Колыбель для кошки

      Впервые за несколько долгих лет Бакуго испугался, услышав звон будильника. Привыкнув просыпаться до него, Катсуки совсем позабыл о том, какого бывает тем, кто спит крепко, спокойно и долго, так что теперь, чуть ли не вскрикнув, парень распахнул глаза и тут же ткнул пальцем в экран смартфона, и лишь тогда мелодия прекратилась, оставив после себя колотящее сердце и испуганный взгляд алых глаз.       Блондин снова свалился на подушку и принялся тереть глаза, пытаясь согнать с себя остатки сна, однако это оказалось гораздо труднее, чем он думал сначала — веки всё так же неконтролируемо опускались вниз, а солнечный свет добавлял неприятное ощущение песка в глазах. Но не прошло и минуты после его внезапного пробуждения, как парень быстро и достаточно точно восстановил цепочку произошедших с ним вчера событий.       Во-первых, он страстно целовался с оседлавшим его бёдра Мидорией Изуку на переднем сидении своего Ниссана, и, как ни странно, это всё ещё казалось ему лишь более чувственным и ощутимым продолжением его утреннего сна. Во-вторых, Мидория Изуку совершенно точно сказал, что это было «супер горячо», если, конечно, Катсуки не бредит, и это действительно было взаправду. И в-третьих, теперь, кажется, Бакуго лишён своего титула «Гордого Одиночки», потому что у него появился настоящий парень.       Настоящий ли?       Как ни крути, всё происходящее кажется не более чем очередным сном, который больная фантазия любезно подкинула Бакуго, будучи прекрасно осведомлённой о его проблемах, существующих в далёкой реальности.       Катсуки в очередной раз тяжело выдыхает, слегка постанывая от тянущей боли в голове и внизу живота, и впивается в растрёпанные светлые волосы, изо всех сил жмурясь, чтобы спастись от обжигающих солнечных лучей. Теперь единственно верным путём выяснения правды будет лишь встать с постели, принять душ, желательно ледяной, и пойти в цветочную лавку под названием «Мидори», а там...       А там снова придётся смотреть в глубокий изумрудный цвет глаз, которые всегда смотрят немного лукаво, но также совершенно невинно и абсолютно открыто, что только сильнее сбивает с толку, и глядя в эти самые глаза в красках вспоминать свои сны, в которых эти же глаза, застеленные похотливым туманом, смотрят так умоляюще и страстно, что Бакуго вот-вот...       Второй сигнал будильника не позволяет Катсуки более наслаждаться сладким напряжением в штанах, и парень немедленно подскакивает, сбрасывая с себя одеяло так резко, что оно тут же оказывается на полу. Полностью игнорируя всё вокруг, блондин уверенно направляется в ванную, чувствуя как быстро бьётся его сердце.

***

      Как оказалось, нервничать, думая о стрессовой ситуации, ощущается гораздо спокойнее, чем нервничать, находясь в самой стрессовой ситуации.       Бакуго прерывисто выдыхает и опускает взгляд на пальцы правой руки, что буквально ходят ходуном от любой мысли о том, что ему всё же придётся сделать шаг вперёд и открыть стеклянную дверь с колокольчиком, которая в данный момент является единственным препятствием между блондином и брюнетом, который наверняка уже на рабочем месте, потому что опаздывать явно не в его привычке.       Катсуки невольно стонет, пряча лицо в пылающих влажных ладонях, и шумно выдыхает воздух, пытаясь убедить себя в том, что ничего страшного не происходит. Так или иначе, оно произойдёт, а что именно должно произойти, Бакуго узнает лишь тогда, когда оно произойдёт.       Парень резко выкидывает руку вперёд, хватаясь за блестящую ручку стеклянной двери с красивой рекламной наклейкой, и дёргает на себя, из-за чего наконец раздаётся звон миниатюрного колокольчика с зелёными деревяшками, из-за которого попасть в лавку незамеченным не представляется возможным.       К счастью, ожидания Катсуки относительно их первой после вчерашнего вечера встречи не могут быть разрушены, просто напросто от того, что их не существует в его голове. Он понятия не имеет, как Изуку поведёт себя, увидев его, также как и понятия не имеет, как будет вести себя сам. Тем не менее, вот он и он здесь.       Мидория стоит рядом с белоснежной дверью, ведущей в подсобку, и, кажется, находится в полнейшем оцепенении, или же просто не хочет поворачиваться на звук. Понимая это, Катсуки тут же краснеет, и теперь цвет его щёк как нельзя кстати подходит под алые розы, которые стоят в вазе на полке рядом с его лицом.       Изуку оборачивается так медленно, словно Бакуго смотрит видео с ним в замедленной съёмке, а когда Мидория всё же решает показать парню своё лицо, Катсуки с ужасом понимает, что тот покраснел и смутился ровно так же, как и Бакуго, что может значит или что-то очень хорошее, или что-то очень плохое, и теперь, пожалуй, остаётся только молиться за лучший вариант из двух существующих.       Парни смотрят друг на друга так испуганно и ошеломлённо, что им обоим невольно становится смешно от абсурдности этой дурацкой ситуации, однако никто не позволяет себе даже улыбнуться, ибо ситуация действительно абсурдна и тут уже не до смеха.       Ещё секунда и Катсуки начнёт звать кого-нибудь на помощь.       И в тот момент, когда Бакуго наконец открывает рот, чтобы попытаться выдавить из себя хотя бы приветствие, дверь подсобки открывается, а на пороге показывается знакомая миниатюрная фигурка Инко, однако сейчас её лица не видно, потому что в её руках находятся три огромных ящика, которые загораживают ей весь обзор.       Женщина с трудом выглядывает из-за коробок, при этом мило хмурясь, и, замечая Бакуго, который едва ли продвинулся хоть на шаг с того момента, как зашёл в лавку, ехидно улыбается, чуть прикрывая глаза, из-за чего Катсуки начинает краснеть с новой силой, тут же представляя себе то, как Мидория стоит у окна на первом этаже своего дома и наблюдает за чудесной картиной страстного соития губ её сына с губами Катсуки. От подобных мыслей Бакуго почувствовал физический дискомфорт во всём теле, однако Инко, поставив ящики на пол рядом с кассой, сладко потянулась, разминая спину, и наконец посмотрела на парней, которые стояли так же неподвижно, но теперь неистово игнорировали друг друга, глядя куда угодно, но не друг другу в глаза. — Доброе утро, Бакуго, — бодро сказала Мидория, слегка поглаживая сына по спине, отчего Изуку лишь сильнее напрягся, будучи уверенным в том, что мамины действия никогда не бывают бессмысленными. — Вчера был такой жуткий дождь, спасибо что подвёз Изуку до дома.       