… и мне стало интересно… Хенджин, кажется, поняв куда девушка, пытающаяся побороть свое стеснение, клонит. Он молча кладет книги Чонина на пол и задирает рукав до предплечья, показывая свою метку. Чонин и забыл, как… это все происходит. Ты просто гуляешь, идешь, думая о чем-то, а потом подходишь к незнакомцу и просишь показать метку, потому что, ну а вдруг такая же. Девушка оглядывает метку, но в следующий же миг выражение ее лица меняется на разочарование. У Хенджина метка в виде красного цветка с соцветием на верхушке — красная Сальвия. — Почему ты извинился? — Спрашивает Чонин после того, как Хенджин и девушка неловко прощаются и расходятся. — Да не знаю. Она просто была так взволнована, а теперь выглядит расстроенной, — пожимает плечами Хенджин и оборачивается на Чонина. Тот все еще смотрел на его метку, протянул к ней руку, но в последний момент одернул. — Что насчет тебя? Как выглядит твоя метка? Чонин кусает щеку изнутри. Он не может вот так солгать, зная, что Хенджину интересно, что он хочет увидеть ее. — Я… у меня ее нет. — У тебя ее нет? — вторит ему Хенджин. — Могу показать, если не веришь, — шутит Чонин. Он делает вид, что собирается снять свитшот, но Хенджин останавливает его. Улыбается шутке, но в выражении лица читается жалость. — Пожалуйста, не смотри на меня так. В детстве по горло хватило. Сейчас я смирился с этим, правда. В подростковые годы было особенно паршиво. Находились недоумки, которые притворялись моими друзьями и за моей спиной распространяли слухи. В старшей школе пытались подружиться только чтобы сблизиться с Минхо или делали это на спор… и мой брат, он всегда давал им отпор, запугивал, обещал расправиться, если попытаются провернуть это снова. — Так вот почему Минхо… такой? — Спрашивает Хенджин и Чонин кивает. — Поверишь мне, если скажу, что почти полгода мы с ним даже не разговаривали? Чонин хорошо помнит то время. Тогда он перестал быть таким наивным и почти не обращал внимания на недоумков и их издевки, перестал попадать в разные передряги. Так что помощь Минхо больше не требовалась — спасать его было не от кого. У Чонина появился Сынмин и он перестал считать свое отличие от других недостатком. А потом появился Чан. Он переехал со своей семьей и подрабатывал мороженщиком. Именно в том ларьке, куда заходил Чонин по выходным. Сынмин часто подкалывал его, и его «незаметный» краш на Чана, но Чонин был настроен серьезно (хоть и не было ни единого шанса, что Чан окажется его соулмейтом). Но потом в один летний день он увидел его с Минхо в супермаркете. Начав эту ссору, Чонин понимал, что ведет себя, как последний придурок по отношению к брату. И он подумал, что это очередное напоминание — у него никогда не будет солумейта. Произошедшее послужило спусковым крючком и вся ярость, все эмоции, что долгое время сдерживал Чонин — все обрушилось на Минхо. — Но он не смог бы быть с тобой! Я всего-то уберег тебя от неизбежного и разбитого сердца! — Кричал Минхо той ночью в гостиной. — Все это было без толку! Ты очередной клиент, что повышал ему выручку! И это стало последней каплей. Спор перерос в драку, и их отцу пришлось вмешаться. Мама со слезами на глазах оставалась в стороне и просила прекратить. С того дня Чонин и Минхо не разговаривали с друг другом, не могли даже находиться в одной комнате больше полугода. — Да уж… и что же вас снова сблизило? — Спрашивает Хенджин, как Чонин заканчивает рассказывать. — Сынмин, как ни странно, и его постоянные рассказы о ‘замечательных выходных’ со своей сестрой. Я осознал тогда, как сильно скучаю по Минхо, — рассказывает Чонин и его губ трогает улыбка. Чонин тогда стоял в дверях комнаты Минхо минут пятнадцать, если не больше. И наблюдал за тем, как его брат лежал на кровати, буравя потолок взглядом, и напевал себе что-то под нос. И как только Чонин понял, что его заметили — дал брату столько времени, сколько потребовалось на то, чтобы отложить наушники, подвинуться на кровати и похлопать по месту рядом. Чонин сорвался с места и набросился на него с объятиями. — И знаешь… сейчас мы даже ближе, чем были до ссоры, но мне кажется, — вздыхает Чонин и запускает руку в волосы. — Он до сих пор сожалеет о случившемся, и может испытывает… чувство вины? Поэтому и ведет себя так странно, пытается все исправить, проявляя чрезмерную заботу. — Мне так жаль, — шепчет Хенджин мгновение спустя. Чонин поднимает на него взгляд и смущенно улыбается ему. — Да ладно. Не ты ведь нас рассорил, — говорит он. — Да, я понимаю… просто, мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все это, — произносит Хенджин. Чонина окатывает множество эмоций. Конечно, он рассказывал это и своим