Шёпот падающих звёзд

Дженни проснулась, но головная боль толкнула её в пропасть и снова захватила власть. Пришлось всё-таки разлепить веки из-за вдруг повысившегося уровня тревоги. Интуиция её не подвела: она проснулась не в своей комнате. Пробуждение было подобно выныриванию из глубин тёмного, затягивающего океана. Соображать отчётливо она начала не сразу. Значит, эту ночь она провела не у себя. Мысли оставались смутными, воспоминания утекали сквозь пальцы, а логические цепочки не хотели выстраиваться. Дженни помнила лишь то, как сбегала с бала и от подруг от настигшего её одиночества, а потом — пробуждение. Нужно осмотреться, даже если это не даст результатов. Сквозь задёрнутые шторы проникали лучи света. Поправка — она аж целую ночь провела не у себя. Сердце встревоженно забилось в груди. К счастью, в комнате она была одна. Только тёмные стены и такой же тёмный как бездонная пропасть потолок. Глубокие густые цвета не давили на неё, а, наоборот, успокаивали. Вчера же она любовалась таким же небом, пока не начался метеоритный дождь. Сейчас на возвышающемся над ней потолке растекалась сияющими звёздами галактика. Вселенная замерла, пока Дженни завороженно следила за искусно отделанным потолком. Внутри что-то щёлкнуло, и мысль светом озарила её сознание. Это комната Лисы. В этом ноль сомнений. Кто ещё, кроме королевского астронома, мог устроить спальню в таком стиле? Вместе с этой мыслью к Дженни явилась ещё одна, только на этот раз в форме воспоминания. Головная боль чуть отступила в сторону, и память начала к ней возвращаться. События вчерашнего праздника выстраивались друг за другом по кирпичикам, приводя одновременно и в ужас, и в благоговейный трепет. Сначала ей отказала Лили-Роуз и пришлось снова танцевать с кузеном на балу. Потом она осознала всю мощь своего одиночества в секретной комнате Рози и Джису и сбежала на астрономическую башню. Пересеклась с Лисой и разговорилась с ней, узнав об общей проблеме, а потом поцеловала её. Погодите… Поцеловала? Кровь хлынула к щекам, которые тут же вспыхнули очаровательным румянцем. Мысли засуетились в голове, превращаясь в ураган, а сердце беспокойно забилось в такт. И четверти часа с её пробуждения не прошло, а уже столько открытий и осознаний, что проще было заснуть обратно. И не просыпаться вовсе, если можно. Она — принцесса — действительно поцеловала Лису. И дело было даже не в её титуле, а в том, что Лиса ответила на поцелуй так, будто титула и не было вовсе. Ощущая её губы на своих, Дженни чувствовала себя, будто побывала хотя бы на пару мгновений в другой вселенной. Без обязательств и тиары. И всё же это довольно шокирующее. Непонятно, почему Дженни оказалась у Лисы (к счастью, она всё ещё была в сорочке под бальным платьем), а в том, что это именно комнаты Лисы сомнений не было. Обстановка ассоциировалась с тёмным космосом, яркими звёздами и лилиями. Прямо как и сама Лиса. К слову о лилиях, букет лилий мистически-сиреневого цвета стоял в вазе на подоконнике. Дженни приняла сидячее положение и прижала колени к груди, ощущая себя безумно маленькой в комнате со столь высокими потолками. А ещё — безумно одинокой. В каждом сантиметре спальни она ощущала присутствие Лисы, начиная от бардака на письменном столе, заканчивая набором со сложенным телескопом, но не ощущала саму Лису. В конце концов они должны поговорить. При роковых словах «поговорить» уровень паники возрос. А что, если на поцелуях всё не кончилось? Чёрт… Дженни прижала влажные, неожиданно горячие ладони к лицу и застонала. Она так и знала, что не надо было пить шампанское на балу. Это того не стоило. Мимолётная связь с не очень близким человеком от горя и одиночества того не стоила. Не стоила же? Не успела Дженни даже подумать об ответе, как пришлось обернуться назад — дверная ручка повернулась. В спальню вошла Лиса, озаряемая льющимся из коридора светом. Стоило ей заметить замешательство на лице принцессы, как лёгкая игривая улыбка воцарилась на