Бакуго вдруг приоткрыл рот, но не для того, чтобы что-то ответить, а для того, чтобы вдохнуть в лёгкие побольше воздуха, потому что паника в радиусе метра вокруг Катсуки разрасталась в геометрической прогрессии, норовя наброситься и на стоящее недалеко семейство Мидория. — У нас дел невпроворот, — устало протянула Инко, заходя за стойку. — Нужно успеть разгрузить все цветы хотя бы до полудня, иначе плакала наша статистика. — Д-да, — заторможено ответил Мидория, подумав, что это послание адресовано ему, и уже собирался двинуться к вазам с гортензиями и пионами, чтобы как можно быстрее собрать букет, однако Инко легко остановила его, непринуждённо оттеснив от двери подсобки. — Так что я пошла, а вы постарайтесь не отвлекать меня лишними вопросами, — Мидория открыла дверь и оглянулась, многозначительно посмотрев на своего сына. — Я не выйду из этой комнаты до полудня, даже если у вас тут случится апокалипсис.       Мидория Инко была гораздо хитрее, чем казалась на первый взгляд.       Не дожидаясь, когда фигура, которую изображал Бакуго, «отомрёт», женщина улыбнулась обоим юношам, и снова скрылась в кладовке, на этот раз громко хлопнув дверью, из-за чего Изуку вздрогнул, округлив глаза, и машинально шагнул вперёд.       Поняв что сделал шаг навстречу к Катсуки, Мидория закусил губу, поднимая взгляд на Бакуго, который по-прежнему старался не смотреть в лицо брюнета, предпочитая разглядывать бутоны близлежащих цветов. — К-как тебе спалось? — хрипло спросил Изуку, изо всех сил стараясь напустить на себя непринуждённый вид, но получалось неважно, и это было заметно по тому, с какой силой парень сжимал вазу с нежно-розовыми лютиками в руках. — Д-да, — протянул Бакуго, наконец переводя взгляд в глаза Мидории, из-за чего они снова начали сверлить друг друга неоднозначными взглядами. — Я впервые за очень долгое время спал крепко и спокойно, но уснуть удалось только под утро, потому что...       Тут блондин запнулся, мысленно ненавидя себя за то, что не может говорить о своих чувствах в открытую без этого детского и совершенно раздражающего смущения. Изуку отошёл к стеллажу с цветочными горшками и поставил вазу на одну из свободных полок, тут же отряхнув руки от приставших к ним крупиц земли. — Потому что вчера со мной наконец-то произошло что-то действительно хорошее, — превозмогая себя, медленно произнёс Бакуго, продолжая смотреть в изумрудные глаза, однако не успел парень договорить, как Изуку тут же опустил голову, пытаясь спрятать раскрасневшееся лицо. — Я не мог перестать думать всю ночь. — О чём... о чём же ты думал? — заикаясь, спросил Изуку, и, неожиданно даже для себя, медленно подошёл к Бакуго, глядя на него снизу вверх. — Будет сильно банально, если я скажу, что думал о тебе? — немного помолчав, спросил Катсуки, переводя взгляд с изумрудных глаз на тонкие губы, и машинально провёл языком по своим, из-за чего сердце Изуку свалилось в пятки, предварительно сделав несколько кульбитов вокруг своей оси. — Д-да, это, — Мидория чуть было не подавился слюной, пытаясь ответить, из-за чего на лице Катсуки вдруг появилась едва заметная улыбка, больше похожая на ухмылку. — Это буквально самое банальное, что я когда-либо слышал.       В действительности Изуку так не думал. В данный момент ему вообще было достаточно сложно думать, но ставить Бакуго в неловкое положение перед ним было слишком заманчиво и даже немного соблазнительно, так что для себя Мидория решил, что в ближайшее время не упустит ни одну подобную возможность, если вдруг таковая представится. — Значит, мне нужно сказать иначе? — теперь, когда контакт наладился, Бакуго наконец-то чувствовал себя более или менее свободно, так что позволил себе слегка улыбнуться, снова взглянув на губы Мидории, которые находились не так далеко от лица блондина. — Думаю, стоит попробовать, — предложил Изуку, машинально проведя подушечкой большого пальца по внутренней стороне запястья Катсуки, из-за чего либидо Бакуго невероятно быстро дало о себе знать. — Боже, — горячо прошептал Бакуго, слегка наклоняя голову к плечу и жмурясь от приятных прикосновений, которые Изуку не желал останавливать, лаская на редкость чувствительное запястье руки Катсуки. — Надеюсь, кто-то позволил тебе быть таким на законодательном уровне, иначе это просто преступление...       Впервые со вчерашнего вечера Катсуки услышал лёгкий и непринуждённый смех Мидории, которого, кажется, действительно повеселила сказанная блондином фраза. — Принято, — ответил Изуку, однако руку Бакуго в покое не оставил, продолжая поглаживать её, уже только этим доводя Катсуки до сбившегося дыхания.       Забывшись, Бакуго положил ладонь на пылающую щёку Изуку, отчего тому пришлось снова посмотреть в алые глаза блондина. Катсуки определённо не мог насмотреться на лицо этого паренька, и с каждым разом скрывать это получалось всё хуже и хуже. На секунду Бакуго показалось, что во взгляде изумрудных глаз ясно читается немая просьба. Катсуки уже видел этот взгляд вчера вечером в машине, так что сейчас ему не составило труда озвучить свои мысли. — Можно поцеловать тебя? — тихо спросил Бакуго и пристально посмотрел в глаза Мидории, словно боясь услышать отрицательный ответ. — Да, — Изуку немного удивлён прозвучавшему вопросу, но вместе с тем он совершенно точно очарован этой прямолинейностью.       И Катсуки целует. Сперва мимолётно, едва касаясь тёплых губ своими, отчего у Мидории поначалу голова идёт кругом, а затем чуть более требовательно и настойчиво. Бакуго углубляет поцелуй, чуть наклоняя голову, чтобы не столкнуться с острым носом Мидории, и касается языком языка Изуку, и брюнет готов поклясться, что подобное доведёт его до сердечного приступа в ближайшие две недели. — Так, значит, мы теперь встречаемся? — когда воздух заканчивается, Мидория слегка отстраняется от блондина, решившись озвучить мысли Катсуки, и тут же заглядывает в его алые глаза. — Ты и я. — Звучит просто супер горячо, — парирует Бакуго, изо всех сил стараясь дышать так, чтобы не покраснеть, и крепче стискивает точеные бёдра брюнета в своих пальцах, напрочь забыв о том, что от матери новоиспечённого возлюбленного их отделяет всего одна тонкая белая дверь.       Изуку тут же прячет улыбку за новым поцелуем, прижимаясь к губам Катсуки так, словно это их последний в жизни поцелуй, а Бакуго ловит себя на мысли о том, что впервые не торопится посетить больницу.