друзьями, и их реакция ничем не отличалась от реакции Хенджина. Невольная жалость. Обычно Чонин едва начинает злиться и чувствовать себя некомфортно из-за этого, но сейчас… по телу разливается тепло и под ребрами что-то щекочет. Ему особенно приятен тот факт, что он небезразличен Хенджину и… о, потрясающе, солнечные лучи так красиво падают на Хенджина, кажется, он сияет? Ой… так и переступают невидимую черту. Хенджин прочищает горло, нарушая неловкое молчание, и проводит по шее. — Ну, пойдем тогда? Вернем твои книги. Чонин кивает, по-прежнему ничего не говоря. И по пути к стойке надеется, что Хенджин не видел, как покраснели его щеки. — Как ты понял, что Чанбин — твоя родственная душа? Феликс отрывает взгляд от ноутбука, смотрит на Чонина, рассевшегося на полу и, закатав рукав футболки, показывает на метку на своем плече. — Да нет же, — вздыхает Чонин и закатывает глаза. — Я имел в виду… ты что-нибудь почувствовал, до того, как увидел его метку? Было ли что-то типа предчувствия? Феликс обдумывает вопрос. Он закрывает крышку ноутбука и садится на пол рядом с Чонином. — Кстати, да, было. Я столкнулся с Чанбином, пока бежал к вам. Он выронил телефон и когда я попытался извиниться, почувствовал что-то… Не знаю, что, но это что-то заставило меня ляпнуть вопрос про метку. Я не мог сдвинуться с места, знал, что мне нужно увидеть ее. С чего такие мысли? Чонин подгибает колени к груди и пожимает плечами. — Без понятия. Я думал все просто как сумасшедшие бегают вокруг и просят первого попавшегося показать свою метку. Феликс издал смешок и пихнул его в бок. Повисла тишина, в которой Чонин ощупывает подушечками пальцев метку, водит по ней. А Феликс просто сидит рядом и позволяет коснуться. Как и во все вечера до этого. — Дай мне свою руку. Чонин бросает непонимающий взгляд на Хенджина. Чувствует замешательство. Но руку протягивает. Сынмин слишком занят своим эссе, чтобы обратить внимание на эту сцену. Хенджин водит по его коже, вырисовывая что-то. Чонин позволяет, не чувствуя особого смущения. — А для чего? — Спрашивает Чонин, как Хенджин отстраняется. — Не знаю. Просто захотелось это сделать, — пожимает плечами Хенджин, возвращаясь к своему заданию. Чонин смотрит на синюю Сальвию на своей руке. И делает мысленную пометку поискать ее значение позже. Чонин открывает дверь и окидывает подозрительным взглядом Джисона, Сынмина и Хенджина, стоящих в проеме. — И что же вы тут делаете? — Чанбин написал Хенджину, что останется у вас на ночной киномарафон… мы тоже хотим, — отвечает Джисон, держа в руках пакет со снеками. Чонин закрывает дверь, но Джисон проталкивает всех внутрь и довольный идет вперед. До появления Чанбина в жизни Феликса у них была традиция устраивать вечер кино; смеялись до слез с бюджетных ромкомов от Hallmark. Это было их общим времяпрепровождением, только их. Но недавно Чонин подумал о том, что Чанбин мог бы присоединиться к ним тоже. Он хороший парень и делает Феликса счастливым — этого вполне достаточно. Раньше вечер кино — был только их. Никто больше не знал. Поэтому сейчас Чонин имел полное право дуться, сидя на диване полном людей. Вечер был испорчен. Кто следующий? Чан и Минхо? О, они не могут такое пропустить! (И он ведь правда получил сообщение от Минхо в котором говорилось, что у них свидание и, к сожалению, они не смогут прийти). — Я присяду? — Спрашивает Хенджин, стоя у места рядом с Чонином. — Да, почему нет, — фыркает Чонин и отворачивается с недовольным лицом. Не заметив того с какой нежностью во взгляде на него смотрел Хенджин все это время. Чонин не приходил в себя и даже после того, как Хенджин покормил его попкорном. — Ну серьезно разве час назад мы не смотрели точно такой же фильм, — возмущается Джисон, сидя на полу, морщась. Чонин стукает его по затылку. — Это и делает их такими кринжовыми, — возражает Чонин. — Избитый сюжет, но с другими героями. — И еще, если ты не заметил: конфликт между героями всегда начинается ровно через час и тридцать пять минут, — вздыхает Феликс. Джисон тут же лезет в телефон, проверяет. Сынмин наблюдает за ним с мягкой улыбкой на губах. Хенджин льнет к груди Чонина. И чуть ли не мурчит после того, как Чонин запускает руку в его волосы и нежно проводит по ним. Оба упускают момент, как оказываются в объятиях друг друга. Но кто такой Чонин чтобы отказываться? Он упускает и тот момент, как Хенджин засыпает у него на груди. Но от этого он чувствует только облегчения, потому что помнит, как тот совсем недавно жаловался на учебу — один стресс с бессонницей в придачу. Никто в комнате не обращает на них внимания. Ну, кроме Феликса. Чонин весь вечер чувствовал на себе его взгляд, тот