Аконит

Гарри вошел в больничную палату, крепко сжимая в руке букет цветов — подарок от Тома. Он и сам не помнил, как очутился на пороге «Аконита», даже не смыв с рук засохшую кровь Джинни, но Том повел себя просто замечательно — подбодрил добрыми словами и настоял, чтобы Гарри принял потрясающий букет из оранжевых цветов «за счет заведения». Гарри с удивлением заметил, что его родители уже были здесь — сидели у кровати Джинни. Лили выглядела печальной, а Джеймс и вовсе совершенно разбитым — у них с Джинни имелось много общего, и они всегда были очень близки. — Гарри, — тихо поздоровалась Лили, заметив его. Не говоря больше ни слова, она протянула к нему руки в молчаливом приглашении. Рванувшись к ней, Гарри тут же оказался в утешительных материнских объятиях, с которыми ничто и никогда не сравнится. Он глубоко задышал, упиваясь знакомым ароматом, и не заметил, как начал плакать… а потом просто не знал, как остановиться. Гарри вдруг почувствовал, что просто обязан выговориться, объяснить все — он хотел, чтобы мама поняла. — Я все еще ее люблю, — глухо сказал он и немного подался назад, с отчаянием заглядывая в глаза Лили. — Конечно любишь, — с грустной улыбкой ответила та. — Она ведь твой близкий друг… Гарри захлестнуло волной облегчения. Следовало ожидать, что мама поймет его, даже если он сам перестал себя понимать с тех пор, как вдруг разлюбил Джинни. Любил ли он именно ее? Или же только абстрактный идеал, который в ней видел? Гарри так и не нашел ответа на этот вопрос. — Как она? — спросил он, скрепя сердце бросив взгляд на кровать. Джинни лежала бледная и неподвижная, словно мертвая. — Колдомедики пока не поняли, что с ней, — отозвался Джеймс, сокрушенно проведя рукой по волосам. В мягком мерцании свечей блеснули серебристые пряди. — Видимо, им раньше не приходилось иметь дело с подобным недугом. Сейчас она в коме и может очнуться или… — Или нет, — тихо закончила Лили. — Они не знают, в чем причина? Джеймс тяжело вздохнул: — Возможно, проклятие или какая-то аллергическая реакция… Никто не может сказать наверняка. Возможно, переутомление… Большего, черт побери, эти колдомедики сказать не могут. — Но мы ведь в больнице! — возмутился Гарри. — В больнице! А они даже не могут поставить диагноз? — Колдомедики делают все возможное… — тихо сказала Лили. — Но их «все возможное» яйца выеденного не стоит, — жестко отрезал Джеймс. — Буду признательна, дорогой, если ты вспомнишь, — сурово произнесла Лили, награждая Джеймса осуждающим взглядом, — что мы в больнице, и хорошо бы проявить хоть немного деликатности. — Мерлин, — отшатнувшись, выдохнул Джеймс. — Это Молли научила тебя такому взгляду? Лили лишь загадочно улыбнулась и снова переключила внимание на Гарри. — Красивые цветы, милый, — непринужденно заметила она, пытаясь хоть немного разрядить обстановку. — Нужно поставить их в вазу. — Э-э, да, спасибо. Лили взмахнула палочкой, и появилась знакомая Гарри с детства ваза, уже наполненная чистой водой. Взяв у Гарри цветы, Лили заклинанием срезала нижнюю часть стеблей, а затем протянула букет Джеймсу: — Поставь в вазу. Эстетика и композиция — не по моей части. — Я для тебя всего лишь прислуга, да? — пожаловался Джеймс, но умело и со вкусом расставил цветы, напоследок обдав листья освежающим заклинанием. — Ты раб, дорогой, — ласково поправила Лили. — Тебе не платят. — Не в деньгах счастье, — Джеймс многозначительно подвигал бровями и резво увернулся от жалящего заклинания жены. — Кстати, — сказала Лили, с довольным видом разглядывая цветочную композицию, — где ты их достал? Они прекрасны. — В «Аконите», — ответил Гарри, а потом спохватился, что выразился не совсем понятно, и уточнил: — Это цветочный магазин в Лютном переулке. Случайно на него наткнулся и, ну… — щеки налились жаром. — Подружился с владельцем. — Подружился, значит? — многозначительно усмехнулся Джеймс. — Папа, я женат! — сквозь смех возмутился Гарри. Они оглянулись на Джинни, неподвижно застывшую в кровати, и все веселье тут же увяло. Лили сжала плечо Гарри: — Ты ведь понимаешь, милый, что не должен рушить свою жизнь? Если ты лишишь себя всякой радости, Джинни это не поможет. — Знаю, — с фальшивой уверенностью отозвался Гарри. — Я знаю.

