When flowers bloom (so does love)

EXO-CBX — Monday Blues

Чонгук тянется к радио, прибавляя звук, когда слышит начало знакомой песни. — Эй! — возмущается Наен, натягивая на себя форменный пиджак. — Зачем так громко? — Я люблю Шугу, ты же знаешь, — виновато улыбается Чонгук, повышая голос, чтобы перекричать радио. Наен закатывает глаза, но ничего больше не говорит, собирая длинные волосы в неряшливый хвост и поправляя челку у зеркала. Чонгук наблюдает за ней, подперев щеку ладонью и ковыряясь вилкой в остывших макаронах, которые им сегодня полагаются на обед. — Кто сегодня на смене кроме тебя? — спрашивает Наен, освежая макияж. — Чонен и Югем в основном зале, Джису в вип, — отвечает Чонгук, нехотя запихивая в рот несколько макаронин. — Чонен — это?.. — Наен сконфуженно морщит лоб, и Чонгук неверяще смотрит на нее. — Короткие волосы, высокая, единственная из девушек, кто ходит в брюках. — Точно, — она щелкает пальцами и благодарно улыбается Чонгуку, одергивая пиджак. — Нуна, ты работаешь тут уже третий месяц, почему ты до сих пор не помнишь наши имена? — ворчит Чонгук, уменьшая звук радио, потому что песня Шуги уже закончилась. Из-за Наен он ее всю пропустил. Не то чтобы это было проблемой, пока у него есть телефон со всеми его альбомами и работающие наушники, но все же. — Я помню твое имя, Чон-я-отсосу-у-Шуги-за-автограф-Чонгук, — подмигивает ему Наен, прежде чем выпорхнуть из служебного помещения, наверняка не по тому направлению, по которому Чонгук ее послал напоследок. Чонгук расслабляется, доставая телефон и открывая твиттер. В ленте попадается новая селка Шуги, и Чонгук лайкает ее, ретвитит и еще несколько секунд изучает, влюбленно улыбаясь. Потом ему пишет Чимин, спрашивает о планах на вечер, и Чонгук отвечает, что его смена заканчивается только в двенадцать ночи. Чимин шлет ему расстроенный эмодзи, и Чонгук интересуется, что случилось с Тэхеном и почему тот вдруг оставил парня киснуть в одиночестве. «У него товар сегодня приходит, он в такие дни выжатый как лимон :(», — мгновенно прилетает от Чимина, и Чонгук уже заносит пальцы над клавиатурой, чтобы ответить, как в комнату влетает взбудораженная Наен. Чонгук поднимает на нее недоуменный взгляд — он до сих пор не в силах привыкнуть к перепадам настроения этой девушки. — Чонгук, быстро вставай и иди на обслуживание вип-зала! — почти кричит Наен, и Чонгук хмурится. — С чего это? У меня законный перерыв, Югем только вышел на смену, и… — начинает бурчать он, даже не собираясь вставать, и Наен подлетает к нему, хватая его за шкирку, как нашкодившего котенка, и с силой, о которой даже не подумаешь при взгляде на нее, поднимает его вверх. — Давай-давай, — приговаривает она, коварно улыбаясь. — Потом благодарен мне будешь. — Благодарен?! — возмущается Чонгук. — За то, что ты меня заставила работать в перерыв? Но Наен уже выпинывает его из комнаты, прокричав что-то про пятый столик в вип-секции. Чонгук поправляет кремовую рубашку и завязывает фартук, недовольно поджимая губы и плетясь в указанном направлении. Он может сколько угодно злиться, но главная в зале сейчас Наен, а значит, ослушаться ее нельзя. Он не сразу замечает, что народу в ресторане как-то чересчур много, и все они не выглядят так, как обычно выглядят их посетители. Молодые девушки, почти девочки, раскрасневшиеся и пищащие, толпятся у входа и рассыпаются по помещению, как кучка муравьев. Чонгук поеживается, торопясь к вип-залу, в котором должно быть посвободнее. Почему их так много? Сейчас десятый час ночи, к этому времени чаще всего основная часть народа рассасывается. Чонгук проталкивается сквозь галдящих девчонок, морщась от слишком тесного контакта, и заходит в вип-зал. К его