Амариллис

      — Я войду, не возражаешь?        Ноэль скорее возражал. Однако такой ответ доставил бы очередные неудобства его близким, так что он предпочёл ему молчание.        Конечно же, оно было воспринято как согласие. Лёжа лицом к стене, Ноэль слышал скрип половиц у порога, затем — приближающиеся шаги. Стул прошуршал по ковру почти бесшумно. Раздался тихий вздох.       — Так и будешь тут вянуть до скончания веков?        Как всегда прямо. Сириус бы начал с какой-нибудь длинной тирады и так не дошёл бы до сути, а Клэр... Откровенно говоря, Ноэль до сих пор не до конца понимал, почему такая чуткая и солнечная девушка решила связать свою жизнь с кем-то вроде Вилардо. Тот говорил мало и в основном по делу, при этом даже в самые радостные моменты не теряя едва уловимых ноток усталости в голосе.        Не говоря уж о нынешней ситуации.        Так же, и как десяток лет назад, Ноэль совершенно не представлял, что творится у Вилардо в голове. За последние месяцы они так и не стали близки — зачем бы Вилардо приходить навещать его, да и ещё одному? Клэр попросила, потому что Ноэль никого не принимал, а у Вилардо хватило бы бестактности это проигнорировать?        Ноэль размышлял об этом, совершенно не торопясь отвечать на заданный ему вопрос. Вилардо терпеливо подождал, наверное, целых три минуты — и вдруг резко выдохнул и спросил:       — Чего ты так боишься, Ноэль?        Ноэль вздрогнул.        Боится? Он?        Нет-нет, он вовсе не боится. Это определённо другое чувство. Он просто не хочет доставлять дорогим людям (ещё больше) неудобств. Он просто понимает, что всем всегда было лучше без него. Он просто бестолковый и совершенно не приспособлен к этому миру, у него ничегошеньки не получается сделать правильно, он уже слишком много раз ранил дорогих людей, ему стыдно, и...        Да, он всё-таки боится. Боится признать, что боится...       — Всего.        Его голос звучал совершенно чужим, когда Ноэль буквально прохрипел этот ответ, наконец-то усаживаясь в кровати и разворачиваясь к Вилардо. Тот растерянно моргнул и некоторое время не находил слов. Ноэль слабо улыбнулся: это было довольно редкое, но всё-таки знакомое ему выражение. Наконец, к Вилардо вернулось самообладание. Прикрыв глаза, он помолчал ещё несколько секунд.       — Это было достаточно... откровенно, — наконец вынес вердикт он.        Уголки губ Ноэля приподнялись чуть выше.       — Какой вопрос — такой ответ. Хотя, кажется, ты всё-таки не слишком удивлён, — добавил он после паузы, внимательнее всматриваясь в лицо Вилардо. — А ведь мы не настолько близки...        Вилардо неожиданно мягко улыбнулся.       — Именно поэтому я не слишком удивлён. Иногда проще открыть сердце чужаку, а не близким. Хотя, признаться честно, я всё-таки ожидал, что это произойдёт не так быстро...        Ноэль неловко посмеялся. Всё это звучало не слишком убедительно — возможно, потому что для таких отношений они с Вилардо были уже недостаточно чужими. Да ещё и эти разговоры о сердце... Несмотря на то, что о проклятом сокровище давно уже никто не говорил, Ноэлю до сих пор было неуютно слышать хоть намёк на то время.        Даже если это были лишь его собственные ассоциации...        За своими мыслями Ноэль в очередной раз забыл о присутствии Вилардо. Вот почему, краем глаза уловив движение, он вздрогнул и повернулся к нему почти что с испугом. А Вилардо, неожиданно серьёзно глядя на него, пересел поудобнее и сообщил:       — Сириус рассказал о том, что случилось за последнее время. Он уже с ума сходит, пытаясь понять, что с тобой происходит. Не поделишься своей версией событий?        Пальцы Ноэля сжались на одеяле, и он низко опустил голову, скрывая за отросшими волосами закушенную губу. В памяти услужливо вспыхнули картины, терзавшие его всю последнюю неделю: растекающаяся по столу тёмно-бурая жидкость, знакомая обложка книги, бесконечно усталый взгляд Сириуса... Всё это — лишь один эпизод; всё это — квинтэссенция его, Ноэля, никчёмности.        