утонуть во сне.

лучи палящего солнца пытаются затечь золотым светом под пушистые ресницы. кудри хаотично разбросаны по светлой подушке. он будет еще час укладывать непослушные волосы. нет желания вставать и заходить в новый день, ведь за гранью теплой постели, реки грязной жидкости, в которую совсем не хочется окунуться. ноги ватные, словно сережа вчера не сидел до четырех утра в поисках подработки, а пил с друзьями в однообразном клубе с кучей ненавистных людей. звук прокрутки бегунка колёсика на мышке ещё очень долго будет преследовать пешкова в ночных кошмарах. забирая со стола телефон, парень не замечает стоящую под рукой чашку, которая в ту же секунду с громким треском летит на светлый пол. хорошо, что ковров не было. сережа толком не умеет пользоваться стиральной машинкой, а тут бы светлый ковролин стирать при правильно температуре. он лучше замерзнет босыми ногами на бетоне. вот вам и доброе утро. кухня в синих тонах, скорее из-за синеватых штор и голубого кафеля. одинокая пепельница под окном и недокуренной пачкой сигарет. на светлой бумаге с любовью написано «курение убивает». сережа не верит. он склонен к этой зависимости. пусть даже его легкие будут окутаны черным пеплом, курить пачку в день стабильно он не перестанет. лампочка работает на последнем издыхании старый холодильник отсвечивает свет прямо в карие глаза. юноша в надежде вспомнить, для чего зашел в комнату, трясет головой из стороны в сторону, из-за чего темные локоны упали на лицо. убирая их ватными после сна руками, он вспомнил, кажется, где-то под раковиной находилась половая тряпка. доставая ее с захламленного и уже скрипучего от времени шкафчика, и морщится из-за слоя пыли на ней. парень закинул полотенце в ванну и пропал в бездну квартиры в поисках ведра, по дороге пару раз чихнув. но в ответ лишь тишина. уже такая привычная сережа скоро сам с собой разговаривать начнет. найдя емкость, из которой пришлось выложить пару вещей, пешков, зевая, отправился в ванну. шум воды давит на ушные раковины, перекрывая доступ к другим звукам. их нет. кудрявый облокотился на обшарпанный дверной проем, почти засыпая на ровном месте. на домашнем свитере точно останутся маленькие светлые обрывки со стены. струя воды. так нагло пробираться вглубь, набирая все больше воды. можно вечно смотреть, но жидкость начинает переливаться через край и спокойным шагом, не отрывая ног от холодного пола, выключает кран, забирая с собой уже наполненное ведро. ярко-синяя жидкость для очистки, переливаясь из крышки вниз, издает характерный звук падения. только сейчас сережа понял, что было лучше просто протереть носком это чёртово кофе. разбитая кружка. это отличный повод устроить уборку. об керамические осколки легко порезаться. жаль, сережа об этом вспомнил тогда, когда на пальце с колкой болью выступало все больше крови. дома даже полноценной аптечки нет, лишь коробка обезболивающего и фанфурик перекиси с ватой. нужно скорей идти в ванну, ведь там находятся все нужные вещи для обработки раны. сейчас. лучшее место для размышлений о жизни — ванная комната. сейчас, стоя без носков на ледяном кафеле, разглядывая свое отражение, как картинку в зеркале: опухшее чуть лицо, не отошедшие от сна глаза, обмякшее пухлое тело. так думает лишь сережа, потому что впалый живот и рельеф ребер, пробивающиеся через кожу, норовя порвать, — говорят об обратном. угольно-черные запутанные кудри в паре с точно такими же глазами, как два ореха, поселились на лице пешкова. искусанные в кровь губы. они пухлые, как у девочки. это некрасиво. но все же так считает только он. пара капель жидкости пенится на пальце. обычная реакция обеззараживания. завораживает. кусочки ваты летят на пол, когда пешков пытался одной рукой ее оторвать. позже уберет. место пореза перестало кровоточить, но присутствует ненавязчивая боль, которая не помешает продолжить уборку. керамика с шумом летит в мусорный пакет складывать нечего, кроме не застеленной