лице Лисы. И у кого ещё было больше власти в данный момент? — Не смотрите на меня так, Ваше Высочество, — поддразнила её Лиса. — Или уже можно на «ты» после вчерашнего? Внутренности похолодели. Дженни с опаской проводила взглядом Лису, которая присела за письменный стол напротив постели. Их разделяло расстояние не больше полуметра, но Дженни всё равно ощущала нить между ними. А после вчерашних откровений так вообще — целый канат, причём весьма прочный и крепкий. — А что именно было вчера? — голос предательски задрожал, из-за чего улыбка Лисы стала ещё шире. Днём в ней прослеживалась беспечность Джису и Рози, а ночью — горесть Дженни из-за одиночества. — Как сказать… Многое. Дженни прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвущиеся наружу возмущения. По весело вздёрнутым вверх бровям Лисы не было понятно, шутила она или говорила правду, разве что в странной форме. Возможно, она не считала произошедшее своей зоной ответственности. А возможно, «произошедшего» вовсе и не было. Как же сложно. — Я лучше пойду, — встревоженно пробормотала Дженни, озираясь по сторонам в поисках бального платья. Не могла же она в коридорах замка разгуливать в нижней сорочке. Тогда все точно подумают, что что-то да точно было между ними. Только слухов не хватало в то время, пока она пыталась разобраться в себе. — А я выйду. Со вздохом, более печальным, Лиса покинула собственную спальню, чтобы предоставить Дженни пространство и время на переодевания. Но она даже не успела сказать, что все эти глупые шутки — защитный механизм на тяжёлую ситуацию. Дженни пулей выскочила из комнаты с взбудораженным видом, чтобы избежать неловкости. Но она лишь усугубила ситуацию, так и не узнав, что всё, что они сделали, — разделили поцелуй под шёпот падающих звёзд. А о том, что сердце Лисы желало продолжения и той умиротворённости, которую она ощутила в объятиях Дженни, ей знать было необязательно. Сказать об этом тяжело, да и нужно было ли? Это просто последствия вечера, проведёнными под эмоциями разочарования и печали. Лиса отвыкла общаться с людьми, предпочитая затворничать на Астрономической башне, и могла им навредить, сама того не осознавая. Как сейчас например — неаккуратными высказываниями. К тому же они всё ещё оставались принцессой и подданной, как бы Дженни не отнекивалась от этого.

***

Дженни покинула комнату Лисы, но не ощутила облегчения, даже когда оказалась в каменных — родных — стенах Астрономической башни. Тревога кольнула сердце, стоило ей вспомнить о возможно произошедших вещах. Чтобы не думать ни о чём, она ускорила шаг и чуть ли не побежала до родных покоев, пока ноги не загудели от перенапряжения. Но как бы быстро она ни шла, мысли всё равно преследовали её. Теперь место страха заняло любопытство. Каково это? Целовала ли Лиса пухлыми губами её шею, обнимала ли её за талию бережно или, наоборот, действовала с жадностью, граничащей с отчаянием? Ощущала ли она страсть, разливающуюся в воздухе и туманящую разум? Мог ли такой сценарий стать реальностью? Дженни впервые хотелось думать о себе как обычной девушке, о жизни которой она так мечтала. Будучи принцессой, ей не то чтобы запрещалось влюбляться, это попросту не приветствовалось. Королева советовала Дженни оставлять разум кристально ясным и чистым, а любовь, включая и её последствия в виде страсти, этому помешали бы. Но ей хотелось пойти на риск и снова ощутить согревающую волну страсти. Хотелось поцеловать Лису, как тогда, при метеоритном дожде, глядя прямо ей в глаза. Это пугало. Сердце билось от чувств, которые она привыкла подавлять («Принцессы должны быть сдержанными, Дженни, а королевы — хладнокровными», — часто говорила ей мама). Она никак не могла выкинуть из головы звёздное небо на потолке и сиреневые лилии из комнаты Лисы. Да и саму Лису тоже, чего греха таить. С самой собой нужно быть честной, чтобы уметь обманывать других. К слову о других. По мере приближения к собственной спальне голоса изнутри