Too Much Love Will Kill You

Фредди Меркьюри

1981

— Куда ты собралась? — спросил я, пока не прогремела вылетевшая из шампанского пробка, заглушая на миг все слова. — В Южную Америку, — просто ответила Бетти, пожимая плечами. — Арни сказал, что я там дико популярна: чего стоит одна только «Испанка», которую постоянно по телевидению крутят, а уж копии записи этого концерта незаконно распространяют снова и снова. — Вообще-то Queen тоже популярны в Латинской Америке, — вставил Майами. — И признаться, если всё получится, то после Японии вы туда поедете. Фредди, это вершина мира. — Прекрасный шанс доказать всем, что наше название соответствует реальности, — Брайан наконец-то откупорил бутылку. — Пусть все умрут от зависти. На самом деле мы понимали, что нам никак не взять американский рынок, и чтобы быть лидером продаж, попасть в многие топы, нужно было заходить с другой двери. Майами предложил захватить Южную Америку, и казалось план был надежный. Тогда я жутко завидовал Бетти, её успеху, бешеной популярности, которая гналась за ней. Роберт всегда твердит, что он ревнует Бетти к успеху, хотя, наверное, у него не было таких минут слабости, как у меня. Я наступал на одни и те же грабли дважды, и не вынес никаких уроков из этого. — А в Южной Америке красивые тёлки? — пошутил Роджер. Бетти метнула в его сторону немного раздражённый взгляд. — Поверь мне, такие же, как и везде, — вставил Джон. — Ничего не как везде, — возразил Роджер. — Самые доступные в Америке, они там вообще на всё согласны. Азиатки скромные, словно боятся, что их совратят. Бетс, так как они латиноамериканки, тебе же виднее, не зря Фредди постоянно напоминает, что в жилах его Кошки бурлит испанская кровь. Только Испанской Кошкой назвал её не я. Это сделал Плант в одном своём интервью после очередной попокойки в Лос-Анджелесе, где Бетти явно была участницей этого разврата. — Моя мать была родом из Мадрида, а не из Буэнос-Айреса, — сказала Бетти. — Да, к сексу, говорят, они относятся проще. — Тогда я уже хочу туда поехать, — Бетти на это закатила глаза. — Раз там такие зажигательные девушки. В Кошке бурлила испанская кровь… Странно, Райан, но об этом я почему-то вспомнил спустя много лет. Бетти вообще была не из тех, кто устраивал скандалы, но кажется, в итоге я просто довел её до этого. Она дважды закатывала мне такие сцены, что до сих пор всё холодеет внутри. Хотя может быть, я просто не знал про то, что она способна на это. Один танцовщик из её труппы рассказывал, как она все крушила вокруг, когда узнала о смерти сына Планта. Наверное, я её не знал совсем. Бессмысленно было просить её о том, чего она не могла и не хотела сделать. Догадывалась ли она о том, что творилось в моей жизни в последние семь лет — наверное, нет. А может быть, она просто предпочитала ничего не замечать вокруг себя, делая вид, будто ничего не изменилось. Возможно, она была настолько погружена в свою работу, ведь в то время, Райан, Бетти находилась просто на вершине популярности. Она творила на сцене настоящее безумство, не боясь сложных декораций, быстрых танцев и ещё много чего другого; ей было не страшно меняться так же быстро, как и времени, подстраиваясь под модные течения, будь то появление Depeche Mode, которые очаровали её сразу же, или пост-панк и мрачные The Cure. Она подхватывала всё, что творилось вокруг в музыке, и делала из этого нечто своё. Наверное, поэтому Бетти не видела ничего. Хотя… В переменах в наших отношениях, может быть, виноваты наркотики. В это время их стало слишком много. Однако мы оба с энтузиазмом употребляли многие запретные вещества. Нам везло в том, что в отличии от многих других групп, мы не попадались с этим. Вряд