Никогда не слушайте, о чем говорят цветы

Секреты. Все хранят свои секреты. Все вокруг притворяются. Александра Рипли. Скарлетт.

      Раннее утро. Белые стены, светлая плитка и кипельный потолок. Саран уже в тысячный раз обходила больничный коридор, до сих пор не найдя себе места. Голова раскалывалась настолько, что было больно думать, а слёзы то и дело бесконтрольно стекали по щекам, образуя две нескончаемые дорожки. Недавние события превратились в огромный круговорот, в котором не было видно ни начала, ни конца. Время будто остановилось: стрелки на настенных часах двигались настолько медленно, что казалось, точно с истечением одной минуты пройдёт целая вечность. Через белые жалюзи потихоньку начали прорываться лучи утреннего только вставшего из-за горы солнца, потихоньку освещая чертоги коридора своим сиянием.       Рядом на скамейке сидела мама Сана, Мунён — приятная женщина примерно пятидесяти лет. Несмотря на свой возраст, выглядела она безумно привлекательно: тёмные прямые волосы, отрезанные под каре, были красиво уложены, на лице, конечно, присутствовала косметика, но невооружённым глазом заметить её было сложно, а небесно-голубой костюм с водолазкой цвета слоновой кости, надетые слегка не по сезону, нисколько не портили обворожительный образ женщины. Мунён что-то искала в телефоне. Причём сначала она интенсивно листала, а чуть позже начала часто тыкать пальцами по сенсорной клавиатуре. Госпожа Чхве ждала, когда Сан придёт в сознание после аварии. Врач сказал, что ему очень повезло — парень не получил ничего, кроме пары синяков и лёгкого сотрясения мозга из-за сработавшей подушки безопасности. Немного приостановив свои поиски, женщина отвлеклась на Саран:       — Ран, присядь немного, не нужно так нервничать. С Саном же всё хорошо, –позвала Мунён, любезно похлопав по соседнему сидению.       — Врач не сказал, что с тем парнем, которого мы сбили? — слегка повернувшись на женщину, спросила Кан.       — Нет, врач ещё не выходил из операционной. Почему ты так о нём беспокоишься? — отложив телефон, удивлённо спросила Мунён.       — Операция длится уже три часа, — пробубнила Саран, крепче сжав в руке лавандовую брошь. — Вы не беспокоитесь о нем? Он же пострадавший. Сан его чуть жизни не лишил.       — Почему в этом виноват Сан? Кто его пьяным в машину пустил? Случайно не его любимая Саран? — воспротивилась Мунён. — Если бы он не сел за руль, то ничего из этого бы не произошло!       — Почему вы выставляете меня виноватой? Я пыталась переубедить его, но он сам насильно посадил меня в машину и даже не дал шанса выйти, не говоря уж о том, что сам сел за руль! — воскликнула Ран.       — Мой Сан-и никогда не совершил бы такой безрассудный поступок и не сел в автомобиль в таком состоянии, поэтому не нужно врать и перекладывать вину на моего сына!       — Ждите, когда он придёт в себя и расскажет всё сам! — заключила Кан и демонстративно направилась ближе к концу коридора, где находилась операционная.       Спустя полчаса в дверях показались два мужских силуэта в белых халатах и медицинских колпаках, идущих навстречу Ран. Когда они подошли ближе, девушка увидела перед собой парней немного постарше неё самой. Один был почти на две головы выше Кан, а второй немного проигрывал первому в этой наследственной битве за рост.       — Доброе утро, вы Кан Саран, верно? — спросил тот, кто пониже.       — Здравствуйте, да, всё верно, — девушка поклонилась в знак приветствия.       — Я Ким Хонджун, заведующий врач в этом отделении. Это мой коллега, доктор-анестезиолог Чон Юнхо, — представился парень пониже, а его напарник, стоящий рядом, смущённо поклонился. — Сегодня ночью к нам в неотложку поступил пациент с ДТП. При парне не было никаких документов и, что действительно смешно для двадцать первого века, — он не имел при себе даже мобильника. Исходя из вашей реакции, врач скорой помощи выяснила, что вы знакомы. Вы сильно плакали и часто называли его по имени. Пак Сонхва, верно? — сделал вывод старший врач, немного приподняв уголки губ и явно сдерживая нарастающую улыбку.       — Да, так и есть, — тихо сказала Ран и опустила голову вниз, переминаясь с ноги на ногу.       — Отлично. Мы пробили его по данным и выяснили номер его страховки. Кем он вам приходится?       — Я… мы знакомые, — пробубнила Кан.       — Ты знаешь этого парня, Саран? — из-за спины послышался удивлённый голос Мунён.       — Что с ним? — игнорируя вопрос женщины, спросила Кан.       — Мы сделали всё, что было в наших силах. Сейчас всё стабильно, но он по-прежнему находится в тяжёлом состоянии. Помимо ЧМТ и многочисленных гематом от сильного столкновения он также получил перелом правой плечевой кости, а также переломы четвертого, пятого правых и пятого-шестого левых рёберных сегментов. Конечно же, помимо костного остова пострадали внутренние органы: из-за переломов в грудном отделе было повреждено правое лёгкое, что привело к сильному отёку, а также было извлечено инородное тело в области толстого кишечника. Мы смогли подавить внутреннее кровотечение, тем самым приостановив развитие перитонита… Теперь всё зависит только от него. — объяснил Юнхо.       — Там же был камешек… — не веря всему услышанному, сказала Ран.       — Камешек? Паренёк на кусок арматуры напоролся, — усмехнулся парень пониже. — Ваш «камешек» — это бетон, который был вокруг прута. Не знаю, что он делал на дороге, но если бы попало в колесо — вам бы точно не поздоровилось, — отметил доктор Чон. — Это было тяжело, но мы смогли его извлечь. Сейчас с Сонхва всё хорошо, не переживаете.       — Можно к нему? — Ран подняла глаза на Хонджуна.       — Пусть немного отдохнёт после операции. Мы перевели его в реанимационное отделение, когда пойдёт на поправку — переведём в обычный стационар. Его страховка позволила обеспечить ему нахождение в одноместной палате и покрыла стоимость операции и все дальнейшие затраты на медикаменты. За это можете не переживать, — предупредил Ким.       — Подождите хотя бы пару-тройку часов, потом можно будет зайти, но не больше пяти минут! — Юнхо показал свою ладошку, будто грозя девушке, если Саран задержится хотя бы на секунду — ей не поздоровится: — Палата номер 516. Обязательно наденьте халат при входе!       — Хорошо! Я вас поняла! — радостно воскликнула Ран. — Спасибо доктор Чон! — завидя недовольную гримасу резко обернувшегося Хона, она моментально исправилась: — и вам, доктор Ким!       — Так-то лучше! — ухмыльнулся Хонджун и с высоко поднятой головой направился вслед за Юнхо. Стоило только молодым врачам удалиться из обзора Ран и Мунён, как женщина начала задавать кучу вопросов:       — Вы с тем парнем знакомы? Серьёзно? Почему ты не поехала в скорой вместе с Сан-и, а ринулась с этим, как его, Сонхой?       — Сонхва, — исправила Ран, проигнорировав остальную напасть женщины.       — Да какая разница, как его зовут! Почему? Помимо моего сына ты успевала крутить ещё и с ним?! — не унималась госпожа Чхве.       — Я же сказала, что мы просто знакомые.       — Ты бы так не нервничала и не рыдала поначалу, если бы вы были просто знакомы, — заявила женщина.       — Я просто эмоциональный человек и за всё переживаю, — постаралась перевести тему Саран.       — Так я тебе и поверила, Кан Саран, — скептически ухмыльнулась Мунён и поспешила в зал ожидания.       Следующие три часа Ран провела в раздумьях, параллельно продолжая обследовать больничные коридоры в поисках нужной палаты. В один момент на глаза попалась заветная цифра «516». Угнетающие мысли сразу же сменились приятным жжением в области сердца. Не сказать, что Саран боялась их встречи, нет. Это чувство сложновато для описания простыми словами: что-то между эйфорией, радостью и удовлетворением, но в то же время апатия, необъятная вина, потерянность и беспомощность. Она просто стояла напротив и сомневалась в своем решении.       — Саран? Почему ты не заходишь? — послышался знакомый голос сзади. Обернувшись на звук, Кан увидела улыбающегося Хонджуна.       — Доктор Ким? — вздрогнула Ран.       — Эй, ты чего такая дёрганная? Нервишки? — пошутил Ким.       — Вы так неожиданно появились, я не рассчитывала на вашу компанию, — нервно играя пальцами, ответила Саран.       — Так почему не заходишь? Время прошло, а ты всё здесь стоишь? Переживаешь? — парень подошёл чуть ближе.       — Есть немного, — запинаясь, произнесла Кан.       — Это я не стал вызывать полицию на допрос, — вдруг повернувшись к собеседнице оповестил Хонджун.       — Почему вы не стали этого делать? — удивлённо спросила девушка. Всё это время она не могла понять, почему эту ситуацию отпустили без следствия.       — Буду честен с тобой, Ран, я был даже немного рад, что Хва попал именно в эту больницу. Я так давно его не видел! — горько усмехнулся Ким.       — Вы с Сонхва знакомы?       — Он попал в наш детский дом уже в сознательном возрасте… — парня перебили.       — Он рос в детском доме? — Саран раскрыла глаза от изумления. — Но как? У него же были родители.       — После смерти своей матери, получается, бабушки Хва, его отец начал сильно злоупотреблять алкоголем, а позднее пристрастился к наркотикам. Видимо, настолько для него была непосильна для восприятия эта утрата. Он начал поднимать руку на свою жену. Причём это очень часто происходило перед глазами у маленького Сонхва. Вскоре всё дошло до того, что, находясь под тяжёлыми веществами, он сильно разозлился и пырнул её столовым ножом, оставив порядка пяти ранений. Спасти её не удалось — была слишком большая кровопотеря. Как ты, думаю, уже проанализировала: мать похоронили, отца парня посадили за убийство и ещё по нескольким статьям, а малыш остался совсем один в этом жутком мире, — закончил свой рассказ Хонджун. Саран смотрела на него, даже не моргая.       — Сколько ему было, когда он оказался в детском доме? — дрожащим голосом спросила Кан, ещё сильнее сжав лавандовую брошь. За всё время, проведённое в больнице, она не выпускала её из рук.       — Шесть. Тогда ему было шесть, — парень склонил голову вниз. — Он заменил мне семью и был моим самым близким другом на протяжении двенадцати лет. В восемнадцать он сбежал в какую-то организацию, связанную с криминалом. С тех пор я его больше не видел, — неловко почесал затылок доктор Ким. Ран молчала. — Когда я впервые увидел его, он был одет в грязную поношенную одежду, а рядом стояла небольшая сумка с вещами. В тот момент он печально улыбался, при этом завороженно смотря на что-то в своих руках. Я подошёл на пару шагов ближе, он сразу же это спрятал, но я успел краем глаза рассмотреть этот предмет. Знаешь, что это было? — улыбнулся Хонджун. — Снежный шарик с парой ребятишек и щенками, — Ран еле сдерживала слёзы. — Хва был очень зашуганным и почти никого не подпускал к себе первое время. Мне понадобилось около двух месяцев, чтобы показать ему, что я не представляю никакой опасности, — усмехнулся Ким. — Только спустя пару лет он показал мне этот шар и рассказал его секрет, а также добавил, что это самое дорогое, что у него есть. Пару раз он упоминал какую-то девочку с голубыми ко… Ран, ты плачешь? — встрепенулся парень.       Саран, сама того не понимая, заплакала. Эмоции снова взяли верх, а хотя, перед кем их сдерживать? Тот самый мальчуган из парка хранил эту вещицу на протяжении долгих двадцати лет, при этом считая её самым дорогим, что у него есть, а она — дурёха — умудрилась потерять его при переезде. Этот шар представлялся ему детской сказкой, но даже спустя столько лет он не забыл о его истинном назначении. Он хотел встретить её снова и прожить счастливую жизнь, но судьба распорядилась куда иначе и вынесла этому бедному мальчишке жестокий приговор, полный страданий и несправедливости.       — Саран? Это ведь ты, да? Он нашёл тебя? — вдруг спросил доктор. Кан кивнула и закрыла глаза руками. — Иди к нему, Ран. Не заставляй ждать себя ещё дольше, — накинув на её плечи свой белый халат, Ким подтолкнул девушку ближе к двери. — Я зайду чуть позже, — с этими словами парень молниеносно растворился в длинном коридоре.       Ран неуверенно дёрнула ручку двери и оказалась в палате. Интерьер небольшой комнатки никак не отличался от антуража всей больницы: всё те же белые стены, светлая плитка и кипельный потолок. Здесь не было ничего, кроме небольшого столика, стула и огромной кровати, подключённой к всевозможным приборам, которые переменно пиликали, создавая противную симфонию из звуков. На кровати лежал Сонхва. К груди юноши был подключен холтер, а к обоим рукам через подключенные катетеры поступали лекарства из двух капельниц. Ко рту была присоединена трубка от ИВЛ, надёжно закреплённая медицинскими пластырями и заставляющая равномерно подниматься и опускаться его грудную клетку. Фарфоровая кожа слегка поблескивала при солнечных лучах, и если бы Саран находилась в «Сумерках» Стефани Майер, могла бы с лёгкостью обозначить Хва никем иным, нежели Едвардом Калленом, но, увы, это не фэнтезийный роман, а суровые реалии жизни.       