Устройся поудобнее в моих объятиях

Первым делом Джордж забрал из квартиры все свои цветы, несмотря на недовольство Клэя. Дом стал похож на настоящую оранжерею, которая все ещё пополнялась новыми букетами ежедневно. Ранункулюсы, сантини, гортензии, маттиолы, хризантемы – Дрим каждый раз придумывал что-то новое, но кое-что было всегда – те самые васильки, напоминающие о судьбоносном дне. Но остальные вещи перенести все же стоит. Этим вызвался заняться Клэй, сейчас задумчиво стоя посреди гостиной. Он не стал закрывать дверь, лишь прикрыл её, рассчитывая перенести все в несколько приёмов. Но с чего же начать? К примеру, с обуви. У Джорджа есть забавная особенность: хранить кроссовки в специальных сумках. Тех самых, с которыми ходят школьники, складывая в них свою сменную обувь. Более того, он нервно поглядывал на кроссы без своеобразных чехлов, так что Дрим решил не испытывать его терпение, в какой-то момент притащив штук семь таких мешков. Клэй невольно улыбнулся, вспоминая тёплые эмоции на таком родном лице, и взгромоздил на себя несколько мешков, вдобавок взяв пару книжек. Получилась неплохая такая куча. Именно в этот момент раздался звонок в дверь, заставляя парня подавить испуг в груди, чтобы удержать равновесие и не выронить все из рук. Клэй нахмурился. Странно. Джордж звонить не будет. Парень, со вздохом поставив вещи обратно на стол, поплелся к двери. – Ты кто такой? – недружелюбно буркнул Дрим, чувствуя неприятный запах перегара. – Я ищу Джорджа Дэвидсона, он разве не здесь живёт? – ответил он, проигнорировав вопрос. – С какой целью? – парень привалился к косяку, скрестив руки на груди. Он даже глаза прищурил, рассматривая визитера. Загорелая кожа, черные глаза, каштановые волосы и борода. Было навязчивое ощущение, что Дрим должен его знать, но шатену все никак не удавалось направить поток мыслей в нужную сторону. – Поговорить, – он неопределённо пожал плечами. – Мы... общались раньше. – Общались или встречались? – наконец сложив два плюс два спрашивает Дрим. Воспоминания завертелись с бешеной скоростью. Замешательство постепенно заменялось злостью, и парень неосознанно сжал кулаки. Судя по реакции пришедшего, он попал в точку. – Встречались, значит. Имя. Его голос холодный как сталь. Режет, словно нож. Он настолько пропитан отвращением, что, кажется, яд скоро начнёт стекать с его языка. Дрим ненавидит человека, стоящего перед ним. Ненавидит до боли в костях. До потери контроля. До навязчивого желания проехать кулаком по лицу. И вот, когда он, гулко сглотнув и нервно одернув рубашку, хрипло произносит «Шлат», Клэй теряет ощущение реальности. Никто не смел так обращаться с Джорджем. Скоро ты останешься без носа, парень. – Ты хоть представляешь, что натворил, тварь?! – Дрим схватил его за грудки и сразу же получил удар лбом в свою переносицу, отчего лицо мгновенно залило кровью. Он мотнул головой и отпрянул назад, дав себе сущие секунды, чтобы собраться с силами. Дрим уворачивается от последующей атаки и ударяет в живот, заставляя парня сжаться и зашипеть от боли, полностью теряя контроль. Клэй, тут же воспользовавшись ситуацией, припечатывает его к подъездной стене, крепко сжимая шею. С интересом первооткрывателя он наблюдает за тем, как чужие глаза увеличиваются. – Ты совсем охуевший. У Клэя невольно дернулись уголки губ в подобии улыбки, а голос подрагивал от прилива адреналина. Его трясло лишь от осознания того факта, что этот кретин виделся с Джорджем, говорил с ним когда-то, быть может, даже целовал или кусал. Но, что самое ужасное – этот человек вселил в него недоверие к людям, вечное ожидание предательства и уверенность, что он такой никому не нужен. И сейчас, едва все начало налаживаться, эта макака имела наглость прийти сюда, вынуждая парня лицом к лицу столкнуться со своим прошлым. С тем, что он так отчаянно хотел забыть. Клэй наносит ещё один удар – на этот раз, более чёткий, сопровождающийся влажным хрустом. Судя по всему, нос травмирован. Он уже замахивается снова, но вдруг останавливается, почувствовав, как кто-то кладёт руку на его плечо. Отрезвляет ли это? Ни капли. Отрезвляет понимание того, что за человек стоит сзади. Дрим, моргнув пару раз, позволяет себя немного развернуть, и встречается взглядом с обеспокоенным парнем. – ...