ли кто-то докажет, что мы оба тогда были теми ещё торчками — не такими, как тот же Оззи Озборн, истории про которого стали притчей в языцех. Всё же мы были не настолько глупы, чтобы попасться на мелочах. Вещества искажали часть реальности и портили восприятие слишком многого. Бетти часто могла забыть, что ей надо куда-то, что жутко бесило Мёрси. Эбони тогда родила прекрасную девочку и, конечно, носиться с Бетти уже не могла, а новый постановщик, манерный гей Франсуа Маттье, не был так строг с Бетти, как надо было бы. Тем более, они быстро с ним спелись, и Арни уже начинал беспокоиться, что качество шоу Бетти испортится, но стоило ей снова выйти на сцену, как все тревоги растворялись в гуле небольшого стадиона, где все взгляды были направлены на неё. Но с другой стороны, кто я такой, чтобы попрекать её хоть в чём-то, когда сам утопал во всех грешных удовольствиях, заходя всё дальше и дальше, и как жаль, что в итоге Бетти обо всём узнала и собрала чемоданы, после чего мы не общались долгие двадцать один месяц. Но в то время я не понимал этого; мне казалось, что не пойман, значит, можно и ни о чём не переживать. Так было проще жить, думая, что пока есть тайна, я защищён. — Фред, ты чего, с ума сошел? — возмутился всё же как-то Джон, явно узнавший, что творится на самом деле. — А в чём дело? — Ты прекрасно знаешь, что происходит, даже не пытайся сейчас отпираться. Если Бетти всё узнает, то она не простит тебя во второй раз, — вынес вердикт Джон. — Да знаю я, но почему-то каждый раз не могу остановиться. Это сильнее меня, — прошептал я. — Скажи, почему я всё порчу? — Ты портишь? — удивился Дикки. — Ты это серьёзно? — Ну, Бетти, Мэри и ещё много чего другого, — это очень расплывчатая фраза, но Дикки знал, что за этим скрывалось. — Я разрушил свои отношения с Бетти, потому что был полным кретином, раз поверил, что она трахается со всеми подряд в театре и что у неё роман с Моррисоном. Он же был рок-звездой, а кем я был тогда? Неудачником, кочующим из одной говняной группы в другую. Плант младше меня, и то быстрее добился всего. Наверное, поэтому она постоянно отирается с ним, потому что он во всём номер один. — Послушай, Фред, тогда она любила только тебя и никого больше, и ты не виноват в том, что она сделала потом, — утешил Джон. — А Мэри? — спросил я. — Что я сделал с ней? — А что ты сделал с ней? Если она не хочет жить своей жизнью, то не твоя вина. Бетти вот запросто сможет, она и так живёт своей жизнью, — отметил Джон. — Я полный идиот, — прошептал я. — И каждый раз себе говорю, что сверну с этой дорожки, но каждый раз снова возвращаюсь к исходной точке. Вот что я за урод такой? — Послушай меня, ты можешь взять себя в руки. Хотя честнее всего было бы рассказать все Бетти. — Чтобы она сразу же смоталась от меня к Планту? Пол постоянно приносит слухи, что её видят с ним то тут, то там. Она скажет: раз ты гей, то я могу строить свои отношения с Плантом. Я даже не сплю с ней толком. — Если она узнает правду не от тебя, то она даже другом твоим не останется. В любом случае она от тебя уйдет, ни к Роберту, так к кому-то другому, кто позовёт её замуж. — Я не думаю, что Бетти способна на брак или материнство. Она та ещё алчная сука, которая думает об деньгах и своих чёртовых амбициях. Но если я её потеряю, то не смогу спокойно жить без нее. Тем более знаешь, что мне заявил Плант? Он сказал, что любит её и будет за нее бороться. А ещё в прошлом году я видел, как они целовались. Если бы я мог, чтобы он исчез из ее жизни навсегда. Он просто морочит ей голову. Если бы… На словах это было проще, чем на деле. Я знаю, Райан, что тебя очень сильно интересует, ведь когда мы с тобой встречались в