будто следил и отмечал у себя в голове насколько далеко они зашли. На каждое двусмысленное движение — хмурился. Джисон, Сынмин и Хенджин остались спать в гостиной. Чанбин спал в комнате Феликса. В комнату Чонина внезапно открылась дверь. Феликс зашел внутрь и также аккуратно закрыл за собой дверь. — Что у вас с Хенджином? — Проговорил он на одном дыхании. — Ничего, — отвечает Чонин и садится на край кровати. — Не похоже. На диване вы выглядели довольно миленько, — настаивает Феликс. — Он устал и хотел спать, ничего такого, — вздыхает Чонин и трет глаза. — Что ты хочешь услышать? Феликс переминается с ноги на ногу у двери, подбирает правильные слова. — Просто… да, я понимаю, сближаться так с кем-то в порядке вещей. Мне просто кажется, что вы двое слишком сблизились. И не только сейчас я это заметил, в прошлый раз у Сынмина тоже… и я слышу по ночам постоянно, как ты смеешься с его сообщений, — Феликс вдруг прекращает тараторить, словно придя в себя. — Меня не было рядом, когда над тобой издевались, или когда ты поссорился с Минхо, но ты мой друг. И не хочу видеть, как тебе больно, как тебе разбивают сердце. Чонина раздражает, как легко его читают. Раздражает, что приходится притворяться и говорить, что все в порядке. — Клянусь, между нами, ничего нет. Может показаться иначе, но нет, я просто не воспринимаю Хенджина в таком смысле. И я в курсе о неизбежном. Поэтому как ты и сказал: никакого разбитого сердца. Даже если Феликс не верит, он успокаивается и переводит тему. Они остаются в комнате Чонина, разговаривают, потом Феликс уходит к себе и Чонин остается один. Пытается уснуть. Но не может. Чонин был увлечен книгой, Хенджин сидел рядом и делал наброски в скетчбуке. По комнате разливалась тихая музыка, как дверь неожиданно с грохотом распахнулась с братом Чонина в проеме. — Прошу, спаси меня от этой невыносимой женщины! — Восклицает он раздраженно. И плюхается на место рядом с Чонином. — Бабушка Чана? — Спрашивает Чонин и вставляет закладку в разворот, на котором остановился. — Бабушка Чана, — вздыхает Минхо. Чонин сочувствующее хлопает по плечу. Чан — потрясающий и невероятный. Вся его семья — очень хорошие и добрые люди. Они радушно приняли Минхо и полюбили его. Но вот его бабушка… она человек консервативных убеждений и придерживалась традиционных взглядов. Так что каждый раз, когда она навещала внука, Чан отвлекал ее чем-то, а Минхо тихонечко сбегал. Хенджин послушал их немного и начал молча собираться. — Оставляю вас наедине. Встретимся позже? Дождавшись кивка в ответ, Хенджин наклоняется и целует его в макушку. Оба не обращают внимания на удивленный возглас Минхо. И едва дверь за Хенджином закрывается, старший набрасывается на Чонина с вопросами. — Что это, черт возьми, было? — С Хенджин попрощались, — отвечает Чонин и отводит взгляд. — А поцелуй? — Не унимается Минхо и вскидывает бровь. — Ты тоже так делаешь! — Лениво возражает. — Я твой брат и делаю это, чтобы позлить тебя! — Объясняет Минхо. — А мама с папой не считаются! Они наши родители! Чонин ерзает на кровати. Опускается тишина, которую внезапно прерывает Минхо, резко вздохнув. — Феликс мне все рассказал. И мы оба беспокоимся, пойми… — Я говорил ему не делать так! — Почти крикнул Чонин. — И я все понимаю, ясно? То как мы ведем себя с друг другом…и правда выглядит иногда двусмысленно. Если это так тебя беспокоит, я поговорю с Хенджином, и мы все уладим. Вы беспокоитесь, я понимаю, не хотите видеть, как мне больно. Но и я ведь не настолько глупый, как вы думаете! В курсе, что мне нельзя сближаться с кем-то! Чонин заканчивает свою тираду и переводит дыхание. Минхо дает ему время и добавляет аккуратно: — Я не говорю, что ты глупый… мне просто не все равно, понимаешь? Я ведь видел все это уже множество раз. И все выглядит так будто тебе нравится Хенджин. Я не хочу ссориться с тобой снова. Минхо опять оказывается прав — как же бесит. «Интуиция старшего брата», будь она не ладна! Чонин ничего не говорит в ответ, сидит с недовольным лицом. Позволяет себя обнять. Возятся и нянчатся с ним еще следующий час, пока наконец-то не приходит Чан. Измотанный и уставший. Ха… Всего лишь три события показали Чонину, что он — гребанный лжец, самый больший лжец во всем этом мире. Первое произошло максимально неожиданно: все их друзья оказались заняты своими «соулмейтовскими делами», как выразился Джисон… что бы, черт возьми, это ни значило. Так что, когда Хенджин позвонил и предложил поесть пиццы и сходить в кино, Чонин, разумеется, согласился. Получше альтернативы провести очередной вечер в одиночестве. — Я хочу показать тебе кое-что. — Говорит Хенджин и Чонин поднимает на него