on a bet

Они познакомились в английском городе, всегда безлюдном, спокойном и тихом, будто накрытым стеклянным колпаком. Чужой в этом краю, Эрвин находил успокоение в рядах старых домиков, в чистоте и красоте по-английски опрятных улиц… И со временем перехотелось возвращаться в нелюбимую канитель больших городов-столиц. Он смертельно от этого устал. От своих собственных успехов, от своих провалов и от себя самого. Когда в жизни появился Леви, стало по-другому. Жизнь со временем стала напоминать детство, проведённое в деревушке. Когда не нужно было бежать, жизнь осела, острая боль улеглась. Постепенно становилось спокойно. И когда Леви привык к его квартире, начал навещать после работы, затевать уборки и частенько рассказывать что-нибудь, пока заваривал, например, чай. Временами в нем просыпалась болтливость, и в речи проскальзывало что-то до того личное, что Эрвин начинал осознавать… близость. Тогда он и решил остаться насовсем. *** На самом деле, Леви всю жизнь считал, что цветы переоценены, серьезно. Но в один момент — где-то через год после того, как они стали жить вместе, — Эрвин предложил открыть цветочный магазин, и Аккерман согласился сразу же. Конечно, успел слегка поворчать: «Кофейня какая-нибудь была бы полезнее», но так, не всерьез, просто по привычке. — Эрвин, эта пальма меня бесит, — Леви указал рукой на это растение, стоящее близко к стойке. — У нее уродские листья. Она кривая. Растение в форме небольшого дерева, с множеством маленьких рябящих листочков. Его ствол некрасиво перекошен вправо, ветки торчат, листья в целом какие-то помятые. — Это фикус, — выдохнул Эрвин. — Фикус Бенджамина. — У него даже название уродское. Может, уберем его отсюда? Он все равно никому не понравится. — Во-первых, заменить пока нечем, — сказал Эрвин и, сопровождаемый раздраженным цоканьем партнера, добавил: — А во-вторых, не обижай его. И в конце каждого следующего месяца Эрвин обещает, что они найдут что-нибудь поровнее да покрасивее, но как-то забывает об этом, да и не стоит оно того. Обычный фикус, которому немного не повезло с формой. Стоит себе и стоит; непонятно, чего он так не нравится Леви. «Все остальное в этой затее мне на удивление нравится», — подумал Леви, занятый протиранием недавно установленных полок. Краем глаза он глядел на Эрвина, который в последнее время все чаще и чаще улыбался, все больше убеждаясь в том, что жизнь налаживается. *** Его племянница еще с начальной школы полюбила цветочный магазин, но каждый раз не могла объяснить причину, когда Леви спрашивал ее. Сразу после открытия маленькая Микаса притащила туда своих друзей, и те, кажется, тоже привязались к месту, которое Эрвин с таким трудом построил. И ныне стабильно в три часа дня (после окончания уроков) приходили они: группка подростков, во главе которой обычно стоял Эрен. Иногда втроём, иногда впятером, но Микаса обязательно заскакивала к дяде, прихватив кого-то из школы. Обычно Леви сидел за стойкой и рявкал, чтоб никто из ребятни не уронил ничего, иногда подключал свободные рабочие руки к уборке, а иногда… Просто смотрел на них. И переглядывался с Микасой, закатывая глаза. — Эй, Микаса, — Леви как-то сказал ей, указав на высокого русого пацана. — Я не видел его с вами раньше. — Это Жан, — она вздохнула как-то устало. — Мы недавно начали общаться, вот и позвали его. За короткое время Леви еще успеет заметить, что Жан всегда улыбается как-то нахально, как будто пытается понравиться кому-то из компании и не выглядеть лишним. Всем видом заносчивый мальчишка давал понять, что окружение ему не нравится; сидел на коробках, закинув ногу на ногу, и спорил со стоящим Эреном. — …Ой-ой-ой, — Жан театрально закатывал