лэй! Успокойся! Хватит, остановись! Слышишь меня? – Да, – голос угрожающе-спокойный, заставляет Джорджа поежиться. Он неуверенно, будто боясь, проводит пальцами по шее, словно стараясь привести шатена в чувства, и не обращает никакого внимания на человека, что извивается под сильной хваткой Клэя. – Тише, Джордж, все хорошо. Я держу себя в руках. – Я звал тебя, но ты был так занят его носом, – без обиды и страха в голосе, даже с некой усмешкой произносит Дэвидсон. – Ты в порядке? – Ерунда, – улыбается Дрим, когда Джордж целует его в шрам, и немного ослабляет хватку, снова строго посмотрев на Шлатта. – Убирайся отсюда. Ещё раз увижу – мало не покажется. Шлатт спускается по стене, загнанно дыша и с ненавистью глядя на Дрима. Из носа капает кровь, стекает по подбородку и пачкает рубашку, но он не обращает внимания. – Джордж, мы можем поговорить? – хрипло произносит он, всеми силами игнорируя Клэя. Тот непроизвольно дёргается вперёд, но ощущает, как Джордж легонько дергает его за рукав футболки. Он поворачивает к нему голову и замирает, увидев, как на мгновение мелькнула в глазах застарелая боль, тут же скрываясь за маской безразличия. Что правда, то правда – этот парень как никто другой умел делать вид, что все в порядке. – Клэй, я хочу услышать, зачем он пришёл. – Я тебя не оставлю. Пусть говорит при мне, – тихо произносит Дрим. Джордж еле заметно улыбнулся и, взяв его за руку, переплел их пальцы. – Ответь, просто скажи, что тебя связывает с этим левым парнем? – Шлатт сплевывает кровь в сторону и скалится. Клэй инстинктивно выступает вперед, будто стараясь спрятать Джорджа за своей спиной, но парень скользит большим пальцем по коже, без слов говоря, что все в порядке. У Дрима просто чесались кулаки – так хотелось снова начистить рожу этому ублюдку, но Гоги хотел услышать, что тот скажет, поэтому приходилось себя сдерживать и не вмешиваться. – Моё терпение не безгранично, Дэвидсон. Ещё немного и я уйду. – Почему ты так уверен в том, что нужен мне? У моих чувств к тебе морская болезнь. – Но я же люблю тебя, зай, – Шлатт усмехается и облизывает губы, походя на безумца, – как ты можешь так поступать со мной? Что-ж, возможно я все же проебался. Мне жаль, это было ошибкой. Всё? – Ага, любовь-морковь и абхазские помидоры. Что-то я не слышу даже банальных извинений, – парень еле заметно вскидывает левую бровь, но Клэй замечает это движение. – Прекрати этот цирк, мы не первый год знакомы. Если ты меня «любишь», то я, видимо, пиво или плойка, но точно не Джордж. – Я был пьян, тем более он сам подсел. Я не мог себя контролировать, включи голову, – он повышает голос, и с силой сжимает кулаки. – По пьяни или нет, без разницы. Если бы любил, то не изменил. Такого даже в мыслях быть не должно, – чётко проговорил сквозь зубы Дрим, предупреждающе помотав головой. – Да ты настоящая сторожевая псина, – отрезал Шлатт, переключая свое внимание на Дрима. – Будет ли он твоим, если безумно нуждается во мне? Он только и делает, что ебет мозги и терпит. Так ещё и с отклонениями, вот сдался он тебе такой? – Я тебе сейчас нос на место поставлю, – рычит Клэй, почувствовав, как Джордж крепче сжимает его пальцы. Он настороженно следит за тем, как Шлатт, шипя, медленно поднимается на ноги. – Чёрт с тобой, – он махнул рукой и сделал несколько пробных шагов, но вдруг остановился, снова повернувшись к Джорджу. – Если можешь, просто скажи, что всё хорошо, чтобы я мог позвонить тебе, когда мне станет одиноко. – В этих джунглях ты не дикарь, а всего лишь турист. Я ничего не теряю, отпуская тебя. Действительно хочешь прощения? Будь по твоему. Я прощу, но не забуду. Хорошего вечера. Все это время он с непроницаемым видом смотрел в одну точку, куда-то мимо Шлатта. Джордж в последний раз глянул ему вслед и повернулся к Дриму, немного ослабив хватку. – Спасибо, – грустно улыбнулся он, и у Клэя в груди защемило. – За что? – он притягивает парня ближе и привычно целует в макушку. Голова болит, но какая разница, когда рядом такой солнечный мальчик. – За то, что ты ему врезал. Ты где так бить научился? – В жизни всякое может пригодиться, знаешь ли. Я на борьбу ходил раньше. Там, правда, наказывали не использовать удары в уличных драках, – негромко говорит Дрим, улыбаясь, и руками проходится по напряжённой спине. – Теперь ты в порядке? – Думаю, что да. Я ещё больше убедился в том, что поступил правильно, сбежав, – Джордж вздохнул, отстраняясь. – Ты же видел, что он ненормальный. – Да уж. – Стоит вернуться в квартиру. Ты так и не перенёс вещи, хотя так рвался, – хитро прищурившись произносит он. – У меня без тебя вообще ничего не получается, – честно отвечает Дрим.