***

      Всю следующую неделю вплоть до двадцатого июля Бакуго не ходит, а скорее летает от одного места к другому, полностью отдаваясь мыслям о своих начавшихся отношениях с новоиспечённым выпускником ЮЭЙ, вследствие чего коллеги Катсуки начинают привыкать к тому, что теперь им приходится повторять свои фразы по нескольку раз, чтобы до блондина всё же дошла суть предложений сквозь плотные облака, застилающие его разум.       Изуку сдержанно смеётся каждый раз, когда, сидя в кафе с Катсуки, замечает на себе его пристальный мечтательный взгляд, и в очередной раз просит не смотреть так, но Бакуго успешно игнорирует и это, любуясь своим парнем. По спине каждый раз туда-сюда пробегается толпа мурашек от осознания того, что Катсуки действительно может быть не одиноким во всём этом чёртовом мире, что всё-таки нашёлся тот самый человек и, боже, как же сильно Бакуго боится проснуться.       Вся вторая, а также третья неделя июля Катсуки оказывается полностью посвящённой Изуку, что не может не удивлять, потому что Бакуго и сам не до конца понимает, как он мог так запасть на кого-либо, пребывая в нежизнеспособном состоянии последние несколько лет. Тем не менее, две недели с Мидорией идут ему на пользу — блондин уже и не помнит, когда в последний раз был в кино, ел печёные яблоки в карамели или ужинал в кругу семьи (Изуку всё же не сдержался и рассказал матери о новом периоде в его жизни, что она решила отметить целым застольем на троих).       В очередной раз прогуливаясь по безлюдной аллее в парке, уютно прикрытой от палящего солнца раскидистыми кронами деревьев, Катсуки вдруг ловит себя на мысли о том, что никогда прежде не чувствовал себя настолько живым и счастливым. Парень вдруг едва заметно улыбается, надеясь, что идущий рядом с ним Мидория не заметит этой улыбки, однако Изуку слишком увлечён разглядыванием местной флоры, так что практически не обращает на блондина внимания, пока не решает заговорить о чём-то важном, после чего Бакуго понимает, что вся внешняя отстранённость Изуку была нужна для того, чтобы брюнет лишний раз подумал над тем, что собирается сказать. — В общем, — начинает Мидория, и тут же хватает Катсуки за руку, заставляя вытащить её из кармана серых джинсов. — Не то что бы это было сильно важно... — Что случилось? — как только Изуку замолкает дольше, чем на две секунды, интересуется Бакуго и останавливается рядом с небольшой лавкой, предлагая парню сесть. — Я конечно похож на доставщика пиццы, но это совсем не значит, что у меня узкие взгляды на жизнь, — издалека начинает Мидория, усевшись на край скамейки, и Бакуго по-началу не понимает, стоит ли ему начать смеяться, или же волноваться. — И когда я выпускался из универа, я не предполагал, что буду строить свою карьеру вокруг цветов. Вообще-то я и не буду, но... — В последний раз ты так нервничал три дня назад, когда пытался сказать, что мне не обязательно покупать у вас цветы каждый раз, когда я хочу тебя видеть, — слегка смутился Катсуки и перевёл взгляд на мусорный бак в виде маскота какой-то местной телефонной компании с приглашением начать сотрудничество именно с ними. — Потому что думал, что это меня расстроит. Что бы там ни было, просто скажи. — Я кажется нашёл работу, — тут же выпалил Мидория, сложив руки на острых оголённых коленках и уперев взгляд в землю. — Во всяком случае, сейчас у меня испытательный срок в одной банковской корпорации. — Это же отлично! — воскликнул Бакуго, даже вскочив на ноги, чтобы показать свой восторг. — Это замечательно, Изуку, почему ты так боялся сказать об этом? — Мы только начали встречаться, а теперь у меня будет работа, причём такая же, как и у тебя, так что, — брюнет запнулся, переводя взгляд на блондина. — Возможно, мы станем видеться немного реже, а это плохо... — Всё в порядке, — Катсуки снова сел рядом с Изуку, на этот раз накрыв ладонью его колено. — Уж с этим, я думаю, я смогу справиться. К слову, почему именно банковский сектор? Изуку повернулся к Бакуго и посмотрел на него так, словно видит впервые в жизни. — Я ведь экономист по образованию, — немного помолчав, ответил брюнет, а затем склонил голову к плечу, изогнув бровь, из-за чего стал похож на щенка. — Мы точно об этом раньше не говорили? Я был уверен, что ты в курсе. — Нет, такое я бы точно запомнил, — ответил Катсуки на автомате, однако затем немного смутился и принялся лихорадочно вспоминать темы всех их диалогов за последний месяц. — Кстати, я тоже хотел кое-что сказать. Изуку снова обернулся к парню, вопрошающе глядя на него, и Бакуго под этим взглядом чуть было не превратился в камень от смущения и чувства стыда. — Я помню, что ты очень хотел, но... в среду не получится сходить в кино, — медленно произнёс блондин, по-прежнему слегка сжимая колено Мидории. — У нас на работе намечается мероприятие, участие в котором обязательно. Перенесём на четверг? — О, да, нет проблем, — тут же ответил Изуку, легко улыбаясь. — Работа — это важно. — Спасибо, — Бакуго растянул губы в вынужденной улыбке, однако в действительности был не рад тому, что работа впервые помешала ему уделить Изуку время, которое Бакуго и сам хотел провести с ним. — Зайдём в «Маругаме Удон»? — предложил Мидория, как-то слишком резко вставая со скамейки. — Я забыл пообедать. — Снова? — устало выдохнул Бакуго, поднимаясь вслед за парнем. — Послушай, это невесело, почему ты уже который раз забываешь про обед?

***

— Я бесконечно сильно надеюсь, что ты не забыл про благотворительный вечер, — прежде, чем Бакуго смог подумать о том, чтобы убрать бумаги в портфель, голос над его ухом оповестил о своём присутствии, и парень даже незаметно вздрогнул от неожиданности.       Когда Катсуки обернулся, перед ним стояли два высоких юноши в строгих чёрных костюмах, при этом один из парней закинул руку, в которой держал свой кейс для бумаг, на плечо, а второй сложил руки на груди. Оба лучезарно улыбались, кажется, будучи крайне возбуждёнными из-за предстоящего вечера, о котором Бакуго, конечно же, не забыл. — Ещё чего, — фыркнул Катсуки, неспешно складывая документы в кейс, стараясь делать это как можно более аккуратно. — Не понимаю только откуда столько энтузиазма? — Как откуда? — искренне изумился блондин с длинной чёлкой, на которой виднелась тёмного цвета молния, и внезапно закинул руку на плечо Катсуки, отчего тот почти зашипел, но в конце сдержался. — Благотворительный вечер, друг. Это повод повеселиться в кои-то веке. — Тебе что, снова восемнадцать? — Катсуки скривился, всё-таки скинув руку коллеги со своих плеч, и наконец выпрямился, резко закрывая чёрный портфель. — Повеселиться на благотворительном аукционе, который предполагает максимально официальную обстановку? — Бакуго, официальность обстановки этого мероприятия сильно преувеличена, — снисходительно ответил Киришима, разводя руки в стороны. — Это сначала будет застолье, спектакль и аукцион. Но вот когда все хорошенько нажрутся, начнётся настоящее веселье!       