Дым

🌌 🌌 🌌

      Проталкиваясь сквозь толпу, в которой можно было различить только просьбы о помощи и стремление отыскать затерявшихся близких, Джин надевал по дороге длинный белый халат, что ненавидит всей душой – люди смотрят словно Иисус спустился к ним, невыносимо, – растерянно оглядывая разбитых хомосапиенсов, чьи тела были повреждены огнём.       Девушка, что лежала на полу совсем неподалёку, хваталась за горло, стеклянными глазами устремляясь в бездушный потолок больницы.       Детской, блять, больницы, кто привёз сюда всех этих пострадавших?       ― Хоби!       Врач резко оборачивается, чуть не роняя из рук чью-то амбулаторную карту, которую ему в руки пихала молодой парень, громко о чём-то умоляя.       ― Я не понимаю, что происходит, никто толком ничего не говорит, всех этих людей даже не на скорой привезли, они сами сюда ворвались, похоже какое-то ЧП произошло поблизости. Вроде центр развлекательный подорвали, ― Джин на ходу слушал знакомого, быстро координируя мельтешащих медсестёр, требуя готовить операционную. ― Джин, мы не сможем всем помочь, у нас не предназначены помещения для взрослых людей в таком количестве.       ― Предлагаешь оставить их? Мы справимся, главное сейчас изолировать пациентов. Дети не в коем случае не должны видеть всё это, ― хрипло закашлявшись, Хосок прикрыл на секунду глаза, после кивая и направляясь выполнять поручение, взволнованно одёргивая манжеты рубашки под таким же, как и у Кима, халатом. ― И, Хосок, ― Джин продолжил, удостоверяясь, что мужчина, поправив очки, внимательно слушает, ― ты должен думать только о том, чтобы всем этим людям не понадобился наш морг.       Отшатнувшись, Хосок кивнул игнорируя пробежавшие мурашки по телу. Джин знает, что делает.       Но Джин ни черта не знал, единственное, что крутилось у него в голове на повторе, это: ― Па, мы с Чонгукки пойдём в торговый центр, хотели кое-что купить. Если что, звони... но лучше не надо!       Какова вероятность, что Тэхён выбрал не ближайший к больнице маркет?       Джин, как никогда близок к пониманию, что душевная боль – это такая боль, которую очень сложно описать словами.       ― Сунан!       У девушки была перекошена шапочка, а руки – по локоть в крови. Джин, перевязывая старику руку, старался вовремя вытирать холодный пот на висках, потому что нервная система подводила от мысли, что Тэхён и Чонгук могут быть в опасности.       Отпустив дрожащего пациента, Джин быстрым шагом дошёл до медсестры, крепко хватая девушку за руку и отводя её к стойки регистрации, не обращая внимание на то, что та помогала группе молодых людей, координируя их в пространстве, указывая к кому стоит обратиться. Но те выглядели более чем хорошо, по сравнению с теми, кто буквально не мог подняться с пола без посторонней помощи, поэтому могут подождать.       ― Я скажу лишь единожды, ты запомнишь и беспрекословно выполнишь, ― дёрнув чужую руку, Джин грубо посадил её на рабочее место, доставая собственный телефон, буквально всовывая его сопротивляющейся Сунан. ― Я называю тебе четыре цифры и ты набираешь их. Когда возьмут трубку, ты скажешь необходимую фразу, после чего навсегда забудешь и номер и код.       Громкие оклики его коллег заставили Джина ещё раз осмотреться, планируя дальнейшие действия. Быстро указав на пару человек, Ким кивнул Хосоку, давая понять, что ему нужна минута и он приступит к операции, помогая взвывающим людям, что больше не могут ждать.       ― Сунан, не выключайся, ― задыхаясь, девушка схватился за крепкую руку врача, с ужасом чувствуя, как Джин закрывает ей дыхательные пути. ― Слушай мой голос.       Выждав секунды, Ким отпустил чужое горло, убирая ладонь, наблюдая за тем, как Сунан глотает необходимые порции воздуха, более чем осмысленно взирая на своего мучителя. Или спасителя она ещё не решила.       ― А теперь возьми себя в руки. Четыре цифры. Фраза. И ты внимательно слушаешь, всё то, что тебе говорят. Записываешь всё, Сунан.       ― Кому я буду звонить?       ― Повтори.       ― Четыре цифры, словесный шифр, не пропускаю ни слова. Кому я буду звонить?       ― Если услышишь информацию связанную с моей фамилией – вырываешь меня из операционной, ― приподняв чужой подбородок, Джин отстранено подметил: в сравнении с температурой Сунан, его собственные руки казались ледышками. Перед глазами не искажённое ужасом женское лицо, впервые попавшие в ситуацию близкой к патовой, а его сыновья борющиеся с огнём.       Проигрывающие.       Сунан с ужасом всматривалась в стену напротив, понимая, что всё, что ей сейчас продиктуют, должно уйти вместе с ней в могилу или же конец предназначенный для каждого живого существа, для неё наступит слишком быстро. Сокджин наклонился к ней очень близко, едва ли касаясь её уха, девушка задрожала, чувствуя горячее дыхание опустившееся на её висок.       Не успокаиваясь, она сделал последнюю четную попытку: ― С кем я буду говорить?       Но в ответ были лишь цифры и фраза.       Оттолкнувшись от чужого стола, Ким хватается за подоспевшую каталку, помогая уложить женщину в возрасте, у которой было обожжено лицо и распарен живот с левого бока.       Сокджин с трудом вспоминает их давний с Намджуном разговор, когда они ещё только познакомились. Намджун рассказал их экстренный секретный канал связи, на который стоит звонить только в самых исключительных обстоятельствах, в самую последнюю очередь. Но Джину плевать, он должен узнать, что с его детьми самым первым, а не из списков пропавших без вести, или погибших.       Проследив за тем, как пострадавшую подключают к аппарату и одевают ей маску со снотворным, Ким пренебрегая мучительными мыслями о своих сыновьях, пытается удержать одну бьющуюся в черепной коробке истину: «Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастие в жизни; преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому».       Пришло время проверить эту чёртову клятву Гиппократа в действии.       — Сукин ты сын! — с силой оттолкнул младшего лейтенанта, что тараном шёл на мужчину, который был на первом этаже многоуровнего комплекса развлекательных автоматов и многочисленных павильонов со шмотьём, находясь по колено в воде выключенного фонтана – центр лаунж-зоны, Юнги грязно выругался, оттаскивая брыкающегося парня в помещение кафе-мороженного с яркими вывесками и сверхблестящей фурнитурой, привлекающей внимание. Неудачное место, но в сложившихся условиях – это лучшее, что было под рукой. — Я своими руками могу тебя удушить, зачем утруждаться, Чон? Так устал от жизни? Я, блять, поспособствую, можешь на меня положиться.       Разъярённо зарычав, парень пытался выдернуть свою тонкую футболку, за которую и цеплялся Юнги, стараясь не допустить того, чтобы офицер влез в рукопашный бой с уже знакомым ублюдком, который и не планирует долго остаться в этом мире, подрывая не только ни в чём не повинных людей, но и самого себя.       Если бы Чонгук достиг психопата, оббегая кричащих в панике людей, то тот бы, не думая, активировал взрывчатку.       — Чонгук, — повалив парня на землю, Мин заломил чужие руки, навалившись крепким телом на грудную клетку лейтенанта, Юнги проигнорировал чужое брыкание, раздражённо стукнув кулаком по кафелю пола, в минимальном расстоянии от чужого виска. Вздрогнув, Чонгук замер, пытаясь отдышаться. Глаза мальчишки были полны непонимания, злобы, скорби и обиды на самого себя. Выдохнувшись, Кук слегка расслабился, рассматривая нависшего над ним напарника. Погладив свободной рукой зажатые в тисках запястья, Юнги приподнялся, усаживаясь на чужие бёдра. — Что на тебя нашло?       — Ты разве не узнал? — выплюнув обвинения, мальчишка ещё раз дёрнул крепкими ногами, на что Юнги пришлось переместить свой вес именно на них, зарычав. Встрепенувшись, Чонгук вновь опустился на пол, под взглядом чужих горящих приказом глаз. Такого Юнги было тяжело ослушаться. — Отпусти, хён, там пострадавшие, мы нужны там, там дети, хён.       Понизив голос до шёпота, Кук растерянно заморгал, после с силой зажмурившись, от своего бессилия. Почему Юнги не слышит его, почему не даёт ему помочь?       Чёртов сынок мафиозных группировок решил, что если уходить, так с песней. Не сразу, но избавился от жучка и вместо того, чтобы просто уйти, решил отмстить за то, что его посмели посадить, хоть и не надолго.       И вот он вместо того, чтобы просто залечь на дно и скрыться от правосудия за совершённое им убийство, просто приходит в торговый центр обвешанный несколькими килограммами тратила. Ублюдок.       ― Замолчи, ― отодвинув Чонгука в сторону, Юнги вытащил пистолет из кобуры, метко стреляя в неподалёку стоящий бак с цветной наклейкой взрывоопасно. Раздаётся свистящий звук после чего Чонгук опрокидывает Мина за кресло, дикими глазам наблюдая, как ударная волна уходит по периметру первого этажа, от чего напрочь выбивает все оставшиеся стёкла.       Люди в панике убегают в сторону выхода, продолжая неистово звать на помощь, пока безумца с увесистой ношей сбивает с ног. Парень падает прямо в фонтан, придавленный взрывчаткой, громко требуя всем оставаться на своих местах.       ― Конченная малолетка, ― Намджун с силой притянул за лодыжку крупного мужчину, что не успел уйти от взрыва, падая навзничь, потеряв сознание от грохота. Жестами дав указания БэмБэму и Джебому, приказывая выдвигаться в сторону запасного выхода, Джун небрежно вытер кровь стекающую с раненого лба, переведя взгляд на своих подчинённых, тяжело выдыхая сквозь зубы. Мин не пустил из виду обеспокоенный взгляд направленный на Чонгука. Прикрыв глаза, Кук на секунду прижался к Юнги, ткнувшись мокрым носом в шею мужчины, чувствуя, как их капитан приблизился к ним, выглянув из укрытия. ― Мин, Чон, вы охренели в край.       ― Отвали, ― сплюнув горькую слюну, Юнги сжал зубы, чувствуя, как закладывает уши. Прижав Чонгука ближе, Мин легко коснулся губами местечка за ухом, с силой проводя широкими руками по рёбрам Кука. Чтобы удостовериться: живой, без повреждений. ― Больше половины мы вывели, нам нужна эта передышка. Я всё сделал правильно.       ― Ты прибавил работы врачам, недоумок. Думаешь взрыв не повлёк за собой жертв? Натворил ты дел, Мин, ― рыкнув на старлета, Намджун кивнул в сторону игровой зоны, где яркие всполохи пламени облизывали стены, быстро добираясь до второго этажа. Не сложно догадаться, что как только бак с горючей смесью взорвался, пламя вышло из-под контроля. ― Выводи людей, я буду сам с ним разговаривать.       Нет. Нет, не будет. Сощурившись, Чонгук обвёл глазами бушующий беспорядок и парня в самом центре этого безумия. Чонгук не может позволить Намджуну пойти туда в одиночку. Он с самого начала был в самом эпицентре, вытаскивая людей из самых труднодоступных помещений. При этом направляя своих людей. Намджун был весь в саже, кожа на лице в некоторых местах и вовсе слезла. Весь в пыли и рваной форме. Его капитан.       Он не может позволить оставить Бэкхёна и Тэхёна без отца.       ― Ты не пойдёшь один, хён, ― сделав выпад, Чонгук выбрался из жарких объятий, оставляя позади себя разъярённого Юнги, уверенно пробираясь в сторону фонтана, оттолкнув Намджуна со своего пути. ― Вернись к Джину живым!       ― Чонгук!       Вторая волна взрыва обрушилась на них внезапно, сопровождаясь сильной вибрацией сподвигнувшей обрушению стеклянного свода ведущему к объёмному куполу, осколки которого водопадом падали туда, где был преступник.       Туда, где был Чонгук.

🌌 🌌 🌌

      Облокотившись спиной о стену, Намджун медленно заскользил по гладкой поверхности зашипев сквозь зубы стоило лишь сделать неправленое движение, что мгновенно прострелило огненной болью в спину. Чёртова работа.       Югёма и Джебома минутой ранее увезли на скорой, остальные парни были распущены, их в срочном порядке увозили прибывшие родственники, с ужасом глядящие на то, что осталось от развлекательного центра. Намджуну придётся ещё несколько часов разбираться с федералами, но своим парням он этого сделать не позволит.       Слишком многое они сегодня прошли.       Парень затеявший всё эту кутерьму погиб под плитой, погребая с собой и взрывчатку. Голова раскалывалась только от осознания, что мафия не отступит так просто, обвинив полицию. Но это будет потом.       Сложно не думать о том, как Юнги потерял голову, стоило только крыше обвалиться. Намджун же потерял в эту секунду всё.       Он видел всё своими глазами. Как убийца обезумев от того, что натворил – понял. Может не всё, но многое. Намджун это видел.       Как люди заживо сгорали видел.       А когда на Чонгука плита упала – смотреть не мог. Дышать не мог.       Всхлипнув мужчина крепче прижал грязные пальцы к глазам с силой надавливая. Вздрагивая, Намджун себя в руки взять не мог. А картина все повторялась и повторялась. Чонгук. Осколки. Взрыв. Джексон.       Он никогда Джексону этот долг отдать не сможет.       Юнги тогда оглушающей волной к стене откинуло, так что тот только мычать от боли мог, не прекращая попыток доползти до мальчишки. Помочь. Намджуна тогда парализовало на секунду, но позже он ничего не слышал. Ни криков, ни рёв огня, ни сигнальные сирены.       Он мог только к Чонгуку бежать, перепрыгивая громадные бетонные глыбы, не замечая осколков врезающихся под кожу.       И только, когда он перед глазами появился, только тогда он дышать начал, помогая выбраться своему мальчику. Своему не кровному сыну, который в ту секунду самым родным был.       Всё остальное, как в замедленной съёмке: он лишь помнит, как Чонгука на спине выносил, не чувствуя руки Джексона, что помогал бежать от места происшествия. Смутно всплывает и то, как он сам несколько раз обратно возвращался – вытащить живых.       Только когда Юнги с черепномозговой на скорой увезли, а Чонгуку поставили диагноз: отделался лёгким испугом, только тогда Намджун на колени пал.       Только тогда он слёз не сдержал, Джексона к себе в объятия притягивая. В глаза ему заглядывая.       Тогда он не офицера видел, а самого настоящего героя перед собой.       Раньше Намджун уверен был, что не для Джексона эта работа. Не справится. Не сможет.       А он смог.       ― Спасибо, ― хрипло выдохнув, Намджун чужие плечи обхватив и лбом в чужой лоб упираясь, притягивая парня, что опустился перед ним на корточки. ― Спасибо.       ― Служу своему капитану, ― Джексон подрагивающими губами улыбнулся, ближе прижимаясь. У него перед глазами навсегда будет то, как над его другом нависла угроза. Осознание, что он мог не успеть, но успел.       Намджун с уверенностью может сказать, что этому мальчику жизнь должен.       ― А теперь иди, ― с силой похлопывая чужую спину, Намджун вновь откинулся на стену, скрывая то насколько это больно. ― Иди, Джексон.       ― А вы? ― шоколадные глаза смотрели с испугом и всё ещё с не исчезнувшим шоком, но Джун не мог позволить, чтобы Джексон увидел что-то ещё более страшное.       Смерть капитана, например.       ― Я в порядке.       ― Точно?       ― Да.       Нет.