* * *

Прошло несколько долгих, полных горечи месяцев, пустоту которых Гарри заполнял работой и теперь уже регулярными визитами в «Аконит». Навещая Джинни в Мунго, Гарри всякий раз чувствовал себя виноватым. Что, если она в таком состоянии из-за него? Что, если ее довел до крайности стресс из-за развода? Что, если Джинни так и умрет, злясь на него? А потом, совершенно внезапно, наступило улучшение. Едва получив эту новость, Гарри помчался в «Аконит», сам не зная, почему именно туда — или не желая об этом задумываться. — Джинни очнулась! — радостно возгласил он, ворвавшись в вечно пустующий магазин. Брови Тома взметнулись вверх, и он тут же отложил в сторону журнал: — Очнулась? — Совершенно неожиданно! Все колдомедики в полном замешательстве. Наверное, это ее магия одолела болезнь, — Гарри широко улыбнулся. — Врачи так и не поняли, что с ней случилось? — Нет. Они считают, что это какой-то вирус, и только. — Но Джинни-то точно знает, что с ней. — Вообще-то нет. Она говорит, что помнит только внезапное недомогание, частично еще сеанс терапии, а потом ничего. Хотя пока от нее мало чего можно добиться — Джинни очень слаба. Только повторяла, что мы все похожи на метлы. — Метлы? — рассмеялся Том. — Она просто помешана на квиддиче, даже больше Рона. Мне кажется, она в своей одержимости и самого Оливера Вуда легко обскачет. Как-то она сказала мне, что если для того, чтобы поймать снитч, нужно будет прыгнуть с метлы, нужно прыгать, — Гарри тепло улыбнулся. — Она всегда говорила, что влюбилась в то, как я летаю. — Возможно, в этом и была проблема? — предположил Том. — Слишком большое расстояние между вами. Квиддич — не контактная игра. — О, ты удивишься… — Гарри до сих пор помнил блеск волос Джинни в солнечном свете, то чувство свободы и уверенности — даже прыгни он с метлы, его все равно поймают. — Никогда не увлекался полетами, — сказал Том. — Мне больше нравилась тишина библиотеки. Признаться, я был несколько необщителен. — Должно быть, тебе было очень одиноко, — отозвался Гарри, который по жизни был окружен множеством друзей. Оказаться на Гриффиндоре — все равно что враз обрести большую шумную семью. — У меня было несколько близких товарищей, — задумчиво ответил Том. — Но большую часть времени я уделял учебе и думал о будущем. В итоге все хорошо сложилось, и я получил, что хотел. — Ты ведь учился на Слизерине? — вспомнил Гарри. — Вечно об этом забываю. Просто как-то странно, что слизеринец работает в цветочной лавке. — В любой профессии есть свои вершины, которые можно покорить, — задумчиво отозвался Том. — У самых нежных цветов самые острые шипы. — Цветочные метафоры? — фыркнул Гарри. — Да, — согласился Том, понимающе улыбнувшись, — метафоры. Так или иначе, уверен, Джинни скоро поправится. Судя по твоим словам, она стойко сопротивляется болезни. — Да, — с нежностью улыбнулся Гарри. — Она всегда была борцом. Мы все за нее рады. Уже начинало казаться, что… — справившись с дрожью в голосе, Гарри продолжил уже веселее: — Что ж, может, теперь Молли перестанет плакать. Нам всем было немного не по себе, когда посреди ужина она начинала лить слезы прямо в картофельное пюре. — Представляю. — Джинни это кажется забавным. Она то и дело предлагает Молли носовой платок. — У Джинни отличное чувство юмора. Гарри отрешенно уставился на ворох срезанных роз, задумавшись о чем-то своем. — Это одна из причин, по которой я в нее влюбился. — Жаль, что разлюбить не так легко, как полюбить, — прошептал Том. Подняв голову, Гарри встретился с ним взглядом, в глазах Тома было что-то такое… Зовущее, почти магнетическое, будто тот пытался что-то ему сказать, но Гарри не понимал, что именно. — Да, — хрипло прошептал Гарри. — Жаль. — Попробуешь угадать, что это за цветы? — неожиданно спросил Том, разрушая волшебство момента. Он указал на лежавшие на прилавке свежесрезанные розы. Те выглядели вполне обычно, так что Гарри не понимал, что тут можно «угадывать». Он откашлялся, прочищая осипшее горло: — Э-э, да, конечно. Но разве это не обычные розы? Том тихонько рассмеялся, отчего Гарри показалось, что он пропустил какую-то шутку: — Розы не бывают обычными, — Том взмахнул палочкой (Гарри привычно залюбовался изяществом его движений), появился уже знакомый талмуд — по ощущениям прошли годы с тех пор, как Гарри видел его в последний раз. Он посмотрел на Тома, взглядом спрашивая разрешения, и, получив в ответ одобрительный кивок, открыл книгу. Гарри бережно перелистнул страницы, глаза его округлились от удивления — по дотошности заметки и чертежи Тома могли сравниться разве что с конспектами Гермионы. — Мерлин… — пробормотал Гарри. Внимание привлекла страница с изображением особенно красивого цветка, серебристо-голубоватый оттенок которого напоминал Патронус. Название было на латыни, так что Гарри даже не стал пытаться его прочесть и сразу сосредоточился на описании качеств. — Помогает вернуть утраченные воспоминания, — шепотом проговорил он. — Не знал, что существуют и такие цветы. Гарри принялся листать книгу дальше, отмечая броские заголовки вроде «Маки-подглядывальщики» или «Цветы правды». Наконец, дойдя до страницы с изображением цветов, похожими на те, что лежали на прилавке, Гарри спросил у Тома, правильно ли он понял, что это солнечные розы. — Превосходно, — Том подошел к Гарри совсем близко и положил руку на страницу, кончиками пальцев задевая ладонь Гарри, будто таким образом выражая свое одобрение. — Еще немного и будет казаться, что ты здесь работаешь.

* * *

— Привет, Джин, — жизнерадостно поздоровался Гарри, бодро войдя в палату. С тех пор, как Джинни очнулась, прошло почти две недели, и с каждым днем она выглядела все лучше и лучше. — Ты, метлоёб! — проворчала Джинни на распахнувшего занавески Гарри и быстро спряталась под одеялом от залившего палату солнечного света. — Какие неприличные выражения, — Гарри снова улыбнулся. — Мы вообще-то в больнице. — Я в курсе, — высунув голову из-под одеяла, Джинни окинула его едким взглядом. — Я тут вообще-то пациентка. — Выходит, пациентка, завтракать ты не хочешь, — выудив из сумки сверток с английским завтраком, Гарри разложил его на тарелке, разморозил заклинанием и отправил парить над кроватью Джинни. Это в итоге привлекло ее внимание. — Давай сюда, — Джинни нетерпеливо замахала руками, окончательно выбравшись из-под одеяла и спустив его до пояса. Взмахом палочки Гарри отправил тарелку вместе со столовыми приборами Джинни на колени. Та, не мешкая, тут же набила рот беконом, одновременно цепляя вилкой печеные бобы. — Еда зесь на вус как дерьмо, — не прекращая жевать, прошамкала она. — Уираю от голода. — Ты сейчас прямо вылитый Рон, — с глубокомысленным видом заметил Гарри и ловко увернулся от брошенной в него подушки. — Я еще и цветы принес, — сказал он, доставая из сумки букет. — От Тома. — Еще цветы от Тома? — с намеком спросила Джинни, наблюдая за тем, как Гарри заменяет прежний букет новым. — Эти какие-то другие. — Он сказал, что решил попробовать что-то новенькое, — пожал плечами Гарри. — Изумительный цвет, — заметила Джинни. И была права — лепестки невероятного, сочного оттенка розового выглядели действительно потрясающе. А еще удивительно было то, что именно Гарри преподнес подобный букет — Гарри, которому розовый цвет всегда напоминал о неприятных семейных визитах к тете и дяде. Джинни снова переключилась на еду. Гарри молча сел у ее кровати. — Как там продвигается расследование? — нарушила тишину Джинни, ненадолго оторвавшись от трапезы. — А? — Ну, о котором ты тогда твердил. Насчет министра и все такое. — Так ты все-таки слушала? — Гарри и удивился, и обрадовался. — Слушай, я не говорю, что верю тебе, и я по-прежнему не считаю Люциуса Малфоя Мордредом во плоти, но, кажется, для тебя это очень важно. И я решила, что должна тебя выслушать. Гарри враз ссутулился, секундная радость сошла на нет. — Я в тупике, — признался он. — Помнишь, я рассказывал о сове? В общем, я передал то письмо одному парню, который утверждал, что сможет отследить отправителя. А потом он будто сквозь землю провалился, и я решил проверить, как у него дела. Оказалось, что бедняга погиб в пожаре несколько месяцев назад, поэтому и не выходил на связь. — Какой кошмар. — Я уверен, что его убили. Он вдруг «случайно» сгорел заживо как раз в тот вечер, когда я отправил ему письмо, — Гарри сердито нахмурился. — Но Министерство, конечно же, так не считает. Так что письмо пропало, а Малфой ловко замел все следы. Я дошел до того, что даже рылся в подшивках газет со времен его предвыборной кампании. Надеялся найти хоть что-то подозрительное… — Ну, если кто-то что-то и раскопает, так это ты, — великодушно произнесла Джинни. — Ты самый упертый тип из всех, кого я знаю. — Ну спасибо, — невесело усмехнулся Гарри. Джинни закатила глаза, впрочем, продолжая при этом улыбаться: — Знаешь, расставание пошло нашим отношениям только на пользу, — заметила она. — Ты всегда была моим лучшим другом, Джин, — искренне сказал Гарри. — Тебе можно довериться, и у тебя отличное чувство юмора… Рядом с тобой жизнь словно ярче. Честное слово. Но при всем этом жениться нам все равно не стоило. — Мы разведемся, как только я выберусь из этой дыры, — решительно заявила Джинни. — Я больше не позволю маме делать нас обоих несчастными. Ко мне тут на днях Дин заскочил… Он стал настоящим красавчиком, знаешь ли. Они обменялись восторженными улыбками, наслаждаясь легкостью и непринужденностью, которые ушли из их отношений годы назад. — Выберешься через неделю, — сказал Гарри. — Потерпи немного, скоро получишь своего Дина. — Ну, а ты наконец закрутишь с этим своим цветочником, — Джинни многозначительно поиграла бровями. — Уверена, что на самом деле все эти букеты никак не для меня. — Конечно же, для тебя, — залившись румянцем, возразил Гарри. — Он сам так сказал. — Ни один натурал не станет слать столько букетов бывшей жене своего друга, — поддразнила Джинни. — Либо он маньяк-убийца, либо ты ему нравишься. Как вариант — и то, и другое. Гарри закатил глаза, радуясь про себя — видеть Джинни здоровой и веселой было невероятно приятно. Он хотел, чтобы эта глава их жизни закончилась именно так. — Прости меня, — Джинни посерьезнела. — Прости за ложь. За все. Просто… В Хогвартсе каждый знал, что если хочешь познакомиться с Гарри Поттером, нужно вступить в ОД. ОД меня не особо интересовал, а вот ты — да. Так я и оказалась в отряде — немного притворилась, а потом мы стали встречаться, и я не знала, как сказать: «О, прости, вообще-то я ничего не имею против Люциуса Малфоя». Гарри тяжело вздохнул: — Знаешь, чего тебе не нужно было делать, Джин? Выходить за меня. — Но я хотела, — решительно возразила та. — Больше всего на свете. А потом мы съехались, заговорили о детях, и я подумала, что смогу притворяться и дальше, хоть ты и начал отдаляться… А затем настал тот дурацкий день, и я просто выпалила всю правду. Даже не знаю, что на меня нашло. Гарри знал. — А после этого ты даже не прикасался ко мне, Гарри! — сердито воскликнула Джинни. — Ты почти не бывал дома — а когда появлялся, смотрел на меня, как на грязь у себя под ногами. И все потому, что я не ненавижу Люциуса Малфоя! — Да дело вовсе не в этом! — возразил Гарри. — Тебе не нужно было притворяться, Джин. Я лишь хотел, чтобы кто-то меня слушал… хотел отношений. Отношений, а не спектакля, мне не нужен был собственный двойник. — Иногда я скучаю по той своей версии, — призналась Джинни. — Ей было проще. — А я нет. Она была насквозь фальшивой, — вздохнул Гарри. — Думаю, во всем есть и моя вина. Ты всегда казалась такой сильной и решительной, но, наверное, это была лишь маска, а я даже не попробовал за нее заглянуть. — Наверное, — Джинни потупила взгляд. Она выглядела такой грустной и потерянной, что Гарри попытался хоть немного ее подбодрить: — Просто держись, Джин, — тихо сказал он. Гарри крепко обнял Джинни, чувствуя будто каким-то образом заключил в объятия прошлые воспоминания. — Ты скоро поправишься. Гарри никогда так не ошибался.