Каминари резво закивал, переводя взгляд с такого же радостного Эйджиро на мрачного и угрюмого Катсуки. Бакуго тяжело вздохнул, когда парни начали вслух предполагать, кто из их дружного коллектива напьётся первым, и закатил глаза. Катсуки меньше всего хотел присутствовать на этом вечере и он даже не старался скрыть это от других сотрудников, демонстративно выказывая своё неуважение к происходящему.       Перспектива провести вечер за столом в малоприятной компании, пять часов подряд наблюдая за тем, как все дружно накидываются вином и тёплым саке, а затем растрёпанные, но, безусловно, очень весёлые, идут приставать к официанткам банкетного зала и курить в вытяжку в туалете, как школьники, ленясь выйти на улицу, совсем не прельщала, особенно когда Катсуки думал о том, что вместо этого он мог бы провести вечер в спокойной атмосфере ночного сеанса в кино с Изуку.       Наверное, Бакуго действительно изменился, раз теперь возможность разбить кому-нибудь нос по пьяни звучит не так притягательно и соблазнительно, как холодные руки одного худого паренька, обвивающие его шею.       Подумав о Мидории, Бакуго изменил направление своего настроения с «раздражённый и агрессивный» на «грустный и разочарованный», и парни, всё время до этого спорившие о чём-то крайне бесполезном и не имеющем никакого смысла, в унисон пропели имя Бакуго, тут же схватив его за плечи с разных сторон. — Ты кстати знаешь, что в этот раз с нами будут наши дальние родственники из SMFG? — неожиданно громко спрашивает Киришима, чуть ли не заорав Бакуго в самое ухо, и тут же задорно смеётся, пока Бакуго, которого парни аккуратно подталкивают в сторону лифта, в замешательстве идёт вперёд. — Дальние родственники? — к счастью, Катсуки не приходится открывать рот, потому что все его мысли решает высказать идущий рядом Денки. — Ничего, что они наши главные конкуренты? — Только не сегодня, — Эйджиро с готовностью выставляет ладонь вперёд, доведя Бакуго до дверей лифта, и снова смеётся. — Сегодня все друзья и все семья, потому что сегодня великий благотворительный вечер!       Катсуки снова глубоко вздыхает, обречённо нажимая на кнопку лифта. — А может, — немного помолчав, произносит Каминари, причём так, словно собирается высказать великое предположение о том, кто же всё-таки убил Кеннеди. — Мы даже найдём тебе подружку, Бакуго! — Чего? — ощетинивается Катсуки, находясь в полушаге от открытой двери приехавшего лифта. — Себе найди. — Себе найду, но а как же ты? — парирует Денки, словно заранее ожидая подобный ответ. — Перебьюсь, — рычит Бакуго, явно разозлённый поднятой темой, и злостно тыкает на кнопку с единицей, словно пытаясь вдавить её в железную стену. — Тогда друга? — не отстаёт Эйджиро, прекрасно понимая, что лучше бы ему этого не говорить.       Каминари округляет глаза, молниеносно переводя взгляд золотых глаз с Киришимы на широкую спину Бакуго, который стоит лицом к дверям лифта, и машинально делает шаг назад, на все сто процентов уверенный в том, что говорить о таком Бакуго, находясь с ним в одном замкнутом пространстве — это чистой воды суицид.       Но вопреки ожиданиям обоих парней, Катсуки даже ухом не ведёт на подобное заявление, и все трое добираются до первого этажа, а затем и до парковки, без происшествий и смертей. — Поедем на моей машине, — когда парни оказываются на парковке, говорит Бакуго голосом, не требующим возражений. — Что? Нет, — тут же вставляет своё слово Киришима, загораживая другу путь к автомобилю. — Я против. — Что за хрень? — Катсуки недовольно смотрит на парня, а затем пытается оттеснить его от двери машины, но тот активно сопротивляется. — Что за хрень, Киришима? — Я не хочу, чтобы было как в прошлый раз, — честно признаётся Эйджиро, смущённо поднимая глаза на блондина. — Ты снова будешь за рулём, откажешься пить, будешь весь вечер скучать, а потом тебе придётся рассказывать нам, как всё прошло, потому что мы ещё два дня будем отходить от похмелья. — Что конкретно тебя не устраивает? — ухмыляется Каминари, заходя с другой стороны автомобиля и с готовностью дёргая ручку двери переднего пассажирского сидения. — По-моему, отличный план. Ну, не считая той части про скучающего Бакуго. — В этом и проблема, — отчаянно говорит Киришима, по-прежнему глядя в алые глаза Бакуго. — Я просто хочу чтобы ты наконец-то повеселился.       Глядя в глаза Эйджиро, Бакуго понимает, что ему уже становится жалко своего непутёвого друга, который просто хочет, чтобы он перестал хандрить и повеселился. Но что делать, если эта хандра так сильно въелась под кожу, что теперь её не вытравить даже отчаянными методами? Видимо, непутёвым другом на самом деле является Бакуго, а не Киришима. — Послушай, — Катсуки вдруг кладёт руки на плечи Эйджиро, продолжая сверлить его пристальным взглядом. — Банкетный зал находится недалеко от моей квартиры, так что в случае чего я просто оставлю машину на парковке, а сам дойду до дома пешком. Идёт? — В случае чего? — вдруг спрашивает Киришима, и теперь он как никогда напоминает обиженного ребёнка, которому не дали то, что пообещали дать, если он будет вести себя подобающе на скучном мероприятии. — Если вдруг вам всё же удастся напоить меня, — нехотя отвечает Бакуго, немного помолчав, и в конце концов открывает машину, тут же занимая место за рулём. — Ловлю тебя на слове, — вдогонку кидает Киришима и запрыгивает на заднее сидение.       Дорога до банкетного зала под совершенно скучным и тривиальным названием «Утопия» длится не более чем пятнадцать минут и сопровождается ни на секунду не замолкающей радиопостановкой, в главных ролях которой Киришима Эйджиро и Каминари Денки. Весь путь парни пытались воссоздать предположительную программу вечера, так что Катсуки непременно вырвало бы в окно, если бы не искренний энтузиазм друзей, так счастливо и беззаботно обсуждающих что-то, что вызывает у них такие яркие эмоции.       Однако когда Бакуго, ловко припарковавшись на одном из свободных мест, вышел из машины, он был готов поклясться, что ещё несколько минут, и он просто и беспощадно убил бы этих двоих. Кинув мимолётный взгляд на наручные часы, Катсуки разочарованно отметил, что до начала мероприятия остаётся не меньше получаса, а значит попасть домой он сможет не раньше, чем через четыре долгих и нудных часа, если, конечно, не убежит туда прямо сейчас, чего он делать, конечно же, не будет, потому что «взрослые люди не убегают от проблем».       И хотя Катсуки не помнил, кто конкретно сказал ему об этом, сам факт существования этого непреложного правила жизни он прекрасно осознавал, так что, окинув светящееся здание недружелюбным взглядом, Бакуго цыкнул и направился к нему вслед за Киришимой и Каминари, смирившись со своей судьбой.       