🌌 🌌 🌌

      ― Господи, какой же ты дурак, куда ты полез, вот скажи, куда? ― помогая обернуть подрагивающими пальцами широкие плечи Тэхёна шерстяным пледом, Чимин глотал солёные слёзы, заломив брови. ― Я тебя люблю, я так люблю тебя.       ― Эй, тише, ― чертыхнувшись, Тэхён крепко обхватил измождённое лицо Чимина, что сейчас выглядел безумно уставшим. Тэхён не мог смотреть на него такого. Не из-за него. ― Чимин, молю, прекрати, мне нельзя волноваться или это игла меня насквозь проткнёт, а как ты думаешь я не могу волноваться, когда ты ревёшь? ― поцеловав мокрую щёку, жарко выдыхая и переходя ниже, желая расцеловать линию челюсти.       ― Ты дурак, ― отвернувшись, Чимин обхватил чужие ладони своими, мягко хватая чужой острый подбородок, большим пальцем стирая тонкую нитку крови. ― В автоматы ему захотелось поиграть!       ― Я здесь, я с тобой, я жив. Чонгук тоже, Юнги тоже, мой отец, ― слегка привстав, Тэ пробежался глазами по оглушающей толпе, выискивая родную фигуру, что нашлась неподалёку, ― тоже.       ― Я тебя не прощу.       ― Я люблю тебя.       ― Я люблю тебя больше.       Прижавшись к груди Тэхёна, Чимин крепко сжал губы, стараясь, сдержать вырывающиеся всхлипы. Чонгук успел набрать ему пару строк, пока находился в центре происшествия. Чимин тогда бросил магазина не потрудившись закрыть его, только запрыгивая в ближайшее такси, умоляя вести автомобиль настолько быстро, насколько мужчина может.       Тэхён крепко прижал к себе любимого, продолжая вслушиваться в чужой стук сердца, успокаиваясь.       Спустя некоторое время, Ким слегка отстранился, поцеловав сладкие губы Чимина, уверенным движением убирая иглу из вены, пока врач находился не в поле их зрения. Крепко взяв Чимина за руку, Тэ скинул шерстяной плед с плеч, вновь осматриваясь.       ― Давай, малыш, помоги мне, ― спрыгнув с края скорой помощи, отодвинув заднюю дверь, Тэхён облокотился на подставленное плечо своего парня.       ― Что, куда? ― Чимин, слегка нахмурившись, неодобрительно покачал головой, но не непритянуть руку не мог.       ― Отец. Мне надо к нему.       Чимин горел щеками от переживаемых эмоций, продолжая чувствовать озноб, потому Тэхён крепко прижал своего мальчика к себе, ловко щипая кожу около локтя, вызывая скромную уставшую улыбку. Позже он добьётся большего, Чимин не должен быть здесь, плакать и переживать эти американские горки. Тэхён не мог по-другому, но и безрассудным он никогда не был.       Всё, что касается его семьи всегда приобретает первостепенное значение. Тем более он сын врача и капитана полиции он знает, что такое страх за жизнь дорого человека. Если бы он мог, он бы никогда не заставил переживать Чимина подобное. Но он чёрт возьми не мог. Там был Чонгук, отец и люди, что беспомощными мотыльками бились о банку, теряя рассудок от страха за жизни своих детей.       ― Облокотись, ― коротко кивнув, Чимин спрятал печальный взгляд. Конечно, он понимает. Не принимает, но понимает. Подставляя аккуратное плечо обхваченное мягкой застиранной толстовкой из гардероба Тэхёна, Чимин перенимает большую часть веса своего парня на себя, чтобы ослабить нагрузку.       ― Чимини, ― Тэ поднял парня за подбородок, чтобы тот ни в коем случае не прятал своё лицо. Свои чувства. ― Скажи мне, о чём ты думаешь.       ― Тебе нужно в больницу, и ты успешно игнорируешь этот факт. А Чонгук? Ты подумал о нём? Мы должны поехать к нему. И к Юнги. Тебя должны осмотреть, Тэ, пожалуйста, давай больше не будем геройствовать.       Вокруг было много шума, но для Тэхёна словно выключили звук. Чимин стоял рядом с ним, прижимаясь тёплым боком, полностью отдавая себя для этого момента. Маленький. Господь, какой же он крохотный. Он не для этого был рождён.       Наклонившись, Ким прижался лбом к взмокшему виску, жадно целую чужую щёку, быстро перемещаясь к пышным потрескавшимся губам.       ― Иди ко мне, ― Чимин сладко зажмурился, чувствуя чужие большие ладони на спине и пояснице, подставляясь под чужие отрывистые поцелуи, успевая только приоткрывать рот, с удовольствием пуская настойчивый язык Тэхёна. Ресницы быстро намокли. ― Я был в безопасности. Всего лишь царапины. Чонгук меня вытащил. Я помог людям. Не мог уйти, понимаешь? Посмотри на меня, ― замотав головой, Чимин захныкал не желая открывать глаз. Желая знать, что Тэхён рядом. Тэхён живой.       ― Ты всё-таки сын своего отца, ― улыбнувшись сквозь непрошеные слёзы, Чимин слегка повернулся целуя чужие костяшки руки, что лежала на его плече, даря чувство безопасности.       ― И я люблю тебя больше жизни. Думал только о тебе. Но выйти я не мог, ― Тэхён был замученным и безумно разбитым, Чимину было просто больно смотреть на то, что случилось с его мужчиной, но боже... он даже сейчас выглядит так, будто бы вот-вот сорвётся и достанет звезду с неба, если Чимину будет так угодно.       Чимин не знал, что сердцу может так больно, когда оно просто любит.       ― Ты стольких спас. Ты был при смерти, Тэхён, ― медленно коснувшись раненных губ с обводкой сажи, Чимин крепко обхватил Тэхёна за шею, ткнувшись под острую линию челюсти Кима, мысленно считая удары любимого сердца. ― Как бы я жил без тебя?       ― Я бы никогда не оставил тебя, свет, ― рассматривая блестящие глаза Тэ, Чимин думает, что верит. ― Никогда.       ― Никогда.       ― А сейчас мне нужно поговорить с отцом, ― вновь продолжив движение, парни продолжали хвататься друг за друга. ― Я видел, что там произошло. Как Чонгука чуть не завалило, ― стиснув зубы, Тэхён только коротко посмотрел на любимого, что держал его руку, успокаивая. ― Клянусь, если бы не Джексон, то он бы просто-       ― Где он?       ― Кто?       ― Джексон.       Растерянно оглянувшись, Тэхён неуверенно кивнул в сторону одной из машины скорой помощи, где молодой парень крепко держался за дверь машины, терпя, то, как ему накладывают шину. ― Вот он.       ― Иди к отцу, ТэТэ, ― опустив Кима, Чимин отстранился, наблюдая за молодым офицером, у которого была сломана рука и обожжен бок, что было легко разглядеть из-за порванной формы. ― А мне нужно его отблагодарить. Что он сохранил жизнь дорогому тебе человеку, ― клюнув чужую грязную щёку, Чимин отступил. ― Господи, мне он тоже дорог, я до сих пор не могу поверить.       Тэхён только кивнул, чувствуя холод от того, что его человек вновь не рядом. Но он верит своему парню.       ― Иди, ― также сделав шаг назад, Тэхён провёл языком по сухим глазам, серьёзно всматриваясь в любимые черты. ― Я не долго.       ― Хорошо, ― шепнул Чимин, отрываясь от любимого, медленно поворачиваясь к машинам скорой, направляясь к одной из них, слегка пошатываясь и стараясь стереть следы копоти с лица.       Не отводя взгляда от тонкой фигуры, Тэхён не удержавшись, окликнул своего парня. Чимин быстро повернулся, беспокойно заглядывая в любимые глаза, после бегая по лицу в поисках причины его остановки. Тэхён только положил широкую ладонь на грудь, серьёзно смотря в блестящие карамельные глаза.       Чимин не смог не повторить жест, не в силах оторвать взгляд от своего человека. Он, кажется, многое теперь будет не в силах, пережив подобный удар. Говорят, что судьбоносные удары сближают, Чимин уверен, что их подобное может разрушить. Расстояние в несколько метров уже ощущалось непреодолимой пропастью. Он без него не хочет. Он без него не может.       