глаза, наклонял голову назад. — Достал, Эрен. Ты многовато хвастаешься для такого бездаря. — А у тебя высоковатая самооценка для кобылы. Зеленоглазый Эрен улыбался самодовольно, но потом обязательно получал еще какую-нибудь колкость, и они начинали более шумные перебранки. Под аккомпанемент из уставших вздохов Армина и Микасы. А потом Леви хмурился и повышал голос, чтобы восстановить дорогую тишину. Эрена Леви знал давно: он ещё с детства дружил с Микасой, носился с ней повсюду, шумел и иногда буянил. А перед этим Жаном он всегда становился каким-то слишком резвым, громким и нервным, они постоянно ругались; а Леви хватал за шкирки и злобно рявкал, после чего они не подходили друг к другу ближе, чем на три метра и Армин общался с каждым из них только по очереди. А потом вечерело и все разбредались. Но изо дня в день ситуация всегда повторялась, а Леви смотрел на это, как на чертов сериал. — Дядь, — как-то тихо позвала его Микаса, глядя на этих двоих, обиженных и развернутых друг от друга. В ее взгляде мелькнула хитрая искорка; Леви хорошо знал этот взгляд, так что, заинтересованный, наклонился поближе к ней. — Мы с Армином поспорили на деньги… Не на много, не злись. Я за то, что Эрен и Жан начнут встречаться до конца учебного года. Эрвин, стоящий неподалеку, тихонько засмеялся, закрывая рот рукой, чтобы не услышал никто, кроме Аккерманов. Леви нахмурился и задумался над ее словами. Взгляд его бегал от одного юноши к другому: Жан сидел в углу, около уродливой пальмы, а Эрен стоял к нему спиной и показательно дулся. Армин, стоящий между ними, пытался подать сигнал SOS взглядом. …И таким образом Леви пришел к выводу, что Жан и Эрен не могут терпеть друг друга только из-за этой подростковой гордыни и вспыльчивой натуры. Если подумать, то настоящей ненависти в их взглядах никогда было. А цапались всегда из-за всякой ерунды: искали повод зацепиться друг за друга, повод обратить на себя внимание. А, возможно, и правда были влюблены — кто их, подростков, знает. — Резонно, — Леви лежал на стойке, его голова лениво покоилась на руках. — Держи в курсе событий. Она кивнула, сдерживая ухмылку. *** Апрель выдался теплым. Эрвина сейчас не было в лавке — уехал по делам, поэтому Леви сидел в магазине один, советовал цветы редким посетителям и скучал; ждал когда у Микасы кончатся уроки и она заглянет. Он гладил бархатные лепестки его любимых голубых ирисов и дочитывал книгу про язык цветов. Эрвин подарил ее как-то давно, в честь открытия лавки. Леви вычитал про то, что незабудки — символ верной любви и постоянства и подарил их Эрвину на день рождения, но дальше не стал углубляться. Колокольчики на дверях отвлекли его от чтения, и в дверях появилась Микаса. Она скинула свою сумку на пол и молча села на стул перед стойкой. — Привет, — сказал Леви, переводя взгляд на часы. — Твои дополнительные занятия заканчиваются только через полчаса. Снова прогуливаешь? — Не такие уж они и нужные… — отвела взгляд и запустила руку в свои угольно-черные волосы. — И где твои непутевые? Ушла без них? — Эм… Да, я без них, — она отвела взгляд снова, но уже как-то нервно. — Эрвин не здесь? Леви кивнул: да, мол, уехал. Эрвин знал много интересных историй, рассказывал про другие города и всегда находил тему для разговора; с ним никогда не бывало скучно, и даже самые недружелюбные знакомые Микасы ладили с ним. А Леви тем же самым похвастаться не мог: был немногословным и мрачным, а рассказывал только преступные байки, и то редко. Но Микасе нравилась тишина, которая всегда царила в дежурства дяди, и она, сонно зевнув, улеглась на стол и положила голову на руки, рассматривая цветущее помещение. Леви заметил, как в один момент Микаса