Из груди Ноэля вырвался полный муки вздох.       — А что тут рассказывать? — глухо поинтересовался он. — Вряд ли я смогу описать случившееся лучше, чем Сириус. Я просто хотел помочь, хотел перестать быть обузой — но в результате лишь всё испортил. В очередной раз. Снова, и снова, и снова я пытаюсь сделать как лучше, но лишь ломаю то, что дорого моим близким. Так какой смысл...       — Почему?        Ноэль вновь вздрогнул и поднял на Вилардо растерянный взгляд. Тот смотрел прямо, с вековым, полным мудрости спокойствием.       — Что "почему"? — смущённо поинтересовался Ноэль.        Вилардо прикрыл глаза.       — Почему ты считаешь, что ты обуза и должен что-то с этим делать?        Ноэль уставился на него в ступоре. Несколько секунд он смотрел на Вилардо, не находя слов, — и вдруг рассердился.        На себя.       — Почему я "считаю" себя обузой? До недавнего времени я буквально не мог передвигаться по дому самостоятельно, я не могу о себе позаботиться, банально разогреть себе завтрак, я боюсь солнечного света, как какой-нибудь монстр, — что это, если не обуза?        Вилардо нахмурился и отважился осторожно возразить:       — По-моему, ты слишком много требуешь от себя, учитывая, что тебя только-только вытащили из ада...       — Этому "только-только" уже пара месяцев! — раздражённо перебил Ноэль — и, в бессилии закрыв лицо руками, просипел: — Сколько ещё это будет продолжаться... сколько ещё Сириусу придётся тащить меня на себе... сколько ещё всем страдать из-за меня...        После этого между ними повисла тишина. Пока Ноэль путал пальцы в волосах, точно пытаясь их выдернуть, Вилардо сосредоточенно смотрел в сторону — на почти засохший букет амариллисов на прикроватной тумбочке. Некоторое время он стучал пальцами по колену — и вдруг повернулся к Ноэлю и просто спросил:       — Ты и правда думаешь, что мы все заботимся о тебе потому, что чувствуем себя обязанными? Что забота о тебе в тягость Сириусу или Клэр?        Ноэль с трудом оторвал руки от лица и одарил его растерянным взглядом. В выражении Вилардо не было и намёка на раздражение — лишь искреннее, невинное любопытство. Ноэль смутился, но промолчал. Вилардо вздохнул и, сцепив руки в замок на коленях, продолжал:       — Конечно, я не могу залезть в голову Сириусу, но, если тебе интересно моё мнение, я не думаю, что человек бы стал тратить несколько лет своей и без того короткой жизни на спасение кого-то, кто ему не дорог. Да и в целом... — он неожиданно запнулся и опустил глаза. Несколько секунд помолчал, прежде чем сделать глубокий вдох и совсем другим тоном продолжить: — Знаешь, я родился в трущобах и никогда не знал своих родителей. Я не жил, а выживал. Привык видеть, как люди вокруг меня умирают, и ни к кому не привязывался. А потом встретил старика, — его губы тронула лёгкая ностальгическая улыбка. — До сих пор не могу понять, чем я ему так понравился, но он вырастил меня, как отец. И знаешь, что он мне однажды сказал?       Ноэль, слушавший его, как в трансе, мог лишь слабо мотнуть головой — и то с задержкой. Такая откровенность слишком плохо вязалась с образом Вилардо, сложившимся в его голове.        Хуже с ним вязалась лишь тёплая улыбка, с которой Вилардо объявил:       — В этом мире есть люди, которым ты дорог. И им будет больно, если ты не прекратишь пренебрегать своей жизнью. Не забывай об этом.        На этих словах Вилардо слишком многозначительно посмотрел на Ноэля. Тот совершенно смешался. Рассказ пробудил в нём слишком много чувств: неловкость от такой откровенности, смущение за своё непонимание как мотивов остальных, так и Вилардо как человека, сочувствие... и что-то очень сильное и глубокое, не поддающееся определению, но согревающее.        