Уверенно развернувшись, мальчик поспешил к офицеру полиции, переступая через себя и более не оборачиваясь.       Тэхён поспешил к своему отцу.       Намджун тяжело опирался о то, что чуть ранее можно было назвать стеной, крепко стискивая кулаки, безвольно оглядывая окружающее его пространство мутными взглядом.       ― Отец? ― хрипло выдохнув, Тэхён опустился на колени перед своим родителем, пробегаясь пальцами по чужому тело, стараясь выявить, где раны. Джин многому его научил. Воспоминания о папе резанули по сердечной мышце заставляя её ныть.       Намджун только поднял руку некрепко прижимая её к грязной щеке Тэхёна, серьёзно рассматривая точь-в-точь такие же, как и у него глаза.       Ресницы затрепетали грузно опускаясь.       Встревоженно обхватив отца за грудь, Тэхён бегло оглядывал мельтешащих неподалёку людей. Паника охватывала постепенно. ― Пап, не засыпай, эй, пап! Нельзя, нельзя, ― сорвав с себя футболку, Тэхён откинул плед, что набросили ему на плечи мед персонал, крепко перевязывая Намджуну руку. Руки мгновенно окрапились кровью. ― Помогите! Это капитан полиции, сюда, помогите!       Надрывая глотку, Тэхён дикими глазами наблюдал за тем, как отец обмякает. Позади слышался топот ног в тяжёлых батниках и где-то далеко встревоженные голоса Чимина и Джексона.       Но Тэхён словно оказался в вакууме, где были только он и его родной отец.       ― Отец, не отключайся, прошу, ты сильный, ― сипло зашептав, Тэхён почувствовал крупную дрожь сотрясавшую промёрзшее тело. ― Нас папа убьёт, эй. Нельзя умирать, нельзя!       Крупная рука упала навзничь, лишь проведя тонкую полосу крови по щеке Тэхёна. Слегка отстранившись, Тэхён с ужасом понял, что рука отца холодная, как ледышка.       Кровь сгустками потекла по чужим губам, на что Намджун только на секунду открыл глаза, заглядывая чёрными омутами в глаза сыну, которому не успел многое сказать. Но есть кое-что, что он обязан сделать.       ― Я не, ― оттолкнувшись от чужих рук, капитан полиции почувствовал, как окунается в темноту, ― врал ему.       Сейчас Тэхён, как никогда ощутил, что действительно теряет отца.

🌌 🌌 🌌

      — Человеческое сердце это не просто орган, это его душа. Сердцем человек чувствует боль и радость, сопереживание и разлуку. Душа человека заключается в сердце, ведь когда мы переживаем болит именно оно. Бывает, что мы чувствуем переживания, и оказывается что-то случилось с близким человеком. Иногда испытываем сильную радость и сердце начинает биться чаще и веселее. Есть такое выражение "сердце кровью обливается" и вот оно-то и-       — Нет. Пока человек чувствует боль – он жив, — протерев влажный лоб предплечьем, Джин погладил старушку по сухой ладони, вставая с её кровати. — Пока человек чувствует чужую боль – он человек.       — Но ведь, возможно, существуют в этом мире люди, которые никогда в своей чёртовой жизни не испытывали боли. Однако, большинство с этой болью знакомы достаточно хорошо, так как в жизни нередко происходят такие события, которые эту боль вызывают, мой дорогой.       Женщина скрипуче прокашлялась, погладив Джина по щеке. Лучистые морщинки у узких глаз предавали неясную надежду. — Спасибо, тебе, внучек. Бабка совсем расклеилась, а? — старушка погладила свой забинтованный бок. — Ты хороший собеседник.       Джин почувствовал, как мышцы лица постепенно расслабляются.       — Отдыхайте.       Стоило лишь Джину выйти за порог, как с лица попала улыбка.       Именно благодаря таким людям, как эта женщина, Джин горд называть себя спасителем жизней. Пережить два взрыва и остаться без двух нижних рёбер, что пришлось экстренно удалять, дорогого стоит. А она всё также в приподнятом настроении.       От удачной операции Сокджин почувствовал себя немного счастливым и ещё немного сонным.       За последние тринадцать часов пришлось: резать, зашивать и возвращать с того света слишком много невиновных тел, от чего тело самого Джина стало подводить.       Опустившись на кушетку, что стояла неподалёку от палаты, Джин опёрся локтями в колени, пряча лицо в ладонях.       Сунан справилась. Буквально через несколько часов после того, как Джин дал ей номер, что вообще-то обычному гражданскому должен быть неизвестен, чтобы та узнала всё о его сыновьях, она ворвалась к нему в кабинет.       Информация, к сожалению, оказалась хуже, чем Киму думалось.       Стоило лишь девочке сказать, что Тэхён был одним из тех кто многократно заходил в разрушаемое здание, а Чонгук тот, кто полез в самый эпицентр – чуть не свело доктора с ума. Вот вроде два взрослых человека, уже даже совершеннолетних, а такие недоумки, что хоть плачь. Этим они явно в Намджуна.       От воспоминаний о муже, Джин нашёл в себе силы подняться, направляясь в сторону палат, в которые кладут людей после экстренной операции в тяжёлой форме.       Ему никто не дал оперировать мужа, стоило лишь молодым бойцам, одного из которых вроде бы звали Джексон, отрапортовать личные данный пострадавшего. Ким небезызвестный Намджун. Джина держали в четыре руки, удерживая, пока он пытался добиться, чтобы его пустили к операции.       Если бы не Тэхён и Чимин, что были в той же машине, что и Джун, то Джин бы не мешкая послал бы всех своих коллег к дьяволу, приступая к спасению своего, блять, мужа. Как они могли не пустить его? Плевать он хотел, что «не положено».       Скинув с себя чужие руки, Джин успел только крепко обнять Чимина и Тэхёна, после чего пришлось бежать в операционную, спасать бабушку, чей пульс критично замедлился, отчего та успела потерять сознание.       Ему даже не удалось убедиться в порядке ли Тэхён.       И что, чёрт побери, с его мужем?       ― Джин, прошу, будь внимателен, у нас ещё есть незаконченные дела, ― вот, что успел сказать ему Хоби, крепко сжав плечо.       Да. Это его работа, он должен быть в строю.       Но как же ему плевать.       Весть о том, что Чонгук отделался лишь глухотой на левое ухо из-за того, что был ближе всех к источнику взрыва, не принесла должного спокойствия. Сперва Джину, в процессе реанимирования мужчины донесли, что офицер Чон находится в другой больнице, севернее, и его уже готовы отпустить. Позже, что старший лейтенант Мин также в той больнице, но из-за сотрясения он должен пробыть в ней минимум трое суток.       Джин уверен, что Чонгук не вернётся домой, несмотря на свои раны и дождётся своего напарника.       Джин чувствовал, что скоро разорвётся, но перестать переживать за свою семью не находил сил.       В кабинете заведующего мерцали тусклые лампы, а из окон открывался вид на неподалёку пролегающую реку, что мерцала в свете уличных фонарей. Уже вечер? Джин не может вспомнить сколько у него было операций за последние сутки. И не прошли ли они вообще, может уже новый день? Ответ, наверное, не так важен.       Выбросив использованную маску и халат, мужчина дрожащими руками потянулся за своей верхней одеждой, в кармане которой оставил сотовый. Рухнув на узкий мелкий диван, Джин откинул уставшую шею на спинку, с замиранием сердца слушая длинные гудки.       ― Папа? ― громкий выдох облегчения скрыть не получилось, надежда лишь на детскую невнимательность.       ― Котёнок, Тэхён с тобой? ― язык слегка заплетался, а глаза от усталости непроизвольно закрылись. Джин с пульта выключил всё освещение в кабинете теперь точно полностью погружаясь в темноту.       ― Да-да, он здесь, но у него была кровь и ссадины, а ещё нитки под сердцем, но он говорит, что всё хорошо, я не знаю, что делать, папа, не знаю, ― Бэкхён обеспокоенно зашепелявил от стресса, беспокойно расхаживая по кухне, куда он успел забежать, чтобы не потревожить брата. Голос папы отдавал кислым привкусом во рту (что всегда было, стоило только Джину выйти после тяжёлой работы с тяжело больными – он ощущался совсем по-другому), и одновременно с этим очень легко. ― Я рад, что ты позвонил, папа.       ― Тэхён один, малыш?       ― Здесь Чимин, он помог ему, а меня покормил, Тэхён отказался и я совершенно не понимаю, что стряслось.       ― Если с вами Чимин, то я спокоен, ― голос Бэка был очень взволнованным, но в целом здоровый, без плаксивых нот и чего-то более губительного для сердца Джина. ― Малыш, я не вернусь в ближайшее время, тебе нужно лечь спать одному.       ― Я давно не спал в доме без тебя. Что-то страшное произошло?       ― Нет. Нет, правда, но ты должен побыть с Тэхёном и Чимином какое-то время, ― само осознание, что Чимин сейчас с его детьми приносил облегчение. Его дети в надёжных руках. ― Просто будь хорошим мальчиком, ладно?       ― Ладно.       ― Ты умница. Я скоро вернусь.       ― Ты спасаешь отца?       Стукнувшись затылком о подголовник кресла, Джин сильно зажмурился, проходясь свободной ладонью по лицу, когда как вторая продолжала держать телефон в руке. Динамик наушника отчётливо передавал тяжёлое дыхание сына.       ― Да, ― получилось очень тихо и хрипло, но Джин не нашёл в себе силы повторить. Повторить откровенную ложь.       ― Тогда я спокоен. Люблю вас.       Скинув звонок Джин посмотрел в кристально белый потолок, раздумывая: по шкале от одного до десяти, насколько он плохой отец?       Громкий стук в дверь оказался спасительным.       ― Джин-хён, там ваш супруг пришёл в себя!       Даже хороший кофе не смог бы взбодрить Кима круче, чем это сделала запыхавшаяся Сунан, произносящая лучшие слова в жизни Джина, после "я люблю тебя, папа".       Оттолкнув девушку с дороги, Джин поспешил в сторону, в которую планировал направиться изначально, только беспокойство за детей заставило поменять своё решение и повременить с посещением палаты мужа.       Дверь была приоткрыта, а на посту не было ни единой души, вероятно, медбрат отошёл за кипятком, что несомненно на руку Джину, которому в этой секции быть запрещено.       ― Джун, ― тяжело выдохнув, мужчина прикрыл глаза, с трудом привыкая к яркому освещению. И к виду бледного Намджуна. ― Боже, Джун.       ― Любимый, ― оттолкнув раненным плечом раздражающие провода, Намджун привстал, стараясь не морщиться только ради мужа, что наблюдал за ним с тихим ужасом в глазах.       ― Я не успел переговорить с твоим лечащим врачом, извини, ― убрав мешающие волосы с чужого влажного лба, Джин пресёк любые движения с стороны Кима, фыркнув на чужую настойчивость. Намджуну пришлось только послушаться, вновь падая спиной на жёсткие подушки, бегая глазами по любимому лицу. ― Как ты?       ― Теперь хорошо.       ― Не могу поверить, что ты никому не сказал, что ранен, ― приглушив свет, Джин не стесняясь сел прямо на кровать, слега подвинув бедро мужчины, игнорируя то, что тот вновь прижался к нему, желая чувствовать тепло. Сегодня можно. ― Я выходил за другого человека.       Последние слова прозвучали намного серьёзнее, нежели Джин планировал. Но вероятно это к лучшему, потому что они вдоволь накормили друг друга тишиной.       В следующий раз Джин может не успеть.       ― Я виноват, Джин, ― не отводя стального взгляда, Намджун нахмурился, сильной хваткой обхватывая узкую кисть мужа. Ласково разгладив одеяло в районе рёбер своего капитана, Сокджин только приподнял уголки губ, наслаждаясь чужими живыми эмоциями. Тревога за его жизнь слегка ослабила хватку на шее врача. ― Больше чем мне хотелось бы думать.       ― Да уж, наверное.       Тишина словно давно забытый друг мягко опустилась на них, не принося никакого дискомфорта. Джин не чувствовал боли от неприятного и честно говоря нежданного разговора, как и не чувствовал каких-то других эмоций, что ранее были крепко связаны с мыслями о Намджуне. Сейчас ему просто хотелось смотреть на то, как ему становиться лучше, как его грудная клетка легко вздымается и не думать о собственной грусти, что скоро этого зрелища он будет лишён. И уже навсегда.       ― Что с Чонгуком? Тэхён?       ― Ты лучше скажи, отчего героем заделался? ― не вырывая рук из захвата, Джин расслабился, позволяя мужу делать всё, что ему хочется. ― Не могу поверить, что стоило нам разойтись и ты прыгаешь в полымя.       ― Твоими молитвами, вероятно, ― расцеловывая подушечки тонких пальцев, что спасают тысячи жизней, Джун прикрыл потемневшие глаза, стараясь сдержать порыв сделать Джину предложение снова. ― Мне нужно было время, чтобы прийти в себя.       ― Это время могло стоить тебе жизни, а ты, по секрету, не молод.       ― Как всегда балуешь комплиментами.       ― Не могу по-другому, ты заслуживаешь лучшего, ― тихонько рассмеявшись, Джин склонил голову к плечу, от чего рассыпчатые густые волосы упали на блестящие в тусклом свете глаза. Намджун не мог поверить, что этот человек продолжает оставаться с ним после всего.        ― Неправда, это ты заслуживаешь лучшего.       ― Это так.       ― Дети?       ― В порядке. С ними Чимин, ― нахмурившись и напоследок поцеловав след от обручального кольца, Ким опустил чужие руки, позволяя Джину делать всё, что ему хочется. Чтобы он чувствовал себя в безопасности. Если для этого нужно, чтобы Намджун был вычеркнут из его жизни, то это несложно. ― Беспокоюсь за Чонгука, у него осложнение на левое ухо. Возможно, что не восстановиться.       ― Чимин? Кто такой Чимин?       ― Главное, что Чонгук жив. Он сейчас с Юнги. На счет того и волноваться нет смысла, у него всё, как на собаке заживает, ― приподняв уголки губ, Джин намеренно избегал вопросов, продолжая гладить чужую грудь через одеяло, не решаясь взять Джуна за руку самостоятельно.       ― Ответь, пожалуйста, ― глухо зарычав, Намджун привстал, схватив острый подбородок мужа, заставляя смотреть ему в глаза. ― Это... твой любимый человек?       ― Кто?       ― Чимин.       ― Ну да, любовник. Прости? Скажи мне какими они тебя таблетками кормили, горе ты моё луковое? ― смешливо фыркнув, Джин подался ближе разглядывая серьёзное нахмуренное лицо, мягко разглаживая морщинку около губ, разрешая держать себя за подбородок. ― Поражаюсь тебе спустя столько лет замужества. Любовник. Я в отличии от тебя не разменивался бы на такие мелочи. У меня бы сразу был новый муж. Побогаче, помоложе и что самое главное – поумнее. А то совсем невыносимо уже.       Чужие глаза отражали невыносимую муку, что вертелась у Намджуна глубоко внутри. Заслужил. Каждое слово. Но от этого легче не становиться.       