summer wine

Губы пылают, будто я приложилась ими к раскаленному железу. Кажется, что они — единственная живая точка на всем моем теле, и в них теплится весь мой пульс, хотя сердце неистово трепещет, пытаясь вырваться из груди. Дышать боязно, впрочем, я уверена, что попытайся я сделать хоть глоток воздуха, то не смогла бы, настолько сложно пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы вдохнуть глубоко, возвращаясь в реальность — в данный момент это невозможно — я словно боюсь, что любое мое движение может спугнуть его, меня, да и вся эта ситуация, в которой мы оказались, рассыплется подобно карточному домику или замку из песка. Взгляда от его рта не отвести, и я продолжаю скользить им по четко очерченным контурам таких манящих губ, что с каждым мигом все ближе и ближе ко мне, ведь Дэни склоняется ниже, еще ниже, оставляя между нами расстояние всего в пару дюймов или в один тот самый поцелуй, который вот-вот случится. Наверное. Никакой гарантии нет. Внутри у меня затишье перед бурей — все эмоции спят, и существует лишь мгновение до и после — ему суждено изменить все. Единственное соприкосновение вскользь или точное; уверенное или робкое; властное и вызывающее на ответ или выжидающее моей реакции — я не знаю, как это будет и будет ли вообще, но нестерпимо жду той секунды, когда все прояснится, чтобы умереть и либо вознестись на небеса, либо рухнуть в самое пекло к демонам, уже заскучавшим по мне. Время же затягивает петлю на шее — чем дольше ничего не происходит, тем страшнее. И вот, наконец, я слышу свой приговор. — Все, она не смотрит. Но уверен, что сгорает от ревности… Напряжение спадает, и действительность жестоко хлещет меня по щекам, словно приводит в чувство — Шарман отстраняется и благодарно заглядывает мне в глаза — опасный момент с его бывшей миновал, можно расслабиться. Кому-то одному из нас, и это точно не я. — Ну, не только она сгорает, — тихо выдыхаю я. — Что ты сказала? — недоуменно хмурится он. — Так ей и надо, — с улыбкой вторю я. Дэни согласно кивает. А мне же чудится, что хоть мы и не поцеловались, но я все равно ощущаю на губах его вкус — темный-темный портер, по цвету сравнимый со смолой, в которой варятся грешники в том самом аду, где я очутилась меньше минуты назад…