любопытный взгляд. — Закрой глаза. Чтобы там ни собирался сделать Хенджин, Чонин доверял ему, всецело и слепо. Закрыв глаза, он услышал возню Хенджина где-то возле дверей. Затем он осторожно подошел и встал перед Чонином. — Открывай. В руках Хенджина был рисунок. Не просто какой-то рандомный рисунок, а тот самый над которым он работал, в тот день когда на прощание поцеловал Чонина в макушку и у Минхо чуть не остановилось сердце. (Ой, об этом кстати они так и не поговорили). На скетче Хенджину в точности удалось передать выражение лица Чонина: недовольство, разочарование. Он сразу же вспомнил, как расстроила его книга, в особенности два главных героя, которые так и не поговорили с друг другом нормально. — … как тебе? — Спрашивает Хенджин, нарушив повисшую тишину. — Никто раньше не делал для меня чего-то подобного, — шепчет Чонин. Хенджин, поняв смысл этих слов, улыбается уголками губ. Чонин кладет рисунок рядом с собой и заключает Хенджина в объятия. Из-за небольшой разницы в росте, Чонин кладет голову ему на грудь. Сердце Хенджина билось так же быстро, как и его. Второе происходит, пока они сидели в баре. Вместо того, чтобы напиваться в стельку, сидя в одном баре, они решили зайти в каждый и выпить столько коктейлей, сколько будет достаточно для появления «эффекта» (Джисон на этот момент лидирует — семь выпитых коктейлей). Ну и случилось то, что должно было: Чонину идея не зашла и Хенджин вместе с еще одним оторвой, для которого не существует «нет», облепили его со всех сторон. Хенджин был рядом весь вечер. Если он не обнимал Чонина со спины, то держал за руку. Если не стоял, опершись о барную стойку и обняв его за плечи, то сидел рядом, положив руку на бедро. Начало светать, они всей компанией возвращались домой и только в этот момент Чонин заметил, что Хенджин замазал свою метку тоналкой. И последнее, от воспоминаний которого выбивает из колеи и уносит куда-то далеко-далеко. Чонин и Хенджин шли в кампус, в библиотеку. Джисон уже ждал их у столика, за который сражался не на жизнь, а на смерть, отбивал у всех других студентов. Полный решимости сеть за подготовку к экзаменам. Хенджин хихикает над чем-то, что рассказал ему Чонин. Наблюдает за ним, пока губы невольно тронула мягкая улыбка. Но внезапно чувствует, как что-то упало ему на лоб. И через мгновение пасмурное небо разверзлось ливнем. Они оба стоят какое-то время в шоке, уставившись друг на друга. Хенджин хватает Чонина за руку, и они добегают до раскидистого дерева — ближайшего укрытия. Тяжелые холодные капли барабанят по листьям, Чонин подрагивает, стоя в мокрой одежде. От нелепости всего происходящего хочется то ли плакать, то ли смеяться. Чонин поднимает на Хенджина взгляд, но тот оказывается уже смотрел на него. На намокшие, прилипшие ко лбу пряди, на капли дождя, что стекают по щекам. И переводит взгляд на губы, прежде чем снова поднять на Чонина. Чонин на секунду перестает дышать. Хенджин делает шаг навстречу и чуть подает корпус вперед, оставляет выбор лишь за ним, дает отступить. И Чонин понимает, что стоит, что нужно отступить. Но не может. Знает, что нужно прекратить это здесь и сейчас, сказать Хенджину, что это неправильно — просто ужасная идея. Но не хочет. Вместо этого он прикрывает глаза и сокращает между ними последние сантиметры. Тяжелые шаги за спины и крики других людей приводят в чувство. Они чуть ли не подскакивают на месте и отпрыгивают друг от друга. Хенджин неловко отводит взгляд и откашливается. Чонин прижимает руку к сердцу, что готово было выпрыгнуть из груди. И приходит к ужасному осознанию. Ха… Да он — гребанный лжец, самый больший лжец на этой планете. Чонину нравится Хенджин. Хенджину нравится Чонин. …вот черт. — Я нравлюсь Хенджину, и он нравится мне, это… боже, какой ужас, я сейчас в шаге от нервного срыва. Чан молча впускает Чонина и отгоняет кошек от двери. — М-м, хочешь дождемся Минхо? Он к трем подойдет. — Нет. У меня уже перед глазами эта его довольная ухмылка «я как всегда прав», — отвечает Чонин и падает на диван. — Я пришел к тебе. Ты — самый ответственный человек из всех, кого я знаю, ты точно дашь мне хороший совет. Чан, усмехнувшись, уходит на кухню и приходит в комнату снова с напитками и парой снеков. И просит рассказать все с самого начала. — … вот это ты влип, — все, что говорит Чан. Чонин кривит улыбку, нервный тик уже начинается. — Просто, блин, скажи, — простонал Чонин и бессильно упал на спинку дивана, — скажи, что мне делать? Чан пропадает в своих мыслях и повисает тишина. — Думаю… ты и так знаешь, что я скажу. — Да… но я надеялся, что, услышав это от тебя, мне не будет так больно, — просипел Чонин, смаргивая влагу