***

На чистых и мятых простынях лежат стопки книг, которые Дрим недавно перенёс в свою квартиру. Он иногда читает их Гоги вслух. Сперва отнекивается, глупо улыбаясь, но начинает читать, когда тот обиженно надувает щеки. Они устраиваются в кровати и Джордж привычно укладывает голову тому на бедра, прикрывает глаза и слушает голос, способный сжечь до тла, думая о том, что лучше просто быть не можеть. Не верится, что он чуть не отказался от этого, так долго рассуждая над ответом. – Ты целуешься по-киношному, Клэй. Надо сказать, что по-киношному он не только целуется. Вся жизнь рядом с этим парнем превращалась в фильм: слишком удивительный и непохожий на правду. Ему очень нравится обсуждать совместный досуг, время от времени вытаскивая Джорджа на слишком милые свидания. – Я не виноват, что ты выглядишь как тот самый идеальный парень из дорамы, – Дрим двигается ближе, плотнее укрывая своего парня пледом, на что Джордж хихикает. – Когда приедет твоя мама? – Позвони ей и спроси, – Джордж жмурится и упирается рукой ему в грудь. – Да брось, радость моя, она от тебя в восторге. Патчес запрыгивает на кровать к парням, и привычно укладывается на коленях брюнета. Такова их семейная идиллия – уютные вечера втроём, проведённые в тёплой постели и сопровождаемые нежными поцелуями. Все вокруг видели, насколько они влюблены друг в друга, и ни у кого из семьи или друзей даже в голову не приходило спрашивать – во-первых они всегда и везде появлялись вместе, а во-вторых Клэй открыто всем заявлял о наличии отношений, не стесняясь. Вдобавок ко всему он часто кидал довольные взгляды на острые ключицы, на которых россыпью красовались багровые засосы, так хорошо заметные в широком вырезе свободных футболок, тоже принадлежащих Дриму. А Джордж действительно чувствовал себя... счастливым? Его будили поцелуями, не спрашивали, сколько ложек сахара класть в чай, не уточняли, сколько яиц жарить на завтрак и какой прожарки подавать мясо вечером, мармеладки взять сладкие или кислые, а рубашку в мелкую или крупную клетку. Что уж там, Клэй даже запомнил, какая мягкость щётки для него, Джорджа, будет самой комфортной, а цветы он дарил те, на которых брюнет дольше задерживал взгляд. Но, по правде говоря, Джордж просто не привык, чтобы его любили, поэтому не знал, что делать. Самым неожиданным было то, что Клэй требовал взамен только искренние улыбки и застенчивые поцелуи. – Совсем забыл, у меня же для тебя сюрприз, – Дрим выскальзывает из объятий и тянется к рюкзаку, давно позабытому где-то на полу. Через минуту он протягивает билеты, счастливо улыбаясь. – Париж? – неверяще читает Джордж. – Да, ты же всегда говорил, что наш район похож на Францию, – Дрим вглядывается в восторженно горящие глаза напротив. – А потом мы съездим куда-нибудь на моей машине, хочешь? – Клэй, но... – Всё в порядке. Ты того стоишь, – Клэй сплетает тёплые пальцы, и слова, такие волнующие, искренние и душевные сами срываются с языка, – Я тебя люблю. – Люблю, – вздрогнул и повторил Джордж, будто проверяя, не послышалось ли ему. – Люблю, – повторил Клэй более твердо. Джордж застыл, когда парень коснулся его губ, оставляя поцелуй. – Я так ужасно, ужасно люблю тебя, – выдыхает он прямо в губы, – И всегда буду. Дэвидсона затрясло. Он протянул руку и провел пальцами по подбородку Дрима, заглядывая прямо в душу. Внезапно Джордж припадает к шее и ключицам, целуя места, усыпанные свежими засосами, причём не такими, которые легко можно спрятать или замазать. Впрочем, Дрим и не собирался их скрывать. Джордж судорожно выдохнул у его рта, и Клэй почувствовал, насколько сильно тот дрожит. – Я тоже, – сказал он надломленным голосом, – тоже безумно люблю тебя.