Переполнившись этими чувствами, Ноэль неприлично долго смотрел на Вилардо в упор. В какой-то момент осознав неловкость происходящего, Ноэль низко опустил голову и, краснея, пробормотал:       — Ты не обязан был рассказывать мне что-то настолько личное...        Вилардо усмехнулся.       — Не обязан. Просто подумал, что тебе сейчас нужно было это услышать. Потому что, — он понизил голос и отвернулся, — я сам когда-то слишком, слишком надолго об этом забыл...        Его полный сожаления тон заставил Ноэля одарить его внимательным взглядом. Настолько внимательным, что Ноэль оказался совершенно не готов, когда Вилардо вновь повернулся к нему и поинтересовался:       — Кстати, извини за нескромный вопрос, но сколько тебе лет?        Ноэль окончательно растерялся. Пару секунд он тупо смотрел на Вилардо — а затем отвернулся и пробормотал:       — Могу сказать лишь примерно... что-то около тридцати... но вообще мы с Сириусом и Клэр ровесники, так что, наверное, стоит уточнить у них...       — А на самом деле?       — А?        Вилардо и бровью не повёл.       — Не спрашивай, я просто чувствую, что под проклятием время для тебя текло иначе. Так сколько это длилось на самом деле?        Ноэль замялся: прямота Вилардо иногда всё-таки действительно ставила его в тупик... Опустив глаза и комкая одеяло, он в конце концов едва слышно признался:       — Точно не знаю, но, кажется, чуть больше ста лет...        И сжался под внимательным взглядом Вилардо. Как он отреагирует? Оценит ответную откровенность? Не поверит и сочтёт его сумасшедшим? Хотя он же видел весь ад, творящийся в доме Дороти... Скорее уж начнёт относиться с подозрением, как к ещё одному монстру...        Ноэль определённо не был готов к тому, что Вилардо добродушно посмеётся.       — Получается, ты потратишь впустую гораздо меньше времени, чем я, — заявил он — и неожиданно потрепал Ноэля по голове.        От такого жеста Ноэль густо покраснел. Вилардо обращался с ним, как с ребёнком... но впервые за долгое время такое отношение не вызывало в Ноэле отторжения. Нет, почему-то с Вилардо оно казалось уместным, правильным. Наверное, оттого что во взгляде Вилардо сейчас читалась какая-то вековая, непостижимая мудрость — хотя, казалось бы, только Вилардо из всей их компании внешне совершенно не изменился...        В этот момент Ноэль наконец-то всё понял.        А Вилардо тем временем убрал руку и при виде выражения Ноэля как-то по-особенному усмехнулся. Покачав головой, он поднялся со стула — и, глядя на Ноэля сверху вниз, произнёс:       — Что ж, я сказал всё, что хотел. Надеюсь, ты над этим ещё подумаешь. Я пойду. И, — разворачиваясь, он бросил быстрый взгляд на букет, — передам Клэр, чтобы она принесла новые цветы. Она всё рвалась прийти, как ей станет получше...        По позвоночнику Ноэля прошла волна тока.       — Клэр нехорошо?! — встревоженно спросил он, подаваясь вперёд.        Ответный взгляд Вилардо был... странным. Однако не успел Ноэль сильнее заволноваться, как его выражение смягчилось, а уголки рта вновь приподнялись в улыбке.       — Ничего серьёзного, не волнуйся, — заверил он — и, загадочно прищурившись, добавил: — Сам всё поймёшь, когда увидитесь.        И, кивнув на прощание и не утруждаясь дальнейшими объяснениями, покинул комнату.        Ноэль некоторое время тупо смотрел на закрытую дверь. Нет, чувства от этого разговора его всё-таки решительно переполнили. Ноэль даже затруднялся сказать, какие из них превалировали, не то что перечислить все. Одно лишь он знал точно: эти чувства были очень тёплые и светлые — совершенно не такие, которых он мог бы ожидать от разговора с Вилардо.        В какой-то момент Ноэль наконец-то нашёл в себе силы оторвать глаза от двери. Медленно обведя комнату взглядом, он остановился на задёрнутых, неподвижных шторах. Глубокий вдох наполнил лёгкие густым, душащим воздухом и слабым, почти рассеявшимся ароматом выпечки и сухих листьев.        Чуть подумав, Ноэль убрал волосы с лица и заправил их за ухо.