с глаз. Чан запускает руку в его волосы и проводит по ним мягко, утешающе. — Расскажи обо всем Хенджину, как можно скорее. Будет тяжело, но он поймет. Я уверен. — Добавляет Чан и, недолго думая, продолжает: — Мы рядом, помнишь? Ты можешь прийти к нам в любое время. Все равно, что скажет Минхо, не бойся его, он просто волнуется за тебя… по-своему. Минхо приходит домой через час. Чонин остается в зале и увлеченно смотрит какой-то сериал от Netflix. Его брат точно почувствовал, что что-то не так. Но говорить с ним об этом не стал. План состоял вот в чем: предложить Хенджину провести вместе вечер и подвести к серьезному разговору, поговорить о том в каких они отношениях и отталкиваться от этой темы дальше. Как можно скорее нужно все прояснить. До того момента, как какой-нибудь незнакомец не подойдет к Хенджину и не спросит про его метку. — Хочешь что-нибудь выпить? — Спрашивает Хенджин. Оставляет на проходе обувь и останавливается у входа на кухню. — Нет…м-м… мы… можем мы… поговорить… пожалуйста? — Заикаясь, еле как договаривает Чонин и похлопывает по месту рядом с собой. — Так, и где я успел так накосячить? Это из-за того пранка с Джисоном? Улыбка сползает с лица Хенджина, как он подходит к дивану и опускается рядом. Атмосфера в комнате напряженная, повисает тишина. Чонин замечает, как рука Хенджина застывает, согнутая в локте — словно тот резко передумал перекидывать ее на его плечи. Чонин разворачивается и поднимает взгляд на Хенджина. — Я хочу спросить кое о чем. Только будь предельно честен, ладно? — Начинает Чонин и набирает в легкие побольше воздуха. — Я тебе нравлюсь? Не как друг, а… немного в другом плане. Каждая секунда, проведенная в тишине, ощущается как час. Но как Хенджин кивает, на сердце становится легче. Чонин горько усмехнулся. — Тогда ты, наверное, понимаешь, что мы ничего не можем с этим поделать. — Почему? — Спрашивает Хенджин с замешательством уставившись на него. — Хенджин… у тебя есть соулмейт, — отвечает Чонин. Что может быть очевидней? — И? Мне наплевать на него или нее. Я даже не знаю кто это, — восклицает Хенджин и вскакивает с дивана. Чонин наблюдает за тем, как он ерошит волосы на затылке и ходит кругами по комнате. — Вот именно, ты еще даже не знаешь кто это. Тебе не может быть наплевать на свою родственную душу… которую ты еще даже не встретил. Он знает, как по-дурацки это звучит. Но Хенджин должен понять «почему», почему они не могут оставить все как есть. И Хенджин понимает — просто не хочет принимать, отказывается. Он берет Чонина за воротник его футболки и притягивает к себе, целует. Внезапно и резко, так что их зубы сталкиваются. Отчаянно, потому что не чувствовал ничего, кроме бессильного отчаяния. Боже, Чонин понял, что больше всего на свете он хотел поцеловать его в ответ. Но он не может. — Прости, — говорит Чонин, отстраняясь. — Это больно, я знаю это как никто другой. Каждый день я вижу, как люди находят свою родственную душу. Влюбляются. И с каждым днем я хочу этих чувств все сильнее. Я эгоист и я очень жадный. И сильнее всего хочу поддаться чувствам… но я не хочу причинять тебе боль. Я уже проходил через это раньше, поверь. И не думаю, что смог бы снова. — Но мой соулмейт… он — не ты, — проговорил Хенджин и сердце дало трещину. Он зажмуривает глаза, когда Чонин тянется к нему и заправляет выбившуюся прядку за ухо. — Это пройдет, — шепчет. Между ними повисает тишина, в которой они просто смотрят друг друга. Чонин решает оставить его наедине. — Мы можем остаться друзьями? — Спрашивает Хенджин, наблюдая за тем, как Чонин надевает обувь. — Хотя бы так… ты мне очень дорог, и я не хочу потерять тебя. — Да. Конечно, — часто кивает Чонин и слабая улыбка Хенджина — последнее, что он видит перед тем, как закрыть дверь. И отправиться в долгое и одинокое путешествие. — Суни, отстань, — тяжело вздыхает Чонин на следующее утро и мягко отталкивает кота от своего лица. — Это Дори, — говорит серьезно Минхо, скосив на них взгляд. Чонин поднимает взгляд и видит брата на подлокотнике дивана. — Как дядя Дори, ты должен отличать его от Суни. Мои чувства глубоко задеты. Не заметив никакой реакции на свою шутку, Минхо садится рядом, берет Дори к себе и укладывает голову Чонина на колени, гладит по волосам. — Итак… не хочешь рассказать мне, что произошло вчера? Или мне нужно угадать? — Я поговорил с Хенджином. Положил всему этому конец, — рассказывает Чонин, постепенно расслабляясь от прикосновений, поглаживаниям по волосам. — Все как всегда… у него есть соулмейт, наши сердца разбиты. — И как ты? — Очевидно, ужасно, — усмехается Чонин. — Я сделал, как мне все говорили, «спас» нас, пока не стало слишком