вящему разочарованию, тут тоже многолюднее, чем бывает обычно во время его смен. Обреченно вздохнув, он натягивает на лицо улыбку и идет к пятому столику. Ох. Ох. Теперь понятно, почему тут так много людей. За столиком сидит Шуга. То есть, Мин Юнги. То есть, один из самых известных рэперов в мире. Когда Чонгук подходит, Юнги поворачивает голову, и лукавая улыбка появляется на его губах. — Приве-е-е-етик, милашка, — пропевает он, и Чонгук закатывает глаза, чувствуя, как румянец расползается по щекам. — Флирт с официантами запрещен, — отрезает он, и, наверное, все из-за того, что он раздражен, и ему работать еще несколько часов, и сейчас ему предстоит ходить туда-сюда мимо кучи фанаток, и все это вместе стало причиной того, что он так грубо ответил звезде мирового уровня. Воцаряется тишина, а потом гул возмущенных фанатов нарастает, и Чонгук, набрав в грудь побольше воздуха, оборачивается. — Прошу всех, кто не собирается делать заказ, покинуть помещение ресторана, — громко и с расстановкой произносит он. — У нас запрещено занимать столы просто так, и нет, вода не считается заказом, и да, вода со льдом — тоже. Никто не двигается с места, и Чонгук хмурится, начиная злиться вновь. — Если вы не покинете помещение ресторана в ближайшие пять минут, мне придется вызвать охрану. Это действует куда лучше. Чувствуя мрачное удовлетворение, Чонгук разворачивается обратно к столику, под недовольный гомон фанаток готовясь принимать заказ. Юнги не один, с ним еще двое мужчин и одна девушка, которая сидит к нему как-то слишком, на взгляд Чонгука, близко. Но он, в конце концов, простой официант, и поэтому все свое недовольство он вновь прячет за натянутой на лицо улыбкой, игнорируя пристальный взгляд Юнги. И каким бы фанатом ни был он сам, он знает, что, если позволит себе вольности, его тут же уволят, и при всей любви к Юнги, работа ему сейчас дороже. Он записывает заказы у всех, прежде чем повернуться к Юнги. Они встречаются взглядами, и Чонгук вновь думает о том, какой же он все-таки красивый. Уставший, без макияжа и укладки, но все равно красивый. Мягкий, уютный. Он даже понимает всех тех девушек, которые преследовали его, чтобы хотя бы мельком заглянуть в это лицо. Оно стоит любых неудобств. — Круто ты с ними, — подмечает Юнги, лениво ухмыляясь, и Чонгук опять краснеет. — Постоянная практика, — бурчит он себе под нос. — Трудно работать? — с участием интересуется он, отстукивая пальцами дробь по столу, и Чонгук тяжело вздыхает, желая просто уже смыться отсюда. Он сегодня не в форме, и именно сегодня, конечно же, Юнги приспичило прийти в этот ресторан. — Не труднее, чем те- вам, — Чонгук осекается, откашливаясь, и выражение лица Юнги становится слишком понимающим. Он, наконец, озвучивает свой заказ, и Чонгук, записав его, спешит убраться оттуда. Он почти бежит к кухне, чувствуя, как пылает лицо. Тяжело сохранять невозмутимость, когда ты на работе, перед тем, кого ты любишь так сильно и кого не так уж часто видишь! По пути его ловит Наен, довольно улыбаясь и явно ожидая, что он начнет рассыпаться перед ней в благодарностях. — Да, спасибо большое, — язвит Чонгук, прижимая прохладные ладони к горящим щекам, — за то, что дала мне возможность опозориться перед моим кумиром! Лицо Наен вытягивается от удивления, и она с недоумением смотрит ему вслед, прежде чем крикнуть: — Ну, у тебя, по крайней мере, есть возможность лично предложить ему минет за автограф! Несколько ближайших столиков оборачиваются на нее, и Наен неловко смеется, откидывая волосы за плечо и бодрым шагом устремляясь прочь. Стоит ли говорить о том, что вечер оборачивается для Чонгука адом? Каждый раз, как он подходит к столику, он чувствует на себе