***

      — А вот и я, Ноэль! Прости, что так долго не заходила...        Выглядывая из-за пышного алого букета, Клэр как всегда лучилась энергией и позитивом. Однако на этот раз внимание Ноэля привлекла не её широкая улыбка и даже не амариллисы в её руках — нет, как он ни старался тактично отводить взгляд, он всё равно возвращался к её округлому, чётко вырисовывающемуся под свободным платьем животу. Получается, всё это время?.. А Ноэль за своими переживаниями ничего и не замечал...        Ноэль достаточно долго боролся со своими смешанными эмоциями, прежде чем улыбнуться и, покачав головой, ответить:       — Ничего, я вижу, что у тебя была серьёзная причина. Поздравляю... Может, тебе лучше присесть?        С этими словами Ноэль слегка запоздало отошёл с дороги, пропуская Клэр к стулу. Та одарила его рассеянным взглядом — но тут же вновь повернулась к Ноэлю и, мотнув головой, бодро заверила:       — Нет, всё в порядке — належалась за эту неделю уже! Как, видимо, и ты... — Она с усмешкой кивнула на разобранную постель за его спиной. Чуть подумав, Клэр снова покачала головой и добавила: — Не переживай, пожалуйста. Вон, с Элли я в последние недели ещё как бегала!        Для пущей убедительности она вскинула руку и продемонстрировала (не слишком-то заметные) мускулы. Ноэль посмеялся, живо представив эту картину... и тут же помрачнел. Всё же он как никто другой знал, что Клэр сможет бегать даже со смертельными ранениями.        К счастью, его выражение прошло мимо Клэр — она в этот момент уже успела заняться заменой букета в вазе. Стоя в середине комнаты, Ноэль краем глаза наблюдал, как она отработанными движениями ставит свежие цветы в воду, как осторожно её пальцы касаются засохших лепестков старого букета... Вдруг её обычная улыбка изменилась, став какой-то робкой, и Клэр, не глядя на него, произнесла:       — Кстати, тебе идут убранные волосы, Ноэль. У тебя очень красивые глаза, особенно когда ты смеёшься. Прямо как... тогда.        Ноэль невольно напрягся: что-то в тоне Клэр показалось ему незнакомым. А уж когда она обернулась к нему, он и вовсе поразился серьёзности в её взгляде. Впрочем, при виде его реакции Клэр постаралась вернуть на лицо улыбку. Сложив руки на животе, она сделала шаг к Ноэлю и, прикрыв глаза, начала:       — На самом деле, сегодня я пришла не только чтобы проверить твоё самочувствие. Не подумай, я правда была рада увидеть, что ты уже ходишь по комнате! Просто... Ноэль, — она остановилась напротив него и серьёзно взглянула ему в лицо снизу вверх. — На прошлой неделе я тоже заходила — но Сириус сказал, что ты не принимаешь, и отказался что-то объяснять. Он был такой сердитый, я уже хотела ругаться, подумала, что он с тобой что-то сделал, даже готова была залезть в окно!.. А потом увидела в коридоре сушащийся альбом.        На последних словах забавно надутые щёки уступили место слабой улыбке, а голос Клэр зазвучал непривычно робко. Ноэль пару секунд смотрел на неё широко распахнутыми глазами, не веря самой очевидной догадке. Однако эта улыбка Клэр, этот взгляд... нет, невозможно... она не должна была, не могла... не могла вспомнить...        Наконец, Ноэль сглотнул и с трудом выдавил:       — Клэр, ты...       — Этот альбом, который вы с Сириусом оба так цените, эти дети на фото — это ведь мы, да? Я, внучка бабули Дороти, Сириус — и... "Патриция". Ноэль, — Клэр взяла его за руку, — всё это время это был ты.        У Ноэля перехватило дыхание. Спустя десять тысяч попыток изменить судьбу, он уже и не надеялся, что этот момент когда-нибудь настанет. Разве воспоминания Клэр не были утрачены безвозвратно? Но вот она, стоит перед ним и смотрит на него так же, как смотрела в день их знакомства, когда он больше всего на свете хотел исчезнуть, — и смотрит не по совпадению, а потому что видит его — именно его, того же, каким он был, наверное, ещё сотню лет назад... и с тех пор, кажется, несмотря на все внешние перемены совершенно не изменился внутри.        Ноэль отвёл глаза и дрожащей ладонью провёл по лицу. Губы искривила горькая улыбка.       — Это... это правда. Мне жаль, Клэр, я...        Но Клэр не слишком интересовало, о чём именно он жалеет: едва она получила его подтверждение, её глаза наполнились слезами — и она резко заключила его в крепкие объятия.        Оба не в лучшем физическом состоянии, они удержались на ногах, кажется, исключительно стараниями Клэр. Неудивительно: она всегда была самой крепкой из них... Вот только сейчас, когда она так горько плакала у него на груди, Ноэлю она казалась как никогда хрупкой. Настолько, что можно наконец-то перебороть себя и осторожно обнять её в ответ.       — Знаешь, как мы переживали, когда ты пропал? — тем временем говорила Клэр между всхлипами. — Я чуть с ума не сошла от тревоги! Думала, как бы с тобой не приключилось чего-то по-настоящему страшного... эта охота на ведьм тогда, ты же знаешь... да и в принципе... И я в итоге оказалась права! И ты молчал! И Сириус, который, оказывается, знал, тоже молчал!        Рука Ноэля прекратила автоматически поглаживать спину Клэр.       — Ты ему уже рассказала, что всё помнишь? — встревоженно спросил он.        Клэр всхлипнула и слабо мотнула головой.       — Сначала хотела поговорить с тобой.        Ноэль немного успокоился. Да, им определённо надо будет многое обсудить всем вместе... но это, пожалуй, подождёт. Сначала он чуть-чуть побудет эгоистом и насладится теплом, разливающимся в груди в ответ на искреннее беспокойство Клэр о нём. И от этого-то он прятался, это боялся принять?..        ...Спустя некоторое время у Клэр наконец-то закончились силы плакать — как, собственно, и стоять. Сидя на кровати подле друг друга, Ноэль и Клэр старательно смотрели в разные стороны, переваривая произошедшее. Тишина между ними не была неловкой, но всё-таки начинала затягиваться. Наконец Ноэль отважился нарушить её осторожным:       — Ты не сердишься, Клэр?        Клэр одарила его удивлённым взглядом. Ноэль опустил глаза и смущённо пояснил:       — Ну, за то, что я технически тебе врал... про... ну, понимаешь, Патрицию...        Хоть и был один человек, который его действительно так называл... и это вовсе не было приятно.        Клэр некоторое время внимательно смотрела на него. Внезапно она мягко улыбнулась (Ноэль резко пожалел о решении убирать волосы с лица — они бы хорошо скрыли его румянец) и без тени сомнения ответила:       — У тебя наверняка были на то причины. Уверена, ты не говорил правду без злого умысла, так с чего бы мне сердиться?        "Были на то причины", — всего одна фраза напомнила Ноэлю, почему он с такой самоотверженностью был готов бороться за жизнь Клэр в проклятом доме ведьмы. Да, потому что именно так Клэр его спасла: не пытаясь лезть в душу, но полностью доверившись и просто приняв... просто веря, что у него были причины.        Именно так, должно быть, она спасла и Вилардо.        С каждым разговором с близкими картина выстраивалась всё чётче, а на душе становилось легче. Коротко кивнув, Ноэль решил сосредоточиться на этих ощущениях.        Внимательный взгляд Клэр ещё какое-то время сканировал Ноэля, словно выводя наружу все его потаённые мысли. Внезапно она улыбнулась и развернулась к букету на прикроватной тумбочке.       — Знаешь, Ноэль, я ведь не только о прошлом поговорить пришла, — сказала Клэр, не глядя на него. — Не пойми неправильно, конечно, я очень рада, что мы наконец-то по-настоящему воссоединились, но... — её протянутые к букету пальцы застыли в сантиметре от цветов, и она покачала головой. — Нет, именно потому, что мы наконец-то воссоединились, я убедилась, что всё это время была права.        С этими словами Клэр вытащила один цветок из букета и развернулась к удивлённому Ноэлю. Одарив его тёплой улыбкой, она вдруг спросила:       — Знаешь, что значат амариллисы на языке цветов?        Ноэль моргнул. Пару секунд он переводил растерянный взгляд с цветка в руке Клэр на её лицо... чтобы в итоге осторожно ответить:       — Ну, Элли рассказывала, что женщины дарят амариллисы мужчинам, чтобы дать понять, что у них как пары ничего не сложится...        