444 километра

«Так где ты живёшь?» Акутагава хмурится, а потом всё-таки пишет название префектуры. Девять миллионов проживающих не выдадут его, в конце концов. «Канагава» «Ого, и правда ответил!» Хотя если бы он написал название своего города, он не слишком бы рисковал, ведь здесь проживает целая треть… «Йокогама» «Вау, ещё больше конкретики! Всё равно далеко :( » «Как есть» «Однажды я обязательно накоплю на билет, возьму выходной и приеду к тебе» «Зачем?» «Чтобы накормить тебя конфетами, забыл?» «Я сам в состоянии сделать это» «Ах, конечно, ты же богатый. Тогда купи себе большой пакет конфет сам и поешь. Может, станешь чуточку теплее» «Согреваюсь чаем, этого достаточно» «Что-то не видно» «Что-то не нравится?» «Нет-нет, всё нормально. Я лишь просто грущу от ощущения, что навязываюсь» Акутагава вздохнул. Ацуши точно был не прав. «Ты не навязываешься» «А вот это ты зря» «Почему?» «Если ты терпишь вот это, значит, я должен держаться за тебя» «Глупость» «Факт»

***

Близился глупый праздник — 14 февраля. Дазай-сан отправил Акутагаву с самого утра на подстраховку во время сделки на поставку контрабандных медикаментов, а после весь день был свободным, что даже удивительно. Возможно, его наставник просто хотел, чтобы нелюбимый ученик не мешался под ногами. Акутагава с помощью Расёмона возвращался домой по крышам многоэтажек, смотря на чистое небо. Он часто любил так делать не только потому что это было безопаснее, но и потому что всегда был красивый вид. Он любил свой город. В мыслях промелькнуло, что однажды Акутагава хотел бы показать всё это и Ацуши. Внизу была праздничная суета, слишком много шума, пёстрых вывесок по случаю праздника. Определённо глупого. Заставляющего чувствовать своё одиночество особенно остро. Острота ощущалась сильнее, когда Акутагава думал о том, что поскорее хочет вернуться домой, включить ноутбук и спокойно пообщаться. Не с кем-то, а именно с ним. С Ацуши. Ох, чёрт. А ведь… Акутагава не единственный, с кем Ацуши общается, верно? Вспомнилось начало их общения. Акутагава судорожно листает переписку в самое начало, ведь он чётко запомнил ту дату, а потом переходит по ссылке и жадно рассматривает его анкету для знакомств. Акутагава был не единственным, кто оставил комментарий тогда. Он возвращается к самому началу переписки, перечитывает и понимает, что Ацуши такой дружелюбный, лёгкий на знакомства, что в своей реальности наверняка имеет множество друзей, наверняка имеет романтические отношения, пока для Акутагавы он фактически является единственным… другом. Нет, не другом. Надеждой. Той частью, которая осела в сердце хрупкой надеждой. Акутагава всё-таки позволил этому случиться и даже почти смирился. Он не выдерживает и пишет то, что гложет его последнее время. «Скажи честно, зачем ты так общаешься со мной?» «Как — так? Тебе что-то не нравится? :(» «Не понимаю твоих намерений» «Скажи прямо, что именно?» Акутагава поджимает губы, а потом всё же пишет. Прямо. «Со всеми тоже бесконечно флиртуешь?» «Только с тобой, Котёнок» О боже. «Это что, ревность? :) » Акутагава читает, но молчит. Это не ревность. Не ревность же? «Бред» «Не бред. Если ты что-то чувствуешь, скажи» Понять бы ещё, что именно. «Не собираюсь» «А вот ты мне нравишься. Глупо, да? Я всё ещё не знаю твоего полного имени. Не знаю, как ты выглядишь. Вряд ли мы когда-то увидимся… Я так привязался к тебе» Это признание… согрело. Акутагава краснеет, пытаясь подавить чрезмерно широкую улыбку, уголки губ сами тянутся вверх, его сердце стучит быстрее обычного, но, взяв себя в руки, он пишет лишь одно слово. «Рюноске» «Так и знал! Я перерыл все возможные