усиливались. В ней кто-то был, с большой вероятностью — фрейлины королевы. Сердце пропустило удар. Её всё же хватились, значит, и понять, куда она пропала и с кем была всю ночь, не составит труда. И это вызовет слухи, а слухи — извращённый инструмент, помогающий подорвать авторитет. Уровень тревожности, подскочивший вверх, снова доказал ей то, что она принцесса. И этот факт не так-то просто выжечь из сознания. Пробраться в комнату незамеченной было трудной задачей, но она стала совсем лёгкой, когда выяснилось, что за дверью скрывались не фрейлины королевы, а всего лишь Джису и Рози. Завидев Дженни, они сразу же вздохнули от облегчения, а потом завизжали и наконец потребовали выкладывать всё, что случилось прошлой ночью. Они думали, это было всего лишь маленькое приключение принцессы. А для Дженни — целая трагедия. — Знаешь, мы не могли так долго тебя скрывать, — притворно закатила глаза Джису, пластом падая на постель Дженни с балдахином, расшитом как звёздное небо. Так вот, почему ей было настолько комфортно в комнате Лисы. Обстановка знакомая, плюс связь с хозяйкой комнаты. Обе одиноки. Обе понимали, насколько ничтожны они в сравнении с галактикой. — Ты пропустила завтрак, — хмыкнула Рози, присоединяясь к Джису, беспечно валяющейся на чужой постели. — Ты бы знала, как скептически смотрела на нас королева. Но мы тебя не сдали. Дженни благодарно кивнула довольно улыбающимся подругам, начиная завидовать их беспечности. Вся их жизнь состояла из маленьких приключений, и они давно свыклись с ними, но она к такому не была подготовлена. Любая эмоция, вышедшая из-под контроля, ощущалась для неё хлопьями снега на голове посреди лета. А мысли всё возвращались к Лисе. И к её горячим рукам. И к нежным поцелуям. И к лилиям… Пожалуй, после Лили-Роуз она слишком много думала о цветах. — Так ты нам расскажешь о том, что на самом деле было в Праздник падающих звёзд? На Дженни уставились два любопытных взора, и устоять перед ними было тяжело. Рози и Джису не остановятся, пока не узнают все детали сплетен, и лучше им быть пикантными. Только такие сказки они на ночь и любили — капризные персоны. Дженни оторвалась от успокаивающе холодной стены и заняла место за туалетным столиком, собираясь с мыслями. Прерывистые вздохи предательски срывались с губ. — Я просто пошла на Астрономическую башню. Дженни пожала плечами, надеясь, что со стороны она выглядела достаточно непринуждённо. Не хватало ещё необходимости объяснять подругам, почему она ощущала себя одинокой в их обществе. Может, они и не посылали сигналов «С тобой нам хорошо, но вдвоём нам ещё лучше», но Дженни определённо их считывала. — И? Не вышло. — И встретилась с Лисой, то есть королевским астрономом, — исправилась Дженни, но ошибка не осталась незамеченной. Рози впилась в неё скептическим взглядом, а Джису начала зловеще ухмыляться. — И мы… поговорили. — Это было не всё, Джен. По глазам же вижу. Дженни поджала губы, а щёки вспыхнули и залились очаровательным румянцем. Она бы так не смущалась, не будь для этого особый повод. Джису, сложив дважды два и получив четыре, переглянулась с Рози, и комната наполнилась визгами. От сердца отлегло из-за позитивной реакции подруг, но это была лишь одна из проблем. — А ещё я сбежала. Визги превратились в разочарованные стоны. Джису хлопнула ладонью по лбу, приговаривая: «Так могла сделать только ты». Рози что-то пробурчала про безответственность, но Дженни спорить не стала. Пока на душе творилась полная неразбериха из чувств и эмоций, она сама не понимала, что творила. — Что-то мне подсказывает, что тут нужен разговор. Хотя я, конечно, не сильна в романтических отношениях. Рози перевела взгляд на Джису, которая считала намёк и соблазнительно провела языком по нижней губе. И разве между ними не любовь? Дженни сдержала стоны негодования, сказала, что ей сначала нужно поговорить с мамой и Лили-Роуз. Ушла она раньше, чем Джису успела ей крикнуть что-то в стиле «Снова эта стерва-цветочница».