напряглась. Она поднялась и уставилась на двери; по взгляду было понятно, что племянница каким-то образом растеряла всё настроение за эти минуты. — Смотри, — произнесла она с волнением в голосе и показала пальцем на окно. — Это Эрен идет? Аккерман-старший вгляделся в пыльную улицу через стекло, разглядел силуэт неряшливого парня в рубашке и заключил: «Да». — Эх… Меня тут не было, — Микаса схватила свою сумку и невозмутимо направилась в кладовку. — Куда? Вопрос вряд ли долетел до ее ушей, так как дверь тесной кладовой тут же захлопнулась. Леви фыркнул и пожал плечами. Из-за двери было слышно стук и приглушенное шипение, и, видимо, на Микасу упала швабра или лейка с верхних полок. Вероятнее всего, Эрен выкинул какую-нибудь глупость и спровоцировал ссору, и, конечно, они не хотят видеться… Чуть только зазвенели колокольчики на входной двери, как Леви бросил прежние дела, намереваясь потолковать с входящим. То есть, самую малость поиздеваться над Эреном. Парень вошел внутрь, взгляд скользнул по помещению, и в зеленых глазах сразу же потух огонек надежды. — Здрасьте… — неловко бросил он и притворил за собой дверь, озираясь. — А Эрвин?.. — Не знаем таких. Здесь только я, — Аккерман помолчал, оценивающе оглядел подростка с его непослушными отросшими до плеч волосами, как бы невзначай задел рукой секатор, лежащий на столе, и мечтательным тоном добавил: — Обкромсать бы уже твои патлы. Эрен нервно хихикнул. Он и без того выглядел зашуганным и подозрительным, а под взглядом Леви, казалось, совсем растерялся. Эрен ходил и разглядывал цветы, выжидая, пока лишнее внимание к нему спадет… А еще пару раз покосился на кладовую. Леви снова взялся за книгу. — Микасы здесь нет, — Леви сказал, не отрываясь от чтения. Он услышал два синхронных облегченных вздоха: один, тихий, от Микасы, а второй — от Эрена. Интересно, как они там рассорились. Осмелевший Эрен набрал воздуха в грудь. На щеках юноши проступил румянец. — Я хотел посоветоваться по поводу… — начал он и прервался: взгляд упал на книгу Леви, и Эрен прочитал ее название вслух. — Язык цветов. Про язык цветов. А вот это интересно. — Подробнее, — потребовал Леви, заметив, как у его непутевого клиента словно дар речи пропал. — Ну? Я тебе что, гадалка? Откуда я знаю, что тебе в голову взбрело. Казалось, подросток готов был разозлиться на то, что Леви потребовал объяснений, но вместо этого щеки и уши стали совсем пунцовыми. Он отвел взгляд и сказал: — Мне нужно кое-кому… Ну, в общем, что-то сказать. Цветами. — Издалека начинаешь. Кому и что? — продолжил пытку Леви. Пацан промычал что-то себе под нос, усилив раздражение Аккермана. Эрен задумчиво запустил руку в волосы (перенял эту нервную привычку у Микасы). — Типа… Извинения? Ну, так… Что-то примирительное. — Ну и ну, — Леви закрыл книгу так резко, что заставил пацана вздрогнуть от неожиданности. — А рот тебе на что, спрашивается? — проворчал он, думая начать воспитательную беседу. А потом паззл в голове сложился. Всплыло воспоминание про спор Армина и Микасы. Леви прервался, задумался на секунду, покосился на тонкую стену, за которой сидела Микаса. Леви понадеялся, что она хорошо их слышит. Решив сыграть племяннице на руку, он спросил: — С кем миришься? Аккерман сдержал ухмылку и после недовольного возгласа Эрена с нажимом добавил: «Я должен знать детали, чтобы помочь». И еще пару секунд наслаждался эффектом, который произвели эти слова. А интересно было наблюдать за тем, как бойкий Эрен превращается в неловкую жижу. Даже веселее, чем отвешивать ему подзатыльники. — Бля… — произнес Эрен жалобно, потом осознал, что ругаться не следовало и попытался ответить: — Ну, он… Жан, короче. Я сглупил недавно и хочу с ним