взгляд Юнги, и остальные гости, наверное, думают, что красный — это естественный цвет его лица. Юнги издевается над ним, отпуская всякие смущающие фразочки, и сучья натура Чонгука не дает ему молчать в ответ, из-за чего робкая натура Чонгука потом мучается совестью. Когда он идет, чтобы забрать грязную посуду, он спотыкается и падает на колени прямо перед их столиком, как будто до этого недостаточно настрадался. Влажным от стыда взглядом он сверлит пол перед своим носом, не зная, откуда взять сил, чтобы подняться и как ни в чем не бывало продолжить обслуживать посетителей. Юнги, конечно, тут же подскакивает к нему, помогая подняться, и Чонгук мельком смотрит в его лицо, ловя обеспокоенный взгляд, прежде чем отвернуться. — Спасибо, — скомканно благодарит он. Юнги незаметно проводит ладонью по его спине. — Ты в порядке? — Да, я… — он отчаянно пытается не заплакать и делает глубокий вдох. — Простите за причиненные неудобства. Я немедленно вернусь к работе. — Чонгук, — едва слышно зовет Юнги, но Чонгук делает вид, что не слышит, поднимая с пола поднос и складывая на него посуду, прежде чем умчаться из вип-зала. Он добрых десять минут после этого ноет Джису, что это худший день в его жизни, и девушке каким-то чудесным образом удается не только его утешить, но еще и рассмешить. Она улыбается, поглаживая его по плечам. — По крайней мере, ты точно знаешь, что у Шуги хороший характер, — с умным видом говорит она. — Представь, если бы он просто над тобой посмеялся! Тогда можно было бы переставать его стэнить. Чонгук шмыгает носом, кивая, хотя он не уверен, что перестал бы его стэнить при каких угодно обстоятельствах. Ну, точно не за то, что тот над ним посмеялся. Чонгук и сам над собой смеется. А если бы он исключал из своей жизни людей, которые над ним смеются, то ему бы уже давно пришлось попрощаться с Тэхеном и Чимином. И с родителями тоже. В конце концов, он оттягивает момент возвращения к злосчастному столику до тех пор, пока не приходит разъяренная Наен, едва не пинками прогоняя его обратно в зал под сочувствующий взгляд Джису. Чонгук подходит к столу Юнги, принимая дополнительные заказы и с трудом сдерживаясь, чтобы не спросить, сколько можно тут сидеть. А потом его взгляд падает на девушку, которая положила Юнги голову на плечо, что-то ему рассказывая, и краска отливает от его лица. Это не твое дело, говорит он сам себе, пока внутри все скручивается от ревности, на которую нет никаких причин. Не твое дело, не твое дело, не твое… — Так вы будете заказывать что-нибудь еще, или мне подождать, пока вы закончите разговор? — язвительно осведомляется он, конечно, немедленно начиная об этом жалеть, потому что Чонгук, вообще-то, милый и вежливый мальчик, и он не может грубить другим, не чувствуя по этому поводу угрызений совести. Другие мужчины смотрят на него с неодобрением, а девушка переводит взгляд с него на Юнги, явно ожидая, что последний начнет возмущаться. Но Юнги, к вящему удивлению всех присутствующих, расплывается в улыбке, подпирая щеку ладонью. Он явно догадывается о причине, по которой официант позволяет себе такие вольности, и стряхивает девушку со своего плеча, на всякий случай отодвигаясь чуть дальше. — Могу я заказать свидание с тобой? Чонгук краснеет, но все так же хмуро смотрит на мужчину. — Можешь заказать поход к черту, — недовольно отвечает он, и Юнги улыбается шире. — Но я уже здесь. Чонгук тяжело вздыхает, мечтая оказаться на Багамах с коктейльчиком в руке, а не вот это вот все. — Вы что, знакомы? — спрашивает наконец один из мужчин, и Юнги отвечает быстрее, чем Чонгук успевает открыть рот. — Да, это любовь всей моей жизни. Чонгук давится воздухом, ошарашенно глядя на