***

Прежде чем идти на чаепитие и извиняться перед матерью за её незапланированное исчезновение, Дженни задумала извиниться перед другим человеком — Лили-Роуз. Она в порыве злости, разочарования и обиды могла наговорить лишнего, что вызывало бы у невинной и почти что святой Лили-Роуз чувство вины. А ведь она просто была влюблена в Тимоти. Найти Лили-Роуз было проще всего — она всегда обитала в оранжерее. Обычно Дженни приходилось проходить через расспросы заботливой, но настойчивой матери Лили-Роуз, хотя сегодня заместо него был другой человек — мужчина, играющий не менее важную роль. Хотя Тимоти скорее напоминал мальчишку, чем мужчину. Дженни бы не пожелала его себе в женихи, но осуждать вкусы Лили-Роуз она не будет просто потому, что они не сходились. Дженни перешагивала порог с замершим сердцем. В горле пересохло то ли от того, что она никак не могла отойти от недавнего приключения, то ли ещё от чего-то. Повлажневшими ладонями сжала юбку платья, уже не бального. Шаги вышли громкими и слишком неуклюжими, и заметили её сразу, отпрянув друг от друга. Тимоти бросил на неё взгляд непонимающий, а Лили-Роуз — сожалеющий. — Простите, что помешала, — неловко пробормотала Дженни, но её неловкость никуда не шла по сравнению с неловкостью сладких голубков. Ещё не помолвленные, хоть и влюблённые, а уже целовались. Даже сдержанная Лили-Роуз не устояла перед очарованием милого Тимоти. — Я никому не скажу. Лили-Роуз легонько коснулась плеча Тимоти и намекнула оставить их наедине. Тимоти покинул оранжерею в расстроенных чувствах. Дженни благодарно кивнула Лили-Роуз. Ком, царапающий горло, мешал говорить, хотя слова рвались наружу. Одновременно и хотелось рассказать о своём состоянии, и не хотелось посвящать во всё это Лили-Роуз. Значит, она ограничится одними извинениями. — Я вчера немного вспылила: была на нервах от праздника. Всё-таки я тебя не приглашала, а значит, и взъелась на тебя просто так, а мы всё-таки подруги, — Дженни голосом выделила последнее слово, возводя границы между ними. Больше Лили-Роуз не выглядела особенной в глазах принцессы, она, как и Джису с Рози, как и остальные, были лишь способом забыть об одиночестве. — Так что прости меня. Лили-Роуз глупо захлопала ресницами от неловкости. Перед ней извинялась сама принцесса — вот, что не могло уложиться в её голове. Она до сих пор не могла привыкнуть к тому, что при дворе её называли подругой Дженни, а только потом — смотрителем оранжереи. В этом плане с Тимоти было легче: он такой же простой, как и она. — Я бы правда не отказала, если бы ты меня пригласила на бал, — вдруг выпалила на одном дыханиии Лили-Роуз. Щёки вспыхнули нежно-розовым румянцем. — Но Тимоти… Ты знаешь, он скоро будет просить моей руки у матушки. При виде блестящих счастливых глаз Лили-Роуз сердце Дженни даже не дрогнуло. Это хороший знак. Ей не было больно, будто она успела исцелиться за короткий диалог с Лисой, понимающей её, и за долгую ночь, проведённую вместе. Даже розам, которые Дженни дарила Лили-Роуз вчера перед балом, не было больно. Они ещё не начали вянуть, продолжая радовать оранжерею нежным цветущим ароматом. Розы и сама Лили-Роуз — весна, время преображения и цветения. Сама Дженни — осень, время отпускания и переосмысления. В голове так некстати всплыли лилии и сама Лиса. Она напоминала зиму — символ замирания, раздумий, внутренней трансформации. Время замедления и пересмотра жизни и приоритетов. — Прости, если задела тебя, но мне тяжело видеть в тебе кого-то кроме принцессы. Меня так воспитывали, Дженни, — с долей печали в голосе говорила Лили-Роуз, вырывая Дженни из мысленного транса. — Но я думаю, к следующему Празднику Падающих звёзд ты будешь дарить розы кому-то другому. Или вовсе не розы. Всё будет хорошо. Губ Лили-Роуз коснулась сдержанная лучезарная улыбка. Повторной волной вспомнились лилии в спальне Лисы. Дальше мысли перетекли в сторону их хозяйки. Она как и сами цветы олицетворяли чистоту, надежду и милосердие, роскошь и грациозность. Тёмно-сиреневый цвет также подходил Лисе. Глубокий, насыщенный, мистический, он означал стремление очаровывать, чувственную предрасположенность и склонность к лидерству. Лиса, даже распахнув Дженни душу нараспашку, выглядела так, будто контролировала ситуацию. Было странно ощущать от кого-то ауру власти, хотя Дженни была второй по титулу при дворе. Странно и интересно. — Я тоже думаю, что всё будет хорошо. Чтобы всё было поистине хорошо, нужно было поговорить и обсудить произошедшее. Но сначала — разобраться с последствиями её вчерашнего решения забыть об ответственности. То есть поговорить с матерью о том, куда Дженни делась, хотя весь месяц грезила о сказочном триумфе на балу. И лучше бы ей придерживаться версии Джису и Рози. — Я всё ещё рада тебе, Дженни, даже если мне хочется называть тебя «Ваше Высочество». И в оранжерее тебе рады. Позже я познакомлю тебя с Тимоти, он тебе понравится. А потом ты меня — с тем, ради кого ты сбежала с бала. Лили-Роуз подмигнула Дженни, воспринимая вчерашнюю ночь как приключение, как это сделали Джису и Рози. Если бы не странная тяжесть на сердце, она бы сделала также.