мужские имена, начинающиеся на Рю. Подумал, что это подойдёт больше всего» «Звучит, как помешательство» «Я даже не стану отрицать, Рюноске» Это выглядело так… необычно. «Раз ты такой добрый сегодня, может, пройдёмся по второму пункту? Про серые глаза я, конечно, помню» «Нет» «А вот у меня белые волосы. И стригусь всегда сам, иногда одногруппники смеются надо мной, но, вообще-то, я слишком крут, чтобы думать об этом» Акутагава хмурится. У него в реальности всё не так уж гладко… «Они просто кучка придурков» «Вот именно! Не понимают, какой я хороший» Сердце отчего-то сжимается. Видеть такое, определённо, неприятно. Появилось желание явиться в его университет и показать этим грёбаным одногруппникам их жалкое место. «Ты в самом деле хороший» «Вау, это что, похвала от Рюноске? Мне нравится, продолжай :) » «Больше не буду» «Прости. Просто это так необычно. Мне очень приятно, спасибо» «Пожалуйста»

***

Их переписка перешла на какой-то другой уровень. Акутагава стал мягче, стал чаще делиться о тех вещах, которые до последнего о себе не рассказывал. А Ацуши так радовался каждый раз таким открытиям, что его восторженный писк можно было услышать даже сквозь экран. В самом конце февраля Акутагава понимает, что больше так не может. Их отношения действительно теплеют, вот только в них по-прежнему нет полной искренности — именно с его стороны. И если Акутагава продолжает обманывать его дальше, то он уже предаёт себя. Стало совестно. А ещё отчего-то больно. Больно знать, что ещё чуть-чуть и всё прекратится. «Хочешь увидеться со мной?» «РЮНОСКЕ???» «Конечно хочу!!!!!» «Перед этим я скажу тебе несколько вещей о себе. А потом, если твоё мнение не поменяется, я приеду» «Рюноске, можешь пропустить этот пункт, я в любом случае буду рад тебе!» «Ты не понимаешь, я серьёзно» «Я тоже очень серьёзен. Я принимаю тебя любым» «Это совершенно другое» «Хорошо, я слушаю тебя» «Тем покупателем, купившим семь бордовых амариллисов, действительно был я» «Я так и знал! Моё сердце не обмануть» «Я смог оказаться в твоём магазине, потому что моя работа даёт мне возможность получать любую информацию, какую я только захочу» «Это, конечно, интересно» «Поэтому я знаю о твоей фамилии и всех адресах, где ты обычно бываешь. Даже про приют для кошек» Следует долгое молчание. Его сообщение прочитано, но остаётся без ответа. Акутагава прикрывает глаза. Он, вроде бы, был готов к этому, но, как оказалось, не совсем. Вообще не готов. Но затем слышит звук уведомления и видит лишь одно слово. «Продолжай» «Тебя это даже не останавливает?» «Мне интересно, что будет дальше» Акутагава должен. Должен признаться и сделать хотя бы раз что-то хорошее. Нужно прекратить эти прятки, пока не стало ещё больнее. Он настолько увлёкся мыслью о том, что он самый обыкновенный человек, который может спокойно общаться с такими же обыкновенными людьми, и даже что-то к ним чувствовать, что забыл, кем он является на самом деле. Ужасным, отвратительным чудовищем. «Я убиваю людей» «Оу, надеюсь, только злодеев?» «Я серьёзно, вообще-то» «На вопрос так и не ответил» «Я сам злодей» Ну да, не хватает только рожек как у черта и адского пламени за спиной. Но по-другому себя и не назвать. Акутагава давно потерял ту грань, когда ещё мог сочувствовать своим жертвам. Он по-прежнему знает, что в обычном понимании это плохо, ужасно, отвратительно, но когда люди становятся обычными целями, остаётся… только идти к этим целям. И делать то, что нужно. «Ты программист что ли?» «Откуда такие выводы?!» «Взломал мой компьютер. Играешь в Симс» «Я не играю в Симс» «Есть другие игры, где можно убивать людей» «Ты непробиваемый