* * *

«Спортивный репортер скончался в Мунго! Сегодня на рассвете журналистка Джинни Поттер, освещавшая новости квиддича, скончалась от неизвестной болезни в больнице Святого Мунго. Как утверждает главный целитель Максимус Рю, миссис Поттер шла на поправку, но по неизвестными причинам прошлой ночью симптомы внезапно обострились, и буквально спустя пару часов она умерла. Ее смерть вызвала всплеск паники среди общественности — миссис Поттер стала первой пациенткой, умершей от неизвестной болезни за последние сорок два года. Напомним, что именно столько времени прошло с трагической вспышки Проклятия крови — болезни, которая унесла жизни более чем тридцати жертв, прежде чем известному целителю Горацию Слагхорну удалось изобрести лекарство. Официальный представитель больницы сообщил нашему корреспонденту, что в Святом Мунго абсолютно безопасно и для паники нет причин. Кончина Джинни Поттер является единичным случаем и никоим образом не связана ни с насильственной смертью, ни с эпидемией. Так что правильнее всего в этой ситуации сохранять спокойствие. По миссис Поттер осталась горевать ее любящая семья и муж, теперь уже вдовец, Гарри Поттер — сотрудник Министерства, работающий в Аврорате. Как раз этот отдел скоро начнет расследование на предмет любых нарушений со стороны персонала больницы и признаков умышленного убийства.»