***

Дженни вернулась из оранжереи и пришла в библиотеку на уединённое чаепитие с королевой вовремя, но сразу говорить они не стали. Дженни молчала от неловкости, склонив голову вниз и пялясь на узоры фарфорового сервиза. Цветочный орнамент в виде переплетения лилий разных цветов. Лилии, серьёзно? Либо это знак судьбы, либо она начинала сходить с ума. И лучше бы это был первый вариант. Королева же молчала в надежде, что дочь сама всё расскажет. Её интересовало, из-за чего или из-за кого Дженни пропала в ночь Падающих звёзд. Это на неё не было похоже: обычно она стойко переносила все обязательства и никогда не смела бросить дело, которым занималась. А подготовка праздника была главным событием ноября для неё. Явно что-то серьёзное. Дженни до сих пор выглядела потрясённой: ладони, ненадолго освобождённые от оков лайковых белых перчаток, подрагивали, грудь беспокойно вздымалась, глаза избегали взгляда матери. Сердце королевы пронзил укол совести — с каких пор Дженни не доверяла матери? Конечно, они не были примерными матерью и дочерью, но и с учётом — королевских — обстоятельств у них были неплохие отношения. — Чай очень вкусный, — пробормотала Дженни, внутри сгорая от неловкости, окрасившей щёки в кораллово-розовый. Чашка с характерным звуком приземлилась на блюдце, и слишком громкий звук выдал её с головой. До носа долетел приятный аромат бергамота. Он намного нежнее, чем его вкус: он сладковато-кислый, терпкий, свежий. То, что надо, чтобы разомлеть и перестать думать о тревожащих заботах. — Мне тоже нравится. «Эрл Грей». Королева окинула её скептическим взглядом. Не было смысла обманывать её, проще рассказать, что случилось. Проблема в том, что Дженни сама плохо разбиралась в том, что случилось. События, причинно-следственные связи — всё одновременно и понятно, и не очень. Чувства — вот, что непонятно. Они лавиной обрушились на бедную принцессу, которую гувернантка не учила, как с ними справляться. Поцеловалась с королевским астрономом. И что с того? Пока об этом никто не знал и не мог узнать (а Лиса распространяться об этом не должна), можно было не волноваться. Но странность и необычайность ситуации смущала Дженни. Казалось, она не так много и долго знала Лису, а в результате уже имела о ней непристойные мысли (во всём виноваты глупые шутки Лисы!) А ещё не могла выкинуть из головы ни сияние звёзд на потолке, ни томный аромат лилий, ни мягкость и сладость губ Лисы. Слишком иррационально для той, кого всю жизнь учили исключительной рациональности. — Можем перейти сразу к теме, чтобы ты перестала нервничать. Усмешка коснулась губ королевы, но её лицо всё ещё оставалось непроницаемым. Дженни заметила тяжёлый взгляд на своих дрожащих ладонях и положила их на колени. Иногда она сомневалась, что была важной и значимой в жизни матери, но потом понимала всё и искала любовь в поступках, а не словах. — Можем, — голос предательски задрожал. — Тебя что-то интересует? — Всё, кроме версии леди Ким и леди Пак. Её я уже услышала. Сердце