Влюбленные и жаждущие

2008 год

— Он рыжий. Деймон жалостливо стонет, закрывая лицо руками. Убейте его кто-нибудь, пожалуйста. Смерть сейчас кажется ему самым прелестным вариантом, потому что иначе придётся продолжить растить дочь-подростка. Камиль и так была не подарком со своим дотошным любопытством и интровертным поведением, а с начала половой зрелости… к этому всему прибавилась излишняя ворчливость, непостоянность в настроении и ненависть ко всему миру. Особенно к рыжим людям. А точнее, к сыну человеческого друга Деймона, Бена. (Право, Деймон сам не особо ценит людей, но он не выбирает себе компаньонов так дотошно. По цвету волос. Три раза «ха-ха») (Впрочем, Деймон редко выбирает людей для общения. Какая разница, какого человека сожрать, да?) Лучше бы Камиль была вампиром, жрала людей и не возникала, рыжий — не рыжий. А не как сейчас, обычной. Ладно, не совсем обычной — ведьмой, которая просто вредничала. И, Деймон уверен, жаловалась только ради того, чтобы мозги её отца взорвались. Он, блять, ненавидит подростковую фазу. (Ха, теперь-то ему можно материться перед дочерью. Только если нет поблизости Джо, дававшей ему нагоняй каждый раз, когда слышала нецензурную лексику в присутствии Камиль) — И? — потирая виски, ждет продолжения Деймон, потому что, конечно же, оно у Камиль есть. — И он навязчивый, — фыркает подросток, тем самым показывая наивысшую форму своего презрения и раздражения. Камиль, которой Деймон не мог поверить, недавно исполнилось четырнадцать, выросла из маленькой социофобной девочки в красивую девушку с ухоженными длинными светло-каштановыми волосами, теперь всегда распущенными, длинными ногами, красивой фигурой (пускай она только формируется у неё, полноты в её роду не было), а также тёмно-голубыми глазами, сильно выделяющимися на фоне загорелой после стольких лет проживания в Глен Аленне кожи. Даже пару веснушек на щеках подростка нашли для себя место. Куколка, как есть куколка. Пока рот не откроет, но для Деймона это уже детали, и не особо значительные. Его маленькая девочка превратилась в девушку. Старый злобный вампир в ужасе от этого и от количества валентинок, которые в прошлом году принесла Камиль. А потом благо сожгла с помощью магии, ворча о надоедливых мальчиках. (Слава всем Богам, если они есть, за то, что у Камиль не прошла стадия отвращения к мальчикам, к сожалению Джо. Но Деймон, как самый настоящий отец, ликовал, а затем пил бурбон) — Что ты подразумеваешь под «навязчивостью»? — Деймон с унынием, которое всегда находило на него в середине осени, смотрел, как дочь мельтешит перед глазами, ходя туда-сюда по кухни. Камиль старается научиться готовить. Судя по пока легкому запаху гари, получается не очень хорошо. Как и в прошлые разы. На удивление, готовка — единственное, что никак не может поддаться Камиль к постоянному раздражению девушки. — Он подошёл и невежливо поздоровался? Камиль дарит холодный взгляд отцу, оборачиваясь на секунду на него, не оценив сарказма. — Он хочет дружить, — шатенка второй раз за вечер фыркает. В этот момент по окнам начинает барабанить дождь. Подстать настроению мисс Сальваторе. — Хотя я уже, блин, много раз явно показала то, что я не нуждаюсь в дружбе и друзьях. И это сразу делает Джейкоба… У него ещё глупое имя! Навязчивым. — Когда имя Джейкоб стало глупым? — он очень, очень тяжело вздыхает. Камиль показательно игнорирует это. — Когда Стефани Майер, — она презрительно усмехается. — Выпустила первую часть «Сумерек», где героя-оборотня зовут Джейкоб. Деймон понятливо (нет) кивает. Почему его не предупреждали о том, как сложно растить девочку-подростка? Надо было на этот период переехать к Джо, она-то смогла бы справиться с характером своей племянницы. У Сальваторе пока проблемы с пониманием логики своей социопатичной дочери. (У Джо тоже, надо признать. Но они кровные родственники, дважды кровные родственники, и это словно