Слизеринские заговорщики (18+)

      Дракончик тем временем рос. Он становился больше и начинал плеваться огнем. Хагрид, казалось, этого даже не замечал, все продолжая считать дракона беззащитной «мамочкиной малепуськой».       Ответ Чарли прислал, что не могло не прибавить ребятам счастья. Они так устали, пытаясь помочь полувеликану нормально ухаживать за «малышом», да еще следя за тем, чтоб этот «малыш» не сжег дотла деревянную хижину!       Сам дракончик, которого с легкого словца лесника теперь звали Норберт, очень привязался к Гарри. Как только мальчик ступал на порог домишка, этот маленький сорванец несся к нему, чем огорчал Хагрида, не получавшего такой любви и признания от своего любимца.       Всё произошло, когда все ушли спать, а Гарри, Гермиона и Блэки сидели в Общей гостиной, дожидаясь Рона. На часах было уже двенадцать, когда они услышали шорох. Через мгновение из ниоткуда явил себя свету Уизли, сбросивший с себя мантию-невидимку. Он был у Хагрида, помогая тому кормить Норберта, теперь десятками поедавшего дохлых крыс. Гарри пойти с другом на эту отважную миссию не смог, так как ему нужно было доделать домашнее задание.       — Он меня укусил! — Рон вытянул руку, обмотанную окровавленным носовым платком. — Я теперь, наверное, несколько дней даже перо не смогу держать. Если честно, более жуткого зверя, чем дракон, я в жизни не видел, а Хагрид с ним возится так, словно это маленький пушистый кролик. Вы представьте только: Норберт меня укусил, а Хагрид меня еще и выговаривать начал за то, что я его малютку испугал. А когда я уходил, он ему колыбельную пел.       — Рон, — прыснул Орион. Аврора, видимо, поняв брата, тоже захихикала.       — Чего?       — Жуткий зверь с нами в одном помещении сидит, — Блэк посмотрел на Гарри со смешинками в синих глазах.       — Ой, да ладно! Я ж про дракона, а вы мне про…«челокона»? — предположил рыжик.       — Рон! Что за безобразие! Не коверкай слова, а то страшно становится, — прошипел Поттер, обнимая себя руками и пришпиговывая друга к месту взглядом. — Какой я тебе «челокон»?       — Тогда, может быть, «драловек» или «драковек»? — влез в перепалку раззадорившийся Орион.       — Иди ты знаешь куда...? — начал было Гарри, но продолжиться конфликту не дал внезапный стук в окно. Это была Хэдвиг, принесшая послание одного из сынов семейства Уизли.       — Это же Хэдвиг! — воскликнул хозяин совы, кидаясь к окну, чтоб впустить любимицу. — Она принесла ответ.       Ребята положили письмо на стол и склонились над ним.        «Дорогой Рон!

       Как у тебя дела? Спасибо за письмо. Я буду счастлив взять норвежского горбатого дракона. Но доставить его сюда будет непросто. Я думаю, лучше всего будет переслать его с моими друзьями, которые прилетят навестить меня на следующей неделе. Проблема в том, что никто не должен видеть, как они перевозят дракона, ведь это незаконно.       Будет идеально, если вы сможете привести дракона на самую высокую башню замка Хогвартс в субботу в полночь. Тогда они успеют добраться до Румынии до наступления утра.       Пришли мне ответ как можно быстрее.

С любовью, Чарли.»       Друзья задумчиво посмотрели друг на друга.       — У нас есть моя мантия-невидимка, — медленно произнес Гарри, правильно истолковав сомнения товарищей. — Думаю, она вполне сможет спрятать нас с Роном и Норберта. Все мы точно не поместимся, — он обвел взглядом друзей. — Все получится!       Гарри произнес это так спокойно просто для того, чтобы успокоить сокурсников. На самом деле у его плана имелись серьезные изъяны. Хотя бы потому, что Норберт мог запросто прожечь мантию. Единственным плюсом было лишь то, что Поттер мог попросить дракона не шуметь и слишком активно не передвигаться. Правда, рассчитывать на вечное послушание рослого драконьего детенка не приходилось.       К облегчению зеленоглазого, друзья согласно закивали. И это свидетельствовало о том, насколько трудной и изматывающей была для них вся последняя неделя. Потому что теперь они были готовы на самый безумный вариант, лишь бы избавиться от Норберта в их жизни.