* * *

Том познакомился с родителями Гарри на похоронах. Гарри и сам не знал, зачем решил его пригласить — наверное, просто нуждался в друге, который бы не оплакивал их с Джинни прекрасное совместное будущее и идеальный брак, а поддерживал бы и понимал только самого Гарри. — Соболезную вашей утрате, — учтиво поздоровался Том, вручая Лили букет из черных роз. — О, они прекрасны, — благодарно отозвалась Лили, любуясь цветами. — Вы, должно быть, Том, — Джеймс неодобрительно посмотрел на него и протянул руку для рукопожатия. И Гарри вдруг отчетливо вспомнил день, когда он впервые привел Джинни к себе домой. — Том Риддл, — улыбнулся Том, уверенно пожимая протянутую руку. Когда они расходились, Джеймс вел себя уже намного дружелюбнее. «Как все-таки люди глупы», — подумал Гарри… Хватило одного рукопожатия, чтобы его отец разулыбался новому знакомому… новому другу. Другу. Во имя Мерлина, это же похороны его жены. Снующий над кладбищем ветер враз похолодел. — Кажется, скоро начнется, — мрачно заметила Гермиона, скользя взглядом по лицу распорядителя похорон — тот на глазах становился все более хмурым, стараясь выглядеть «неподдельно» скорбящим. Обняв Гарри напоследок, Лили и Джеймс отошли к Молли и Артуру — принести соболезнования. — Я буду рядом, — тихо пообещал Том, сжимая его руку — ладонь Тома оказалась горячей на ощупь, словно прикосновение теплой золы. Гарри сделал глубокий вдох — он справится. Церемония пролетела почти незаметно. Гроб опустили в землю, распорядитель все не прекращал растекаться мыслью по древу, пока его не остановила едва сдерживающая рыдания Молли. Гарри попросили сказать несколько слов, но он отказался, поскольку просто не знал, что говорить. Не мог же он заявить что-то вроде: «Здесь покоится Джинни, с которой мы, к слову, собирались развестись. Но я так сильно по ней скучаю, что каждый раз, когда думаю о ней, мне хочется вырвать из груди свое чертово сердце и стереть его в порошок». Большую часть похорон Гарри провел в оцепенении. Отрешенно смотрел на колышущиеся на ветру ветви деревьев, которые будто махали ему на прощание. Лишь многим позже, после поминального ужина, когда близкие уже переместились в Нору, Гарри почувствовал. Его захлестнуло сокрушительным осознанием, что он больше никогда не сможет поговорить с Джинни, она никогда не похлопает его по плечу, не обнимет за шею. Грудь сдавило тисками, руки мелко задрожали. Мир замедлился, голоса стали низкими и приглушенными, напоминая тихий гул, люди вокруг двигались тяжело и будто в отдалении, словно Гарри смотрел на них сквозь толстый слой стекла. Легкие сжались, Гарри судорожно вздохнул и огляделся в поисках хоть кого-нибудь… Тома… Он нуждался в помощи, а с каждым движением все ближе и ближе подступали слезы. Гарри казалось, что он сейчас вспыхнет, словно спичка. Внезапно его крепко обняли чьи-то руки. Гарри замер, опустив собственные руки по швам. Он был не в силах пошевелиться и с трудом дышал сквозь зубы. — Мне так жаль! — произнесли слишком громко, прямо над ухом, и Гарри вздрогнул. Он узнал голос — Гермиона. — Джинни мертва, — заикаясь, отрешенно выдавил он. — Ее больше нет. — Я знаю, — полным сочувствия голосом отозвалась Гермиона. — Мне тоже не верится. Помнишь, как в Хогвартсе мы с ОД прокрадывались на квиддичное поле? Джинни вечно угоняла чью-то метлу и тебя подбивала… Гермиона все говорила и говорила, но Гарри не слышал ни слова, смотря в невидимую точку у нее за плечом. Кажется, он хотел что-то сказать, остановить ее, но слова застряли в горле — Гарри словно кричал под толщей воды. Вдруг кто-то мягко, но настойчиво вытащил его из объятий Гермионы. Крепкая рука ухватила и словно стала якорем, который утянул обратно в реальность. — Вы должно быть Том, — поздоровалась Гермиона. — Слышала, это вы украшали цветами место похорон. Было очень красиво. — Спасибо, — вежливо поблагодарил Том. — Я подумал, что Гарри не помешает моя помощь, он выглядит потрясенным. — О! — ахнула Гермиона, вся побледнев. — Ох, Гарри, прости. Меня опять понесло, да? Рон постоянно твердит, что я слишком много болтаю. Кстати, он тебя ищет. Хотя, наверное, опять окопался у стола… — Ничего страшного, — хриплым огрубевшим голосом прокаркал Гарри. — Я… Я чувствую себя… — он так и не смог закончить предложение. — Я знаю, что вы с Джинни были несчастны, — тихо сказала Гермиона. — Я… Я даже не представляю, каково тебе. Мне очень жаль, Гарри, — она легко коснулась его щеки губами и грустно улыбнулась. — Ты заслуживаешь счастья. Гарри задушенно всхлипнул и только после этого осознал, что плачет. — Он будет счастлив, — ответил за него Том. — Я присмотрю за ним. — Так вот у кого ты все время пропадал, — задумчиво протянула Гермиона, накрыв руку Гарри своей, и пристально рассматривая Тома. Гарри по-прежнему не мог выдавить ни слова. Тяжело вздохнув, Гермиона коснулась его лба легким поцелуем: — Свяжись со мной, ладно? Я уже целую вечность не видела тебя в Министерстве. Может, придешь к нам на ужин? Рон будет рад тебя видеть. Гарри молча кивнул, и Гермиона, напоследок бросив на него обеспокоенный взгляд, оставила их с Томом наедине. Она остановилась около Невилла в другом конце комнаты, что-то прошептала тому на ухо, отчего Невилл нахмурился и поймал взгляд Гарри, будто безмолвно спрашивая, в порядке ли он. Гарри молча кивнул, хотя догадывался, что его кивок больше похож на конвульсию. Щеки были мокрыми от слез, грудь ныла от острой боли. Гарри отвернулся, желая выбраться отсюда как можно скорее. — Я прекрасно знаю, что ты не в порядке, так что даже не пытайся утверждать обратное, — сказал Том, следуя за Гарри по пятам. На подкашивающихся ногах Гарри выскользнул в коридор и свернул в кладовую, которой почти никогда не пользовались. Нора оправдывала свое название — в ней было множество связанных между собой крошечных помещений. — Я просто… Я до последнего не верил, что она мертва, — с заминкой прошептал Гарри, запнувшись, когда на глаза снова навернулись слезы. — Не осознавал, что ее больше нет. Захлебываясь рыданиями, Гарри почти упал на Тома, но тот его поддержал. — Ненавижу ее, — судорожно выдохнул Гарри, не замечая ничего вокруг из-за пелены слез. — Ненавижу. Она заставила меня ее ненавидеть, а потом бросила одного. Том крепко обнял его, и Гарри прижался к теплому телу, вцепившись пальцами в чужой воротник. Кажется он проплакал не меньше получаса, пока окончательно не обессилел и мог лишь слабо шмыгать носом. — Не хочу возвращаться в пустую квартиру, — измученно пробормотал Гарри. — Не хочу жить там, зная, почему она пуста. — Переезжай ко мне. Гарри мог бы назвать миллиард причин, почему это плохая идея. Как-никак они были знакомы всего ничего, каких-то пару месяцев. Он посмотрел на доброе и такое красивое лицо Тома, и с языка почему-то сорвалось тихое «хорошо». Так все и получилось.

* * *

Как оказалось, Том жил в просторных аппартаментах прямо над «Аконитом», куда Гарри и переехал в следующие же выходные. — Почему я о них не знал? — попенял Гарри, поднимаясь по лестнице с очередной коробкой. Том предлагал просто отлеветировать все наверх, и Гарри провел затяжную лекцию о том, что волшебники не должны полагаться только на магию. Том парировал вескими доводами, на что Гарри только и мог, что удивленно хлопать глазами — раньше никто не поддерживал его разглагольствования и не вступал с ним в споры. Его вообще мало кто дослушивал до конца — разве что Гермиона, но та обычно со всем соглашалась. — Я здесь почти не бываю, — откуда-то снизу отозвался Том. Он уже отлевитировал свою часть коробок и теперь с едва заметным недоумением смотрел на Гарри, который справлялся своими силами. — Ты же знаешь, кухня за соседней от магазина стенкой, так что наверху я только сплю. Гарри мысленно провел связь между Томом и кроватями и постарался скрыть смущение. Вдруг с нижнего этажа послышался стук дверного молотка, что было странно, так как Гарри ни разу не сталкивался в «Аконите» с другими клиентами. Том резко изменился в лице — Гарри никогда прежде не видел его таким мрачным. Это длилось лишь мгновение, а потом Том взял себя в руки. Гарри уловил мелькнувшие чувства и удивленно замер на месте. — Пойду открою, — раздраженно бросил Том. Том стремительно помчался вниз по лестнице в сторону магазина, и Гарри вдруг отчетливо увидел, что тот совсем не походит на обычного флориста. Мантия обтекала его, словно разбивающиеся о скалы волны, прямая линия плеч выдавала решительность и гнев… Оторвав взгляд от этих бессовестно красивых плеч, Гарри продолжил путь наверх. Он не станет, даже не собирается, использовать сложившиеся обстоятельства, чтобы стать Тому ближе. Да и зачем Гарри вообще ему нужен? Том не раз выслушивал его бесконечные жалобы на разваливающийся брак, и вряд ли жаждал стать его парнем. Оставив коробку в одной из свободных комнат, Гарри поспешил вниз, чтобы посмотреть, с кем там беседует Том. Уважение к чужой частной жизни никогда не становилось препятствием между Гарри Поттером и жаждой удовлетворить любопытство.

