summer wine

— Так больше продолжаться не может! — срывается Себ, закрывая дверь квартиры и швыряя ключи на тумбу, стоящую рядом. Связка с грохотом соскальзывает на пол, но он не торопится ее поднять — все его внимание занимаю я. Мы снова поссорились, и это, кажется, уже пятый раз за день. А за последнюю неделю таких стычек даже не счесть — мы цапались, словно кошка с собакой, вгрызаясь друг в друга по мелочам, и по серьезным поводам, и по надуманным причинам, начав делать это с того самого момента, как я увидела его снимки с другой. Конечно же, она оказалась всего лишь партнершей по одному из его будущих проектов, и их запечатлели во время рабочей встречи, но как объяснить это себе, я не понимала. В смысле, нет, все-таки понимала, только сердцем никак принять не могла — ревность оказалась настырной и изводящей, выедала изнутри, опустошала и изнуряла, делая безумной. И я не знаю, что с ней делать, а вот теперь еще и нужно готовиться к ссоре, ведь я опять разозлила Себа. Моего милого, доброго, чуткого и внимательного Себа. Какая только муха меня укусила? — Ну а чего ты от меня хочешь? — огрызаюсь я. — Это ты шляешься со всякими там актрисами, — я слишком едко выделяю это слово и он болезненно морщится, будто я влепила ему пощечину, — а я потом получаю отдачу в виде снимков и фанатских теорий. Думаешь, это легко? — Ты можешь просто доверять мне и не читать все это. — Не могу. — Почему ты обо мне такого мнения, а? Скажи, — Себ бросается в мою сторону и, оказавшись рядом, заглядывает мне в глаза, — почему ты считаешь, что я способен поступить с тобой так? — Я о тебе такого мнения? Да что ты говоришь такое! Боже мой! — восклицаю я, всплеснув руками. — Да ты даже не представляешь, что я думаю о тебе! Понятия не имеешь. Я считаю, что ты слишком хороший для меня, что ты замечательный, изумительный, идеальный, и что это все сказка, которая вот-вот закончится; что это сладкий сон, и я проснусь, и тебя больше не будет рядом, и что мне тогда делать со своей любовью, а? — Что… что? — изумленно переспрашивает он, а я же не понимаю, что опять не так. — Я люблю тебя, и это изводит меня, потому что я жутко ревную, и мне… — и тут-то до меня доходит. Я осекаюсь и замолкаю, не зная, что сказать впервые с момента нашего затяжного сезона ссор. — Ты только что сказала, что любишь меня? — уточняет Себ. — П-похоже на то, — еле слышно выдыхаю я. Кажется, сразу все встает на свои места. Вот почему мне рвало крышу. Все дело в любви. Я уже успела влюбиться в него… — И т-ты правда чувствуешь это? — почему-то и его голос дрожит, но зато в нем больше не слышно сердитых ноток. На глаза наворачиваются слезы и я, пытаясь их сморгнуть, лишь киваю ему в ответ. Он колеблется всего мгновение, будто еще приходит в себя от услышанного, а потом притягивает меня к себе и настолько крепко обнимает, что я ловлю себя на мысли, что еще чуть-чуть и я задохнусь. — Я тоже люблю тебя. Никогда не смей сомневаться в этом, слышишь? Никогда. С его шепотом шторм в груди, неистовствовавший в последние дни, наконец-то стихает, сменяясь долгожданным штилем…