Сокджин выглядел уставшим и немного лохматым, но до боли мягким и нежным. Его муж выглядел превосходно. И обманчиво – своим. Приласкав большим пальцем чужую родинку над губой, Намджун крепко стиснул врача в кольце своих рук, игнорируя писк приборов.       ― Не делай мне больно, Джин, ― толкнувшись носом в чужое ухо, капитан не сдержавшись оставил маленький поцелуй на мочке. ― Не играй моими чувствами. Я без тебя жить не могу. Ответь мне честно.       ― Единственный кто играет чужими чувствами здесь ты, Джуни, ― склонив шею, Джин прикрыл глаза, не сдерживая дрожь от долгожданных прикосновений. ― Зачем мне богаче, моложе да и остальной прицеп в принципе, зачем мне кто-то, когда я только с тобой дышу?       ― Сокджин.       ― Это парень Тэхёна, ― мягко отпустив мужчину на кровать, Джин уверенно отстранился, отключая раздражающий шум на панели аппарата, что многочисленными трубками сковывали тело его мужа. Позволяя Намджуну держать его за руку, Джин игнорировал чужой тоскливый взгляд. ― А что ты смотришь? Ты же так и не присоединился к нам тем вечером, когда мы разводили костер, ― извини, работа. У тебя всегда была работа на первом месте. А в последние годы ты вообще с Тэхёном не разговаривал. А когда ушёл, то и не появлялся больше, ― переплетая пальцы, Джин с огорчением рассматривал бледное лицо Джуна. ― Как ты вообще хотел, чтобы мы дальше с тобой двигались? Хотел просто пропасть?       ― Мне было стыдно смотреть тебе в глаза.       ― Я тебя никогда не осуждал. Мне было больно, но я бы понял всё, что бы ты не сказал.       ― Я не мог прийти к тебе после такого. Встань на моё место, мне было-       ― О, нет, спасибо, пожалуй откажусь, ― Намджун сжал чужие тонкие пальцы крепче, не позволяя Джину встать. Любимые глаза продолжали холодно смотреть на него, но голос Джина был мягок. Как он мог обидеть его? ― Давай продолжим позже, тебе нужно выспаться.       ― Я люблю тебя столько лет, ― медленно, но уверенно начал мужчина, устало откидываясь на подушки, устраивая ноющее плечо не отводя внимательного взгляда от врача. Джин не чувствовал, что эти слова хоть что-то изменили. Ложь же обычно всегда легко срывается с губ, да? ― И все эти годы я не мог смотреть на кого-то другого, ты знаешь это. Я даже мысли допустить не мог о сексе с кем-то кто не ты, ― Намджун видел, как Джину тяжело продолжать слушать его,но если не сейчас, то уже никогда. ― Но вот они мы. Я потерявший своих собственных детей и своего любимого человека просто потому что не могу говорить. Не могу тебе говорить, что у меня за работа, что за каждодневные трудности и напасти встречают меня у порога. И черт бы побрал эту профессиональную этику, Джин, чёрт бы её побрал.       Джин продолжал молчать, не находя сил поддержать Намджуна. Отпустив ладонь на крепкое бедро, Ким слегка кивнул, желая, чтобы Намджун продолжил.       ― Я не мог сказать тебе ничего, ― врач мог понять это. Намджун действительно практически никогда не говорил о работе в их доме. ― Мне пришлось просто смотреть, ― тяжело выдохнул Намджун.       ― Скажи прямо, Джун.       ― Я тебе никогда не изменял.       Намджун тяжело со свистом дышал и это единственное, что разрывало вязкую тишину. Чужие смуглые голые плечи отвлекали Джина от услышанной информации, которая звучала одновременно и как самый лучший сон и как горькая правда.       Намджун крепко схватился за чужое предплечье, удерживая Джина, чувствуя, что его мужчине нужно время. Ему самому, кажется нужен был кислородный баллон, но Намджун не скажет об этом.       ― Ни мыслями, ни словом, ни действием. Я всегда был твоим.       Это наверное не было очень удивительным. Джин знает Намджуна кажется тысячу лет. И конечно, то что произошло было омерзительным, но если не лгать самому себе, то Сокджин понимает, что всегда знал, что это просто стечение обстоятельств. Но трудно разобраться в ситуации, когда твой муж решил просто спустить всё в канализацию не потрудившись дать хоть какой-нибудь ответ.       Рассматривая искажённые от боли черты лица (придурок даже сейчас не хочет говорить, что ему нужна новая доза обезболивающего), Джин медленно вырисовывает картину всего происходящего в голове. Как собрать разбитую кружку? Сил на ответ почему-то нет.       И всё вроде бы не сложно. Нужно просто выслушать и принять совместное решение, ведь черт возьми по бумагам Джин не является родителем Тэхёну и Бэкхёну, им нужен их родной отец. Хотя бы ради них, им нужно разобраться со сложившимися обстоятельствами, но Джин уверен – Тэхён не станет слушать Намджуна. Им всем нужно время. Потому что угли в их костре практически истлели.       ― Я не могу сейчас двигаться дальше, Джуни, ― склонившись, Джин мягко поцеловал щетинистую скулу, приласкав голую грудь мужчины, неприкрытую простыней. Намджун лишь стиснул зубы. ― Но я всегда любил тебя.       Сунан ещё долго находилась под дверью палаты, нервно расхаживая и закусывая нижнюю губу. После признания Джина была длительная пауза. Девушка лишь мельком заглянула в небольшую щель, чтобы убедиться, что с Сокджином всё в порядке.       Не хотелось признавать, но этот мужчина вскружил ей голову, так сильно хотелось после рабочего дня принести ему тёплый ужин в кабинет, накрыть пледом и немного поговорить. Возможно даже вдохнуть запах его духов. Но то, что она получала это короткий взгляд из-под густой чёлки, пропитанный удивлением, усмешкой и нередко неудовлетворением. Но, господи, ей и этого было достаточно.       Когда хён оставил её телефон и приказал ждать, она была невероятно испугана. Сокджин выглядел словно на грани, она была обязана ему помочь! Кто же знал, что помогает она его мужу.       Судорожно выдохнув, девушка отважно приоткрыла дверь, уже практически ступая за порог желая прервать хёна и его возлюбленного (одно это слово вызывает зубную боль), но ей пришлось застыть, встречаясь глазами со стальными холодными глазами офицера полиции. Мужчина гладил голову её хёна, уложив его себе на грудь, смотря на неё поверх лохматой макушки врача, одним лишь своим выражением указывая ей на дверь.       Сжав губы в тонкую полоску, Сунан зажмурилась скрывая набежавшие слёзы и послушно закрыла дверь.       ― Так, ― сжав Джина крепче, Намджун перевёл взгляд со скрывшейся девчонки на своего человека, оставляя сухое прикосновение губ к виску, нежно массируя шею мужа. ― Что за человек, этот Чимин?       Джин, прекрасно заметив медсестру в отражении оконных стёкол, промолчал, позволяя Намджуну решать, что делать дальше. Ласково улыбнувшись, Джин отчётливо почувствовал, как пропавшее несколько месяцев назад настроение возвращается. Взяв холодную мужскую руку в свои ладони, Джин позволил Намджуну поцеловать костяшки пальцев.       ― Я боюсь тебе говорить, Ким, но...       ― Он связан с преступным миром?       ― Нет, ему просто двадцать пять.       ― Сколько?       Усмехнувшись, Джин поспешил похлопать мужа по спине, чтобы тот смог прокашляться.       Всё же есть своя изюминка в том, что они с Джуном больше пятнадцати лет назад сперва стали именно друзьями. А только потом влюблёнными неисправимыми женатиками.       А иначе они бы потеряли всё.