постели и рабочего стола, на котором раскидано много пустых бич пакетов. пара кружек, те уже летят в раковину, наполненную разной посудой, заранее собранной по дому. возвращаясь в комнату, сережа спотыкается об угол только что застеленной кровати и с матами падает на пол, в полете успев захватить рукой рядом стоящую швабру. день ой как плохо начался. это только утро. пострадавший собирается уйти на кухню за новой порцией сигарет, как слышит знакомую мелодию из динамика. на экране высвечивается человек, звонок, от которого лучик светлого солнца в темной голове пешкова. «тетушка» сережа невольно улыбнулся, противореча боли в спине от падения. — сереженька, привет! — женский голос раздался эхом по пустой комнате. такой ласковый и добрый. — здравствуйте, — хоть уважение к старшим он не потерял за девятнадцать лет. — ты кушал сегодня? — в ответ слышно положительный скомканный набор согласных, и женщина решает поверить, хотя сережа врет, чтобы другие не волновались. сегодня он точно не ел, и вчера тоже. — ты подработку искал, я тут со знакомым поговорила, ему как раз нужен человек, — прерываясь на тихий кашель, говорит наталья. — не сложно, да и платят хорошо, — сережа на все готов, только бы уйти от этой затягивающей в себя рутины. — в общем, зайка, я тебе номер отправлю, а ты позвони обязательно. — хорошо, — тихим голосом проговаривает пешков, параллельно перебирая пальцами кофту, висящую на стуле. — и, пожалуйста, покушай, хватит меня обманывать, — после слышен тихий вздох, короткое прощание и слова о нескончаемой любви. раскусила. довольный собой, сережа через долгий и упорный час уборки осматривает порядок в своей квартире. и, наконец, открытые шторы, не лучший вид на бабушек у подъезда и открытое на проветривание окно. раскатывая рукава домашней кофты, которые убрал, чтобы не мешали, он вспоминает о том номере и сообщениях от тети. улыбка расползлась на лице, когда парень в открытом чате увидел пять милых стикеров с котятами и набор цифр. кажется, это то, что нужно, но боль в желудке и слова натальи напоминают о том, что нужно покушать. кудрявый берет со стола телефон, накидывает уже поношенную пару лет ветровку, потому что на улице лето, а тепла от него никакого. солнце, будто лампа светит, но не греет, и из-за этого на улице от привычной тридцатиградусной жары только половина. все одни и те же бабушки на лавочках, с которыми кудрявый обязан здороваться каждый раз, как попадает на глаза. разговаривают дальше, только теперь в след уходящему говорят «какой хороший мальчик». сережа нехороший. сережа любит котят, но не любит людей. сережа их презирает и ненавидит себя. у сережи никотиновая зависимость и темные круги под глазами. у сережи тремор рук. за это его родная мама приписывает к нему ту случайно найденную пачку обезбола. у сережи кудри крашенные и губы искусаны в кровь. сережу в школе били за розовые мартинсы и красивые глазки. сережа никогда хорошим не был, сколько себя помнит. в глазах горит желание броситься под проезжающую мимо машину, потому что все надоело. параллельно хочется проснуться в новом дне и жить дальше. а мимо люди проходят счастливые до ужаса и стиснутых зубов. нет, пешков не завидует чужой радости. он лишь думает, что, вероятно, никогда не будет таким. и тогда, давно, на скрипучих качелях, он мечтал о собаке, о которой в доме слышать не хотели. думал о девочке в песочнице, которая отобрала его панамку и запачкала ту в грязи. сережа верил, что завтра будет лучше. не будет скандалов по пустякам, злых соседей, которые били по батареям, когда ругань родителей перерастала в крики и грохот посуды. не будет косо поглядывающих мужчин на тонкие ножки сережи. и больше никогда не будет той детской наивности. в магазине люди смотрят столь же злобно и омерзительно, будто следя за каждым движением, настолько оценивающе, что тот уже готов вылететь из магазина, оставив после себя лишь громко закрытую дверь и отпавший от удара