идиот. Я мафиози, который убивает людей. Я эспер, у меня есть смертоносная способность» «Вау, почему ты раньше ничего не писал об этом?» «Накаджима Ацуши!» Снова следует долгое молчание. Акутагава не понимает, продолжится ли переписка теперь. Но сообщение всё же следует. «В самом деле знаешь» «У тебя шок и ты находишься в стадии отрицания. Я говорю тебе правду. Подумай и больше не пиши мне. И не доверяй людям в интернете, потому что не все такие, как я» «Имеешь в виду добрые?» Акутагава сокрушается, поражаясь чужой то ли наивности, то ли глупости. Видимо, не верит. Или правда не видит в этом ничего такого? «Не имеющие намерения убить конкретно тебя» «Тогда почему я должен бояться?» «Потому что в любой момент я могу передумать и сделать это» «Теоретически, все так могут» «Теоретически. Но практически мало кто берёт на себя такую ответственность. Я же не несу даже наказания» «А ты хочешь убить меня?» «Нет» «Захочешь?» «Не думаю» «Тогда повторю свой вопрос. Почему я должен бояться?» «Ты невозможный» «Я вполне реальный. И буду не против, если ты приедешь и удостоверишься в этом ещё раз :) » Больше Акутагава ничего не отвечает. Он агрессивно выключает компьютер и начинает ходить из стороны в сторону. Это какой-то розыгрыш? Да нет, всё проверено. Он его обманул и ждёт с местной полицией? Чёрт его знает. Но то, что он действительно сумасшедший, это факт. Но… его симпатия никуда не делась? Акутагава глубоко вздыхает и понимает — он попал. Потому что через пятнадцать минут сборов он уже выезжает из Йокогамы на западное шоссе и едет в Киото. Потому что этот придурок со своим непониманием ситуации его просто бесит. Обычные пять часов дороги преодолеваются за четыре, Акутагава смотрит на время и понимает, что цветочный магазин закроется через десять минут. Он паркует машину и громко хлопает дверью, быстро переходит дорогу и, зайдя в помещение, проходится по волосам рукой — успел нападать редкий снег. — Здравствуйте! — отвечает на автомате Ацуши, а потом застывает. И Акутагава не может понять, что тот чувствует прямо сейчас. Он совсем нечитаем. Смущение? Страх? Восторг? — Рюноске? — несмело спрашивает Ацуши, выходя из-за стойки с кассой. — Спасибо, что не котёнок, — бормочет Акутагава, не сдвигаясь с места. — Ты! — вдруг восклицает Ацуши. — Ты даже не предупредил, что приедешь! — Что бы это изменило? Ацуши недоволен, подходит ближе и, совершенно ничего не боясь, поправляет чужие пряди волос, которые слегка распушились. — Я приглашал тебя на чай. А сейчас у меня его нет. — Я приехал не ради чая. — Ради меня? — Ради того, чтобы ты перестал мне писать. Ацуши хмурится, заглядывая в серые глаза. — Для этого нужно не приезжать, а просто кидать в чёрный список. Но я польщён. Ведь я вижу, что ты имеешь в виду совсем не это, — расплываясь в улыбке. — Ты не прав, — тушуется Акутагава. Он хотел бы, чтобы Ацуши был в безопасности, а не общался с тем человеком, чьё лицо угрожающе смотрит с розыскных листовок. — Ты приехал ради меня! — ухмыляется Ацуши, приближаясь ещё немного. — Рю, это так мило. Акутагава ничего не отвечает, отходя к витрине с цветами. Он не может поверить, что Ацуши плевать на то, кем он является. Ацуши должен в ужасе кричать о пощаде, кричать о том, как не хочет умирать, в общем, то, что обычно происходит с теми целями, которые не готовы к смерти в ближайшее время. — Амариллисы. Бордовые. Семь штук, — вдруг выдаёт он повседневным тоном. Будто совсем не волнуется. — А ты знаешь, что значат амариллисы на ханакотобе? — Знаю, — отвечает Акутагава, не поворачиваясь к нему. Застенчивость. Нерешительность. Отчего-то Акутагава больше не чувствует