Метаморфозы выражения Клэр в следующие пару секунд надо было просто видеть: распахнутые глаза и приоткрытый рот сменились быстрым морганием — чтобы в конце концов уступить место ярко-красным пятнам на щеках. Глядя на то, как Клэр машет руками и бормочет: "Н-нет, я вовсе не то имела в виду!.." — Ноэль в конце концов не сдержал смеха. Клэр же, убедившись, что он не огорчён, также рассмеялась — впрочем, немного натужно.        Когда они отсмеялись, в воздухе вновь повисла неловкость. Чувствуя, что Клэр не успокоилась до конца, Ноэль поспешил заверить:       — Не переживай, Клэр, я и не претендовал. Для меня важнее всего, чтобы ты была счастлива — не больше и не меньше.        На этот раз румянец на щеках Клэр имел уже очевидно другую природу. Автоматически прикрыв нижнюю половину лица цветком, она рассеянно кивнула — но всё-таки наконец-то расслабилась.        А в следующий миг она опустила цветок и одарила Ноэля как никогда мягким, лучистым взглядом.       — Не поверишь: это взаимно. И, раз уж ты сам об этом заговорил...        Клэр прикрыла глаза и кивнула. Ноэль растерянно склонил голову набок... лишь чтобы в следующий миг пронаблюдать, как Клэр вставляет цветок в нагрудный карман его пижамы.       — ...Амариллис действительно дарят мужчинам — как символ мужества, смелости и новых начинаний. Ноэль, — Клэр осторожно взяла его за руку и внимательно заглянула в глаза, — я догадываюсь, как ты дорожишь временем, которое мы провели вместе. А ещё я чувствую, что, кроме этого, в твоей жизни было много боли — я ведь до сих пор даже не знаю, почему ты плакал в тот день, когда мы впервые встретились. Но вот что я думаю: что было — то было, — хватка Клэр слегка усилилась. — Теперь, когда Сириус наконец-то тебя спас, у тебя буквально началась новая жизнь. Столько возможностей — бери не хочу! Стоит только попробовать...        Слушавший её со смесью удивления и смущения, на этих словах Ноэль опустил глаза.       — Вот только пока все мои попытки заканчивались плохо... — вырвалось у него с невольной горечью.        Клэр моргнула... и тут же тепло улыбнулась.       — Это просто значит, что ты пока не нашёл то, в чём будешь хорош именно ты. Да и вообще, с первой попытки редко что получается. Тут нужно терпение. Знал бы ты, как я пыталась достучаться до Вилардо! — Клэр посмеялась. — Что до твоего случая, я уверена, что ты напрасно переживаешь. Не может не быть места в мире у кого-то, чьему спасению другой человек посвятил сколько лет! А уж о поисках этого самого места не беспокойся: Сириус, я, Вилардо, Элли — мы все будем рядом, чтобы поддержать. Не хочу хвастаться, но ждать мы все ещё как умеем!        Ноэль ничего не ответил. На фоне его опыта десяти тысяч повторов одних и тех же пяти дней её слова звучали почти как шутка... если бы не недавний разговор с Вилардо. Насколько дольше Вилардо пришлось выносить бессмысленное существование до встречи с Клэр? На сотню, пять сотен, тысячу лет? Этого Ноэль знать не мог — как и отрицать опыт своих самых близких людей, протягивающих ему руку помощи и уже буквально молящих её принять.        Чувствуя его неуверенность, Клэр решилась на последний толчок в нужную сторону. Слегка сжав его ладонь, она заглянула Ноэлю в глаза — и, хитро прищурившись, заявила:       — Кстати, если тебе интересно, ты своим возвращением уже разрешил одно не очень большое, но серьёзное сомнение в моей жизни.        Ноэль поднял на Клэр удивлённый взгляд. Та с загадочным видом кивнула на свой живот.       — Пока я ждала Элли, я просто голову сломала, как можно было бы назвать девочку. С мальчиком-то всё просто — я с самого начала знала, что назову его в честь Эша, — на этих словах она грустно усмехнулась и ненадолго отвела взгляд. — Но с девочкой было сложнее. Тогда всё как-то в итоге решилось, но сейчас... И вот, у меня наконец-то появился нужный ответ. Вернее — воспоминания о старой и очень дорогой подруге.        С этими словами она лучезарно улыбнулась. Ноэль покраснел. Он не понимал, что ему чувствовать. С одной стороны, с этим именем было связано много боли, мучительных и пугающих воспоминаний. С другой же...       — Она была очень доброй и талантливой. Моя мама, Патриция Миллерс, — пояснил Ноэль на вопросительный взгляд Клэр.        Лицо Клэр потеплело от понимания.       — Вот как... — только и произнесла она.        Ноэль опустил глаза на их руки. Клэр по-прежнему крепко, но нежно держала его ладонь. Чуть подумав, он осторожно высвободил её из хватки — и, никак не объясняясь, неожиданно поднялся с места. Клэр с любопытством и лёгким беспокойством проследила, как он, придерживаясь изножья, обходит кровать, как он, опираясь ладонью на стену, медленно приближается к окну — и как останавливается напротив, не торопясь что-либо делать.        Некоторое время Ноэль неподвижно стоял перед окном. В его голове проносились самые разные мысли: сомнения, страхи, тревоги — и слова его дорогих друзей, терпеливо ожидающих его выздоровления. В какой-то момент его рука сама собой потянулась к шторе — но застыла, едва соприкоснувшись с тканью.        Шершаво. Тяжело. Непривычно.        Ноэль сглотнул. Возможно, ещё слишком рано?.. Взгляд сам собой опустился на амариллис, алеющий в его нагрудном кармане. Ноэль глубоко вздохнул.        И решительно отдёрнул шторы.        Яркий солнечный свет в первые мгновения его ослепил. На секунду Ноэль зажмурился — а когда он наконец нашёл в себе силы приоткрыть один глаз, у него перехватило дыхание.        Это был ясный осенний день. Высоко стоящее в небе солнце чётко вычерчивало каждую деталь знакомого лишь по ночному времени пейзажа: сухую траву в небольшом, слегка запущенном дворике; маленький деревянный столик в его углу; бордово-красные листья на кустарнике за низким забором; серые стволы деревьев в растущем почти на границе двора лесу. И небо — такое безграничное, ярко-голубое небо. До боли знакомый цвет, при виде которого сжималось сердце...        Ошеломлённый таким количеством впечатлений, Ноэль почувствовал острое желание отойти вглубь комнаты — но вместо этого продолжал смотреть на бескрайнюю голубизну, как завороженный. С трудом он оторвал от неё взгляд, чтобы перевести его на Клэр — такую же сиятельную, как это небо, Клэр. Ноэль улыбнулся.       — Ты права, Клэр, — наконец произнёс он. — Как всегда права. Спасибо... Спасибо, что появилась в моей жизни и указала путь. Теперь...        Он вновь повернулся к окну. Солнце приятно грело щёки. В сердце Ноэля зародилась новая решимость.       — ...теперь я обязательно со всем справлюсь.

***

      — ...Пообедать на улице?        Назвать выражение Сириуса удивлением было бы преуменьшением — скорее, он смотрел на Ноэля так, словно тот предложил по меньшей мере прогуляться в аду. Конечно, это был не самый очевидный способ прервать неделю затворничества, но всё-таки... Возможно, не последнюю роль сыграло то, что Ноэль впервые со своего возвращения был одет на выход; на его фоне сам Сириус, в последнее время постоянно занятый работой, больше походил на лохматого домового, чем на человека.        Сириус ещё с минуту таращился на Ноэля, прежде чем потрясти головой (его серёжка при этом забавно звякнула) и осторожно уточнить:       — Сейчас? Ты уверен?        В его тоне было столько скептицизма, что, не произойди разговоров с Вилардо и Клэр раньше, Ноэль бы, пожалуй, отступился. Но не теперь — не тогда, когда он наконец-то нашёл в себе силы идти вперёд.        Кивнув, Ноэль со смущённой улыбкой повёл плечами.       — Почему бы и нет? Погода сегодня хорошая, во дворе есть стол... Только, боюсь, у меня нет верхней одежды. Не поделишься пальто, если у тебя есть запасное? Хотя, конечно, если ты слишком занят...        С этими словами Ноэль многозначительно покосился на ряд колб перед Сириусом. Тот также опустил на них глаза и некоторое время мерил их растерянным взглядом. Наконец, Сириус откинулся на спинку стула и нетерпеливо махнул рукой.       — Тебе повезло: я как раз собирался сделать перерыв и немного подышать свежим воздухом! И, раз уж ты настаиваешь, так и быть, я не против совместить его с обедом... Смотри не запрыгай на месте от радости, как дурак! — добавил он при виде просиявшего лица Ноэля.        