Юнги. — Ч-что… ты… какого?.. — выдавливает он из себя, пытаясь справиться с шоком, пока Юнги заливается смехом, а мужчины переглядываются, пожимая плечами. — Это хорошо, конечно, но закажи уже свой чай, Юнги, и давай вернемся к теме, — недовольно говорит девушка, и Чонгук даже не испытывает раздражения от одного звука ее голоса, пребывая в прострации и силясь осознать реальность. Юнги заказывает персиковый чай, и Чонгук, спотыкаясь, плетется прочь из проклятого вип-зала, в который — он клянется себе — больше ни ногой. Пусть с этим справляется Джису. Он сталкивается с Юнги снова уже тогда, когда тот собирается уходить из ресторана. Юнги подходит к нему, хотя Чонгук мысленно умоляет его не делать этого. Что ж, видимо, Юнги хорош во всем, кроме чтения мыслей. — Эй, ты в порядке? Кажешься усталым, — обеспокоенно интересуется он. Чонгук опускает руку с пустым подносом, глядя на своего кумира, который стоит в шаге от него и заботится о его самочувствии. Очаровательно. — Я отучился полный день, а теперь отрабатываю смену, которая заканчивается в двенадцать, — монотонно отвечает он. — Я что, летать должен? Юнги вздыхает. — Ты всегда такой противный? — Только для особенных людей, — кривится Чонгук, и Юнги качает головой, мягко улыбаясь. — Пока, Чонгук. — До свидания, Мин Юнги-щи. Он смотрит на уходящего Юнги с чувством тоски и безумно хочет побежать за ним. В своих мыслях он так и делает — бежит за ним, хватает за руку, крепко обнимает и признается в том, что страшно любит. В реальности Наен беспощадно тычет ему в спину, приказывая вернуться к работе. Смахнув со лба пот, Чонгук поднимает поднос и выпрямляется. Ему работать еще час. Нужно взять себя в руки.

***

— Давай, Чонгук, — ноет Югем. — Ресторан закрывать нужно. Если не хочешь заниматься этим в одиночестве, то поднимай свою задницу и выметайся отсюда. — Ты такой жестокий, — жалуется Чонгук, соскребая себя со скамейки и подхватывая рюкзак. — Справитесь с Джису? — А ты хочешь остаться помочь? — выгибает бровь Югем, и Чонгук преувеличенно бодро направляется к выходу. — Ну, пока, приятно иметь с вами дело! — он машет рукой Джису, которая вяло шевелит пальцами в ответ, и сбегает через черный вход, пока Югем не передумал. Вообще-то, он тоже должен закрывать ресторан, но из-за того, что по воле Наен он работал без перерыва, его благодушно отпустили пораньше, взвалив эту нелегкую долю на плечи остальных работников смены. Чонгук вдыхает полной грудью свежий весенний воздух, чувствуя, как становятся легче будто налитые свинцом мышцы. Он так хочет поскорее домой, что дорога кажется почти непреодолимой, но он собирается с силами, доставая телефон, чтобы ответить на сообщения Чимина. «Тэхен сказал, что Юнги сегодня собирается в твой ресторан». Он отправил это несколько часов назад, когда Чонгук как раз выходил в зал. «Вовремя ты предупредил, конечно», — печатает он, и сарказм почти сочится из маленьких электронных буковок. «Прости, слишком занят поцелуями с Тэхеном, все претензии присылай по юридическому адресу с 10 до 17 часов». «Насколько же вялые ваши поцелуи, если ты в процессе успеваешь накатать такое сложное сообщение». В ответ на это ему просто приходит эмодзи среднего пальца. Чонгук усмехается, убирая телефон в карман. Он поднимает голову и недоверчиво прищуривается, когда рядом с ним тормозит машина. Окно опускается, и из него, перегнувшись через коробку передач, выглядывает очень знакомое лицо. — Подвезти, милашка? — с ухмылкой спрашивает Юнги. Чонгук закатывает глаза, открывая дверь и садясь внутрь, мгновенно растекаясь по мягкому кожаному сидению. Он поворачивается к Юнги, и старший тянется к нему, мягко целуя его в губы. Чонгук млеет от поцелуя, обнимая Юнги за