Кан аккуратно поставила стул рядом с левой стороной кровати и присела, бережно взяв кисть юноши в свои руки.       — Хва, как ты? Тебе не так больно сейчас? Пожалуйста, прости меня. Я пообещала не оставлять тебя, но оставила. Ты натерпелся за этот год, да? Ты хорошо кушал? — мимолётно окинув глазами тело парня, Ран всхлипнула: — Ты похудел. Почему ты плохо кушал, Сонхва? Так не должно быть. Когда выздоровеешь, я куплю тебе шесть, а хотя нет, я куплю тебе десять пуноппанов, и только попробуй всё это не съесть! — тихо пригрозила Саран, вытирая очередную слезу со щеки. — Всё будет хорошо, теперь я всегда буду рядом, Сонхва. Не описать словами, насколько я рада, что ты нашёл меня. Спасибо, Хва. Я обещаю, что бы не произошло, ты всегда сможешь положиться на меня, — улыбнулась Саран и, немного приподнявшись, оставила невесомый поцелуй на лбу юноши.       — Ран, пять минут прошло, — тихо сказал доктор Ким, незаметно появившийся в палате. — Я понимаю, что вы давно не виделись, но позволь мне тоже с ним поболтать, — усмехнулся Хонджун.       — С ним же точно всё будет хорошо? — спросила Ран.       — Не переживай, Саран. Всё будет хорошо. Завтра-послезавтра он должен прийти в сознание, — заверил её Ким.       — Пожалуйста, позвоните мне сразу после того, как он придёт в сознание.       — В любое время дня и ночи? — удивлённо спросил парень.       — Время не имеет значения, — девушка отдала халат своему владельцу и вышла из палаты.       По пути в зал ожидания темноволосую одолевало непонятное ощущение: она чувствовала невыносимую тревогу, но в то же время ею руководили радость и лёгкость. Саран решила не задерживаться и направилась к палате Сана, который к тому времени уже должен был прийти в себя. Около двери в палату она случайно услышала разговор: Мунён что-то яро объясняла парню:       — Сан-и, ну ты же должен понимать, что если бы ты этого не сделал, твоему отцу так и пришлось бы гоняться за этим выродком! — пригрозила ему госпожа Чхве.       — Мунён, меня зовут Сан, — настойчиво сказал парень. — Не вплетайте больше меня в такие авантюры. Я не должен был этого делать!       — Сан-и, да ладно тебе, это же мило. Зато ты, как настоящий сынок, помог своему папочке, а чего стоила твоя помощь — уже не имеет значения, — женщина попыталась взять Чхве за руку, но тот моментально не отдёрнул.       — Мунён, будет лучше, если ты уйдешь, — тихо произнёс Сан, слегка опустив голову вниз. — И без твоих воплей голова не на месте.       — Как скажешь, персик. Врач сказал, что после обхода ты сможешь вернуться домой. Буду с нетерпением ждать тебя! — ещё раз бегло окинув палату взглядом, женщина вышла за дверь. В комнате послышался глубокий вздох.       — Тук-тук, можно? — Ран попыталась сыграть и, судя по мгновенному ответу в виде улыбающейся физиономии Чхве, ей это неплохо удалось. — Вижу, тебе уже лучше. Как ты себя чувствуешь? — как ни в чём не бывало спросила девушка, присев рядом.       — Доктор сказал, что алкоголь в организме меня спас, — улыбнулся Сан и потянулся к щеке Саран.       — Давай не сейчас. Тебе нужен отдых, — отрезала темноволосая.       — Ну Ран! — хмыкнул парень, выпятив нижнюю губу.       — Между прочим, ты даже не соизволил извиниться за вчера.       — Прости меня, Саран, пожалуйста, пожалуйста, — в ту же секунду послышался голос Чхве.       — Нет, Сан, за такой проступок так не извиняются. Вчера ты чуть не лишил жизни человека, понимаешь? Ты вообще думал над тем, что ты натворил? — Кан отошла к окну.       — Ты знаешь его, Ран? — спустя пару минут молчания спросил парень.       — Да.       — Кто он? — Сан приподнялся на локтях и принял полусидячее положение.       — Он… очень хороший человек, Сан, — также кратко ответила Саран.       — Настолько хороший, что даже лучше, чем я? — произнёс Чхве, немного приподняв правую бровь.       — Ты сам знаешь мой ответ, — Кан повернулась. — Зачем спрашиваешь?       — Я тебя понял.