помириться. — Ага-а, — задумчиво протянул Аккерман. В сознании всплыло ухмыляющееся лицо этого Жана, и сразу же вспомнилось, как он всегда подолгу глядел на Эрена исподлобья. Рассматривал его волосы или лицо в профиль, а когда Эрен замечал, то они снова находили причину поссориться и ругались на весь магазин. В принципе, Леви не был удивлён. А Микаса за стеной, кажется, ликовала: чутьё и долгая дружба с Эреном ее не подвели. Леви решил, что с пацана уже хватит и пора прекращать издевательства: он молча раскрыл свою книгу и начал листать, пока Йегер глядел на него взглядом, полным надежды. — Ну смотри… Если ты хочешь помириться, то можно подарить желтые тюльпаны или анемоны, потому что они про искренность. Или можно астры. — А астры что значат? — «Сожалею» или «Жду ответа». Эрен неловко вздохнул. Когда он обвёл взглядом помещение с сотнями цветов, в глазах мелькнул страх: вероятно, он бы даже астры найти не смог. Леви понимал и его незнание, и его неловкость — сам совсем недавно был таким же. Аккерман вышел из-за прилавка и указал на нужные цветы. — Вот астры. Эрен заинтересованно разглядывал астры, лиловые и многослойные, с кучей тоненьких листиков. Потом тюльпаны, цветы каплевидной формы, ярко-желтые, с плотными лепестками. Анемоны фиолетовые, с большими черными вкраплениями и широкими краями. Эрен прикасался к лепесткам, под пристальным взглядом Аккермана боясь их повредить. Трудно решить, что бы подошло Жану… — Тюльпаны и анемоны мне нравятся… — задумчиво сказал Эрен после пары минут разглядывания. — Подходят, наверное. Леви кивнул. — Ещё вопрос, — начал он серьёзно. — Ты уверен, что этот твой тупица вообще будет расшифровывать, что ты ему там подарил? Я его, конечно, плохо знаю, но догадываюсь, что он может просто стукнуть тебя этими же цветами и уйти в закат. — Может, — он звучал больше расстроенно, чем смущённо. — Но я все равно попробую… Смятение вернулось, и, снова раскрасневшись, Эрен добавил: «Только, пожалуйста, не рассказывайте Микасе!». Объяснил он это тем, что она и так у него над душой стоит, а особенно злится после того, как утром он и Жан просто разгромно поссорились. По вине Эрена. Извиниться хочет, сказал. Леви устало вздохнул, понадеявшись, что этому дураку повезет и больше не придется слушать их бесконечные споры. Ушел Эрен с букетом в руках. — Охренеть, — Микаса буквально вывалилась из кладовой. — Ты можешь представить, как Эрен извиняется передо мной вот так? Или перед Армином? — Нет, — задумчиво протянул Леви, поливая водой из бутылки небольшое деревце в горшке. — Я вообще не помню ни одной ситуации, где эта патлатая бестолочь нормально извинилась. — Вот именно. Кажется, я была права насчет них… Надеюсь, они успеют до конца учебного года… — Успеют, — сказал Леви твердо. Если честно, он не намерен больше терпеть эти сцены и выяснения отношений в цветочном магазине. — Только ты должна помочь. — М? — Намекнуть Жану, что у цветов есть смысл. Он сам не врубится. Микаса улыбалась, потому что была рада за друга, или потому, что оказалась права. В любом случае, она была в хорошем расположении духа и радостно унеслась из магазина, как только Эрен отошёл на достаточное расстояние, чтобы можно было с ним не пересечься. А Леви устало промычал что-то себе под нос и продолжил чтение. Эрвин еще не вернулся. *** Заливистый смех Эрвина наполнил помещение. — Я помог только для того, чтобы они не устраивали сцен в твоей лавке! — раздраженный Леви сложил руки крест-накрест. — Гормоны в башке играют, мало ли… — Мне кажется, это не единственная причина. — Да. Хочу, чтобы племянница выиграла спор. Вновь раздался смех, но на этот раз недовольный Леви перестал дуться, и его раздражение