шею и притягивая еще ближе к себе, чувствуя, как он улыбается. — Устал? — шепчет он, отстранившись, поглаживая большим пальцем его щеку. — Конечно нет, я же успел отдохнуть с того момента, как ты меня спрашивал в последний раз, — язвит Чонгук, и Юнги смеется, перегибаясь через него и пристегивая его ремень безопасности, прежде чем завести машину. — Когда-нибудь я излечу тебя от твоей сучьей личности, — обещает он. — Тогда тебе станет со мной скучно, и мы расстанемся, — пожимает плечами Чонгук. — К тому же, это не лечится. Если бы лечилось, мама любила бы меня гораздо больше. Юнги цокает языком. — Я никогда с тобой не расстанусь, только если ты сам этого не захочешь. — Ох, то есть, ты не отрицаешь того, что мама меня не любит? — Чонгук хватается за сердце. — Ранен. — Брось, твоя мама даже собаку Тэхена любит больше, чем тебя, — усмехается Юнги. Чонгук откидывается на спинку кресла, наблюдая за своим возлюбленным и чувствуя, как в груди все затапливает болезненно-сладкая нежность. — Ну, знаешь, мало кто может соревноваться с Ентаном, — лениво парирует он. Хочется принять душ, лечь в кровать и целоваться до тех пор, пока они оба не уснут. — Разве что Чимин, — предлагает Юнги. Чонгук закатывает глаза. — Я отказываюсь считать Чимина очаровательным после того, как он рассказал мне, что Тэхен любит носить ошейник и называет его «хозяин» во время их ролевых игр. — Что ж, я прекрасно жил и без этой информации, — морщит нос Юнги, и Чонгук смеется, отворачиваясь к окну и не замечая полный любви взгляд, который старший на него бросает. Чонгук был на первом курсе, когда Юнги зашел в цветочный магазин и представился лучшим другом Тэхена, сделав его мнение о Тэхене резко положительным. («Умеешь ты выбирать парней, Чимин!»). На их совместном походе в кино Чонгук съел весь попкорн Юнги, а потом залил слезами его футболку, потому что «Тони Старк мертв, он по-настоящему мертв, он умер». После заявления Юнги о том, что Тони Старк — вымышленный персонаж и не может умереть по-настоящему, Чонгук сказал, что никогда в жизни не будет с ним встречаться. На следующий день после этого Юнги предложил ему встречаться, и Чонгук снова залил слезами его футболку, на этот раз потому что «сам Шуга предлагает мне встречаться, боже, что я сделал, чтобы заслужить это». Юнги ответил что-то вроде «выдержал смерть Тони Старка», и Чонгук забрал свое согласие назад, но после поцелуя, который подарил ему Юнги мгновение спустя, согласился снова. И ни разу не пожалел об этом с тех пор. А сейчас он, на минуточку, заканчивает первый курс магистратуры. Они приезжают домой, и Юнги обнимает Чонгука за талию, пока они поднимаются на лифте до нужного этажа. Порой, даже спустя столько лет, Чонгук все еще не может поверить в то, что это реально. В то, что Юнги его так любит, что они действительно в отношениях, что это все происходит сейчас и происходит с ним. Стоит ли говорить, что Юнги очень убедительно доказывает обратное? Юнги помогает Чонгуку раздеться, потом раздевается сам, и они вместе идут в душ. Старший моет его, пока Чонгук то безвольно виснет на нем, то так же безвольно опирается о стенку. — Чонгук, тебе что, пять? — ворчит Юнги, смывая с него пену. Чонгук сладко улыбается, ожидая, пока он его домоет. — Ты выглядишь как щенок-переросток. — Но черта с два я надену ошейник и назову тебя хозяином. — Иди отсюда, — хохочет Юнги, выталкивая его из ванной, пока сам остается, чтобы домыться. — Придурок. Чонгук вытирается, потом вытаскивает из шкафа одну из домашних футболок Юнги, ту, которую тот уже носил, потому что от нее пахнет им. Натянув ее на себя, он идет в спальню, плюхаясь на кровать и заворачиваясь в одеяло как в кокон. Его тут же клонит