* * *

— Я долго терпел, Смит, но мое терпение не безгранично… — Я стараюсь, но не так-то просто выяснить, что именно ему оставили… Разговор прервался, стоило Гарри войти в лавку, но голос он все равно узнал. Захария Смит стоял напротив Тома и выглядел виноватым; оба посмотрели прямо на Гарри. Он неловко махнул рукой в ответ. — Поттер? — нахмурился Смит. — Что ты здесь делаешь? — Гарри как раз ко мне переезжает, — ответил за него Том. — Э-э-э, в самом деле?.. — Смит удивленно перевел взгляд с Тома на Гарри. — Нет, — язвительно передразнил Том, — я, видимо, вру, — и сместил руку к правому боку. — Мне… Мне пора, — вдруг выпалил Смит, почему-то не сводя взгляда с руки Тома. — Встретимся в отделе, Поттер. — Вообще-то, — приняв внезапное решение, отозвался Гарри, — я собираюсь взять отгул. Не думаю, что справлюсь… Ну, ты знаешь. — Да. Скоро начнется расследование смерти Джинни? — равнодушно спросил Смит, и вдруг побледнел, будто с лица схлынули все краски. — Мне уже точно пора. Смит развернулся и стремительно покинул магазин. — Какой странный молодой человек, — весело произнес Том. Гарри фыркнул и шлепнул его по руке: — Ладно тебе. Он хорошо разбирается в растениях. Наверное, поэтому и пришел поговорить? — Да, что-то вроде того. Послышалось тихое уханье, Гарри посмотрел вверх, оборачиваясь на звук, и увидел сидящую на навесе необычного белоснежного цвета сову. Та почему-то казалась смутно знакомой, возможно, когда-то доставляла Гарри письмо?.. — Красивая сова. — Х-м-м? — вопросительно протянул Том и тоже запрокинул голову вверх, проследив за взглядом Гарри. — А, да. Она хороша в дальних полетах. — У нее есть имя? — Я зову ее Мендаций. — Красивое имя. Том сверкнул глазами, изогнув губы в насмешливой улыбке: — И подходящее?

* * *

— Ты это видел? — взволнованно прокричал Гарри, буквально слетев вниз по лестнице. Он резво запрыгнул на край прилавка и помахал газетой перед Томом, лицо которого выражало вежливый интерес. Театрально тряхнув газетой, Гарри откашлялся и принялся вслух читать статью: — Вчера министр Малфой объявил о своем решении расширить функции Отдела регистрации, учредив комиссию, в чьи обязанности будут входить проверка и контроль домов чистокровных волшебников, в которых проживают магглорожденные. Несмотря на протесты против повышения налогов и ограничений чистокровных семей, министр заверил общественность, что необходимо проверить связь между самоубийствами маглорожденных и местом их проживания. Также он просит помнить о том, что благодаря программе Регистрации резко снизилось число случаев жестокого обращения с магглорожденными и преступлений на почве ненависти. Том изящно изогнул бровь: — Неожиданно. — Это просто потрясающе, — энергично закивал Гарри. — То есть, Малфой, конечно, тот еще говнюк, раз считает, что связь только возможной, — он прекрасно знает, что произошло с Колином Криви… Но это шаг в правильном направлении, — Гарри все никак не мог прекратить улыбаться. Том отреагировал на новости спокойнее, но искренне улыбнулся в ответ на ликование Гарри: — Я рад, что ты счастлив. Теперь-то у тебя поменьше причин ненавидеть Малфоя? Кажется, он не так уж и плох, делает хорошие вещи. Веселье Гарри несколько поугасло, он нахмурил брови: — Не думаю, что за этим стоит Малфой. — Что ты имеешь в виду? Гарри закусил губу, посмотрел на Тома и, приняв решение, ловко спрыгнул с прилавка: — Пойдем, — взяв Тома за запястье, Гарри повел его в сторону кухни. Тот послушно последовал за ним, едва заметно ухмыляясь, — похоже он считал, что Гарри ведет себя забавно. Закрыв за ними кухонную дверь, Гарри огляделся по сторонам, сам не зная, что именно ищет, — возможно, каких-нибудь подосланных Министерством пикси-шпионов. Том же выглядел крайне озадаченным: — Это и правда необходимо? — Это секретная информация, — наконец-то удосужился объяснить Гарри. — И важная. — Я слушаю. Большего Гарри и не требовалось. Он рассказал Тому обо всем: о загадочной сове, по ошибке доставившей ему письмо, о странной смерти своего знакомого, который должен был отследить отправителя, о подозрениях касательно Малфоя и о необъяснимой, но твердой уверенности в том, что Малфой не тот, кем кажется. Когда Гарри закончил, Том помолчал, задумчиво склонив голову, а затем ответил: — Уверен, — неторопливо начал он, — что если за действиями Малфоя стоит некий таинственный человек — это только к лучшему. Кажется, они оба испытывают симпатию… к магглорожденным. Что-то мелькнуло в глазах Тома, быстро, Гарри не успел распознать эмоции (и это совсем не походило на отвращение, нет, он уверен). — Так что, возможно, — продолжил Том, — разумней позволить им спокойно внести эти изменения в программу Регистрации. Гарри закатил глаза: — Ну нет, эти же люди, вообще-то, и внедрили Регистрацию магглорожденных, и… — Гарри резко замолчал, сердце замерло где-то в груди, он и сам застыл на месте, глядя на Тома широко распахнутыми глазами. — Что с тобой? Гарри вдруг осознал, что кухня слишком тесная и крошечная, они с Томом стояли едва ли не впритык, на расстоянии не больше длины волшебной палочки. Он кожей чувствовал дыхание Тома — теплое и волнующе близкое. — Ты мне веришь? — А почему нет? — без обиняков спросил Том. И что-то в груди Гарри вспыхнуло, заискрило восторгом и волнением, взметнулось неудержимым пламенем. Дыхание стало частым и прерывистым: — Ты… Ты думаешь, что я прав? Том кивнул. — Ты мне веришь, — выдохнул Гарри и вдруг подался вперед, окончательно сокращая расстояние. Он стянул очки и запрокинул голову, потянувшись к Тому. Их губы соприкоснулись. На какой-то миг Гарри запаниковал… Мерлин, он же целует Тома, что если он ему не нравится, что если Том не ответит… Но Том ответил — жадно и нетерпеливо, — и мир Гарри разлетелся на куски. Том оказался страстным, пылким и обжигающим, он вплел пальцы в волосы Гарри, слегка потянул за них, будто говорил: «Мой». Том прикусил его нижнюю губу, и Гарри застонал в поцелуй, весь разгоряченный и раскрасневшийся. Он крепко обхватил Тома за талию, притянул к себе и жадно провел рукой по груди. — Бог мой, — судорожно глотая воздух, прошептал Гарри, когда они оторвались друг от друга. Но Том даже не дал ему как следует отдышаться, впечатал в стену, отчего Гарри тихо ахнул, слегка ударившись спиной. Он опомниться не успел, как Том снова завладел его губами. Когда поцелуй закончился, Гарри чувствовал себя словно в пьяном дурмане, он поморгал, пытаясь вернуть связность мыслей: — Я… — Я думал, ты меня не захочешь, — сказал Том — Гарри никогда не слышал, чтобы его голос звучал так ранимо, так беззащитно. Гарри почти ничего не видел перед собой — без очков он был слеп, как летучая мышь, — но почему-то казалось, что щеки Тома залиты смущенным румянцем. — Очевидно, ты ошибался, — сочувственно улыбнулся он. — Очевидно, — восхищенно посмотрев на Гарри, Том снова прижался к его губам. На этот раз поцелуй вышел нежным и мягким, они двигались в унисон и впитывали жар друг друга. Они остановились, чтобы отдышаться, Гарри прижался лбом ко лбу Тома и умиротворенно улыбнулся: — Кажется, мне все-таки не понадобится отдельная комната. — Нет, — согласился Том, сжимая ладонь Гарри, — не понадобится.