Сан-Паулу, то тебя мало волновал вопрос о том, кого я трахаю на самом деле. Тебя интересовало творчество, а не мои личные переживания. Видишь, как всё изменилось за эти годы? Тогда ты спросил, кем я вижу себя лет через десять, а я ответил, что просто не представляю, куда меня занесёт жизнь. Может быть, я буду королём рока, как Элвис, а может, просто не смогу удержаться в этом рок-н-ролльном шторме. Хотя есть в этом доля истины. Достаточно посмотреть на то, что слушает Мэгги. Это ни хорошо и ни плохо, но я в шоке от той истории с тем парнем из Сиэтла, как его там зовут? Кажется, Кобейн. Говорят, он будет большой звездой. Хотя мне не пристало так говорить, я сам соблазнил девчонку, которой едва стукнуло шестнадцать, и меня оправдывало лишь только одно — такое было время. Но сейчас мы не об этом, кажется, а о том, что творилось в нашей жизни до того, как мы оказались в Мюнхене снова. — Я найду себе в Бразилии самую задастую тёлку и буду её трахать, — начал я, закуривая. Бетти косо посмотрела на меня. Скорее я найду себя очередного мальчика, чем любовницу на одну ночь. В тот день мы сидели с ней в моей нью-йоркской квартире, мои друзья пили и курили, смеялись и постоянно бросали на нас взгляды. — Ты что, совсем рехнулся? — она схватила за меня за белую футболку с молнией. — Нет, я конечно, понимаю, что у всех рокеров в каждом городе по пять наложниц, но знаешь что, дорогой мой, если ты мне сделаешь больно, то я убью тебя. В этот раз я запущу в тебя не ценным фарфором, а чем-нибудь явно потяжелей. — Это была шутка? — спросил я, затягиваясь. — Нет, я совсем не шучу, — грозно сказала она. — Даже не смей со мной говорить на такие темы. Надо было тогда признаться ей во всём. Просто рассказать обо всём. Но она так грозно смотрела на меня, что мне казалось: стоит всё сказать — и она прибьёт меня на месте. Но чёрт я не знал, что она тогда трахается с Плантом. Я не знал, что она от меня сбегала к нему. Она была такой же паршивой овцой, как и я, а может быть, и хуже меня. Первым городом в Южной Америке был Буэнос-Айрес. Мы остановились в «Шератоне». Фиби так и не смог найти для нас с Бетти номера рядом, но с другой стороны, она постоянно была со мной. Журналисты, конечно, не упустили возможность спросить меня о ней. — Какие вас связывают отношения? — спросил один пронырливый воротила пера. — А что, если я скажу, что трахаю её каждую субботу, — это прозвучало несколько зло, но на время заставило заткнуться других. — Она моя подруга, и мы весело проводим время. Только тебе, Райан, хотелось сказать нечто другое. Рассыпаться в словах и сказать, как я счастлив, что со мной одна из самых крутых танцовщиц своего времени, понимающая рок-музыку так, как даже сами музыканты не ощущают её. Конечно, у Бетти тоже спросили обо мне, но она деликатно ушла от этого вопроса. — Моя личная жизнь — это моя личная жизнь. Если я захочу сказать, что сплю с Робертом Плантом или с кем-то ещё, то это случится, но уж точно не потому, что так хотят другие. Я ещё не выступал на таких аренах и перед такой публикой, подобным такому масштабу был лишь только Гайд-парк. Это было не похоже на то, что творилось до этого, и сейчас все девять концертов требовали совсем иной отдачи, другой работы с публикой. Каждое моё выступление было подобно интимному разговору со зрителями, когда был я и ещё множество человек, но об этом знали лишь немногие. — Ты не боишься? — спросила меня Бетти накануне первого концерта. — Признаться, я каждый раз боюсь, — она потянулась ко мне, чтобы поцеловать в лоб. — Хотя ты знаешь, что бывали времена, когда я мог облажаться по полной. — Это не твоя вина, — прошептала она и нежно провела ладонью по моим волосам. — Каждый