даёт какое-то преимущество ведьме Лафлин. Деймона это бесит, но порой «это» — единственное, что может справиться с характером Камиль, и он терпит) — А. Ясно, — конечно, он ничего не понимает в оправдание Камиль, но ему особо не хочется слушать во второй раз жалобы на «Сумерки»… Нет уж, спасибо. Деймон тогда точно свернет сам себе шею, чтобы не слушать этого. Вампир помнит разочарованную речь дочери из-за этой книги, которая ожидала чего-то более мрачного, грустного и кровавого, а получила слабую героиню, непонятного вампира («Какие они странные, папа! Они, черт возьми, светятся! Что за бред, боже») и сомнительный сюжет. Это, конечно, всё по словам Камиль. Деймон предпочитает не читать подростковые книжонки. И хорошо. Ему хватает своей драмы в жизни. Но он совсем не понимает драмы в жизни Камиль? Серьёзно. Вот в чём проблема просто пообщаться с рыжим пареньком, сыном его товарища по стрельбе? Деймон сам не переносит людей, но как-то живёт. (То, что он питается ими, лучше не упоминать в этот момент) — Если тебя он так бесит, то просто не обращай на него внимание и попроси отвалить. — Я так и делала, — Камиль морщит нос, выключая плиту и продолжая делать что-то, что должно быть вкусной едой. — Пообещала отрезать язык, если он ещё раз подойдёт ко мне с глупым предложением о дружбе. Деймон замирает. А затем смеётся. — Отрезать, ха-ха, язык?! — ему как настоящему отцу надо бы отругать дочь, а не подначивать своим весельём её психические отклонения, но это слишком смешно по его мнению. Вспоминает свои старые добрые (не совсем, но ладно) времена, когда он расхаживал без человечности. — А он что, после этого не отстал? Камиль тихо начинает накладывать еду на тарелку, не реагируя на смех и вопрос отца. Её брови хмурятся, а губы слегка поджаты, выдавая крайнее недовольство всей ситуации, в которую Камиль вгоняет Джейкоб. Рыжий парень. Деймон все ещё хихикает, но услышать ответ Камиль намного интереснее. — Он сказал, что без языка проживёт, но не уверен, что это сделает девчонка из параллельного класса, — сухо говорит Сальваторе-младшая. И кривится. С отвращением. А её отец… Снова смеётся. Конечно, куда без этого. Она даже не удивлена особо. Дьявол, этот мальчишка невероятен. И да простят его все, но знать, что есть человек, который может достать его дочь и остроумно ответить ей, поднимает его настроение, как ничто другое. Здоровья, чёрт возьми, Джейкобу. Потому что Камиль Сальваторе обязательно в скором времени выкинет ответочку. (Деймон в будущем будет вспоминать о мстительности своей дочери в юном возрасте. Но произойдет это лишь в последний момент, когда будет слишком поздно. «Голова за голову» — вот девиз Камиль Сальваторе, который она получила от него. Яблоко от яблони не далеко падает, чёрт возьми) — Ну конечно, тебя это только веселит, — с недовольными нотками протягивает Камиль и, с явным, по мнению Деймона, мстительным блеском в глазах, протягивает ему тарелку с… едой, приготовленной ею. «О, нет», — сразу мелькает мысль в голове у бессмертного вампира, который является высшим существом в цепочке хищников. Деймон с ужасом, да не претворяется он, смотрит на это блюдо. Хотя нет. Это яд в чистом виде. Деймону больше не смешно. — Камиль, ты хочешь моей смерти. Теперь смешно Камиль. Сальваторе-младшая лишь легонько приподнимает правую бровь вверх и фамильярно, совсем как он, наклоняет голову вбок, чуточку ухмыляясь. — Я жду своего наследства, а тебя не так уж и легко убить. Так что ешь. Я хочу твою тачку. Мужчина хватает тарелку, с сомнением поглядывая на её содержимое, и с недовольным выражением лица, словно ребёнок, которому сказали, что Санты нет, набирает немного этого в ложку (Деймон все ещё не уверен, что это еда, а не яд) и говорит: — Мою малышку ты не получишь! — и засовывает, артистично отражая весь ужас этого события на своем лице, еду в рот. Камиль раздражённо усмехается, в тот же самый момент, когда вампир резко кривится и исчезает из кресла. Позади себя она слышит, как тот кусок, который попал ему в рот, летит в раковину и смывается водой. — Это мы ещё посмотрим. А в голове о другом думает. «Чертов рецепт макарон. Снова не получилось. Пора уже яды готовить, это у меня уж точно получится»