* * *

— Я так рада, что ты пришел, — Гермиона крепко обняла Гарри, закрыв за ним входную дверь. — В последнее время мы почти не видимся. — Ага, — Гарри пристыженно пожал плечами. — Много всего произошло, да? — Это точно. Как ты? — обеспокоенно спросила Гермиона, пока они шли по коридору в гостиную. Дом Уизли-Лонгботтомов заметно отличался от Норы — приправленные новомодными безделушками просторные комнаты и много света. Сев на диван, Гарри подхватил плавно подлетевшую чашку, ведомую палочкой Гермионы. Он сделал глоток и прикрыл глаза от удовольствия — его любимый чай. — Я в порядке, — ответил Гарри, и в этот раз в его словах было гораздо больше правды, чем тогда, на похоронах. — Пытаюсь всегда оставаться при деле, чем-то занять руки. — Ты до сих пор в отпуске? — задумчиво нахмурилась Гермиона. — Не решил, когда вернешься на работу? — Не знаю, — признался Гарри. — Не хочу иметь дело с расследованием смерти Джинни, так что вернусь, когда оно закончится. Мне нравится в отпуске, у Тома в магазине интересно работать. Несколько опешив, Гермиона медленно моргнула: — Ты там работаешь? С Томом? — Ну да, я с ним живу. — Ты с ним живешь?! — пронзительно воскликнула Гермиона. — Ну, мы встречаемся… — Вы что?! На громкий крик Гермионы в комнату, сыпя проклятья и размахивая палочкой, ввалился ошарашенный Рон. — Чтоб тебя, Гермиона! — пыхтя, выдохнул он под шокированными взглядами Гарри и своей жены. — Ты что творишь? — вопросительно приподняла брови Гермиона, намекая, что Рон ведет себя глупо. — Я думал, на тебя напали! Моя мама так кричит только когда Фред с Джорджем чудят… Гарри тихонько фыркнул. — Я сто раз просила тебя не сравнивать меня со своей матерью, Рональд, — жестко перебила Гермиона, ее щеки вспыхнули бледно-розовым румянцем. — Ты вообще-то не на ней женат. — Знаю, — убрав палочку в карман, ласково отозвался Рон и чмокнул жену в губы. — Моя мама никогда бы не надела то вчерашнее… — Рон! — взвизгнула Гермиона, щеки которой теперь уже были насыщенного бордового оттенка. — Мы тут не одни. — Я заметил, — жизнерадостно согласился Рон, садясь рядом с ней на диван. — Привет, дружище. — Привет, — улыбнулся в ответ Гарри. — И без обид, но я не хочу знать, что там такое надевала Гермиона прошлой ночью. Думаю, некоторые вещи лучше держать в секрете. — Резонно, — пожал плечами Рон. — Но ты многое упускаешь, приятель. Лучший момент в моей жизни… — Рон! — снова осекла его Гермиона, правда при этом на ее лице мелькнула довольная улыбка. — Не сейчас. — Как скажешь, мое сокровище. Вы оба, как всегда, жуткие и пугающие, — Рон легонько поцеловал жену в щеку. — А ты сам не такой уж и очаровательный, как тебе кажется, — едко парировала Гермиона, впрочем, не сумев скрыть самодовольной улыбки. — У нас вообще-то важные новости. Гарри встречается с Томом Риддлом. Рон ошарашено замер на месте: — Встречаешься? — запнувшись, спросил он. — Но вы с Джин… Все веселье враз улетучилась — лишь на миг, но Гарри успел разглядеть во взгляде друга тень скорби и тоски. Почти сразу Рон взял себя в руки и снова улыбнулся: — Парень из цветочного магазина? Недурно, — Рон поднял ладонь вверх, и Гарри нехотя дал ему пять. Воздух загустел от напряжения, один только Рон будто бы ничего не замечал. Рон подался вперед, игнорируя тяжелый взгляд Гермионы: — Так он красавчик? Я как бы не в курсе, что тебя привлекает в парнях. Отличная задница? Кубики? Соски? Чарли как-то проколол соски, он у нас вообще с этими гейскими наклонностями. Было круто — мама даже толком наорать на него не смогла, потому что «должна поддерживать его индивидуальность»… — Дорогой, — громко позвала Гермиона. — Сходишь за молоком? И возвращайся из магазина пешком, будь добр, ты же знаешь, я не люблю, когда молоко аппарируют. — Конечно. Скоро вернусь, — Рон встал с дивана, обнял Гарри на прощание. — Зайдешь как-нибудь еще? И Тома с собой прихвати, выпьем пива. Гермиона в этом деле — монстр. — Я просто хорошо переношу алкоголь, — возмутилась та. Рон насмешливо фыркнул, натягивая пальто: — В прошлую среду она перепила троих парней. Мы уже совсем не в кондиции были, а она нас час мурыжила лекцией о процессе изготовления огневиски. — Вообще-то, это очень интересно, — заверила Гермиона Гарри и крикнула уже открывшему входную дверь мужу: — Обезжиренное! Услышав звук захлопнувшейся двери, Гарри тут же расслабился. — Как он? — нахмурившись, спросил он. — Справляется, — ответила Гермиона. — Всем сложно, но Рон и Джинни были особенно близки. Оба самые младшие в семье и все такое… Гарри понимающе кивнул, задаваясь вопросом, должен ли он испытывать вину за то, что переносит потерю гораздо легче. — Нет, не вини себя, — будто прочтя его мысли, Гермиона подсела к Гарри поближе и накрыла его руку своей. — Замечательно, что ты двигаешься дальше. У вас с Джинни были не такие отношения, как у них с Роном. Ты справляешься по-своему. Она положила голову ему на плечо, и Гарри отчетливо вспомнил уютные вечера в гостиной Гриффиндора, когда они рассаживались в удобных креслах у камина. Право сидеть на тех креслах они получили только на седьмом курсе — это еще нужно было заслужить. — Мы просто хотим, чтобы ты был счастлив, — прошептала Гермиона. — Я счастлив, — невольно улыбнулся Гарри. — Правда. Том замечательный. Гермиона слегка отодвинулась и прищурилась, внимательно вглядываясь в его лицо, и широко распахнула глаза, поняв: — Ты влюблен, — тихо выдохнула она, будто боясь, что чувства Гарри разобьются, как хрусталь, если она скажет о них слишком громко. — Я не «влюблен», Гермиона, — несколько раздраженно возразил Гарри. — Тебе не кажется, что для этого еще рановато? — Попомни мои слова, Гарри Поттер, — уверенно сказала Гермиона. — Ты ничего и никогда не делаешь наполовину. Подожди немного, скоро ты и сам поймешь, что влюблен. — Думаю, ты преувеличиваешь… — Просто. Немного. Подожди.