себя злодеем. Он снова чувствует себя самым обыкновенным человеком, у которого никогда не было на счету множества человеческих смертей. Он чувствует себя влюблённым. Ацуши вздыхает, подходит к витрине и, взяв в руки семь амариллисов, ярких, кровавых, идёт к кассе. Упаковывая их в специальную бумагу, он больше не смотрит на Акутагаву. Расплачиваясь, Акутагава берёт в руки букет и разворачивается в сторону выхода. Потому что он уже озвучил всё то, что хотел сказать вслух. Всё, что по-прежнему крутится в его голове и боится выйти наружу, должно оставаться там. Он развернулся, чтобы уйти и больше точно не возвращаться. Но вдруг раздаётся звук уведомления. Он достаёт телефон, глупо стоя по середине магазина, читает и удивляется. «Ну ты и туча» Он глубоко вздыхает, снова разворачивается и несмело подходит к Ацуши, протягивая букет. Молча. Ацуши снова хмурится, но потом выражение его лица светлеет и он начинает ухмыляться. Определённо его способностью является понимать все его мысли без слов. Акутагава никогда не писал Ацуши о том, что думает о нём, или что чувствует, но тот точно знал, что именно. Отчего-то видел между строк. — Дай мне пять минут, — тихо говорит он, быстро снимая фартук, а потом уходит в подсобку, слышатся какие-то звуки, он выходит оттуда уже с рюкзаком и ключами, в верхней одежде, жестом показывает на выход, а когда они выходят, закрывает магазин и после этого берёт в руки, наконец, букет. — Спасибо. Акутагава разглядывает светлые глаза, в которых отражается свет фонарей, а затем взгляд перемещается на чужую макушку, на которую мерно падает последний февральский снег. — Пойдём в машину. Они идут к машине молча, раздумывая о том, что будет дальше, а когда садятся, Акутагава включает печку и поворачивается к Ацуши. — Я довезу тебя до дома. — Даже адрес говорить не надо, удобно, — снова ухмыляется тот, пристёгиваясь. — Я поражён твоему бесстрашию. — Думаю, с таким человеком, как ты, мне бояться нечего. Машина трогается и они плавно выезжают с парковочного места. — Ты хорошо подумал? — спрашивает Акутагава, смотря на дорогу. Затем слышится какая-то возня и он чувствует на своей щеке невесомый поцелуй. Ацуши смеётся с его растерянного вида. — Очень хорошо. Хочу с тобой встречаться. — Да как ты можешь… говорить об этом так просто?! Акутагава поражён. Его сердце бьётся так быстро от простого касания, что он готов остановить машину. Потому что чувствует слишком многое. — Не знаю! — снова смеётся Ацуши. — А что, надо как-то сложно? Акутагава молчит, поворачивая руль направо, затем проезжает какое-то расстояние между многоэтажными домами и останавливается у одного подъезда. Мотор не глушит. — Послушай, — говорит серьёзно Акутагава. — Я вижу, что ты не осознаёшь масштаба проблемы. — Разве есть какая-то проблема? Акутагава сжимает губы в тонкую полоску от досады, а потом вызывает Расёмон — чёрные ленты появляются прямо перед Ацуши, их так много, они светятся таким же кровавым светом, как цветы на коленях юноши. Появляются и замирают, Акутагава не хочет вредить. Хочет лишь показать. Внимательно смотрит на него. А Ацуши… действительно не боится. — Это часть тебя. — Ты сумасшедший. — И ничего с этим поделать не могу, — вдруг серьёзно говорит Ацуши. — Я осознаю все риски. — Тогда почему не можешь отстать от меня? — Не хочу. — Зря. — Только если ты сам захочешь, чтобы я отстал. Акутагава глубоко вздыхает, борется сам с собой. Он этого точно не хочет. Но он отчаянно желает, чтобы Ацуши был в порядке. — Не хочу подвергать тебя опасности. — А она есть, если я далеко? Хороший вопрос. Вероятно… есть, но совсем небольшая. Если