🌌 🌌 🌌

      ― Ты смеёшься надо мной? ― виновато поджав губы, Юнги положил широкую ладонь на поясницу Чонгука, что был в невероятно нежно-кремовом костюме, источая флюиды бешенства. ― Юнги..       ― Он здесь, куда денется-то? ― притянув напарника ближе, Мин расстроенно выдохнул, подмечая, как его парень вновь вьёт из него верёвки лишь надутыми губами. ― Бэкхён сказал, что скоро придёт.       ― И ты ему поверил?       Стукнув мужчину по широким плечам, безбожно не заботясь о том, что помял элегантный воротник, Чонгук раздражённо выкрутился из объятий спеша в сторону конюшни, что находилась неподалёку от высокого загородного дома, на заднем дворе которого Джексон, Намджун и парни из участка прямо сейчас устанавливают самодельный алтарь.       Чонгук не знает кому говорить спасибо только за то, что Марк не видит этого ужаса.       Свадьба, о которой сообщил Джексон спустя полтора года после разрешения случившегося инцидента в торговом центре, была запланирована на ещё один дополнительный год, но дело в свои руки взял Сокджин, что постепенно возвращал свои былые дружеские отношения с бывшем мужем (но не по бумагам, до расторжения в свои самые плохие дни они так и не дошли), заезжая в участок для того, чтобы привести чего-то вкусненького. В один из таких дней, Джексон и сообщил о своём решении, которое быстро переросло в решение Джина, что был неумолим в своих словах о том, что свадьбу нужно делать в кратчайшие сроки.       Потому то они все здесь, спустя три месяца, находятся в загородном доме Намджуна, в котором их всех встретили его родители, занимающиеся плантациями клубники. Чонгук прикрыл глаза защищаясь от заходящего солнца, так красиво обрушивая на землю нежные блики, подсвечивая рельеф местности, кроны небольшого островка пихт и идеально круглого озера, на которое и выходит вид с окон коттеджа.       Джин вместе с мамой Намджуна уже как неделю заготавливали много вкусного для того, чтобы встретить не таких уж и многочисленных гостей, но в большинство из них – офицеры полиции. Кому, как не Джину и маме Намджуна знать в каких количествах почивают полицейские после многочасовых патрулей.       Гости помогали накрыть на стол и расставлять мебель на веранде и перед алтарем, шумно переговариваясь. Родители Марка и Джексона также принимали активное участие не чувствуя скованности и дискомфорта. Чонгук с удовольствием наблюдал за тем, как Тэхён и Чимин, единственные, кто закончили со всеми приготовлениями, что лежали на них, спрятались в домике на дереве, который построил маленькому Тэ Намджун много лет назад. Их было трудно заметить среди густых лиственных ветвей, но Чонгуку удалось, как раз проходя под тем самым деревом, направляясь туда, куда, как он думал мог сбежать Бэкхёни (вероятно с Чанелем).       Тэхён пылко целовал пышные губы розоволосого парня (Чимини-хёну и правда идёт этот цвет), страстно прижимая его к своей груди, несдержанно толкаясь бёдрами. Видно было, что Чимин не в силах противостоять ему, забываясь в ярком наслаждении и, буквально, задыхаясь от страсти обрушившейся со стороны Тэ. Чонгук уверен, что их свадьба также не за горами. Покачав головой, Кук продолжил свой путь, за руку потянув Юнги за собой, злобно шикнув на ухмыляющегося мужчину, что не скрываясь с удовольствием всё и везде подробно рассмотрел.       ― Если мы не найдём Бэка через минуту, то лепестки роз будешь нести ты, понял?       ― Понял.       Засмотревшись на Чонгука и Юнги (которые после травмы Кука, (которая с течением времени перестала таковой являться и полностью исчезла, ни оставив ни одного осложнения на ухо), сблизились настолько, что их отношения закрутились буквально с выписки из больницы: Чонгук долго пищал Джину в рубашку о том, что Мин перевёз все его вещи к себе в квартиру), Джин резко отдёрнув руку от горячего кувшина и прикусив обожжённый палец со свистом выпустив воздух сквозь сжатые зубы.       Пока мальчики спешили на поиски Бэкхёна, который вообще-то был на втором этаже вместе с Чанелем обсуждая что-то свое, личное, мужчине пришло в голову приготовить глинтвейн, как приятное дополнение к уже готовому ужину.       Протерев несуществующие крошки со стола по пути к небольшому бару Джин, недолго поразмышляв, взял пару бутылок белого вина, чтобы поставить их в кабинет Намджуна, прекрасно понимая, что если в его доме весь отдел, то разговоров о работе не избежать, а значит никто не откажется от бокала в компании своего капитана.       Миссис Ким устроилась вместе с остальными на веранде полностью доверяя свою кухню любимому зятю, перед этим беззвучно трогательно всплакнув, шепотом уверяя, что Джину они рады в любое время. Рады, что он все ещё с ними.       Намджун только недавно поделился их семейным положение и такого скандала Джин в жизни никогда не слышал. Мистер Ким отчитывал Намджуна словно щенка нагадившего у порога, после извинившись перед Сокджином, пинком загоняя Намджуна в кабинет, уже там, за закрытыми дверьми, продолжая разговор.       Обняв маму Джуна, Джин и сам не сдержал эмоций, целуя морщинистый лоб и хрупкие старческие руки.       Намджун же вернулся к ним. Немного поздно, но ведь это лучше, чем никогда, да? После того, что произошло год назад, Намджун объяснился с ним. И про девушку ту, что была молодой капореджиме. Так называют капитана (или, как им попалась – капитанша), что несёт ответственность за несколько видов криминальной деятельности, в основном связанную с распространением дури, в определённом районе города. Это была операция, что буквально вешала лапшу на уши обманчиво хрупкой капореджиме уверенной, что смогла подцепить на крючок самого главного полицейского Южной Кореи, держащего в своих руках яйца большинства группировок.       Прокручивая эти слова в голове, Джин до сих пор в них не может поверить, что не додумался до это сам, но кто его может винить? Точно не Намджун, что до сих пор всплывает зыбким воспоминанием того вечера, когда он вальяжно гладил девушку по роскошным пышным волосам, помогая расстёгивать собственную ширинку.       Конечно, ничего сильно не поменялось. Единственное, что точно дало толчок, так это крепкий кулак отца Намджуна и грозный взгляд его матери, пригрозившие мужчине для того, чтобы он выложил все карты.       