* * *

Как оказалось, Гарри был безумно влюблен. Они с Томом встречались всего пару месяцев, но по ощущениям будто прошли годы или, наоборот, лишь мгновение. И отец, и друзья удивлялись, что он так быстро кого-то полюбил после смерти Джинни… А вот Лили только ласково улыбнулась и сказала, что догадывалась обо всем с самого начала. Гермиона тоже полностью его поддерживала, ей было важно лишь счастье Гарри. И он был счастлив. Гарри посмотрел на лежащего рядом с ним на кровати Тома, который читал «Ежедневный пророк», накинув на бедра одеяло, и улыбнулся. Гарри быстро понял, что Том — настоящий гений. У него был блестящий ум, и Гарри просто не мог угнаться за ним — Тому хватало нескольких секунд, чтобы прийти к потрясающе сложным выводам и умозаключениям. Том следил за новейшими изданиями научных журналов, в которых публиковал и свои статьи. Он даже читал перед сном «Теорию трансфигурации», утверждая, что это «помогает ему расслабиться». Гарри действительно не понимал, что Том забыл в цветочной лавке. Конечно, он был владельцем… Но с его мозгами и обаянием Том легко мог стать министром. Или по-настоящему пугающим Темным Лордом. Гарри издал короткий смешок, глядя на давнюю газетную вырезку о пожизненном заключении Гриндевальда — мысль о Томе в качестве Темного Лорда невероятно его рассмешила. Гарри взял очередной выпуск старой газеты и его едва не стошнило — со страницы самодовольно улыбался Люциус Малфой. Гарри уже не в первый раз пролистывал перед сном давние статьи о предвыборной кампании Малфоя в надежде, что его как-нибудь осенит. Однако никакого озарения не наступало, а сам Гарри впадал во все большее отчаяние — он был обязан узнать, кто стоит за Люциусом Малфоем. — До сих пор перечитываешь? — рассеянно спросил Том, перелистывая страницу своей книги. — Уже третий раз, ты все равно там ничего не найдешь. — Найду, — упрямо возразил Гарри, хотя перед глазами уже все расплывалось от долгого чтения. Тома раздражала привычка Гарри притаскивать в постель ворохи сводок и статей. Он любил напоминать, что сам никогда не берет работу в спальню, в ответ Гарри любезно указывал на стоящее в углу Драконово Дерево. — Мерлина ради, — закатив глаза, Том посмотрел на Гарри и, выгнувшись на простынях, резко перекатился к нему, задевая обнаженную кожу груди. Дыхание Гарри поневоле участилось. — Ты действительно хочешь так провести эту ночь? — прошептал Том куда-то в шею Гарри и нежно поцеловал его в ухо. — Мы могли бы заняться кое-чем намного более приятным. Гарри невольно застонал, вскинув бедра вверх, и почувствовал усмешку Тома на своих ключицах. Нет, он должен это прекратить — Том просто пытается его отвлечь. Взяв себя в руки, Гарри оттолкнул его: — Нет, не сейчас. Ты ведь знаешь, это важно. Том молча кивнул, хоть и выглядел разочарованным. Он посмотрел на газету, которую Гарри держал в руках, и удивленно вскинул брови: — Хм-м-м. — Что? Том заглянул ему за плечо: — Можно посмотреть? Кажется, Боргин на днях как раз говорил о чем-то таком. — Конечно, — со все еще пылающими румянцем щеками Гарри передал ему газету. — Можешь сделать мне чаю? Голова раскалывается. Гарри с усмешкой посоветовал Тому больше не читать в полумраке, легонько поцеловал его в лоб и отправился на кухню. — Положи ее потом к остальным! — крикнул он, спускаясь по лестнице. — Обязательно! Позже Гарри с улыбкой смотрел на аккуратно разглаженную газету, лежащую поверх стопки остальных. Мерлин, как же он любил Тома. Но все хорошее рано или поздно должно было закончиться.

* * *

Том ушел куда-то собирать новые образцы виноградника, пока Гарри уже, наверное, раз в сотый устало перелистывал старые газетные выпуски. Он все еще надеялся, что упустил что-нибудь. Тем же поздним вечером, уже почти засыпая, Гарри заметил странное свечение, исходящее от одной из вырезок — как раз той самой, которую недавно просил посмотреть Том. В статье не было ничего примечательного — что-то о восстановлении Лютного переулка, давней благотворительной акции Малфоя. Это было совсем давно, лет тридцать назад, Малфой тогда еще даже в политике не особо светился. Свечение исходило от фотографии, на которой ушлый молодой Малфой пожимал руку напоказ восторженному торговцу. Гарри вспомнил, как когда-то давно, когда Джинни еще собиралась работать в редакции, а не радиовещании, та рассказывала ему об этом эффекте. Подобное свечение означало, что фото видоизменили с помощью магии уже после публикации, а значит, можно восстановить исходный снимок… Что ж, любопытство кошку сгубило. — Фото реставрато, — прошептал Гарри и постучал кончиком палочки по изображению. Чернила взметнулись над страницей, замельтешили над бумагой подобно рою муравьев, перестраиваясь и меняя форму. Когда они улеглись, фотография осталась почти неизменной. Почти — кроме запечатленных на заднем фоне магазинчиков. Теперь между ними щеголевато пристроился «Аконит». Это было неправильно. На момент этой фотографии Тому было всего пять, он никак не мог построить магазин в таком возрасте. Неправильно… Или же это сам Том был неправильным. Гарри прищурил в глаза, вглядываясь в крошечные витрины магазина, и действительно — за ними стоял Том, наблюдающий за происходящим с точно такой же кривой улыбкой, какой улыбался, целуя его сегодня утром на прощание. Гарри изумленно распахнул рот в форме буквы «о», и, нахмурившись, закрыл пальцем лицо Тома… Но, нет, когда он убрал палец, самодовольно ухмыляющийся Том так и остался на месте. И тогда Гарри осознал. Том ему лгал. Все враз встало на свои места, как по волшебству, будто он случайно обнаружил последний кусочек пазла. Именно Том дергал за ниточки министра. Гарри и сам не понимал, почему, но теперь был уверен в этом на все сто процентов. Кто-то же подделал фотографию, и у кого, как не у Тома, были на руках все карты и возможности, чтобы это провернуть? А еще Малфой, который принес ему свои извинения как раз после того, как Гарри пожаловался на него Тому, и эти последние поправки к проекту Регистрации магглорожденных… Гарри точно знал, что это тоже дело рук Тома, ведь именно он, Гарри, рассказал ему об ужасных последствиях этого проекта. Теперь все сошлось — с чего еще вдруг такому выдающемуся, по-настоящему гениальному человеку, как Том, работать в цветочной лавке? Если только за этим не крылось нечто намного большее. Именно Том послал сову в тот роковой день. Гарри даже видел ее, кружившую под потолком, еще раз, совсем недавно, когда в лавку захаживал Смит — просто не узнал. Мендаций. Гарри не понимал, как вообще возможно, что Тому сейчас не меньше шестидесяти, не понимал, зачем тот участвовал во всех этих тайнах и махинациях, не понимал, почему. Лишь одно имело значение — Том ему лгал.