Акутагава иногда будет менять свой транспорт, способы перемещения, пути до Киото, а так же немного свой облик, он сможет сделать их встречи более безопасными. — Нет. — Тогда я готов ждать. Отношения на расстоянии. Это лучше, чем оборвать все связи. Акутагава смягчается. Он чувствует облегчение, потому что действительно был готов всё оборвать — больно, но необходимо. Однако если есть другое решение, которое устраивает их обоих, нужно принимать именно его. Акутагава смотрит на Ацуши, на своего Ацуши, и улыбается. Если он готов ждать его каждый раз, Акутагава будет готов ради него вообще на всё. — Ну так что, ты приедешь ещё? — осторожно спрашивает Ацуши. — Мы же… мы… — Вместе, — тихо говорит Акутагава. — Если ты действительно готов ждать. — Фух, навёл тут драмы, я в самом деле испугался, — с широкой улыбкой отвечает Ацуши, приближаясь к нему. — Хочу тебя поцеловать, Котёнок. — Никакой я не котёнок, — бормочет Акутагава, смотря на чужие глаза, а затем перемещая взгляд на губы. — Ты хочешь поцеловать мафиози, на минуточку. — О да, всегда любил сторону зла. — Наромантизировал, значит. — Антагонисты всегда были горячими. — Это не меняет тот факт, что у тебя искажённое восприятие. — У меня всегда было другое понимание добра и зла, и вообще! — Ацуши положил руки на плечи Акутагавы. — Ты меня поцелуешь наконец-то или… Акутагава быстро сокращает расстояние, касаясь чужих губ своими, сначала сминая резко, с вызовом — я могу сделать это, и только попробуй сомневаться во мне — а потом, осознав, что именно он делает, в нём оживился трепет, настолько сильный, чувствительный, что он смягчается, целуя уже нежно. Целуя его Ацуши, такого живого, настоящего, реального, с этой его глупой и всё ещё непонятной тягой к опасному, с его любовью к персикам, с его страстью к цветам и прекрасному. Почему-то он смог найти прекрасное даже в таком отвратительном и ужасном человеке, как Акутагава. В этот момент таком простом и самом обыкновенном. Он мягко завершает поцелуй, открывает глаза и видит восторженный взгляд. — О боже, я встречаюсь с мафиози! — Разве мы… Ацуши смотрит так опасно, что кажется, будто они поменялись местами. Акутагава замолкает, не смея продолжать вопрос, а потом улыбается вновь появившейся ухмылке на мягких губах. — Теперь ты должен мне коробку с персиками, — заявляет Ацуши. — Но ты же так и не отгадал. — Я только что назвал правильный вариант. Ты — мафиози. Мне — коробку с персиками. И что-то как-то даже не хочется спорить. Они ещё какое-то время проводят в машине, разговаривая о привычных глупостях, имея возможность теперь, наконец, ощутить прикосновения, они целуются, пытаясь получить как можно больше друг от друга прямо сейчас. Ацуши просит ещё раз показать его способность, называя эсперов удивительными, а потом обнимает Акутагаву и говорит, что он так классно пахнет мятой и ромашками. А потом Акутагава уезжает в Йокогаму, ведь его ждёт почти пять часов дороги. Спустя время они снова видятся, Ацуши получает свою коробку персиков, а Акутагава бесконечные благодарности и писк восторга. Потом — вкус персикового сока на губах. Они продолжают много переписываться, теперь ещё и созваниваться по телефону или видеосвязи, они продолжают видеться, встречаться, целоваться, касаться. Они продолжают быть влюблёнными, но неизменным остаётся одно. Каждый раз, когда Акутагава уезжает в свой город, он получает одно и то же сообщение на свой телефон: «Как будешь дома, пиши»

***

В этот промёрзлый, угрюмый февраль всё, чего хотел Акутагава, это всего лишь немного тепла. И он его получал благодаря одному бесстрашному идиоту, любящему чипсы с мороженым.