из нас испытывает упадок, а потом подъём сил. — А как ты? — я протянул ей зажигалку. — Со мной всё будет хорошо, — Бетти улыбнулась. — Я знаю, что такое большая сцена. — Нет, не знаешь, — тихо произнёс я. — Не прячься за маской сильной женщины. — Чтобы я не пряталась за подобной маской, мне надо быть за крепким мужским плечом, — она прижалась ко мне всем телом. — А кто сказал, что я не буду рядом? — я стал развязывать её платье. В то время она жутко любила носить платья с запахом. — Я говорю сейчас не про секс, — она пыталась отстраниться от меня, но я не дал ей, продолжая целовать в шею. — А я говорю сейчас именно про него, — мои руки спустились вниз. — Я хочу тебя. — Фредди, нет… Я не хочу... — она хотела было что-то ещё сказать, но её слова потонули в гуле Буэнос-Айреса. Трудно сказать, что именно она тогда имела в виду. Я никогда этого и не узнаю, а сама Бетти, может быть, и не захочет признаться в этом. Она не боялась меня потерять — в итоге именно так всё и случилось. Хотя вернее сказать, это я потерял её. Позже мы лежали рядом у серого дивана, пальцами изучая друг друга. Бетти смотрела постоянно куда-то мимо меня, и в тот миг мне показалось, что она всё знает. Между нами так и ничего не было, моё слабое желание разбилось об безразличие Бетти. — Фред, я… — в комнате появился Фиби. — Черт, ты уже успел кого-то снять. Что скажет Бетти? — А Бетти ничего не скажет, — она приподнялась на локте, так, чтобы Фиби видел не только её стройные икры. — Черт, я не знал, что ты тут, — Фиби облегченно вздохнул. Мы с ним переглянулись, ожидая, что сейчас Бетти раскусит нас обоих, но этого не случилось. Это была магия, именно она. Когда полный стадион подхватил «Love of My Life», я был по-настоящему обескуражен. Они пели так, словно знали, что эта песня была посвящена самой большой любви всей моей жизни — Бетти. Правда, после случился весьма забавный эпизод. Когда концерт был окончен, городские власти и местная полиция так опасались беспорядков, что не нашли другого способа отправить нас в отель, кроме как в полицейской машине. С ревущими сиренами на скорости сто двадцать километров в час мы поехали окольными путями. Когда эскорт убедился, что нас никто не преследует, полицейские остановились и мы пересели в свои машины, после чего поехали в отель. В Мар-дель-Плате, где мы остановились, в отеле, похожем на белый корабль, мы с Бетти поссорились. Не сказать, что сильно, но что-то тогда надломилось в нас. Всё началось с мелочи. Я просто увидел, как она гуляла по пляжу с каким-то аргентинцем — позже выяснилось, что это был Нельсон Авила. — Где ты была? — спросил я, когда она вернулась, откидывая в сторону шляпу с широкими полями. — Я? — Бетти удивлённо посмотрела на меня. — На пляже. Знаешь, мне совсем не помешает немного отдохнуть после того, как я танцевала три дня подряд. — Я видел тебя, — начал я. — И? — она продолжала делать вид, что ничего не происходит. — Видел тебя не одну, — она рассмеялась в ответ на это. — Боже, Меркьюри, ты что, ревнуешь меня? Боже, если я начну тебе изменять, то обязательно скажу тебе первому, — я подошёл к ней, хватая её за плечо. — Отпусти меня, — прошипела она. Но я не сделал этого. Я продолжал внимательно смотреть ей в глаза, ощущая, как она начинает дрожать в моих руках. — Кто это? — Я не собираюсь отчитываться тебе, — просто ответила она. — И вообще, я могу делать то, что хочу и с кем хочу. Зачем я это сделал тогда? Зачем вообще повалил её на диван и несмотря на её сопротивление, сделал с ней всё то, что как мне казалось, она заслуживала. Я был с ней груб. Я не хотел сдерживаться в тот день. Позже мне казалось, что она меня возненавидит за это. Позже она