Внутри банкетный зал был ещё более ярким и сверкающим, чем снаружи, так что когда блондин прошёл чуть дальше, он невольно прикрыл глаза, не сразу привыкнув к яркости обстановки. Как и ожидалось, практически все гости сегодняшнего вечера уже собрались, и теперь, равномерно распределившись по небольшим группкам невдалеке от длинных столов, потягивали шампанское из узких бокалов с тонкими ножками, ожидая начала аукциона и беседуя на отвлечённые от работы темы. Словом, люди просто наслаждались вечером. — Мы за шампанским, тебе взять? — Каминари несильно хлопнул Катсуки по плечу, выводя парня из своих мрачных мыслей, и кивнул в сторону удаляющегося Эйджиро. — Я сейчас подойду, — помолчав несколько секунд, ответил Бакуго, проводив Киришиму взглядом, и даже попытался улыбнуться, но получилось скорее криво ухмыльнуться, что Денки конечно же не упустил из виду.       Утешительно потрепав блондина по плечу, Каминари сочувственно улыбнулся, потому что наверняка знал, что Катсуки не подойдёт, а затем поспешил присоединиться к Эйджиро, который к тому времени уже подошёл к полуразобранной пирамиде из бокалов шампанского.       Катсуки снова скучающе осмотрелся, думая о том, что, возможно, стоило бы проявить хоть какую-то заинтересованность хотя бы для этих двоих, чтобы они не волновались и, что наиболее важно, не приставали к нему со своими психологическими советами, как вдруг внимание парня привлекла копна тёмных волос, в свете огней огромной люстры отливающая тёмно-зелёным. Бакуго нахмурился, машинально сделав несколько шагов к объекту своего интереса, и уже хотел было влепить себе пощёчину, приводящую в чувства, но толпа расступилась, и Катсуки готов был поклясться, что совершенно точно узнал этот затылок.       Изуку слегка повернулся в сторону и приветливо улыбнулся какому-то человеку, стоящему рядом с ним, отчего Бакуго немного смутился и снова подумал, что такие совпадения нереальны, и всё это ему чудится, но всё же решил подойти поближе, чтобы убедиться, что он просто сумасшедший фанатик и ничего более. — И вот, значит, потом я ему сказал, что это его проблемы, а он, конечно, начал на меня гнать, потому что я, видите ли, не должен был распространяться на эту тему, — нудно говорил высокий парень в очках в толстой чёрной оправе, и вдруг замолчал, заметив, что Бакуго стоит слишком близко и буквально пялится на Изуку.       Парень начал непонимающе смотреть на блондина, пока это не привлекло внимания всех остальных, в том числе Мидории, и Изуку наконец обернулся, а секунду спустя бутылка воды, находящаяся у него в руке, выпала и глухо ударилась об пол, немного отскочив в сторону, что привлекло внимание ещё нескольких человек, стоящих поблизости. — Изуку? — не веря своим глазам, ошеломлённо произнёс Бакуго, а затем парни, заметив лежащую между ними бутылку, синхронно сели, чтобы её поднять, отчего их пальцы соприкоснулись как в типичной американской школьной драме с хорошим концом.       Вдвоём подняв бутылку, парни остановились в том же самом положении, и лишь спустя несколько секунд Мидория ослабил хватку, отчего теперь вода оказалась в руке Катсуки, а затем незаметно скользнул по внешней стороне его ладони подушечками пальцев, как он всегда делал, когда был рад видеть его. По спине Катсуки прошёлся электрический разряд, и парень заметил, как Изуку слегка склонил голову, едва заметно улыбаясь только ему одному. — Мидория, всё в порядке? — в разговор вмешался стоящий рядом с брюнетом темноволосый мужчина, возраст которого нельзя было точно определить на вид и которого Бакуго заметил только тогда, когда тот подал голос. — Вы знакомы? — Более чем, — тут же ответил Изуку, словно очнувшись, и забрал из рук Катсуки свою бутылку, а затем слегка закусил нижнюю губу, замечая, что блондин всё ещё не сводит с него взгляд. — Это мой...       Мидория вдруг замолчал, тут же переводя взгляд на Бакуго, словно ища у него одобрение или же помощь, однако Катсуки смотрел на него абсолютно идентичным взглядом, из-за чего Изуку растерялся ещё больше. Мужчина в свою очередь сложил руки на груди, немного беспокойно глядя на Бакуго, который стоял к Мидории чуть ближе, чем кто-либо до этого.       Молча стоя напротив всей дружной братии коллег Изуку, Бакуго нервно сглотнул, понимая, что за всё это время они так и не нашли повода чтобы поговорить о том, как же им называться в обществе, так что теперь, хотят они того или нет, им придётся разгребать всё на ходу, ища всевозможные лазейки, чтобы избежать лишних вопросов. — Мы довольно близко знакомы, — понимая, что Изуку боится сказать лишнего, ответил Катсуки, и снова опустил взгляд на брюнета, который активно закивал в ответ. — Да, очень близко, — повторил Мидория, однако это, казалось, вызвало только больше вопросов, и они непременно прозвучали бы, если бы не внезапно заигравший на сцене оркестр, заглушивший любые разговоры и объявивший о начале мероприятия.       Не прошло и минуты, как все собравшиеся гости подтянулись поближе к сцене, пытаясь получше рассмотреть двух крепких мужчин в строгих костюмах, которые появились, чтобы поприветствовать собравшихся. — Я так сильно рад тебя видеть, — воспользовавшись отсутствием всеобщего внимания, Катсуки вытянул Изуку из толпы и оттеснил к стене за огромной колонной, которая вполне могла бы скрыть их от чужих глаз. — Знал бы ты, как я ненавижу такие мероприятия...       Даже толком не договорив, Бакуго вдруг впился в губы Мидории, из-за чего парень отступил на шаг назад, тут же столкнувшись затылком с холодной стеной. Почувствовав, что Мидории некуда идти, Катсуки прижал ладони к стене по обеим сторонам от головы Изуку, и углубил поцелуй, проникая в его рот языком. Первые несколько секунд Мидория, боясь того, что их заметят, пытался оттеснить Бакуго от себя, однако потом осознал, что целоваться, будучи насильно прижатым к стене, гораздо более возбуждающе, чем он мог предположить. — Боже, что происходит? — прошептал Изуку, через минуту оторвавшись от губ Катсуки, и боязно заглянул за его плечо. — Ты не думаешь, что нам нужно узнать друг друга ещё лучше? Ты работаешь в MUFG? Почему ты не сказал раньше? — Ты ведь не спрашивал, — прошептал Катсуки, с ужасом осознавая, что теперь их губы красные и покусанные, и зря он вообще всё это затеял. — Но не упомянуть, что ты устроился в SMFG? Я думал, ты выберешь компанию поскромнее. — Не я их выбрал, а они меня, — нервно ответил Мидория, слегка краснея, и смутился ещё сильнее, когда понял, что их разговор начинает походить на их первую ссору. — Боже, почему мы такие кретины? Думаю, это и есть та причина, почему парням нельзя быть вместе — мы просто безнадёжные идиоты, даже не смей этого отрицать. — Всё хорошо, Изуку, — Катсуки негромко рассмеялся, стараясь ежеминутно прислушиваться к обстановке снаружи, чтобы быть готовым ко всем потенциальным опасностям. — В конце концов, ты здесь, и, боже, как же я счастлив.       