растаяло. Даже появилась легкая улыбка. Стремянка опасно покачивалась. Леви оторвал руки от своей опоры и попытался дотянуться до цветочного горшка на верхней полке. Старая лестница под его ногами вновь зашаталась, но ее придержали, позволив Леви взять азалию. — Хочешь переставить? — спросил Эрвин, не убирая руки со стремянки. Он задумчиво глядел на подсохшие листочки вялого растения. — Надо попробовать, — Леви сел на верхнюю ступеньку. Захотелось чихнуть от близости цветов к носу. Эрвин не отрываясь рассматривал его лицо, очерченное солнечным светом, а Леви беззлобно хмурился. Аккерман протянул свободную руку и провел по светлым волосам, испортив ранее идеальную прическу. Эрвин вздохнул и улыбнулся. В обеденный перерыв всё их внимание как-то самостоятельно приковывалось друг к другу, и на тридцать минут все дела, клиенты, цветы и морока с бумагами откладывались. Леви, может, так бы и не убрал руку с чужих волос, если бы не раздался звон колокольчика над дверьми: Леви мгновенно сделал такой вид, будто столкнувшегося с ним человека в скором времени настигнет трагическая смерть. Дверь закрылась, и стало ясно, что табличка «Перерыв» на двери была мастерски проигнорирована Жаном Кирштейном. — Привет, — просто сказал Эрвин, взял азалию из рук Леви и переставил ее на стол. — Что-то ты и твои друзья поодиночке зачастили. Жан поздоровался и невозмутимо прошествовал вперед. Леви закатил глаза и сдержал себя от едкого комментария в сторону умственного развития юноши. Карие глаза Жана блестели, на лице играла приятная улыбка, но Леви от своего мнения не отказывался — Кирштейн его все еще раздражал в этот теплый весенний день. Аккерман слез со стремянки и скрылся за нижними ящиками стола, в которых сразу стал что-то искать. — А можно?.. — начал Жан, обратившись к Леви. Он даже не договорил. Леви вынырнул из-под стола и на автомате протянул ему книгу с толкованием цветов. И чуть только пальцы Жана сомкнулись на книге, как Аккерман отдернул руку. — А?.. — Где Эрен? — спросил Леви с нажимом, убирая книгу на край стола. — Не знаю, вроде ушел… С Микасой, — сказал Жан почти обиженно и мгновенно потух. Эрвин с Леви многозначительно переглянулись, поговорив без слов, а Жан так и не понял, что от него хотели. Ну, во-первых, после того, как Эрен подарил те тюльпаны и анемоны, Жан почему-то разучился говорить словами и просто приходил сюда, одалживал книгу и находил какой-нибудь подходящий по содержанию его мыслям цветок. Писал к нему какую-нибудь маленькую записку, передавал все это Эрену через знакомых или оставлял в его школьном шкафчике. А потом так делал и сам Эрен. Уже вторую неделю, кажется. И так у них образовалась вроде бы милая, а вроде бы странная привычка: вечно обмениваться этими дурацкими цветами. Леви-то не против, пускай так и делают, но вот скоро уже конец учебного года. И пора бы этим двоим разобраться, а иначе в конце мая расстроенная Микаса придет к нему и сообщит «Проспорила». — Посиди пока в лавке. Дело есть. Можешь полы подмести, если заскучаешь. — А зачем?.. — Ну, Армин… Вчера сказал, что не нашел тебя в школе и у него к тебе дело. Он зайдет. На самом деле всё было не совсем так. Вчера, уже собираясь уходить с очередным скудным букетом, Эрен пообещал зайти в цветочную лавку на следующий день около четырех часов. Вспомнив об этом, Леви твердо решил заставить его пересечься с Жаном, чтобы перестали бегать друг от друга и поговорили нормально. А сейчас Эрвин просто смотрел на него взглядом, говорящим «Ты бесстыжий» и посмеивался: забавно было наблюдать за тем, как Леви помогает друзьям его племянницы. Аккерман же на него глядел с немым «Молчи» во взгляде. Пока Эрвин и Жан разговаривали про