***

Для Камиль Сальваторе утро в средней школе может не задаться с того момента, когда услышит ломающийся, пропитанный бурными эмоциями голос гормонального подростка, которого она называет никак иначе, как… клоуном. А что? Рыжие волосы, растрёпанный вид, постоянная кривляющаяся мордашка… Всё это делает его похожим на шута в цирке. — Сальваторе! «И вот опять», — со вздохом слышит знакомый голос девушка и, поправив сумку на плече, закрывает шкафчик, попутно проверяя закрыт ли он плотно. Она с каменным лицом, не показывая своих эмоций, их у неё не особо и много, но да ладно, повернулась назад, где её ждало неудивительно раскрасневшееся лицо, яркие голубые глаза и задорная улыбка. («Почему такое лицо привлекает дур?» — мысленно не понимает своих сверстниц Камиль, но быстро про это забывает). А самый важный атрибут, по которому можно узнать Джейкоба Пихлера, сына приятеля её отца. Самое смешное в этой фразе часть «приятель её отца», обычное такие становились закуской после первой встречи. Неважно. Старческий маразм отца-вампира не касается её саму, поэтому она может не волноваться по этому поводу. — Джейкоб, — сухо говорит она. — Что тебе нужно? На лице этого парниши, как всегда (Камиль мысленно закатывает глаза), расширяется улыбка, стоит ей заговорить. Ладно, она понимает такую реакцию. Все знают Камиль Сальваторе — социофобная умная девочка, которая мало с кем разговаривает, кроме старшеклассников и преподавателей. Этот «ярлык» она сама себе придумала и запустила по школе. Вот что значит умная девочка, чёрт возьми. — Ничего, — невинно отрицает он. Его руки неряшливо растрёпывает и без того неухоженные волосы, заставив нос Камиль дернутся и зашевелится ОКР внутри неё от безобразия. — Просто хотел поздороваться. Быстрее, Пихлер, у меня нет на тебя времени. Сальваторе видит боковым зрением, как на них смотрят пару людей, но ей всё равно. Однако будет неприятно, если некоторые индивиды подумают, что она стала резко социальной. Это будет фатальная ошибка. Камиль, если честно, даже не знает, для кого больше. С одной стороны, страдать от внимания будет она, а с другой — страдать из-за внимания к ней будет кто-то другой… — Так всё же ты чего-то хотел, — протягивает она, вздыхая. Хорошо, заставлять краснеть этого парня весело. Какое-то извращённое удовольствие я от этого получу. — Ну… — краснея, Джейкоб пожимает плечами. — Очаровательно. Сарказм так и капает из рта девушки. (Она дочь своего отца) — В таком случае, здравствуй и прощай, Пихлер, — Камиль кивает и моментально резко разворачивается, не желая продолжать этот разговор и отправиться поскорее на математику, где её ждут цифры и интересные счета. Логичность всегда была её стезей. Ей нравилось считать, делать выводы, строить цепочку, по которой она понимала, как прийти к решению. Как в шахматах. Тоже любимый её вид спорта — интеллектуальный. Смотря на учеников своей школы, она прекрасно понимает, что есть немного таких же умных людей, как она, пускай они обрамлены такими глупыми вещами, как: сплетни, слухи, вечеринки, общение с временными личностями в своих жизнях. Учитывая, что её отец — самый настоящий вампир, Камиль довольно быстро поняла, что самые лучшие отношения — деловые, когда ты и твой партнёр можете взять друг у друга что-то важное. У всего есть своя выгода. Это она тоже быстро усвоила. Словно этот факт и «девиз» был в ее крови. Может быть её ро… мать была такого же мнения? Вряд ли… Утыкается взглядом в окно, более незаинтересованная в вычислениях — она их сделала. Мама была доброй и довольно невинной по словам