Writober-2022

— Волосы его черны, как ночь, глаза сияют синим огнем, кожа белее снега, — с выражением зачитал Марсель вслух. — В деснице своей держал он меч обоюдоострый… — Ржавый и кривой, — вполголоса подхватил Рокэ и ударил по струнам. Звуки перекатывались, перетекали друг в друга, пока не остался лишь стремительно угасающий отзвук, еле заметное колыхание воздуха. — А в шуйце златострунная цитра, — с удовольствием дописал Марсель. — Почему цитра? — лениво осведомился Рокэ. — Ты вообще хоть раз видел цитру? — Конечно, видел. На гравюрах. А ты предлагаешь, что написать? — Марсель откинулся на спинку стула и посмотрел на него укоризненно, как и подобает лицу, состоящему при особе, когда оная особа несёт всякую чушь. — В деснице его бокал с вином, а в шуйце гитара? — Златострунная… Я предлагаю бросить немедленно это безобразие, — Рокэ отложил гитару и растянулся на кровати. — Но потомки должны знать, как всё было на самом деле! — возмутился Марсель, наблюдая, как расходятся на бледной груди полы шёлкового чёрного халата. — Сочини, как обычно, в стихах, — Рокэ перекатился на бок, и халат соскользнул с плеча. — Можно в неприличных. — В неприличных не подобает, — Марсель отбросил перо и плавным движением поднялся со стула. — Ведь спустя лет двести несчастных юношей заставят заучивать выдержки из хроник наизусть. — А там шуйца и десница, — Рокэ расхохотался. — И цитра. Марсель упал рядом и потянулся к обнажённой коже, туда, где под ключицей темнел оставленный им след. И хотя Рокэ не возражал, в последний момент он помедлил — по привычке, всё ещё не уверенный, что тот не ускользнёт и не отвернётся. — Ну и? — Рокэ вскинул бровь в весёлом изумлении и прильнул сам, закинул на него руку. — Должен ли я дать тебе свое дозволение письменно или устно? И попадёт ли этот эпизод в наиправдивейшие хроники абвениарха Марселя? Марсель погладил выступающую тонкую косточку, задумался ненадолго и продекламировал: — И он положил на меня десницу свою и сказал: Не бойся. Я был жив, и был мёртв, я конец и я же начало. Итак, напиши, что ты видел… «…что было и что есть, не утаивая правды. Для имени моего трудился ты, не изнемогая. Знаю дела твои, и служение, и веру, знаю терпение твоё и любовь…»