литературу, Леви вспоминал, как неделю назад Жан по его совету подарил Эрену ветвистую желтую амброзию (взаимность). Эрен же через пару дней — маргаритки (чистота намерений, если верить личной трактовке Леви). Потом всякие «хорошего дня» или «улыбка», но уже с записками. Леви не понимал, почему после этого они не могли нормально говорить; Микаса жаловалась, что избегают друг друга и портят всем настроение, поэтому их компания уже не могла находиться вместе. В понедельник, за день до контрольной по какому-то там предмету, Эрен забежал за белой гвоздикой — пожеланием удачи, достал листок, положил на стол и быстро начиркал что-то. Леви мельком глянул и вздохнул до того тяжело, что в ту же секунду приковал к себе внимание Эрвина, который чем-то увлеченно занимался до этого. — Эрен, ты действительно тупица. «Увидимся», а не «увидемся». Эрвин засмеялся, Эрен скукожился и покраснел. А Леви еще сильнее убедился в том, что этот мальчик — чертов кошмар. В настоящем времени Жан с Эрвином все еще болтали о всяком, а отточенный слух Леви уловил шаги на улице. Эрен, как и предполагалось, зашел к ним через пару секунд, дверь распахнулась, чуть не сбивая растения с полок. — Здравствуйте! Он сначала улыбнулся своей ярчайшей улыбкой, на которую Жан всегда смотрел с неприкрытым восхищением, а потом оба вздрогнули, как напуганные кошки. Жан вскочил. А Леви это надоело. — Господин Аккерман! — возмущенно обратился Жан, а Леви сделал вид, что очень уж увлечен уходом за цветком. — Ты?.. — выпалил Эрен, озираясь и нервничая. — К черту, мне просто нужно забрать… Вчера тут оставил тетрадку. Эрен прошелся по периметру, рассматривая каждую полку, но никаких тетрадей в помещении, естественно, не было. Жан театрально вздохнул, а Леви подумал, что пора бы уже вмешаться. — Вы двое, — сказал и дождался, пока оба взгляда не сосредоточатся на нём. — Вам нужно что-то обсудить, верно? — А?.. — О господи, даже до Эрвина быстрее доходило, — Леви сказал и невидимо ухмыльнулся, когда ощутил на себе этот возмущенный взгляд Эрвина. — Хватит бегать друг от друга. — Да это вообще не ваше дело! Вспыльчивый Эрен раскраснелся от неловкости. Скоро Аккерман научится смотреть внутрь своего черепа, потому что закатил глаза уже в миллионный раз. — Вообще-то ко мне относится Микаса, а она из-за вас нервничает. Разбирайтесь, — сказал он тоном, не терпящим возражений. Парням пришлось встретиться взглядами. Эрен недовольно надул щеки и отвел взгляд: — Эм, ну, помнишь анемоны и тюльпаны?.. Мне жаль. Ну, за то, что сказал… — Мы к этому еще вернемся, — ответил возмущенный и раскрасневшийся Жан, метал взгляды в сторону Леви и Эрвина. Он вздохнул: — Ты засранец, конечно, но раз уж извинился… Мир? — Ага. На этот раз официально. Эрвин и Леви с облегчением выдохнули, когда заметили, что напряжение спало. Но в один момент Эрвин, увлекшийся подрезанием засохших листьев фикуса, сделался задумчивым, его брови немного сдвинулись к переносице и он произнес: — Постой-ка, Эрен. Ты что сказал? Тюльпаны — это раскаяние? — Ну, да… Леви сказал. В этот момент Жан будто совсем растерялся. Он тут же активно поманил Эрена на улицу — по всей видимости, очень уж хотел что-то сказать ему наедине. Эрвин кивнул и задумался. После того, как дверь за голубками, идущими как-то слишком близко друг к другу, закрылась, Леви вопросительно глянул в сторону Смита. — О чем это ты говорил? Насчет тюльпанов, — спросил он. — А. Ну, ты, видимо, не сильно ошибся, судя по ним… — Эрвин слегка замялся. — Но тюльпаны — это про влюбленность обычно. То есть, Эрен на той неделе подарил ему… И Жан знал правильное толкование?.. Леви пожал плечами и философски изрёк: «Что ни делается, то к лучшему».