сидела у дивана и плакала, но я делал вид, что её слезы меня нисколько не волнуют. Я думал, что делаю благо. Хотя какое это благо? Я был эгоистичной тварью, поступил так, потому что сам был далеко не ангелом. Мне надо было доверять ей, просто доверять её словам, а не поступать как последняя скотина. Я думал, что она уйдёт тогда, но Бетти осталась. Осталась, потому что не дошла до той самой точки кипения, когда всё становится невыносимым. Мы не общались три дня. Я не мог начать разговор, потому что боялся всего того, что услышу в ответ, а Бетти было проще всего закрыться от всех. — Никогда больше так не делай, — попросила она. — Никогда не будь Крисом Эмбергом или кем-нибудь ещё. — Прости меня, — прошептал я, и она поцеловала меня, а потом рассказала, о чём говорила с Авила, но не рассказала про свои отношения с Плантом. На следующем своём концерте Бетти танцевала с Нельсоном Авила танго — это было очень странно и необычно. Позже я просил её показать пару движений, но у нас мало что получалось. Бетти сказала, что так и должно быть, химия в танго не всегда начинается страстью между людьми. — А на самом деле между нами кипит настоящая страсть, — отметил я, закуривая. — Знаешь, Дикки тут отметил, что после той ссоры у вас на концертах всё пошло как надо. Ты специально тогда так поступил со мной? Но между нами давно не кипит настоящая страсть. Чёрт, как она догадалась, или как всё же догадался Дикки?! Хотя тут всё было понятно и даже очевидно: я каждый раз нуждался в доли инъекции отрицательных эмоций, словно, выпустив пар, мог полностью сосредоточиться на работе. Первая часть гастролей по Америке была окончена, и мы вернулись в Европу. Несмотря на то, что ещё два года тому назад мне не понравилась тихая Швейцария, мы решили записывать новый альбом именно в Монтрё. Студия, которую мы купили, оказалась очень удобной. Здесь можно было полностью погрузиться в работу; ничто и никто не отвлекали от процесса: ни наркотики, ни шумные вечеринки, ни что-то другое. Наконец-то после убийства Леннона в декабре прошлого года я смог записать песню, слова к которой набросал в самолёте где-то над Америкой во время гастролей. Позже Бетти заметила, что она не только про Леннона, но и про меня самого. У меня опять закралось сомнение, что она всё знает о моей другой жизни без неё. Но это была иллюзия. В один из сессионных дней в нашей студии оказался Дэвид Боуи, и нам всем показалось, что записать вместе песню — довольно неплохая идея. Мы сделали это за три дня, потому что Дэвид был очень занят. Работа кипела просто без остановки, и признаться, когда я приходил в свои апартаменты, думал, почему я не могу поделиться всем этим с Бетти. В те дни её не было рядом со мной. Бетти опять умчалась в Англию на некоторое время. У неё были гастроли по Америке. Снова. «Сердцеедка» была очень популярной там, наверное, из-за странной музыки, что выбрала Бетти. Потом она умчалась снимать видео для себя, и мы встретились снова лишь только в Южной Америке. — Зачем она тебе нужна? — как-то начал Пол. — Толку от неё ноль, а если она узнает кое-что… — Слушай, это не твоего ума дела. Во-первых, мы с ней так долго знакомы друг с другом, что многое неважно. Во-вторых, Бетти принимает всё как есть. — Фиби, скажи ему… — Пол улыбнулся почему-то. — У неё много романов на стороне, — я лишь только рассмеялся в ответ на это. Нет, на эту уловку во второй раз я уже не поведусь ни за что, не в этот раз, это точно. — Она спит с Плантом. Это уже все знают — А ещё вспомни про свои чудачества… Пол всегда пытался встрять между мной и Бетти, словно он считал, что она вообще недостойна быть рядом со мной. Звучало это чудовищно, но верить в это я