Бакуго уже было потянулся за вторым горячим поцелуем, однако брюнет поспешил закрыть его рот обеими руками, строго глядя в алые глаза и как бы тонко намекая, что всё это — не самая лучшая затея. — Я не могу скрывать то, что тоже рад тебя видеть, и, кажется, не только я, — позволил себе сказать Изуку, кинув мимолётный, но очень двусмысленный взгляд вниз, отчего Катсуки показалось, что они оба покраснели. — Но как нам теперь вести себя? Надеюсь, у тебя есть план, потому что я понятия не имею, как все они к этому отнесутся... — Просто будем вести себя как очень близкие знакомые, — с расстановкой произнёс Бакуго, выпрямляясь, а Изуку зажмурился, слегка помотав головой из стороны в сторону. — Это будет очень сложно, с учётом того, что я в курсе, какие на вкус твои губы в самые разные моменты дня, — прошептал Мидория, стремительно краснея, и Катсуки чуть было не поперхнулся.       В тот же момент зал разразился аплодисментами, и парни были вынуждены молниеносно выскочить из своего ненадёжного укрытия и, как и планировалось, начать вести себя как очень близкие знакомые. Если считать, что очень близкие знакомые в принципе могут прижимать друг друга к стенке и горячо целоваться на одном из самых важных для их фирм мероприятии.       Адреналин в крови Изуку и так зашкаливал, а как только к ним с Бакуго приблизились двое высоких симпатичных парней с бокалами в руках, Мидория и вовсе растерялся, решив, что их заметили, пока они шептались за колонной, и теперь они будут вынуждены со скандалом покинуть мероприятие, а затем и свои рабочие посты, однако блондин с тёмной молнией на чёлке начал говорить прежде, чем Изуку подумал о том, чтобы начать просить прощения. — Мы тебя потеряли, — немного обиженно произнёс Каминари, протягивая Катсуки бокал с шампанским. — Спасибо, — Бакуго нехотя принял бокал из рук Денки и снова попытался улыбнуться. — Не переживай, домой не сбегу. По крайней мере не убедившись в том, что вы не заметите.       Обратив внимание на то, куда направлены взоры алых и золотых глаз, Бакуго сверху вниз посмотрел на Изуку, который прятался за его плечом и которого парни вовсю разглядывали, едва увидев рядом с блондином. — Эм... Изуку, это Киришима Эйджиро и Каминари Денки, — Катсуки поочерёдно представил друзей парню, и Мидория наконец вышел из своего укрытия, пожимая обоим протянутые вперёд руки. — Это Мидория Изуку. Мой близкий... друг. — У тебя есть друзья? — наигранно изумился Денки, кладя свободную руку на сердце, а Эйджиро поддержал комментарий довольным смешком. — Мы с Бакуго работаем в одном отделе. Приятно познакомиться, Мидория. — Взаимно, — Изуку тепло улыбнулся, кажется, с первого взгляда очаровав парней своим благожелательным скромным видом, и перевёл взгляд на Катсуки, который выглядел немного напряжённым. — Приятно знать, что Бакуго окружают достойные люди.       Киришима чуть было не присвистнул от изумления, однако Каминари, который тут же ткнул его локтем в бок, переубедил его что-либо говорить, и Эйджиро, от неожиданности немного согнувшись, сдавленно пискнул, а затем улыбнулся. — Уважаемые гости, просим вас занять любое понравившееся вам место за одним из столов, ведь с минуты на минуту начнётся аукцион! — оповестил собравшихся глубокий голос одного из стоящих на сцене немолодых мужчин, очевидно являвшихся представителями обеих фирм. — После аукциона вас ждёт начало банкета, так что кто хочет скорее пригубить бокальчик-другой, в ваших интересах поторопиться!       На подобную реплику несколько человек ответили откровенным смехом, после чего все плавно стали передвигаться в сторону стоящих недалеко от сцены столов. Каминари и Киришима, переглянувшись, развернулись и пошли вслед за толпой, предполагая, что Бакуго и их новых знакомый пойдут следом. — Я тут вдруг заметил, как превосходно ты выглядишь в строгом костюме и галстуке, — горячо шепнул на ухо Мидории Катсуки, голосом явно не обещающим ничего приличного, на что Изуку лишь несильно ударил парня по плечу, немного краснея. — Только не говори, что тебя это возбуждает, — тут же ответил брюнет, не дав Бакуго времени на придумывание оправдания своему бесстыдному поведению, а затем ухмыльнулся, глядя на то, как Катсуки дёргает за ворот рубашки, словно желая ослабить галстук на шее. — Может быть, ты рад был бы видеть меня и в сутане с маленькой белой колораткой?       Бакуго громко закашлялся, прикрывая свою улыбку рукой, чем даже привлёк внимание идущих впереди друзей, которые повернулись и непонимающе посмотрели на Катсуки, однако быстро потеряли к нему интерес и ускорили шаг.       Как только большинство сотрудников обеих компаний неспешно расселись за внушающих размеров столы, на которых их уже ждали различные закуски, роскошный сервиз, а также неподражаемое Шато Мутон-Ротшильд, родом из самого 1945 года, Катсуки и Изуку присоединились к процессии, заметив, что официанты рядом с небольшой сценой в углу сверкающего зала засуетились, о чём-то бодро шушукаясь. Мидория невольно подумал о том, что теперь он и его молодой человек больше похожи на Ромео и Джульетту, однако, глядя на свободные и очень дружелюбные отношения сидящих вперемешку двух компаний, Изуку выкинул это сравнение из головы.       Четырёх свободных мест, расположенных рядом, к сожалению, не обнаружилось, так что Изуку и Катсуки сели между двумя незнакомыми мужчинами, а Каминари и Киришиме пришлось уйти чуть подальше и занять место за другим столом, чему Бакуго, вообще-то, был рад, если уж говорить честно. Мало ли что они оба могут выкинуть, напившись, а терять свой образ в глазах любимого человека по вине пьяных придурков хотелось меньше всего, к тому же и у Каминари, и у Киришимы были полные вагоны историй из их совместной с Катсуки студенческой жизни. «Чем меньше у моих знакомых других моих знакомых, тем меньше поводов для паники» — убеждал себя Бакуго, мимолётно поглядывая на воодушевлённого происходящим Мидорию. — Молодые люди, вы позволите? — раздался голос над головами юношей, и они оба вскинули взгляды, замечая невысокого упитанного мужчину с густыми усами, который держал в руках ту самую бутылку Шато, которую Бакуго приметил ещё на подходе к столу. — Да, будьте так добры, — дружелюбно ответил Катсуки на предложение наполнить их с Изуку бокалы, и пододвинул их чуть ближе, позволяя коллеге налить в них рубиново-красный терпкий напиток.       Как только мужчина закончил и пошёл с тем же вопросом к остальным гостям, Катсуки вдруг заметил полный испуга взгляд изумрудных глаз Мидории, который смотрел точно на бокал, напиток в котором всё ещё по инерции облизывал стеклянные стенки своими ярко-красными языками. — Ты как? — решил уточнить Бакуго, едва заметно касаясь ладонью колена Изуку и тем самым выводя его из его секундного транса. — Это просто вино. Причём одно из лучших, и я сейчас говорю не только про наш континент, но и про весь мир. — Да, но, — пролепетал Изуку, и хотел было продолжить, но смутился и снова уставился на бокал. — Должен сказать, у меня есть небольшие проблемы... с алкоголем.       