* * *

Гарри должен был проверить все свои подозрения. Он должен был знать. Он спустился на первый этаж словно в туманном бреду, трясущимися руками цепляясь за лестничные перила. На подкашивающихся ногах добрел до лавки и буквально оцепенел от потрясения, которое охватило его, словно ледяная волна. Этого не могло быть… Гарри призвал Цветочный справочник — если что и найдется, то именно в нем. Он пролистал книгу — теперь, когда с глаз спала пелена, когда Гарри по-настоящему видел, он начал все понимать. Столь любовно подаренные Джинни накануне их расставания оранжевые цветы цеплялись за магическое ядро человека и медленно разрушали иммунитет. Именно эти цветы стали причиной ее болезни. Смит солгал, сказав, что они безвредны. Конечно же солгал. Гарри едва заметил, что осел на пол. На следующей же странице были изображены розовые цветы — те самые, которые он принес Джинни вечером, накануне роковой ночи, когда ей резко стало хуже и она скончалась — быстро и мучительно. Умерла из-за Тома. Следом шли Маки-подглядывальщики… Цветы-шпионы. — Они были в самом первом букете, — тихо выдохнул охваченный ужасом Гарри. Те самые цветы с очаровательными личиками. Том слышал все, что Гарри говорил с момента их первой встречи. — Я всегда тебя слушаю, Гарри. Все, что ты говоришь. Никогда прежде от этого голоса у Гарри не обрывалось сердце, но сейчас он едва ли не в ужасе оглянулся на небрежно облокотившегося о дверной проем — прямо как в их первую встречу — Тома. — Поначалу, — спокойно признался Риддл, — я собирался тебя убить. — Том… — медленно произнес Гарри, чудом не срываясь на рыдание. — Почему? — Потому что, как ты уже наверняка догадался, именно я отправил ту сову, — пожал плечами Риддл. — С тем самым письмом, с которого началось твое расследование. И мне было любопытно узнать, как далеко ты зайдешь, и как быстро мне придется тебя прикончить. Но ты умеешь быть чертовски обаятельным, Гарри, так что планы изменились. У меня есть множество способов… Тебя контролировать. — Контролировать? — Гарри зло рассмеялся в ответ. — Я люблю тебя! — Любовь — ужасная сила, — криво ухмыльнулся Том. — Наверное, поэтому ты все еще жив. — Ты убил Джинни? Том с минуту ничего не отвечал, внимательно разглядывая его, будто нервный срыв Гарри — самое захватывающее, что тот когда-либо видел. — Том, — обессиленно повторил Гарри. — Ты убил Джинни? — Да. Гарри хотелось зарычать, но вышло что-то больше похожее на скулеж. Он обессиленно опустил голову, собрал остатки сил и прошептал тихое: — Но… Откуда ты знал, что я тоже не умру? Том присел на корточки, так чтобы оказаться лицом к лицу с Гарри, и ухмыльнулся: — Все дело в твоем медальоне, который «случайно» зацепился за крючок в нашу первую встречу. — В нем была прядь ее волос… — Украсть прядь было проще простого, потом оставалось лишь ввести яд в ее магическую подпись. Это было до смешного легко, Гарри — ты сам мне помог. Гарри всхлипнул, руки безудержно затряслись — как Том мог так поступить? — Я не понимаю. К чему вся эта секретность? Почему ты просто не выдвинул свою кандидатуру на пост министра? Гарри замер на месте, не в силах даже пошевелиться, когда Том неторопливо подкрался к нему вплотную, сел рядом и притянул в свои объятия. — Возможно, все обернулось бы по-другому, — ласково отозвался Риддл, — если бы моя мать умерла раньше. Быть может, я бы и стал министром — символом всей магической Британии. Но я оказался в приюте, успев до этого узнать волшебный мир. Я понял, что легкое нажатие, деликатное наставление и закулисная игра — единственный способ по-настоящему править Волшебным миром. Я оказался в приюте, когда уже познакомился с Альбусом Дамблдором. Там я все и спланировал. — Но почему именно флорист? — едва ли не тише шепота спросил Гарри. — Потому что мне нравятся цветы. Да и кто заподозрит флориста? — вскинув бровь, дразняще спросил Том. — Ты вот не заподозрил. Теперь уже окончательно обессилев, Гарри резко обмяк, полностью оперевшись на Риддла: — С меня хватит, — прошептал он. — Просто убей меня. — Я не собираюсь тебя убивать, — Том выглядел искренне обиженным и оскорбленным, но все же улыбнулся Гарри: — Мы просто немного перемотаем все назад. Том достал последний цветок — Гарри узнал его и, наконец, начал сопротивляться. Он потянулся к своей палочке, но Том с легкостью выбил ее из рук, и та, отлетев, покатилась по полу. — Нет-нет-нет, я не хочу забывать… Том шикнул на него, заставляя замолчать, и, несмотря на отчаянные попытки Гарри пинаться и лягаться, намертво удерживал на месте. Либо Риддл оказался сильнее, чем Гарри думал, либо уже успел накачать его каким-то дурманом. Все тело ощущалось слишком грузным, слишком тяжелым… — Нет, — снова повторил Гарри. Том приложил палец к его губам: — Все хорошие воспоминания останутся при тебе, обещаю, — заверил он, бережно снял с Гарри очки, поднес к его глазам ладонь с измельченным в порошок голубым лепестком, а затем шумно подул. Едва цветочный порошок осыпался на щеках, Гарри почувствовал, как сами по себе закрываются глаза, будто его накачали Усыпляющим зельем. Он успел только спросить: — Почему? — и погрузился в сладкое забвение. — Потому что я получаю все, что захочу, — ласково ответил Том, прижимаясь к губам Гарри горячим поцелуем. — И это не скоро изменится.

* * *

Когда Гарри очнулся, мир вокруг почему-то показался ему каким-то потускневшим. Он застонал и потер пульсирующий лоб — голова просто раскалывалась. — Как ты? — Том погладил его по волосам, и Гарри вяло отмахнулся от его руки: — Н-не трогай м-меня, — пробормотал он, отчего Риддл буквально оцепенел. — Все тело болит, — пожаловался Гарри, и Том будто враз расслабился. — Я левитировал цветочные горшки, и ты угодил прямо под один из них, — робко признался Том. Гарри закатил глаза, потому что да — это было в стиле Гарри Поттера. Только, черт, глаза лучше больше не закатывать — оказалось, это очень-очень больно. — Мне не помешает чашка чая, — пробормотал Гарри. Он попытался было встать, слабо пошевелил руками, словно перевернутая на спину черепаха, и все же решил сдаться. — Я сделаю. Гарри сквозь полуприкрытые веки принялся наблюдать за тем, как Том заваривает чай. Повинуясь взмаху волшебной палочки, чайный пакетик легко пританцовывал над прилавком в странном подобии ирландской джиги, двигаясь навстречу кипящей воде. Чары Тома всегда выглядели непринужденно, плавно и воздушно — даже полет по воздуху заурядной чашки походил на балетные па. Гарри крепко обхватил ладонями чашку, сделал большой глоток и в голове немного прояснилось, хотя где-то за лобной костью все еще нещадно пульсировало. — Кажется, у меня сотрясение. — Пожалуй, мне стоит задать тебе пару вопросов. Проверим работу мозга, — предложил Том, на что Гарри сразу же согласился: — Попытка — не пытка, — заявил он, про себя думая, что пытка — это скорее то, что сейчас происходило с его головой. — Как тебя зовут? — Рундил Уозлик, — повисла секундная пауза, Гарри улыбнулся собственной шутке. — Шучу. Гарри Джеймс Поттер. — А твой день рождения? — Тридцать первого июля. — Хм-м-м, давай что-нибудь поконкретнее. Помнишь ту сову-пройдоху, залетевшую к тебе пару месяцев назад? Когда в министерской совятне вспыхнул вирус? — Понятия не имею, о чем ты говоришь, — непонимающе отозвался Гарри. — Уверен, что тебя тоже не приложило цветочным горшком? — Наверное, слишком сложный вопрос. Что ты думаешь о Люциусе Малфое? — спросил Том, при этом глядя на Гарри причудливо испытывающим взглядом. — Звездюк и мерзкий тип, — немедля ответил Гарри, отчего Том облегченно рассмеялся: — Что ж, пусть каждый останется при своем мнении. — Да, — ласково согласился Гарри, обнимая Тома за талию. — Пусть каждый при своем. — Я считаю, что никакого сотрясения у тебя нет, так что можешь спать спокойно. Уже довольно поздно, — Том бросил взгляд в сторону окна, за которым виднелось ночное небо — Гарри никогда не видел таких густых сочных оттенков. Он чувствовал себя намного легче, намного счастливее и беззаботнее, чем в прошлые годы. — Угу, — пробормотал Гарри, укладывая голову на сильном плече Тома. — Давай спать.