в сон, и он лениво моргает, глядя на сияющий ночной Сеул сквозь панорамное окно и стараясь не уснуть. Они не так уж много времени проводят вместе из-за работы Юнги и учебы Чонгука, поэтому он ловит каждую свободную секунду. Он слышит, как Юнги заходит в комнату, как обходит кровать. Проходит пара секунд, прежде чем он появляется в поле зрения Чонгука. — Такое чувство, как будто у тебя звезды в глазах, — завороженно бормочет Юнги, любуясь им. — Я никогда к этому не привыкну. — Это просто огни отражаются, — фыркает Чонгук, разворачивая свой кокон, чтобы обнять Юнги, но кончики его ушей все равно краснеют. Хорошо, что в полутьме этого не видно. Юнги ложится, притягивая его к себе за талию и зарываясь пальцами в волосы. Чонгук утыкается носом в его шею, закидывая на него ногу и удовлетворенно вздыхая. Его тело мгновенно расслабляется от близости Юнги, и он готов прямо сейчас заснуть, хотя целоваться все еще хочется. — Юнги. — Мм, — старший мычит, давая понять, что слушает. Чонгук чувствует, как он целует его в макушку, и даже спустя столько лет такие простые действия вызывают у него мурашки. — Зачем ты сказал им… это? — тихо спрашивает он, скользя пальцами по предплечью Юнги, обводя выступающие венки. Юнги на мгновение напрягается, но почти сразу расслабляется. Чонгук поднимает голову, чтобы заглянуть в его лицо, и Юнги будто читает его мысли, мягко его целуя. Чонгук тихонько стонет в поцелуй. — Я хочу объявить всем об отношениях, — шепчет он в его губы, кончиками пальцев оглаживая его лицо. — Я так сильно люблю тебя, Чонгук, и мы вместе так долго. Думаю, многие уже догадываются. А даже если нет, мне плевать. Хочу, чтобы все знали о том, что ты мой парень. Хочу представлять тебя так. И держать тебя за руку. Ходить с тобой на приемы и стоять с тобой на красных дорожках. Чонгук чувствует, как перехватывает дыхание, а щеки начинают пылать. Он смотрит Юнги в глаза, и он никогда в этом не признается, но он тоже видит в них звезды. И, наверное, причина не в городских огнях, а в том, что он влюблен. — Если ты хочешь, то я согласен, — бормочет он, слова получаются сдавленными из-за комка в горле. Юнги хмурится. — А ты хочешь? — Хочу ли я официально стать парнем Шуги, чтобы все сучки всосали? — выгибает бровь Чонгук. — Ох, поверь мне, я чертовски хочу. — Можно хоть раз без сарказма? — устало интересуется Юнги, убирая прядь волос с его лба, и Чонгук мягко улыбается. — Да, Юнги. Я хочу этого. Как будто ответ мог быть другим. Юнги снова целует его, а потом отстраняется, оставляя легкий поцелуй на лбу, и Чонгук не удерживается. — Хотел еще с тех пор, как твои плакаты висели в моей комнате. Юнги стонет, пытаясь спихнуть его с себя, заставляя Чонгука смеяться. — Помнишь, как я сделал тебе минет за автограф? — Это была ролевая, боже! И мы встречались уже два года к тому моменту! — воет Юнги, пока Чонгук обвивает его руками и ногами, как коала. — Ты ужасен в ролевых, кстати, — невзначай добавляет он. — Может, тебе стоит поучиться у Чимина с Тэхеном. Юнги замирает, и на его лице появляется выражение крайнего отвращения. — Мы расстаемся прямо сейчас. Чонгук тянется вверх, целуя его глубоко и влажно. Он отстраняется, вглядываясь в затуманенные глаза старшего, и широко улыбается, когда слышит: — Мы снова в отношениях. «Как будто ты смог бы так просто от меня избавиться», — думает он, но вслух, конечно, не говорит. Он не знает, что в день, когда они начали встречаться, Юнги думал о том же, и, ну. Это сработало на удивление хорошо. Уже почти засыпая, Чонгук вспоминает кое о чем и тычет старшего в бок. — Юнги, — он дожидается, пока тот приоткроет глаза, прежде чем продолжить: — Как насчет того, чтобы слетать на Багамы?