поздно, но почему-то мне только больнее! Минхо ничего не отвечает. Позволяет тишине повисеть некоторое время, а потом убирает голову Чонина со своих колен и садится к нему лицом. — Я больше не буду совать нос не в свое дело. Я услышал то, что хотел и даже впечатлен. Ты поступил зрело, по-взрослому, — говорит он и после того, как Чонин отпускает смешок, меняет тон на более серьезный. — Но, если ты еще хоть раз, раз выкинешь этот трюк, как прошлой ночью — тебе не жить. Понял? Я уж хотел было звонить маме, в полицию. Я… еще никогда так сильно переживал. Я думал ты попал в аварию или что-то случилось! Я искал тебя повсюду, и одна теория становилась хуже предыдущей, пока мне не позвонил Чан. Ты меня услышал? Чонин понимал почему Минхо так злится. После того как он ушел от Хенджина вместо того, чтобы пойти домой, он просто шел… бродил по улицам. Самые разные чувства переполняли его. Дыхание сбилось, сердце учащенно билось. Слишком много мыслей. Внутренний голос насмехался, прокручивал все снова и снова. Чонин потерял счет времени, пока бродил вот так. Телефон надрывался от звонков. Сначала постепенно, с какой-то периодичностью, потом без остановки — звонок один за другим. Едва дверь открылась, Чонин без сил упал на Чана. Чан вздохнул с облегчением. Пока Чонин содрогался от плача, уткнувшись ему в плечо. Чан гладил по спине, успокаивал. Набрал Минхо и сообщил, что его брат дома. — Да. Прости, — шепчет он, стыдливо опуская взгляд. — Ладно, все уже случилось, — отмахивается Минхо. — Приходи в себя понемногу и давай за дела, сегодня нужно: принять душ, позвонить Феликсу, Сынмину и Джисону, извиниться за то, что вел себя, как идиот. Они тебя прощают, потом, как вернется Чан мы приготовим блинчики и посмотрим фильм. Столько фильмов, пока ты не поправишься. Как тебе? — Блинчики с сиропом? — Добавим столько, сколько захочешь. Чонин сжимает Минхо в своих объятиях, и его брат не отстраняется и не жалуется. И если Чонин вдруг начинал бесшумно плакать, Минхо по-прежнему ничего не говорит, и мягко поглаживает его по спине и волосам. Остальные поняли почти сразу, что именно произошло. Феликс — первее всех, Хенджин позвонил, чтобы убедиться самому, что все действительно хорошо и, что он дома. Сынмин и Джисон — по напряженной атмосфере между Чонином и Хенджином. Хоть они и обещали друг другу вести себя, как обычно, на деле все оказалось не так уж и просто. Они стараются изо всех сил. Они все также общаются друг с другом, — не забывая про остальных — перекидываются короткими фразами, общаются в групповом чате, шутят. Если гуляли допоздна с остальными — прощались и просили друг друга написать, когда они будут дома. Но боль от этого меньше не становилась. Друг на друге взгляд — тоскующий, скучающий. Смотрели долго-долго, думая, что другой не видит. Задерживали, растягивали любое прикосновение будь то объятия или утешительное похлопывание по плечу. Жизнь шла своим чередом, но боль от этого не утихала. — Черт. Читая сообщение Минхо, Чонин стоит под козырьком у входа в библиотеку и смотрит на то какой сильный идет дождь. Пропустив последний автобус, он надеялся, что Чан подбросит его до дома. Но тот уехал навестить бабушку. Чонин буквально в безвыходном положении. Именно поэтому он отправляет фото в групповой чат — недовольное лицо на фоне дождя и серого неба. Чонин: бесите! получите уже права! ; _; Сынмин: сам сдался, провалив тест подчистую и нас заставляет Чанбин: ヽ(°〇°)ﾉ Джисон: ヽ(°〇°)ﾉ Да пошел ты, ворчит себе под нос Чонин. И печатает ответ, удаляет, затем снова печатает длинный ответ и стирает. Ну и что, что Сынмин был абсолютно прав… у Чонина все еще была гордость! Хенджин: подвезти? Чонин смотрит на сообщение еще некоторое время, сглатывает и набирает: Чонин: пожалуйста Пять минут спустя Чонин уже бежит к мотоциклу Хенджина. Надевает шлем и забирается на заднее сиденье. — Держись, — единственное, что говорит Хенджин. Заводит мотор, и они мчатся по дороге. Поездка проходит в тишине, лишь иногда перебиваемой Хенджином; спрашивал все ли у него в порядке. Чонин чувствовал, что его хватка вокруг талии Хенджина постепенно усиливается. И наклоняется он ближе, чем нужно, так что со стороны это уже больше походило на объятие. Но легче об этом не думать. Списать на то, что он просто не хочет упасть — дождь ведь льет. Конечно же, он не скучал по этому — ощущению его в своих объятиях. Конечно, нет. Как они останавливаются возле дома, Чонин молча слезает с мотоцикла, бросает еле слышно «спасибо» и «пока». Делает несколько шагов, прежде чем его останавливает Хенджин, взяв за локоть. И мягко потянув на себя. — Я… — говорит Хенджин, кусая щеку изнутри и