***

      Громадный двухэтажный особняк из белого кирпича с подземным паркингом, удивительно красивым садом, летней кухней и зоной для активного отдыха — именно такой пейзаж предстал перед глазами Саран, когда она вышла из машины.       — Вот здесь я живу, — неловко взяв девушку под руку, проговорил Сан.       — Это невероятно! — воскликнула Ран.       — Пойдем внутрь, я покажу тебе дом.       Интерьер в доме семьи Чхве был необычайно красив: каждая комната обладала какой-то фееричной атмосферой. На первом этаже прямо по коридору, выполненному в стиле контемпорари, располагалось многочисленное количество дверей. Гостиная, а в этом доме, скорее даже полноценная зала, была выполнена строго в американской неоклассике: посередине стоял диван из дорогого текстиля с беспорядочно раскиданными подушками, по обе стороны от располагались два больших комфортабельных кресла, оснащённых дополнительными пуфами для ног, рядом стоял стеклянный журнальный столик на изящных металлических ножках, а напротив всей этой мебельной композиции на стене висел огромных размеров телевизор. На выстеленном паркетной доской полу лежал широкий ковёр. В комнате отчётливо просматривалось разграничение зон. Через небольшой стеллаж, полностью заполненный различными книгами, стояло два идентичных кресла с пуфами, но перед ними уже располагался камин. Рядом с ним стояли большие шкафы, до потолка заполненные литературой. Всю площадь залы освещали две массивные хрустальные люстры с посеребрённым каркасом. Окна было два, но к тому времени оба уже были зашторены светлым гобеленом.       — Здесь очень красиво! — восхитилась Ран.       — Подожди, мы ещё не дошли до моей комнаты. Она на втором этаже, — улыбнулся Сан.       Каждая комната в этом доме была словно параллельная вселенная: здесь будто собрали все стили мира, начиная с этнических и не умираемой классики и заканчивая современным хай-теком, эко- и арт-деко. Если в одной комнате можно было увидеть настойчивые оттенки красного, то в другой можно было столкнуться ни с чем другим, кроме нежных пастельных оттенков. Парень показал Саран все комнаты, кроме одной — кабинета отца. Он располагался вниз прямо по лестнице и был самой большой из всех загадок этого многокомнатного особняка.       — Сан, почему все комнаты выполнены в разных стилях? Это так необычно, — поднимаясь по лестнице на второй этаж, спросила Ран.       — В молодости мои родители очень любили путешествовать, а папа много где успел побывать, ещё будучи ребенком и подростком. Они решили запечатлеть все места, где ступала их нога, в интерьере комнат дома. Жаль, что путешествия закончились с моим рождением, — парень погрустнел. — После того, как я появился, мы не ездили никуда, кроме как к дяде в Италию, и то, чаще всего туда летал только папа по работе.       — Звучит грустно, — кратко заключила девушка.       — Мы пришли, — сказал Чхве и отворил дверь. — Это моя комната.       Перед молодыми людьми открылся вид на роскошную комнату в эклектическом стиле. У стены стояла огромная двуспальная кровать со светлым мягким изголовьем, по бокам — прикроватные тумбы, над ними — светильники необычной формы, а под кроватью — яркий пушистый ковер. Рядом висела огромная карикатура. У окна располагалось рабочее место юноши — стол с множеством шкафчиков, рыжее кожаное офисное кресло, а рядом небольшой стеллаж с учебной литературой. Освещения, как такового, здесь не было. Помимо большого плотно зашторенного окна, прикроватных светильников, торшера, рядом с креслом, стоящем напротив кровати, и настольной лампы больше ничего не было.       — Ты сам выбирал стиль для комнаты? — с восторгом спросила Ран.       — Да, я хотел что-то интересное и необычное.       — Почему здесь так мало света и… нет ни одного зеркала? — подметила девушка.       — Возможно, сейчас я скажу бред, но… мне не особо нравится своя внешность и я не вижу нужды часто стоять около зеркала, — повесив голову, Сан плюхнулся на угол кровати.       — Как так, сам Чхве Сан не любит свою внешность! Не неси чепуху, — усмехнулась Саран, легонько стукнув парня по плечу и присела рядом. Сан немного съёжился.       — Эй, там синяк, больно вообще-то, — проскулил Чхве. — Что такого в том, что мне не нравится своя внешность?       — Ты бы ещё эту сказку одной из своих прошлых подружек рассказал, — не унималась Кан.       — Ран, ты первая, кому я об этом сказал. Мне очень тяжело открыться кому-то и для этого нужно очень много времени. «Много» — в моём понимании это не полгода и не год. Уже пооткровенничать с тобой нельзя? — возмутился Сан.       — Можно. Я не думала, что такой красавчик, как ты, может быть такого плохого мнения о своём визуале.       — А я по-твоему красавчик? — Чхве заиграл бровями.       — Ещё одно движение, и я сделаю всё для того, чтобы на утро тебе пришлось рисовать бровь с «нуля», — съязвила Кан.       — Хорошо, хорошо, только брови не трогай!       Молодые люди проболтали до поздней ночи. Позже Сан уложил девушку на свою кровать, а сам расположился в кресле, перед этим раздвинув его под кровать. Время уже близилось к утру, но Саран до сих пор не могла уснуть. Её всё ещё что-то мучало. Всё же решив встать, темноволосая взяла мобильник и направилась вниз по лестнице. На площадке между первым и цокольным этажами взгляд девушки невольно остановился на массивной деревянной двери с небольшими окошечками наверху. Из кабинета в основном доносился голос господина Чхве, но изредка мелькал ещё один, чем-то схожий с голосом Мунён. Как можно тише спустившись по лестнице к самому кабинету, Ран прислушалась:       — Винсенте! Ты понимаешь, что вообще происходит? Эта девчонка знает его и скорее всего у них даже что-то было! Нам нельзя допустить, чтобы она увидела его! Пожалей своего сына, в конце концов! — тихо кричал женский голос.       — Лукреция! Тебе не кажется, что ты вовсе не должна лезть в эти дела? Почему ты так печёшься за своего пасынка? Ты наконец вздумала принять его? Сколько тебе понадобилось? Пятнадцать лет?! — рявкнул господин Чхве.       — Почему она назвала его другим именем? — прошептала Саран, тут же прикрыв рот рукой.       — Зачем он мне? Он был одним из твоих условий вступления в брак! А почему, Вин? Потому что они с ней очень похожи, не так ли? — голос стал на тон выше.       — Тебе не должно быть никакого дела до неё! Её больше нет, а сын остался как обуза! Зачем он вообще начал с ней встречаться! Одни проблемы от этого идиота!       — Убери её завтра, поняла? Так будет лучше и для неё, и для Сана, — обратился к женщине господин Чхве. — Паоло, тебе нужно её спрятать, — тихо заключил мужчина.       — Будет сделано, Дон.       — Дон?! — изумлённо прошептала темноволосая.       Неожиданно телефон Саран зазвонил, начав громко вибрировать, разрезая гробовую тишину на мелкие кусочки. На экране высветился контакт доктора Кима.       — Нет, нет, пожалуйста, не сейчас, — трясущимися руками Ран пыталась сбросить вызов.       — За дверью кто-то есть, тебе не кажется? — сказал женский голос.       — Не кажется. Стеф, иди проверь.       Дверь резко открывается. Перед Саран предстает необъяснимая картина: господин Чхве стоит посередине, прокручивая в руках её старый телефон, по правую руку от него — Мунён, сзади, словно по струнке, стоит Паоло и ещё пара мужчин, а Стефано огромными шагами направляется к девушке.       — Ну вот мы и снова встретились, Кан Саран, — с издёвкой произнёс мужчина и схватил темноволосую за грудки. Лавандовая брошь расстегнулась и упала с отчётливым стуком упала на пол.       — А вот и Саран подоспела! — ухмыльнулась Мунён.       — Крошка, а ты чего здесь забыла в столь поздний час? Разве Сан не говорил тебе, что сюда ходить нельзя? Или мы как в «Красавице и Чудовище» решили без спроса пойти в «западное крыло»? — усмехнулся господин Чхве. — Ты же понимаешь, что пожалеешь об этом безрассудном поступке?       — Нет, хотя бы потому, что это бессмысленно, — отрезала Кан.       — Ну раз ты ни о чём не жалеешь, значит тебе предстоит увлекательное путешествие! — прошипел Паоло, и сразу после этой фразы к носу приставили флакончик с какой-то цветной жидкостью. В глазах помутнело, тело стало ватным.       — Увидишь, Саран, тебе понравится! — последнее, что услышала девушка перед тем, как полностью потеряла сознание.