отца, скорее всего её девизом было «помогай всем, не думай о себе» Да уж. Ясно почему женщина сейчас не с ней. Иногда Камиль размышляет, как бы сложилась её жизнь, будь с ней родная мать. Но такие размышления «а что если…», «может быть…» никогда надолго не занимали её голову. Существует фразеологизм: «История не терпит сослагательного наклонения». Имеется в виду то, что при оценке исторических процессов некорректно употреблять фразы наподобие: «Если бы Александр Македонский не дошёл до Индии, то он бы…» поскольку история пошла так, как она пошла, а всё остальное — безосновательные спекуляции. Камиль согласна. Зачем думать о том, что могло быть, но не случилось? Пустая трата времени и нервных клеток. Каждый сам вершит свою судьбу, и Сара Паркер избрала свой путь. И это привело её к гибели. Камиль потёрла виски руками, обращая свое внимание на то, что происходит перед её глазами. Снова одно и тоже. Учитель вызывает худших учеников в конце урока и пытается объяснить им, как решать примеры. Ску-у-у-ка. Камиль не терпится вернуться домой для того, чтобы прочитать новые заклинания и попрактиковаться. Может быть, она ещё позвонит тете Джо, чтобы та помогла ей с некоторыми заклинаниями, ведь женщина определённо знает некоторые более простые техники для освоения магии. Аргх. В такие моменты Камиль думает, как не хватает в этом мире школы для изучения магии. Она только могла представить огромное здание, пропитанное магией, в котором хранится множество книг, тайных писем и всего такого, отчего у неё будет стыть кровь в жилах. Мечта. Может быть, когда-нибудь, она создаст такое заведение, чтобы многие ведьмы с их знаниями шли ей в руки, и она узнала бы множество магических тайн их мира. Да, это звучит прекрасно. Пожалуй, лучше занять свою голову этим, чем блеяньем одноклассников, которые и на ответ-то на уроке не похожи. Как же ей хочется залезть в головушку к какой-нибудь старухе, обладающей множеством ценных заклинаний и проклятий… или вампиру, который это всё знал. Хотя есть ли такие вампиры, которые интересуются магией до такой степени? Точно нет. Камиль, по крайней мере, таких не встречала. (Кроме её отца, но он не в счёт, потому что у Деймона Сальваторе дочка — ведьма с проблемами. Noblesse oblige, положение обязывает). Кхм. Да и с таким было бы трудно иметь дело. Даже невозможно. Не зря ведьмы не любят природопротивных вампиров, а вампиры — природоверных ведьм. Будь такой вампир, он точно был бы напыщенным и наглым, в какой-то степени сумасшедшим… ведь какой вампир захочет изучать магию, если это не принесёт ему ничего? (Тот, кто потерял свою магию, с толикой печали поймёт в будущем Камиль) Хотя на такого бы вампирчика хотелось бы посмотреть. (Если бы отец услышал от неё слово «вампирчик», то точно бы проблевался и с отвращением спросил, почему она так низко их ставит). Это совсем не так, но вампиры для неё интересные объекты для изучения. Пускай она видела только одного за свою жизнь. Даже печально в какой-то степени. Было бы интересно подружится с вампиром, очень интересно. Особенно если он старый и многознающий. К ценным знаниям Камиль имела значительную слабость. И к умным собеседникам тоже. То бишь не её сверстникам. Эти гормональные дураки и дуры её бесят, есть некоторые достойные, но и там имеются свои подводные камни. В любом случае, ей остаётся ждать недолго. Пару месяцев, и наступят каникулы, на которых она поедет к тёте Джо и сможет отдохнуть там, пока отец поедет куда-то по своим делам. Кажется, это касается той женщины из его прошлого. Как там её… Кат… нет-нет… ах, точно, Кэтрин. Звучит как имя настоящей суки. (Тётя Джо обязательно бы провела лекцию насчёт нецензурной лексики, если бы знала, что она так мысленно выражается, и если бы знала кто научил её этим словам) В любом случае, Камиль кажется, что та женщина — сука. (Предвзято, но несмотря на весь известный сарказм и