не сводя с Чонина глаз. — Даже если бы я нашел… своего соулмейта, я бы выбрал тебя. Ничто это не изменит. Чонин грустно улыбается. — Знаю, но согласись это немного нечестно? — говорит он и отойдя еще на пару шагов, высвобождает свою руку из хватки Хенджина. Разворачивается к двери и не оглядывается. — Серьезно, что, черт возьми, с тобой не так? Я и на пять минут не могу оставить тебя одного! — Думаешь я хотел ввязываться в эту драку! Все, чего хотел Чонин, это пойти куда-нибудь и отпраздновать предстоящие дни рождения Джисона и Феликса (и Сынмина — а собственно почему он дружит только с девами?). Он думал: повеселится в клубе, насладится последними летними деньками в приятной компании своих друзей. Ну, со всеми, кроме Хенджина, который умудрился подхватить ковид. — Кто-то до сих пор не переболел им, серьезно? Вот отстой, он пропустит все веселье! — Возмущался Джисон, пока со спины в двери клуба его подталкивали Сынмин с Чонином. Чонин отлично проводил время. Заливал в себя один шот за другим, соревнуясь разве что только с Чанбином, ел сэндвичи вместе с Феликсом и Джисоном — и все, конечно же, было задокументировано Сынмином и разобрано на достойные компроматы. Другие посетители спрашивали можно ли к ним присоединиться и угощали выпивкой — и кто такой Чонин, чтобы отказываться? Вечер проходил на удивление хорошо, пока Чонин не поплелся за Феликсом в другой бар. Все, что он мог вспомнить так — это переполненный танцпол и как позади них началась какая-то потасовка. И последнее: крик и удар в спину — больше ничего. В больнице ему зашили небольшую рану на затылке. Сразу после пришел Минхо с нотациями о том, как плохо нарушать общественный порядок. — Ты больше не выйдешь из дома! — Надрывался Минхо, указывая на него пальцем. — Только после того, как выпустишься! — Ты моя мама? Мой папа? Нет! Тогда почему указываешь мне, что делать? — Буркнул Чонин и потянулся к повязке на затылке. — Мне сбрили волосы? — … серьезно? Ты подрался, попал в больницу, тебе наложили шов… но все что тебя волнует — это то, что тебе затылок твой дурацкий побрили? Чонин показывает Минхо средний палец и игнорирует его наигранно-оскорбленный вид. В палату входит доктор, говорит о результатах анализа, и других тестов — никаких серьезных повреждений нет. Чонин слушал вполуха, видя, как внимательно слушает доктора Минхо. Он просто хотел пойти домой и забыть напрочь о том, что произошло. — Тебе еще очень повезло — продолжает доктор. — Еще чуть-чуть и пришлось бы накладывать шов прямо на твою метку. — Извините, не могли бы вы повторить? — Твоя метка. Мы позаботились о том, чтобы ни один шов не задел ее и не испортил. С ней все хорошо, не переживайте. Чонин слышит, как Минхо тихо проговаривает его имя с широко распахнутыми глазами. У Чонина вырывается нервный смешок. — Извините, но вы, должно быть, ошибаетесь. У меня нет метки. Доктор собирает брови к переносице. Он берет в руки планшет и ищет в нем что-то. — Я точно помню, что там была метка. Вот, одна из медсестер сделала снимок на случай, если вы захотите убедиться сами. Дрожащими руками Чонин берет планшет из его рук. На фотографии в экране затылок Чонина; побритый, с только наложенными швами, а рядом слева очень знакомая красная Сальвия. Минхо подскакивает и ловит планшет, что Чонин чуть не выронил из рук. Он, словно как под толщей воды. Слышит, как его зовет брат, чувствует, как трясут за плечи. Но ничего не может сделать — его дыхание учащается и мелкий тремор пробирает все тело. Почти двадцать лет он думал, что у него нет и не может быть соулмейта. Но в один момент все это оказалось — ложью. И его родственная душа… В кармане жужжит телефон. Чонин смотрит на экран и слезы скатываются по щекам, как только он видит имя. Хенджин: офигеть чанбин только что рассказал мне, что случилось ты в порядке??? Теперь, да. Проходит еще неделя, прежде чем Чонин окончательно собирается с мыслями и думает о Хенджине. После того, как его стошнило, пришлось остаться в больнице еще на ночь — убедиться в том, что у него нет сотрясения мозга — ну что за веселая ночка. Минхо пришлось рассказать о случившемся их родителям. Те сломя голову прилетели в Сеул. И мама чуть не затопила больницу своими слезами, после того как услышала часть рассказа про метку. — За что ты извиняешься? — Спросил Чонин, поглаживая маму по спине. Она заключила его в крепкие объятия и не хотела отпускать. — Мы так легко сдались и не посмотрели везде! — Всхлипнула она, стиснув объятия. — Я ужасная мать! — Не правда, глупости. Странно, что у меня нет детских фоток с короткой стрижкой, да? — Попытался пошутить Чонин, но взгляд отца очень красноречиво попросил