Катсуки изогнул бровь в крайней степени недоумения и уставился на брюнета, который тут же посмотрел на него в ответ, а затем криво улыбнулся, чуть пожимая плечами. — Проблемы с алкоголем? У тебя? — всё ещё не веря в услышанное, повторил Бакуго, желая убедиться в том, что это действительно правда. — Знаешь, ты меньше всех здесь похож на алкоголика, клянусь. — Что? Нет, — Мидория улыбнулся, снова слегка толкнув Катсуки в плечо. — Другого рода проблемы. Я слишком быстро убираюсь, и при этом мне слишком мало надо для этого. — «Проблемы», — скептически ответил блондин, выделив свою фразу в кавычки пальцами. — Открою тебе секрет: все здесь собрались именно для этого, так что можешь не переживать о том, насколько пьяным ты можешь выглядеть, потому что никто не станет обращать на это буквально никакого внимания. — Да, но все здесь могут держать это под контролем, а я уже вряд ли буду понимать, что происходит, — пролепетал Изуку, кажется, находясь на грани паники. — Если я напьюсь, я не буду себя контролировать, что может быть хуже? Что может быть стыднее, чем это?.. — Прошу тебя, успокойся, — мягко осадил Катсуки, чуть ближе наклонившись к брюнету. — После всего, что со мной произошло, я тоже перестал быть фанатом подобных развлечений, но сегодня, говорят, важное мероприятие. Я меньше всего хочу заставлять тебя пить, но это лишь правила этикета, всё будет хорошо.       Катсуки тепло улыбнулся, даже не предполагая, чем в итоге обернётся его ложная уверенность в том, что обязанность пить прописана в правилах этикета. В конце концов, Мидория сдался, ответив на улыбку парня своей, и взял в руку бокал. — Давай выпьем за нас, — негромко предложил Бакуго, и Мидория, робко кивнув, слегка коснулся своим бокалом бокала Катсуки, отчего в зале раздался очередной звон.       Осторожно сделав глоток, Бакуго зажмурился, чувствуя, как вино обжигает горло и медленно спускается вниз, согревая при этом всё тело. От терпкого виноградного запаха кружилась голова, — Катсуки так давно не пил, что теперь был уверен в том, что и сам опьянеет с одного бокала, однако сейчас его больше беспокоил Изуку.       Брюнет также спокойно сделал первый глоток и поставил бокал на место, после чего Катсуки стал внимательнее следить за его реакцией, однако даже спустя несколько минут после начала аукциона, Мидория оставался самим собой, не проявляя решительно никаких признаков алкогольного опьянения, и Бакуго подумал, что, возможно, он просто преувеличил, сказав, что ему мало нужно. В конце концов, у каждого разный предел. Быть может, его «мало» — это целая бутылка? Или две?..       Весь час, пока длился аукцион, ни один официант ни разу не присел, стараясь как можно быстрее и качественнее обслужить каждого клиента, бегая из кухни в зал с подносами и доставляя всё новые закрытые бутылки и тарелки с нарезками из фруктов, сыров и копчёностей к столам.       Вопреки ожиданиям Катсуки, аукцион прошёл действительно быстро, что не могло не радовать, и в конце концов, все вернулись к вину, закускам и негромким разговорам, разделившись на небольшие группки по интересам, и лишь тогда Бакуго заметил, что всё это время сидевший по другую сторону от Изуку незнакомый мужчина с завидной регулярностью поднимал какие-то бессмысленные тосты, вовлекая в участие и Мидорию. Бакуго вряд ли бы догадался в чём дело, если бы не слегка опущенные в расслабленной позе плечи Изуку и очередной тост, звучавший именно в тот момент, когда Катсуки отвернулся от сцены. — Ну, как говорится, чтоб мы были! — восклицает мужчина, уже находясь навеселе, и тянет к себе очередной наполовину пустой бокал, и вместе с ним это делает Изуку, который всё ещё выглядит совершенно трезвым.       Бакуго наблюдает за своим юношей, находясь в смешанных чувствах, но всё же решает поговорить с ним, как только Мидория ставит теперь уже пустой бокал на место. — Изуку? — деликатно кашлянув, Катсуки окликает парня, и тот, резво оборачиваясь, смотрит на него совершенно чистым взглядом. — Как ты?       Брюнет непонимающе хлопает глазами два раза, словно видит Катсуки впервые в жизни, а затем вдруг расплывается в улыбке, прикрыв глаза, и только тогда Бакуго позволяет себе шумно выдохнуть и ударить себя ладонью по лбу за допущенную оплошность. — Я думаю, — негромко тянет Изуку и наклоняется к парню, слегка выгибаясь в спине. — Я думаю, что я хочу поцеловать тебя, Катсуки Бакуго.       Мидория неожиданно опускает ладонь на колено Катсуки и тут же скользит вверх, доводя её до бедра парня, отчего блондин едва ли не дёргается, округлив глаза. Бакуго тут же поспешно оглядывается по сторонам, убеждаясь в том, что никто не заметил настолько откровенных движений Изуку, которые всё же скрывает стол с белой скатертью, а затем ловко поймал запястье Мидории, немного отводя его в сторону, что брюнету совершенно не понравилось. — О, нет-нет, — прошептал Изуку, чуть ли не касаясь губами уха Катсуки, и освободил руку, воспользовавшись его замешательством, пока блондин изо всех сил старался следить буквально за всеми сторонами, чтобы не привлечь чужого внимания, однако более молодая половина собравшихся уже покинула свои места и отправилась растрясать выпивку на танцполе, а оставшаяся часть, преимущественно состоявшая из пожилых мужчин объединилась в небольшие группы за столами и что-то активно обсуждала, регулярно подливая себе горячительных напитков. — Я хочу сделать приятно. Тебе понравится, обещаю. — Ты не представляешь, как часто я мечтал об этом, — сказал Бакуго, снова почувствовав длинные пальцы на внутренней стороне бедра в опасной близости от эпицентра главной опасности, и сдавленно выдохнул, решив, что, если Изуку пребывает в таком состоянии, то вряд ли он запомнит сказанные им откровения. — Но, боже мой, прошу тебя, давай подождём немного, давай пойдём туда, где нас не увидят, умоляю, Изуку, не здесь...       Мидория негромко засмеялся, приложив свободную руку к уху Бакуго так, словно шепчет что-то, и тем самым закрыв его от танцующей толпы, которая и так полностью игнорировала происходящее вокруг, и вдруг провёл по нему кончиком языка, отчего Катсуки чуть было не подпрыгнул на месте, впившись пальцами в край стола. — Ты такой милый, когда боишься, — прошептал Изуку и тут же укусил мочку уха Бакуго, получив на это едва слышный сдавленный вдох. — Но знаешь, я хочу здесь. — Изуку, прости меня, я клянусь, в следующий раз я поверю всем твоим словам, — пролепетал Катсуки, чувствуя, как ладонь Мидории неизбежно накрывает ширинку на его штанах. — Я не посмею с тобой спорить, прости меня, я не знал, что тебе действительно нужно так мало, господи, мне очень жаль... — Не понимаю, или меня возбуждает твой умоляющий тон, или меня сейчас возбуждает вообще всё, что касается тебя? — невинно произнёс Изуку, кажется, действительно задумавшись над этим вопросом, однако, это совсем не мешало ему резко дёрнуть молнию, расстёгивая ширинку на штанах парня. — Боже, — не прошло и двух секунд, как Катсуки осознал, что даже если у них была возможность уединиться где-нибудь в туалете, то теперь это просто невозможно, потому что Бакуго отчётливо чувствует, как его стояк упирается в расстёгнутые брюки, и теперь сделать с этим ничего нельзя, и никакие мысли о мёртвых крысах не помогут, когда в нос бьёт знакомый парфюм, а член гладит та самая рука из его мокрых фантазий.       