колокольчик. но если сейчас уйдет, то желудок съест сам себя. поэтому быстро схватив пару пачек лапши быстрого приготовления, в надежде, что этого хватит, он отправился домой. где его все так же никто не ждет. квартира досталась от дедушки. он ему искренне благодарен, потому что жить с родителями он больше не мог. с этим человеком пешков чувствовал себя настоящим ребенком и некое ощущение нужности. они вместе могли жить неделю, пока его чудесные родители о нем забывали, путались сами в каше скандалов. тот его и научил, что дома всегда перекись должна быть. и кудри так ласково перебирал, хваля за хорошо приготовленные бутерброды. часто о бабушке говорил, опуская голову в низ и протирая переносицу, будто отнекивался от слез. сам уже старенький, а маленькое кудрявое счастье с теми людьми оставлять не хотел, поэтому старался жить. для сережи. и в завещании указал: как только пешкову восемнадцать будет, квартира его как владельца, пусть дальше с ней делает, что душа просит. отвлекает от воспоминаний гром, который оповещает о скором проливном дожде. но кудрявому все равно. он смотрит на всех этих людей, спешащих раскрыть зонты и бежать домой. лишь одна только высокая дама на том конце улицы, кажется, хозяйка книжного в этом районе, пытается снять большие горшки с чудесными синими цветами. она хочет спасти их от дождя, а не свою прическу. пешков уже поглядывает из стороны в сторону, чтобы перейти дорогу, как видит, что из дверей выходит парень возраста той девушки и аккуратно отодвигает ее в сторону, смотря в глаза и так искренне улыбаясь, нежно и правдиво. они как герои диснеевской сказки, которые попали в смущающую сцену. а сережа все там же, на тротуаре, с другой стороны, совсем один, которому за счастье звонок от тети. они чудесная пара. даже, возможно, молодожёны. которые все же спасли цветок лобелии от небесных слез. моросит дождь и сережа не знает точно слякоть хуже на улице или внутри. главное, что от воды он сбежал в комнату и может наблюдать за ним через окно. жаль, что дождь не вымоет все, что находится там, в сознании. хочется кричать от радости, а не плакать от безысходности. пешков прикрывает шторы, наслаждаясь звуками грозы вслепую. заглядывая в телефон проверить уведомления, вспоминает об утреннем разговоре и том таинственном приятеле. поставив чайник на плиту, пока под ухом телефон с набранным номером начинает издавать характерные гудки. кудрявый распаковывает пачку «rollton» и, высыпав все содержимое в зеленую, под цвет кухни тарелку, уже по привычке пробует острую приправу с пальца. горечь, кислинка и вкус перца чили. любимое. на часах уже час дня. разбудить своим звонком сережа никого не мог, но ему не ответили с первого раза. в сознании пронеслось уже выученное навязываюсь. отложив эту затею вместе с телефоном на одну из тумбочек, пешков для себя решил, что перезвонит позже, если человек не увидит пропущенный. к вечеру. пока вода греется на голубоватом огне, всплывает неожиданное решение — покурить. делать все равно нечего. стоит завести кота. мысленно строит планы на будущее, пока табак начинает тлеть меж губ. а ведь хорошая идея. будет не так скучно жить здесь, и может быть больше причин выходить на улицу. котам нужен корм, да? и выгуливать их часто. желательно, чтобы в квартире запаха не было. представления о том, пешков будет идти на кухню за очередной порцией кофе, — навевают легкую радость. кот, правда не собака, и преданности от него нет. хотя кто знает? ведет так называемый внутренний монолог, утопая в мыслях, настаивает себя же в заведении. пушистого зверька. из сознания вытягивает свист закипевшего чайника. сейчас стоит принять пищу, а потом размышлять о будущем. иначе то самое будущее кончится завтра вместе с сережей и его язвой желудка. запах табака выветривается через приоткрытое окно вместе с запахом приправ со вкусом острой курицы. около тарелки поставлена еще горячая посуда на небольшой дощечке, чтобы не прожечь