замерло. Дженни прикрыла глаза, пока в голове сияла мысль: «Надо собраться с мыслями». Не могла же она терять лицо перед королевой. Даже с учётом того, что та её мать. — Мне стало плохо. И я ушла с бала. — Но тебя не видели в оранжерее, — тут же заметила королева. — Это было первое место, которое я сказала проверить. Леди Лили-Роуз сказала, что вы тогда поссорились, и тогда я поняла, что я и правда не знала, где тебя искать. Не знала про твои особенные места. Не знала тебя. Дженни сдержала горькую усмешку. Что ж, они пришли к осознанию проблемы, следующим шагом будет её решение. Королева действительно не знала о секретной комнате Джису и Рози. Или же не верила в то, что Дженни по правде интересно проводить с ними время? Дело не в интересно или нет, а в том, что она чувствовала там себя на своём месте. Зато на Астрономической башне можно дышать полной грудью свежим воздухом и чувствовать себя живой. Когда сверху тебя бескрайнее звёздное небо, ты не думаешь о проблемах, которые тут же всплывали в голове, стоило оказаться в душащем помещении. На Астрономической башне Дженни ощущала свои думы ничтожными и могла быть собой, свободной, немного беспечной и настоящей. Она была кем-то за пределами титула. У королевы, вероятно, было своё место силы, и она понимала чувства дочери. Просто в случае Дженни она не знала, на какое именно место обратить внимание. — Я была на Астрономической башне, — призналась Дженни. Метафорический камень спал с души. — Одна? — Я пересеклась с Лалисой. Королевским астрономом, — о деталях Дженни умолчала. Прежде чем королева успела скептически выгнуть бровь, она продолжила гнуть свою линию: — Знаешь, она чувствует себя одиноко. Тебе бы стоило приглашать её на мероприятия, даты которых ты спрашиваешь у неё. Хотя бы из вежливости. Внутри завертелся ураган от воспоминаний о Лисе. Дженни сделала большой глоток, осушая чашку до конца, и поднимаясь с кресла. Королева следила за дочерью в суматохе, хмурясь. Это первый раз за это чаепитие, когда она проявила эмоции. Дженни не хотела прожить всю жизнь, оставаясь безэмоциональной и хладнокровной. Она выбирала идти туда, куда стремилась её душа. — Что это всё значит? Острый взгляд Дженни полоснул по королеве. Конечно, она не понимала: она настолько абстрагировалась от людей, что одиночество стало для неё чем-то комфортным и обыденным. Дженни себе такого не желала. Лиса понимала её, и это ровно то в, чём она и нуждалась. — Как насчёт того, чтобы я передала ей благодарность за того, что она рассчитала дату для Праздника Падающих здвёзд? — Дженни вздёрнула подбородок, проигнорировав слова королевы. — Думаю, это хорошая идея. Я зайду с Лили-Роуз за цветами. Мы с ней уже помирились. Теперь ты знаешь, где меня искать. Пока в глазах не заблестели слёзы от взметнувшихся в ней эмоций, Дженни покинула библиотеку. Дверь хлопнула, королева осталась обескураженной. Но если это была цена за то, чтобы хотя бы в одном случае из двух делать то, что она хотела, — она будет её платить.