словесные баталии с отцом, Камиль считает сукой и сукиным сыном каждого, кто доставляет дискомфорт отцу. И тёте Джо. Убила бы) Может быть, через какое-то время она убедится в достоверности своих догадок. В какой-то степени Камиль обидно, что её отцу не хватает только самой Камиль и Джо. Как будто, а точнее так и есть, они не самая лучшая компания, и только их должно хватить для полноценной Деймона Сальваторе. Будь её мать жива, то она бы входила в их компанию, но всё же она мертва… Если вкратце: Кэтрин ей не нравится просто своим существованием и тем фактом, что отец ищет её и, кажется, хочет быть с ней… (К Камиль приходят мысли о том, что если Деймон найдёт эту сучку, то забудет о ней, его дочери. Она этого не желает). В детстве, немного слыша об этой Кэтрин, она не так уж сильно и волновалась. Ну, была женщина какая-то, и ладно. Тогда она думала, что её мать Деймон любит намного больше, чем этого призрака прошлого. Как оказалось, нет. Будь она наивнее, Камиль думала бы, что отец начал искать Кэтрин только после потери Сары… но что-то подсказывало ей, что это совсем не так. В любом случае, как-то девушка сказала отцу, что не будет помогать ему с поисками. Невзначай и откровенно призналась в этом. Однако вампир даже не собирался к ней когда-нибудь обращаться. Он удивился, что она вообще заговорила об этом. Что неудивительно, ведь она была мала по его мнению на тот момент. Впрочем «маленькой» он называет её и сейчас. Обидно между прочем. И бесит. Как и этот рыжий клоун Джейкоб, и эта неизвестная Кэтрин. Почему её отец иногда не может понять, что она не хочет никого принимать в их семью? Им хорошо и втроём. Они сильная команда, каждый знает силы (слабости) друг друга и доверяет. Зачем, а точнее, для чего, чужаки в их семье? Камиль не такая, как её мать. Она видит опасность издалека, и чужие люди представляют опасность для безопасности её небольшой семьи. Деймон сказал бы, что она видит опасность там, где её нет, но Камиль не говорит с ним об этом. С упрямством настоящего ребёнка хочет, чтобы он сам понял, что она обо всем этом думает. Что думает о чужих и тем более о тех чужих, что подходят слишком близко к семье. Сара не видела опасность в Кае, за что поплатилась своей жизнью. Младшая Сальваторе не собирается допускать такой же оплошности, как её мёртвая родительница. Одними быть проще. Одной быть лучше. Остальные бесят и раздражают. Хотя в последнее время всё её неимоверно выводит из себя… Через время звенит спасательный звонок, и Камиль, выныривая из своих мыслей, собирает вещи, а затем подходит к учителю насчёт предстоящей викторины по математике. Ей бы хотелось принять в этом участие для своего портфолио (и внутреннего удовлетворения от победы над чужой командой). Победителем быть хорошо. Победители выживают. «Хоть бы этот день поскорее закончился, — думает Камиль, отдавая анкету учителю. — Хочу домой. Здесь всё бесит»

***

Думай, Деймон, ду-у-ума-ай. Хоть какой-то толк в этом должен же быть. Деймон глубоко вздыхает, стискивая зубы. Он старается успокоиться, что выходит, откровенно говоря, хреново. Лишь малейший здравый смысл (ого, он у него есть) (да, есть. Деймон сам в шоке), останавливает его от того, чтобы убить маленькую надоедливую ведьму, являющейся дочерью очень мудрой и тёмной ведьмочки, когда-то обладающей нужными ему знаниями, которые достались по наследству как раз таки этой… истеричке. Клавдия или Клодия… неважно, эта молодая ведьма обладала лишь крупицей той силы и знаний, которые когда-то были у её матери, и она была для него бесполезной… Почти. Всё же у этой девушки были мемуары, доставшиеся ей по наследству. А эти ведьмовские книжонки ему бы очень сильно помогли в будущем, а если нет, то их можно было бы отдать дочери. Так сказать, ещё одни подарки с поездки для неё. Камиль уже привыкла получать такие «неожиданные» подарки. В последнее время нормальных и умных