Ноэль в ответ только посмеялся. В конце концов, никакое ворчание не могло скрыть искорки надежды в глазах Сириуса, когда он убирал реагенты.        Двадцать минут спустя они вдвоём уже стояли у чёрного хода. Улица была буквально в двух шагах — и Ноэля охватило волнение. А точно ли он готов?.. Глядя на то, как сжалась его рука на трости, Сириус обеспокоенно уточнил:       — Не передумал?        Пальцы Ноэля сдавили набалдашник ещё сильнее. Быстрый взгляд на дверь, глубокий вдох — и, чуть расслабившись, Ноэль мотнул головой.       — Просто немного переживаю, что у меня с непривычки может закружиться голова, — улыбнулся он.        Сириус подозрительно прищурился, но ничего не сказал. Он покосился на корзину с обедом, которую держал в руке, затем на дверь. Резко выдохнул и отворил — и, не давая Ноэлю опомниться, свободной рукой взял его под руку и вывел на улицу.        Осенний воздух был очень кстати для его разгоревшихся щёк.        Впрочем, на этом плюсы улицы как будто заканчивались. Головокружением всё не ограничилось: слепящее солнце, пробирающий до костей холод, свежесть и сырость, при которых невозможно вдохнуть... острое желание зайти назад в дом, запереть все двери и занавесить все окна... и тёплая рука Сириуса, ободряюще сжавшаяся на его вспотевшей ладони.        Именно это тепло привело Ноэля в чувства. Зажмурившись, он сделал несколько медленных, осторожных вдохов и выдохов. Ещё пара секунд собраться с духом — и он поднял веки.        Пейзаж больше не казался ему таким враждебным.        Да, воздух, может, и был гораздо свежее домашней духоты — но к нему удивительно легко было привыкнуть. Как и к температуре, оказавшейся вовсе не такой низкой — уж точно не до облачков пара при дыхании. Да и солнце... оно не пыталось его ослепить — оно согревало.        В этот момент поднялся лёгкий ветерок, обдав лицо Ноэля своими потоками. Ноэль вновь прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Приятно... Сжав руку Сириуса в ответ, Ноэль слегка тряхнул её, давая понять: он готов идти вперёд.        Во всех смыслах.       — ...Красивая мелодия.        Ноэль слегка вздрогнул и удивлённо взглянул на Сириуса. Медленно пересекая двор, наслаждаясь прикосновениями ветерка к коже и шелестом травы под ногами (раньше бы он подумал, что она оплетает их, не давая ему двигаться дальше), Ноэль совершенно не заметил, как начал напевать. На комплимент Сириуса он мог лишь смутиться и ответить неразборчивой благодарностью.        Однако Сириус, похоже, его даже не услышал. Некоторое время он рассеянно глядел перед собой, прежде чем перехватить корзину поудобнее (всё-таки один он бы добрался намного быстрее...) и с деланной небрежностью бросить:       — Если тебе интересно моё мнение, тебе стоит петь чаще. Я, в отличие от некоторых, умею отличать настоящее искусство от всяких поделок — и я определённо буду жалеть, если такой талант пропадёт.        Ноэль от подобной оценки даже замедлился — хотя казалось бы, куда уж медленнее — и взглянул на Сириуса в полнейшем шоке. Тот же старательно смотрел куда угодно, но не на него; шаг же, наоборот, ускорил, буквально потянув Ноэля за собой. Ноэлю оставалось лишь послушно поддаться... Вдруг он от души рассмеялся: он наконец-то заметил, как покраснели кончики ушей Сириуса. В ответ на его возмущенный взгляд Ноэль беззастенчиво обнял его руку и, с улыбкой глядя сверху вниз, пообещал:       — Раз уж ты просишь — постараюсь.        Вместо ответа он получил какие-то неопределённые жестикуляции и невнятное ворчание. Но другого было и не нужно — Ноэль наконец-то научился распознавать чувства близких без слов.        Спустя пару минут, накрывая стол вместе с Сириусом, Ноэль окончательно уверился: какие бы сложности ни встретились ему на пути, сколько бы неудач его ни ожидало, в конце концов он обязательно справится.        Потому что его всегда безвозмездно поддержат люди, которым он дорог.