***

Дженни даже не успела осознать, как она дошла до места её прошлой встречи с Лисой. Несмотря на то, что она давно не ходила на Астрономическую башню, найдя утешение в оранжерее, путь ей показался слишком знакомым. И вчерашний вечер тут непричём. Её будто тянуло к башне или, скорее, к тому, кто там обитал. Лиса для многих придворных дам и леди была сродни призраку или живой легенде. О ней много говорили, но её редко видели. Всё оставалось на уровне слухов, даже для любопытной (то ли от скуки, то ли одиночества) принцессы. До этого с Лисой ей общаться не приходилось, но как это получилось, то они сразу же перешли на уровень выше — к поцелуям. Это до сих пор не укладывалось в голове Дженни, и это стало хлипким, но каким-никаким оправданием того, почему она так часто думала о Лисе. После множества уроков истории она теперь везде искала логику и причинно-следственные связи. Должна же быть причина, по которой сердце Дженни сжималось при упоминании имени Лисы, если до этого она её толком не знала? Она поймёт это и перестанет считать себя наивной дурочкой. Всё просто. Принцесса излишне самокритична. По пути она чуть не запуталась в нижних юбках платья, пока срывалась на бег. Наверное, она впервые посещала Астрономическую башню при свете дня, что повергало её в ещё большее смущение. Больше не было звёзд, которым можно излить душу, зато оставались голые каменные стены, от которых исходила зловещая аура. Башня олицетворяла неприступность Лисы. И стены, которые она сама вокруг себя возвела. Насколько Дженни знала из слухов, Лисе было удобнее работать без отвлекающих факторов в виде людей, желающих поболтать. И пока она погружалась в работу, невольно отталкивала людей. Больше желающих хорошо провести времени не было: она поздно опомнилась. В случае с Дженни — она первая, кто вернётся в её покои. От решимости щёки давно вспыхнули. Дрожащими руками Дженни сжимала букет лилий, которые Лили-Роуз подрезала ей без лишних слов: прочитала всё по глазам (всё-таки в языке любви она разбиралась наравне с языком цветов). Белая лилия — нежный, красивый, но в то же время величественный цветок. То, что нужно для Лисы. А именно Лиса и не покидала голову Дженни с самого утра. С того самого момента, когда после пробуждения она столкнулась со взглядом её пронзительных глаз. Возможно, даже с того момента, как они столкнулись на Астрономической башне в обществе падающих звёзд. И теперь Лису из разнеженного сознания Дженни даже щипцами не вытянуть. Нерешительность показалась в виде хмурых бровей лишь, когда Дженни заносила руку над дверью Лисы. Но она даже не успела постучать, как дверь тут же отворилась, а по чужим глазам стало понятно — она почувствовала её присутствие, как бы мистически это ни звучало. Лиса застыла, с интересом осматривая принцессу на пороге своих покоев. Будто учёный и редкий — отчасти отчаянный — зверёк. — Дженни? — вопрос растворился горечью на языке Лисы. Будто она не верила, что Дженни могла вернуться к ней после утренних событий. Но на деле глупая шутка — то, что заякорило её. — Не хочешь впустить принцессу внутрь? Или оставишь её стоять на пороге? — Я думала, тебе не нравится упоминания титула, — Лиса гордо вскинула подбородок. Игривость и шутливость её тона успешно подавляли раздражение взбудораженной Дженни. — А так, проходи, конечно. Мои скромные покои всегда рады гостям. Они перебросились краткими взглядами. Обе понимали, что такое одиночество. Дженни никогда не ощущала, что спальня — место спокойствия, комфорта безопасности. По утрам её встречали безликие служанки и камеристки. Даже в секретной комнате она чувствовала себя лучше, но не лучше, чем под звёздным потолком. Волны умиротворения накрыли её с головой. Небосклон очаровывал Дженни так же, как и Лиса. — Я понимаю, почему ты здесь, — на одном дыхании. Похоже, Лиса всё-таки знала, что такое переживания и волнения, хоть и вела себя как королевский шут, а не астрономом. Всё-таки она поцеловала принцессу — именно такая весть разлетится по замку, хотя на самом деле Дженни поцеловала Лису. — Мы можем просто сделать вид, что ничего не было. Так будет легче. Легче? В груди Дженни что-то рухнуло, но она быстро собралась с мыслями, как её учили. Путь, лёгкий или сложный, не значит правильный. Понять это было тяжело, но её сердце трепетало, как заключённое в клетку колибри, и она приняла за знак того, что она на верном пути. Неудивительно, что в её глазах плескалась решимость, когда она подходила к Лисе вплотную. — Знаешь, белые лилии означают непорочность, невинность и чистоту, но… — Дженни уронила взгляд на