ведьм становится всё меньше и меньше, или же Деймон пока натыкается только на истеричек, аферисток и нарциссов, а действительно умные и сильные обладательницы магии хорошо скрываются. Что, собственно, было бы логично. Ему хочется верить во второй вариант, потому что если не останется умных и дееспособных ведьм, то ему придётся просить помощи у Камиль. А вмешивать юную дочь не сильно-то и хочется. Она и так пострадала от рук тех, кого он разыскивает. Так, заново. Начнем всё сначала. — Что ты знаешь об этом клане? Слушай, мне нешибко хочется быть здесь с тобой и мучить тебя, хотя это весело, но у меня есть другие планы на эти выходные, так что давай по-хорошему… Ведьма, привязанная к стулу, на чьей голове красовалась большая рана и чье лицо измазано в крови, и, кажется, вампир успел сломать ей пару пальцев на руках, злостно пищит на него и огрубевшим голос восклицает: — А это сейчас по-хорошему по-твоему?! Боже, ну и истеричка. Деймон невинно приподнимает брови и клонит голову вбок. Его серые глаза поблёскивают во мраке комнаты. Кожаная куртка растягивается от напряжённых мышц. — Конечно, я же тебя не пытал ещё. Говорит так, словно это очевидно. (Видимо, только для него) Он начал с малого и на самом деле не считал это пытками. Ничего такого, что не делали бы с ним. Пару выгнутых в неправильную сторону пальцев. Глубокая рана на щеке. Достаточно, чтобы было больно, но не так, чтобы убить. Деймон умеет бить чётко и не насмерть. Он не сдержался, разрезал одну сторону рта почти до уха, отчего чего её речь стала булькающей из-за крови во рту. Воткнул карандаш в ногу — нет, правда, ему показалось, что она хочет сбежать. И, судя по всему, вывихнул предплечье и сломал бедро, когда, едва войдя в этот дом, отшвырнул ее в стену. Деймон всерьез считает, что к пыткам они пока не переходили. Так, ерунда, он просто сделал разговор более весомым. — Ты воткнул мне в ногу карандаш, кинул в стену и привязал к стулу! — на глазах девушки проступают слёзы гнева, и она кривит губ от раздражения вперемешку с болью. — В моем же, чеёрт возьми, доме! Он закатывает глаза, страдальчески вздыхая, словно у него начинается мигрень от её восклицаний и жалоб. Деймон складывает руки на груди. — Мне даже обидно, я же сделал больше. Ты забыла о своих пальцах, — он кивает на вывернутые в другую сторону длинные тонкие пальцы, которые в руках вампира ломались так же легко, как карандаши. Ведьма не смотрит на них. Всё ещё плачет, но хотя бы больше не орёт как резанная свинья. Но плачет. Это всё ещё бесит. Выходные медленно, минута за минутой утекают, а Деймон Сальваторе ничего особенного пока так и не сделал. — Ой, не ной. Я дал тебе своей крови, Клаудия. — Я — Клодия! — Не важно… — он снова закатывает глаза. Ну и денёк конечно. — Просто ответь на вопрос. Где сейчас находится клан Близнецов, и что тебе о них известно? — видя, что девушка продолжает отмалчиваться, Деймон резко оказывается возле неё и начинает давить на уже воткнутый в её ногу карандаш. Ведьма кричит от боли, пару капилляров в её глазу лопаются. Деймон берёт её пока здоровую руку и хрустит одним пальцем. Крик превращается в надрывный плач и визг. — А-а! Я не зна-а-аю, кляну-у-усь! П-пожалуйста, перестань! Мать ничего не говорила о них… поверь мне! Опять одно и тоже. Видимо действительно не знает. Деймон вздыхает и перестаёт вводить в неё карандаш. Он качает головой, будто сочувствуя ей. Она бесполезна. — Как жаль, — цокает мужчина. А в следующую секунду сворачивает девушке шею. Хруст! Быстро и чисто. По комнате раздаётся отвратительный, тошнотворный хруст костей. Кажется, он слишком сильно надавал на голову… Хотя ему плевать. Деймон раздосадован. Он кладёт руки на бока и поднимает голову вверх, смотря на потолок. Словно обращается к Богу. (По честному, ему бы смотреть в пол и обращаться к самому Дьяволу) — Как же бесит, — выдыхает. А выходные, кажется, испорчены.