вообще не хотел. «Under Pressure» я забрал с собой в Нью-Йорк, где мы с Дэвидом продолжили работу над песней, доводя её до ума. Мы вошли в ту пору, когда перестали отдыхать вместе. Брайан, Роджер и Дикки старались всё свободное время проводить со своими семьями. Иногда я завидовал им и думал, какого чёрта много лет тому назад не выбрал милую девчонку без больших амбиций. Хотя у меня была такая девушка — Мэри, и я оставил её ради богемной танцовщицы. Порой я думал: был бы я с Бетти, если бы она была какой-то иной. Думаю, что нет. Я потерял бы быстро к ней всякий интерес. Но я потерял к ней интерес в итоге, именно как к любовному объекту. Я трахался с ней через силу, понимая, что если уйдёт секс, то и уйдёт любовь, а Бетти в это время встречалась с Робертом. Не давая ей сексуального удовлетворения, я дал ей сам повод находить это в другом месте. — Скажи, что ты сейчас делаешь? — спросил я, дыша в телефон. — Пытаюсь расслабиться, — устало ответила она. — Знаешь, я скучаю по тебе, — мне надо было ей это сказать. — Мы с тобой встретимся в Венесуэле? — Конечно, — я хотел её увидеть. — Бэтс… — вот сейчас был тот самый миг, чтобы рассказать ей, но всё же… — это не телефонный разговор. — Прости, но мне надо ложиться спать, — она повесила трубку, и я ощутил пустоту. Она была с Плантом тогда. Группа собралась в Новом Орлеане для репетиций, а я смог наконец-то увидеть Бетти. Она приехала как королева, потому что за ней тянулся целый шлейф из журналистов, которые думали, якобы у неё сейчас роман с Полом Стенли или с Миком Джаггером. Впрочем, прессе порой было вообще всё равно, кого записывать в её любовники. — Это всё скоро окончится, — прошептал я, подавая Бетти бокал шампанского. — Ещё Венесуэла, и можно будет осесть ненадолго где-нибудь в одном месте. Например, опять в Мюнхене. Мы решили, что продолжим направление, заданное в «Another One Bites the Dust». — Вы не думаете, что это не совсем верно? — она удивлённо посмотрела на меня, не понимая, почему мы отказываемся от своего классического звучания. — Пол говорит, что сейчас это очень популярно, — продолжил я. — Пол говорит… — фыркнула она. — Пол говорит так, потому что ему нравится музыка гей-клубов, а именно там звучит именно это. — Да, но мы добились большого успеха с песней Джона, — возразил я. — Тебе видней, — и она не стала больше мне перечить. Бетти вообще была не из тех, кто слишком настойчиво лез в мою жизнь. Я не знаю, Райан, когда всё пошло наперекосяк. Почему именно тогда всё начало рассыпаться. Запись альбома совсем не клеилась, я всё больше впадал в депрессию, а Пол продолжал настаивать, что любую скуку можно развеять с помощью развлечений. Чёрт, я следовал за ним, даже не понимая, что иду в темноту. Бетти не была рядом со мной всё это время, но потом то ли ей рассказали обо всём, что происходило вокруг меня, то ли она сама всё это увидела. Она не говорила со мной на эту тему, хотя надо было выяснить все отношения. За две недели до Рождества Бетти ушла от меня. Просто собрала чемоданы и ушла. И долгие две недели я не мог её найти. До этого она пропала, Мерси не знала, где она и с кем. Она была с ним. Я это узнал от Эбони. Она познакомила его с испанской семьёй, с Виктором и другой родней. У неё были далеко идущие планы на его счет, раз она позволяла Планту стать частью её жизни. Что было дозволено ему, было не дозволено мне. Мы увиделись лишь только летом восемьдесят третьего, когда записывали «The Works», и она жила с Плантом, почти свободным от брака и вначале своего творческого пути. И она послала меня подальше, ради него. Ради работы и отношений с ним. Я был больше ей не нужен, но я не собирался её просто так от себя отпускать.