___

Леви спешил в школу к племяннице. Он нечасто бывал здесь, и поэтому сначала перепутал улицы. Потеряв столько времени на поиск школы, он понял, что уже опаздывает: дополнительные занятия-то скоро кончатся. Увидев краешек школьной крыши в дальней части улицы, Леви ускорил шаг. Он вошел в школьный дворик с аккуратным газоном и тропинками. Леви дошел до небольшой выложенной камнем площадки в центре дворика и услышал знакомые голоса. — Я тебе ещё раз повторяю, Жан. Не я это начал. Леви вгляделся и увидел два знакомых силуэта, сидящих под окнами одного из корпусов школы. — Если бы я не пришел, они бы тебя в лепешку раскатали! Дай посмотрю. — Не болит. — Эрен! Леви устало вздохнул и свернул с тропинок. — Правда не болит? — Жан склонился над Эреном, совершенно без стеснения прикоснувшись к его лицу с какой-то нежностью. — Зайдем лучше ко мне… Хотя бы руку надо обработать. — Это кто тебя так? — внезапно спросил Леви, глядя на свежий фонарь у Эрена на скуле, на грязную рубашку и ссадины на руках. Мальчишки, слишком увлеченные друг другом, так и подскочили от неожиданности, а Жан решил сделать вид, что зол, и сменил шарманку. Он отшатнулся от Эрена, ругал трехэтажным матом, не волнуясь о том, что Леви — потенциально имеющий право дать подзатыльник взрослый, — находился здесь, буквально в метре от них. Жан жестикулировал и ходил вокруг своего Эрена, а тому будто было все равно. — Остынь, Жан, ну чего ты… Они же на тебя рыпались! — сказал смущенный Эрен и внезапно обратился к Леви. — Как у вас дела, господин Аккерман? — Ты меня слушаешь?! — Слышь, голубки, — рявкнул Леви, уставший от этой сцены. — Быстро расскажите, что случилось. Он был доволен эффектом, который произвела эта фраза: мальчики и впрямь замолчали, замотали головами и покраснели. Жан кратко пересказал события: вышел он из школы, а тут Эрен и два выпускника, и… И вот. Сидит побитый, но гордый. — Кстати, — Эрен обратился к Леви, когда стало совсем неловко от ситуации. — А вы почему здесь? — Микаса, — пояснил он кратко. Они иногда ездили в пригород, навещать родню и прочее. — И что мне с вами делать? — строго добавил он. Ребята виновато посмотрели на него, и Эрен взмолился: — Не говорите Микасе, пожалуйста! — Думаешь, она слепая? — скептически заметил Леви. — Ладно, не скажу ничего. Жан, отведи своего непутёвого домой. Он послушно потянул Эрена за руку, поднял и позволил ему навалиться на себя. — Спасибо, — сказали они синхронно. Леви ещё пару минут глядел, как они ковыляли к воротам. И заметил, что Эрен приобнял Жана как-то слишком бесстыже даже для него: его рука опустилась ниже, чем следовало, и находилась в таком положении, пока Жан не пихнул локтем легонько. «Мне всё лето, что ли, на это любоваться?» — подумал Леви брезгливо. Но потом решил, что лучше так, чем вечно разнимать их, как кошку с собакой. В двадцатых числах мая, около недели назад, они и впрямь сказали: «Ну да, мы встречаемся, и что?»; судя по рассказу Микасы, их очень смутила их с Армином реакция. А что было, когда они узнали про спор!.. Микасу это так рассмешило, что она хихикала весь день в цветочной лавке. Нет, она, конечно, была жутко рада тому, что у ее лучшего друга появился парень, но над выражением лица Армина не посмеяться было бы греховно. Он думал, что такие упрямцы, как они, не скоро признаются, но ошибся… Бывает. Леви поймал себя на мысли «И чего это я вообще вовлечен в подростковые драмы?» и, как только Микаса спустилась к нему, взял ее за руку, сказал, что надоело уже ждать и увёл за ворота. Когда удивление Микасы прошло, она выпустила его руку и как-то помрачнела. — Ты чего это? — Ты Эрена не видел? Жана? — Леви молча покачал головой, и Микаса закусила губу. — Ты из-за этих выскочек расстраиваешься? — в ответ на это Микаса молча кивнула. Они шли по спальному району к электричкам. — Что они еще вытворили? — спросил Леви, мысленно готовя для них самую грязную неоплачиваемую работу в лавке. Это цена беспокойства Микасы. Она медлила, разглядывая деревья, которые наконец-то позеленели после долгой зимы. Был приятный и теплый вечер, какие бывают в преддверии лета. Она вздохнула: — Мы хотели съездить в соседний город послезавтра, а эти двое как раз будут свободными, — произнесла она. — Но Эрен сказал, что не поедет, потому что Жан позвал в кино и он не может отказаться. То есть, они помирились, но наша компания всё еще разделена. — Бери с собой Армина и езжай. Ну их к черту, — отрезал Леви и мысленно добавил, что от этих двоих одни проблемы. — Ну дядь, — упрекнула Микаса и улыбнулась. — Они просто ещё без ума друг от друга… Так что пусть гуляют. Потом успокоятся же? Недовольство испарилось из ее голоса, и она расслабилась. Действительно, скоро лето, будет много свободного времени. Леви пожал плечами. — И правда, пускай гуляют. Зато спор ты в итоге выиграла. — Не без твоей помощи. — Только благодаря моей помощи, попрошу. Микаса рассмеялась.