Его муж всегда был упрямцем ставящем работу выше всего остального, но Джин выбрал его именно за это. Наверное, нет смысла жаловаться, он знал с самого начала на что шёл. Долгие пол года Намджун находился под пристальным надзором и даже прицелом, о чём он не говорил семье, уберегая их от страшной реальности, где ему и правда было запрещено говорить любые нюансы проворачиваемого дела. Государство Южной Кореи не терпит утечки, по своему принципу напросто уничтожая всех неугодных.       Намджун боролся за свою жизнь, работу, семью и страну, с каждым разом теряя веру в своё дело, особенно после потери самого важно. Как оказалась его цепочка рассыпается в крошку без основного её компонента. Потеряв семью, потеряв Джина и детей, Намджун осознал, что всё во что он верил – ничто. Джин им очень гордится.       По сути шаги их были до смеха маленькими. Они всё также живут в разных домах, но видятся каждый день (Намджун забирает Бэка в школу и изредка подвозит Тэхёна, но только тогда, когда тот позволяет или просто в хорошем настроении, на что всегда влияет неизменный фактор – Чимин, что жаждет воссоединения семьи Тэ даже больше чем он сам, в чем Тэхён никогда не признается), готовят другу другу завтраки, обеды и ужины и заново учатся слушать и слышать.       Восемь лет назад подобное уже случалось с ними, но тогда они без памяти влюбились и не видели ничего кроме их будущего, как тогда ещё казалось, безоблачного. Сейчас всё вроде бы также, только они стали старше, в жилах больше не течёт одна лишь беззаботная любовь, а мнение друг о друге в корне поменялось.       Сокджин лишь надеется, что всё наладиться и он когда-нибудь сможет не вздрагивать только от одних сообщений: Люблю вас.       Верить тоже нужно учиться заново.       Спустившись на этаж ниже, сквозь неприметную дверь, замаскированную под продолжение длинного книжного шкафа, Джин обвел взглядом место, где его муж часто продолжает работать несмотря на то, что рабочий день давно закончился. Подчиняясь навеянным воспоминаниям, мужчина подошел к стене, где весели многочисленные фотографии. Осторожно коснувшись острого края рамки, где были запечатлены отвернувшийся Бэкхён, расстроенный Тэхён и Намджуном с женщиной, что была несколько размыта. Сокджин мягко улыбнулся.       Он не заходил в кабинет Джуна в его родительском доме с того самого момента, как тот переступил порог их собственного дома, не возвращаясь долгие месяцы. Но здесь ему всегда было по-настоящему спокойно. Особенно явно здесь сохранилось ощущение её присутствия. Наверное, единственное место, где можно было вспомнить, что она и правда была. Мать Бэка и Тэхёна была замечательной женщиной, ужасной матерью, правда, но это не умоляет её других достоинств. Просто она сделала выбор и был он не в пользу семьи. Джин изредка жалеет, что всего лишь несколько лет был с ней знаком, она ушла слишком рано.       Но прошлое – это не совсем то, о чём хочется вспоминать.       — Джин, — прозвучало приглушённо со стороны прихожей.       Ким резво отдёрнул руку от фотографии и направился навстречу тихим шагам, которые слышались на лестнице по пути к кабинету, что находился чуть ниже уровня всего дома, почти в подвальном помещении.       Крепкие, родные, руки ощущались на лопатках естественно и немного странно.       Намджун зарылся в короткие волосы на виске и мягко потёрся кончиком носа о нежную влажную кожу. Сокджин глубоко вдохнул терпкий парфюм, который так сильно любил и лизнул сердцевину обкусанных губ напортив, потеряв голову. Напряжение отчётливой вибрацией ощущалось в грудной клетки, когда Намджун крепко схватил в стальные тиски и ошарашенно напряженно смотрел на пухлые губы мужа.       — Ты купил пулькоги? — пробормотал Джин, игнорируя чужое замешательство, поглаживая хрящики ушей Джуна. Не хочется больше думать о плохом. Он рядом. Он его. Когда тот проигнорировав вопрос, продолжил бегать глазами по лицу Джина, стискивая мужчину в своих объятиях.       Мягко улыбнувшись, Джин погладил губами острые впадинки ключиц мужа, что выглядывали из-за расстёгнутой рубашки.       Намджун громко застонал и прижался к макушке своего возлюбленного. Джин хрипло рассмеялся и развернулся в объятиях, облокотившись на крепкую грудь. За дверью кабинета, на кухне, тихо засвистел чайник и легкая дрожь прошлась по тонким рукам, которые Джун мгновенно обхватил своими ладонями, слегка растирая.       — Это сон? — хрипло спросил капитан, растерянно и глубоко вдыхая, наклонившись к шее Джина, позволяя тому опереться спиной себе на грудь. Раньше он так делал очень часто.       Намджун не хочет просыпаться.       — Бекхёну захотелось почувствовать тот самый вкус, — отозвался Джин, проигнорировав Намджуна, продолжая говорить о закуске, осторожно поцеловав мужа в центр ладони. — Ребенок скучает.       Не озвученным повисло – «по тебе».       Намджун кинув взгляд на чуть сместившуюся фотографию на стене, мягко подтолкнул мужа в сторону выхода, выключил свет в кабинете. Джин лишь улыбнулся, быстро покинув прохладное помещение. Капитан быстро выскочив за любимым, перехватил его у арки ведущей на кухню, прижимая того к стене.       Оглянувшись на лестницу ведущую на второй этаж, откуда и слышались приглушённые голоса их младшего ребёнка, Чанеля и еле различимые – Тэхёна и Чонгука, а позже выглянув в окно откуда было видно, как накрывали на стол Чимин и Юнги с бегающим под ногами Ёнтаном, Намджун со спокойной душой повернулся к Сокджину, что несколько напряжённо всматриваться в любимое лицо.       — Ты же знаешь, что я не люблю обсуждать дела семейные в помещении, в котором я рассматриваю убийства, — поцеловав висок, Намджун отпустил потянувшегося к нему в ответ мужа, и быстро прошмыгнул на кухню, откуда доносились удивительные ароматы.       Тихое чертыхание догнало капитана, когда он уже приоткрыл крышку с дивно пахнущих овощей. Сокджин, больно стукнув мужчину по рукам, начал фырчать на нетерпеливого стража закона.       И очень хорошо, что комната их сына на втором этаже, потому что звуки поцелуев скрыть не представлялось возможным. Мягкое: прости, перемешалось с непрекращающимися признаниями и Джин не мог поверить всему происходящему, потому что, как бы хорошо не было от того, что происходит сейчас и, в общем, в его жизни, ощущение, что всё по-другому, не отпускало.       — Люблю тебя, — хрипло прошептал Намджун прерывая тревожные мысли блондина. И в раз, на приглушенно освещенной кухне, на одного беззаботного человека стало больше.       Может быть он вновь пожалеет, но это не имеет никакого значения, ведь сейчас он счастлив, а завтра он будет сильнее.