букет, разделяющий её и Лису. Голос потеплел и стал на пару тонов тише от интимности, резко воцарившейся в комнате, — я начинаю думать, что тебе подходят тёмные фиолетовые лилии. — Потому что они значат глупость? Лиса шутливо выгнула бровь, надеясь, что за бравадой не было видно, как она напряжённо сглотнула вязкий ком в горле. — Потому что они означают пылкую влюблённость. Сначала я испугалась: это было так странно, мы даже не были знакомы, а я не знала, что такое любовь. Но целовать тебя казалось мне правильным, — шептала Дженни, будто в лихорадочном бреду. На самом деле она пыталась поспевать за тактом быстро бьющегося сердца. — И мне понравилось. Впервые в жизни я почувствовала себя… такой маленькой. Мы же ничто по сравнению с космосом. Можно смело отпустить свои проблемы, осознавая, что мы всего лишь песчинки. Было приятно сделать что-то для себя. — Я стала твоим выбором? Наконец и Лиса уловила волну, на которой говорила Дженни. Шёпот, интимный и чувственный, пронзительные взгляды, за которыми было скрыто в разы больше. Снова только они понимали чувства друг друга, и в этом и заключалась их особенная связь. — Стала. Это глупо? — в голосе звучала отчаянная просьба: «Успокой меня и моё сердце». Лиса, про которую всегда только говорили и слушали, стала видимой. Дженни, которую все только видели и не подступали дальше, наконец услышали. — Нет. Говорю тебе как учёный. Даже несмотря на моё образование, мне нравилось думать, что в мире существуют родственные души. Всё, чего мне хотелось, — понимания, и я наконец обрела его. Но в голове до сих пор не может уложиться, что это ты. — Потому что я принцесса? Прежде чем Дженни только начала возмущаться, Лиса приложила к губам большой палец, призывая замолкнуть. — Потому что ты — это та девушка, которую я всегда видела только грустной. Ты приходила на Астрономическую башню, чтобы успокоиться, и я видела, что тебе не хочется быть одной, но мне было страшно подойти к тебе. Я будто разучилась общаться с людьми. А может, дело просто в том, что я боюсь остаться отвергнутой на всю жизнь? — Лиса непринуждённо пожала плечами, но этой всё было пылью в глаза. Дженни видела звёзды в её глазах — грусть. — Думаю, смысл родственных душ в утешении. Если бы я только подошла к тебе тогда, на балконе Астрономической башне… Губ Дженни коснулась улыбка, искренняя и блаженная. Она положила влажные ладони на плечи Лисы, прижимаясь к ней ближе, чтобы всем телом ощущать приятное тепло. Внизу живота приятно закололо от желания, а в глазах зарезвились огоньки. Не было смысла погружаться в размышления «А что, если?..», ведь сейчас они жили конкретно в этой вселенной, а не в параллельной, где всё сложилось совсем по-другому. — Чш-ш. Теперь Дженни приложила палец к губам Лисы, призывая утихомирить слова, рвущиеся наружу. Когда и это не сработало, пришлось прибегнуть к методу прошлой ночи — поцелую. Мир вокруг замер, сузившись до них и двух букетов лилий, белых и тёмно-фиолетовых. Над ними всё ещё сияли застывшие на потолке звёзды. Сердце отчаянно забилось в груди. После оцепенения Лиса снова перехватила инициативу в свои руки, несмотря на то, что Дженни была принцессой. И этого уже хватало, чтобы влюбиться в Лису: она видела в ней прежде всего человека, а не титул. Касания её рук были нежны не чтобы выслужиться, а чтобы искренне сделать приятно. Они обнимала её за талию, как девушку, как родственную душу. Второй поцелуй ощущался даже ярче, чем первый. Ладони сжимали талию, не собираясь отпускать, тихий выдох прямо в губы обескураживал, а руки в волосах ощущались благословением. Лиса скользила руками ниже, неловкими, но осторожными касаниями вызывая тонны мурашек. Лаской были задеты даже те струны души Дженни, о существовании которых она даже не знала. С губ сорвался тихий вздох от неожиданности, когда Лиса впилась в шею. В голове не осталось ни одной приличной мысли. Никакого страха, только предвкушение и ярко полыхающее желание узнать, что случится дальше, если они рискнут. Забыть о титулах так просто, когда на ключицах расцветали влажные дорожки поцелуев. Лиса нежна и аккуратна. Дженни кротка и пленительна. Дженни оказалась на мягких простынях чужой постели, а Лиса — сверху неё. И её глаза были даже красивее, чем невероятное небо в Праздник Падающих звёзд. Лиса следила за реакцией на свои действия и терялась во вздохах Дженни, угадывая, что ей понравится больше всего. Грудь беспокойно вздымалась и опускалась, пока она отдавала власть в чужие руки. И это было хорошо — делегировать хоть немного ответственности. Шёпот падающих звёзд оказался шёпотом любви.