***

      И тут произошло то, чего никто не ожидал. Наутро укушенная рука Рона раздулась, вдвое увеличившись в размерах. Рыжий никак не мог решить, не будет ли слишком рискованным поход к мадам Помфри: ведь она, наверное, могла сразу определить, что это укус дракона. Через несколько часов выбора у Уизли не было. Рука позеленела. Похоже, что клыки Норберта были ядовитыми. В последний момент увидевший Рона Драко отбуксировал оного к Снейпу. Профессор долго возмущался и трехэтажно матерился, при возможности, наверное, загнув даже сапожнику уши трубочкой, не то, что Уизли, который, слушая прекрасные речевые обороты профессора, ушел в астрал, проникаясь матерными частушками, что выражалось как своевременное посерение, покраснение и приобретение других всевозможных расцветок для его лица.        Товарищи рыжего, примчавшиеся в покои Зельевара в конце дня, застали Рона в ужасном состоянии, а также узрели осатаневшего Мастера Зелий, своим видом оправдывавшего свое звание «Ужаса Слизеринских Подземелий».       — Это не только из-за руки, — прошептал Уизли, когда Северус отошел в другую комнату. — Хотя ощущение такое, что она вот-вот отвалится. Профессор тут так выражался, что у меня чуть мозг через уши не вытек. Я даже не подозревал, что он так умеет...

***

      Утро в покоях Слизеринского декана началось несколько иначе, чем в гриффиндорской спальне. Северус Снейп проснулся в отвратительнейшем настроении. Вчера вечером его скромной персоны по каминной связи яростно добивался в «зюзю» пьяный Люциус Абраксас Малфой. Пришлось снизойти до всегда готового «на поболтать» алкоголика. Самое худшее — это то, что Люциус пообещал дать о себе знать на следующее утро, а захмелевший Малфой-старший не терял своей памяти на день грядущий и всегда исправно исполнял обещанное.       Через несколько минут он как раз дал о себе знать по той же злосчастной каминной связи.       Прошло некоторое количество времени прежде, чем в его дверь кто-то, как умалишенный, забил кулаком. «Кто ты, незнакомец за дверью, бессмертный, что ли, так ко мне ломиться?» — промелькнуло в мыслях у Северуса. Он кратко бросил Люциусу: «Подожди, я скоро вернусь», - и пошел открывать смертнику — а иначе этого человека никак не назовешь. Только последний отчаянный самоубийца будет портить дверь Зельевара с утра пораньше. Открыв дверь, Снейп слегка удивился, что никак не отразилось на его лице. Пред ним замерли Драко и Рон. Разъяснив всю ситуацию, Малфой-младший втолкнул товарища в комнату, а сам немедленно смылся куда подальше.       Про отца сорванца Северус на приличное время забыл, а тот особо и не требовал его внимания, внимательно слушая все, что творится в профессорских покоях. Когда Снейп начал петь матерные дифирамбы, даже у него уши пережили катаклизм и хотели бы избавиться сами от себя. Да, его давний друг был остер на язык. Очень остер.       Когда Северус ушел за зельями, Малфой-старший слышал шепот рыжего пострадавшего и мысленно соглашался c мальчуганом.       Что надо бы сказать в заключение? Наверняка нужно упомянуть то, что вспомнил Зельевар о Люциусе только под вечер, когда выходил из душа, напевая что-то из репертуара Битлз.