Чёрт тебя дери. Как он мог это допустить?       Если бы Катсуки не знал этого парня, он бы точно подумал, что тот просто забавляется садистскими штучками, или же Бакуго действительно его не знает, и всё дело не в алкоголе? В любом случае, хочешь не хочешь, а деваться уже некуда, и дорога назад в этом аттракционе не предусмотрена. — Изуку, — в панике прошептал Катсуки, почувствовав руку брюнета, которая ловко преодолела все сантиметры ткани и теперь касалась обнажённой кожи, поглаживая вдоль настолько приятно, что у Бакуго, кажется, задрожали коленки. — Не забывай, что никто не должен догадаться о том, во что мы с тобой играем, — томно прошептал Мидория, облокотившись о стол левой рукой и положив на неё голову, а правой медленно проводя вверх по члену Катсуки, как будто небрежно касаясь его головки, а затем тут же опускаясь обратно вниз.       Катсуки с силой закусил губу, отчаянно глядя в чуть прикрытые изумрудные глаза Мидории, которые были настолько чистыми и ясными, что Бакуго невольно начал думать, что опьянение было лишь поводом, чтобы развлечься таким нестандартным способом, но Катсуки был бы полнейшим идиотом, если бы стал отрицать то, насколько ему приятно.       Глядя в алые глаза блондина, Изуку слегка поднял бровь и тут же легко усмехнулся, ни на секунду не останавливая ладонь правой руки, и Бакуго с ужасом почувствовал, что от этого взгляда его эрекция лишь усиливается. — Интересно, каков твой предел, а? — вдруг спросил Мидория, и Катсуки жалобно заскулил, прикрывая глаза, когда разгорячённые пальцы добрались вверх по телу члена до его головки и несильно сжали её, словно стараясь протестировать на парне буквально все возможные пытки. — Катсуки, ты довольно большой... — Изуку, — взмолился Бакуго, в упор посмотрев в глаза брюнета, который лишь провёл языком по своим губам, ещё больше дразня блондина своим поведением. — Клянусь, я буду мстить... — Мне сейчас гораздо хуже, чем тебе, — сказал Мидория, кинув мимолётный взгляд в сторону танцующих людей. — Ты ведь можешь в итоге достичь разрядки, но я — нет. Или может, не позволить тебе кончить, чтобы мы были в равных условиях?       Грубое слово достаточно сильно резануло по ушам, и Бакуго снова проскулил что-то невнятное, сильнее впиваясь в скатерть ногтями. — А вы чего здесь? — знакомый голос прозвучал как гроза среди ясного неба, и оба парня вздрогнули, из-за чего Изуку вдруг чуть сильнее сжал член Катсуки в руке, и Бакуго чуть было не простонал, вовремя закрыв себе рот ладонью.       Совершенно неподражаемо весёлый и беззаботный Киришима слегка навалился на стол, глядя на парочку перед собой, и склонил голову, непонимающе глядя на Бакуго, ярко-красный цвет лица которого теперь отлично сочетался с цветом глаз. Катсуки шумно и часто дышал, невероятно сильно стараясь привести себя в норму хотя бы на ту минуту, пока Эйджиро остаётся здесь, однако это вовсе не было так просто, если учитывать тот факт, что ладонь твоего парня по-прежнему пытается мастурбировать тебе под столом в чёртовом банкетном зале «Утопия», название которого теперь не кажется таким уж бессмысленным. — Бакуго, что с тобой? — обеспокоенно произнёс Киришима, из которого, кажется, на секунду даже выветрилось всё влитое за вечер веселье, однако Катсуки тут же убрал руку от лица и натянуто улыбнулся, немедленно хватая бокал вина и прикладываясь к нему. — Всё в порядке, — сдавленно произнёс блондин, осушив весь бокал до дна за несколько жадных глотков, и медленно перевёл взгляд на Изуку, который, кажется, откровенно издевался над ним, продолжая водить рукой под столом в постоянном и уже привычном темпе, иногда как бы случайно задевая уздечку. — Просто... болтаем... — Ох, — Киришима понимающе покивал несколько раз, а затем оглянулся по сторонам в поисках Денки. — Поищу Каминари, я думал он за мной идёт, но нет. Хватит болтать, пойдём танцевать!       С этими словами Эйджиро помахал парням рукой и поспешил в другую сторону, заметив мелькнувшего в толпе Каминари. Катсуки резко вскинул взгляд на Мидорию, который немного приблизился к нему, однако не поменял свою позу, всё так же мирно подперев щёку рукой. — Что ты делаешь, — простонал Бакуго, чувствуя, что движения руки брюнета стали ускоряться. — Изуку, я же сейчас... — Если хочешь, можешь представить что-нибудь ещё лучше, — предложил Мидория, слегка наклонив голову, и теперь у Катсуки больше не осталось сомнений в том, что он просто напросто издевается. — Мой язык, например.       Изуку вдруг остановил свою руку и начал медленно гладить большим пальцем по набухшей вене, практически доводя Бакуго до предела, однако затем снова ускорился, чувствуя, как блондин и сам начинает отчаянно толкаться в его руку, желая наконец разрядиться. Катсуки кончает слишком быстро, но так ярко, что перед глазами тут же начинают плясать огни, а кровь так пульсирует в ушах, что вот-вот оглушит, и парень вдруг не сдерживается и громко вскрикивает, но Изуку ловко зажимает его рот свободной рукой, приближаясь вместе с ней так близко к его лицу, что их носы практически соприкасаются. — Очень надеюсь всё-таки когда-нибудь побыть на месте своей руки, — Мидория медленно убирает ладонь от лица парня, по-прежнему дышащего как после марафоновской дистанции, и так же медленно целует Катсуки в уголок рта, и, наверное, всё это слишком слишком. — Понимаешь?       Бакуго задыхается. В прямом, переносном, инверсионном, изогнутом — в любых смыслах, ему просто нечем дышать. Изуку снова легко смеётся, очевидно, наблюдая за реакцией Катсуки, однако для последнего всё происходящее после застелено плотной пеленой тумана.       Спустя полчаса Изуку уже как ни в чём не бывало клюёт носом, иногда припадая на плечо к блондину, как это обычно делают уставшие пьяные люди, а Бакуго, находясь в том же максимально собранном и напряжённом состоянии, изо всех сил старается следить за тем, чтобы к Мидории больше никто не подходил и, что наиболее важно, не предлагал алкоголь.       Катсуки снова пытается разгадать, действительно ли юноша перебрал, или же продолжает так ловко притворяться, преследуя свою цель, однако теперь Бакуго наверняка знает, с кем, как и где он проведёт эту ночь.