стол. накрыта тарелкой поменьше мисочка, в которой и находится лапша — так быстрее заварится. через время, приоткрывая всю эту конструкцию, пешков носом ловит пар, накопившийся между керамикой. сегодня точно не его день. содержимое оказалось слишком горячим, и из-за спешки сережа прижег язык и теперь будет чувствовать не самое приятное ощущение на нем. скидывая тарелку в раковину, уже в голове обдумывая, сколько же посуды в ней будет через пару дней. и от длительной уборки останутся лишь потраченные силы. кудрявый заходит в спальню, перехватывая рукой первую выбранную наугад книгу. с предвкушением разглядывает обертку и вчитываясь в каждую букву. на ней написаны сами инициалы автора — с. а. есенин «стихи о любви.». в руках оказался прочитанный уже сотый раз сборник стихов. делать все равно нечего, поэтому, надевая свои очки потому что испортить зрение ночным чтением он успел еще в школьные дни и программу обучения, в которую входило большое по обхвату произведение «идиот» достоевского, за книгой приходилось сидеть днем и ночью, чтобы успеть к назначенному преподавателем сроку. пешков поудобнее устраивается на кресле, новом, что удивительно в его старенькой однокомнатной квартирке, в которой новой мебели не было с конца восьмидесятых. у окна светлее, если предварительно приоткрыть занавески для лучшего освещения и, не думая ни о чем, читать взахлеб чудесные стихи. за ними он, собственно, и решил провести остаток дня. в буквах между строк можно утопать, погружаясь в них с головой, приставляя к каждой рифме свои события и разные истории любви. печальные, веселые, романтические. неважно. сейчас пешков не хочет возвращается в свою реальность, придумывая новые миры и забывая на миг обо всем. за окном все также пасмурно. слякоть окутала улицы, и капли теплого летнего дождя впитываются в большие дома. открытая форточка в кухне и этой комнате создают нежелательный сквозняк. но отрываться со своего нагретого местечка кудрявый не хочет, а лишь стянет плед с кровати, чтобы не заболеть к утру завтрашнего дня. свет тускнеет, а это оповещает о закате, как и розовое небо после дождя. пешков откладывает все на ближайшую тумбочку и мельком заглядывает через прикрытые шторы на небо. малиновые оттенки раскиданы по уровню горизонта. все же хорошо, что сторона солнечная и кудрявый каждый вечер может наслаждаться искусством заката. хотя в его глазах все выглядит менее цветным и красивым, многих красок он просто не видит. или не хочет видеть. отвлекает ненавязчивая мелодия из телефона. кажется, это тот человек увидел пропущенный. сережа направляется к кухне, где и оставил телефон, краем уха, слыша, начало грозы. забирая телефон, он отвечает на звонок, параллельно закрывая окно, ведь голова уже начинает побаливать от сквозняка, ветра в доме. — здравствуйте, — раздается из динамиков. и только сейчас пешков понимает, что этот звонок — единственное, что может поменять его жизнь в лучшую сторону, вытащит из этой рутины, в которую тот пророс с корнями. — вы от натальи? — да-да, — произносит кудрявый, цепляя пальцами упаковку растворимого кофе. — я по поводу работы, — высыпает остатки содержимого в кружку. — давайте так – я отправлю вам сообщением место, куда прийти завтра, и пару вопросов, — шуршание перебивается со звуком, и сережа может только представлять. что за работа, потому что толком ему никто не объяснил. — хорошо, а кем вы работаете? — заливает в чашку кипяток из нагретого чайника. — флорист. я вам завтра расскажу, что делать нужно, если вы согласитесь. конечно, — выбора отказаться нет, поэтому придётся поверить столь нежному голосу и попрощаться с человеком. откладывая телефон на стол, сережа берет свой только заваренный кофе и делает глоток, обжигая уже раненный часами ранее язык. в голове снова много вопросов, на которых нет ответов. ничего нового. под звуки приходящих сообщений пешков удаляется в ванну принять душ и, наконец, отдохнуть в собственной постели.