его помолчать. Карантин Хенджина подходил к концу. Поэтому Чонин набрался смелости и спросил Хенджина не хочет ли он зайти на вечер кино. Идеальнее момента не придумать: Феликс будет у Чанбина, Сынмин на работе, Джисон поедет к семье. Они будут только вдвоем. И Чонин сможет рассказать ему о том, что они соулмейты. А… Так они изначально были соулмейтами. Хенджин — его соулмейт. — Давай включим другой, если тебе не интересно, — говорит Хенджин и его голос обрывает весь рой из мыслей. — А? — Тупо спрашивает Чонин и переводит взгляд с экрана телевизора, фильма, поставленного на паузу, на Хенджина. И удивляется, они посмотрели уже половину фильма. — Нет! Включай, все нормально. Прости, я просто… задумался кое о чем. — Можем поговорить тогда, если хочешь. — Предлагает Хенджин. И это именно то, чего хотел Чонин. Но он мотает головой и обещает, что продолжит смотреть фильм внимательнее. Обещание длилось минут пять, не больше. Хенджин, тяжело вздохнув, поставил фильм на паузу. И развернулся к нему, в ожидании услышать все, что так беспокоит Чонина. — У меня швы в форме молнии, прикинь? — Серьезно? — Удивляется Хенджин, не обратив внимания на то, что Чонин намеренно сменил тему. — Ага, прям как у Гарри Поттера. Хочешь посмотреть? Хенджин морщится, уже представив, как Чонин снимает повязку. — Все не настолько плохо, балда, — бормочет Чонин и закатывает глаза. Но это лишь напускное раздражение. На самом деле он дрожащими руками и с учащенным сердцебиением искал то самое фото в телефоне, фото его метки. — Я не смотрю! Убери-убери! — Восклицает Хенджин, закрыв лицо руками. Спор этот продолжается еще некоторое время. Чонин пытается заставить Хенджина посмотреть в его телефон, Хенджин отнекивается, вытягивает руки и говорит в свою защиту, не тыкать ему в лицо своими швами. Но в конце концов он сдается и выхватывает из рук Чонина телефон с раздраженным вздохом. Повисает тишина. Напряжение нарастает, Чонин смотрит на Хенджина выжидающим взглядом. Он видит, как складка пробирается между его бровей и слышит, наконец-то, удивленно-восхищенный вздох. Взгляд Чонина же прикован к полу. — Чонин. Он не может поднять на него взгляд. Кажется, что в любой момент из его глаз хлынут слезы. — Чонин, пожалуйста. Голос Хенджина надламывается, и Чонин наконец поднимает на него взгляд. Слезы скатываются по щекам. — Прости меня. Я правда не знал. Если бы знал, ни за что не стал бы скрывать от тебя, правда… Как и их первый поцелуй, второй был тоже наполнен отчаянием и безрассудством. Но отличие явно чувствовалось. Их первый поцелуй — вызван отчаянием, он от невозможности быть вместе. Второй — это желание быть ближе, осознание, что они могут быть ближе и будут. Он солоноватый и мокрый. Чертовски соленый от слез. Хенджин переводит дыхание и тихо посмеивается — ведь Чонин пользуется этой заминкой, покрывает все его лицо поцелуями. Притягивает к себе для еще одного и ложится на диван, позволив Хенджину нависнуть над ним. — А, подожди! Твоя голова! — Восклицает Хенджин, внезапно вспомнив о травме Чонина. Но Чонин лишь закатывает глаза и, толкнув его несильно, меняет их положения. Забирается на его бедра и улыбается, смотря сверху вниз. — Мой соулмейт, — шепчет. И гладит нежно по щеке. — Твой, — шепчет Хенджин в ответ. Смотрит с любовью, всеобъемлющей, искренней. И так нежно, что разбивает сердце. Чонин снова чувствует трепет в груди и приятную дрожь. Он льнет к Хенджину и припадает к полным губам. Но теперь им некуда торопиться. Теперь у них было все время в мире — вся жизнь. В этот момент все было идеально. — Без этого совсем никак, да? — Спрашивает Хенджин. Чонин сидит рядом, обхватив голову руками. — Да, — отвечают в унисон Джисон с Чанбином. Он что исключение из правил? Они поднимут бунт в таком случае. — У вас есть ровно пять секунд, чтобы пересесть за другой столик. Иначе, клянусь, я вылью на вас этот кофе, — цедит Чонин. Феликс и Сынмин переглядываются, сжаливаются над ним и оттаскивают своих дурачков в другой угол кафе. Хенджин наблюдает за Чонином с улыбкой на лице. Смеется и отнимает его руки от лица. — Разве не я должен волноваться? — Ты просто не понимаешь на что подписался. Минхо выйдет из себя. Он ведь никогда не думал, что это произойдет, — проговаривает Чонин нервно. Хенджину берет его за руку и подносит к губам. Оставляет поцелуи на выпирающих костяшках. Стул напротив них со скрежетом отодвигают. Садится Минхо, с недовольным выражением лица и Чан рядом. — Итак, — серьезно начинает он, сосредоточив все свое внимание на Хенджине. Кажется, холод по спине пробежал. Хенджин сжимает руку Чонина в своей. — Вот и ты — родственная душа моего младшенького.