Всё ради нас

— Рейнира Арианна Вет! Её имя, сорвавшееся с губ ректору, и гром аплодисментов, отдавали в ушах трепещущей сердце мелодией. Рейнира спрятала готовую вырваться наружу радость за бронёй скромной леди, хотя ей так хотелось повиснуть на шее дедушки и закричать от радости, что она выиграла. Сегодня объявляли победителей в олимпиаде по политологии. Тех, кто выиграл на межгалактическом этапе, пройдя много трудностей с подготовкой, прохождением заданием и ожиданием результатов. Для Рейниры это не первая олимпиада, она уже участвовала в олимпиадах от университета Альдеры по праву и политологии, и в обеих олимпиадах, благодаря долгим и упорным подготовкам, выиграла. Результаты этой олимпиады она ждала с особым предвкушением. Рейнира проходила олимпиаду по международным отношениям и финальный этап проходил на Набу, где была родина Палпатина. Победители были и в других системах, но от Набу выиграла именно она, и это чувство победы отдавалось сладостью на языке. Рейнира вышла из толпы, проигнорировав презрительные взгляды некоторых. Возле ректора, вручающего дипломы и медали, стояли королева Нейше и министр образования, чьё имя Рейнира почему-то позабыла. Сперва её удивило, почему именно они приехали на вручение дипломов, ибо для чего королеве и министру образование быть здесь? Потом дедушка объяснил, что это такая тактика, дабы показать близость к народу. И оказалось, что Гаус выиграл олимпиаду по астрогеографии, поэтому присутствие его матери перестало казаться таким удивительным. Больше интересовала причина нахождение на территории колледжа министра образования. Как именно Гаус выиграл олимпиаду, оставалось для Рейниры загадкой. Хотя, чему удивляться? Он сын королевы, плюс умеет хорошо списывать. Но не исключено, что он писал сам. Во всяком случае, сколько Гаус говорил с Рейнирой, он всегда питал интерес к галактике вокруг. Он однажды купил в Тиде какие-то побрякушки, якобы с Татуина, поставил на полочку и хвалился, что у него есть сувениры с Татуина. Зная Гауса, окажись он на Татуине, то подружился бы в первые минуты с местными контрабандистами и выиграл бы в сабакк себе новые носки или корабль. Не самая лучшая планета для отдыха и развлечений. Рейнира там бывала с Фениксом и приятного в ней было мало: изнуряющая жара, песок проникает повсюду. В последний раз была такая жара, что даже Рекс, с его-то подготовкой, чуть не свалился. Мэл в сердцах поклялась, что и под внушением Силы туда не вернётся. Тогда впервые она сказала, что, будь её воля, она предпочла бы отдыхать на пляжах Скарифа, а не разгребать всё за сенаторами. «Не думала, что буду скучать по путешествиям с планету на планету. Но мне этого не хватает. Можно и с громким сопением Асоки». Из размышлений Рейниры выдернул пожимающий её руку ректор-гунган. Он повесил ей на шею золотистого цвета медаль и вручил в руки неоновый диплом о победе. — С победой, Рейнира, — поздравлял улыбающийся ректор. — Наша знали, что ваша одержит победу. — Благодарю, — сдержанно ответила она. Когда настала очередь пожимать руку королеве, Рейнира присела в глубоком реверансе. — Ваше величество. — Мои поздравления, дорогая, — королева Нейше пожала ей руку с нежной улыбкой. — Набу гордится тобой. Мой сын ни раз говорил, как много ты занимаешься. Я убедилась, что он сказал правду. Рейнира бросила короткий взгляд на толпу, где стоял Гаус. Принц Гаус Веруна, как маленький ребёнок, прыгал в толпе и показывал большие пальцы вверх. — Для меня честь принести такую победу своей планете, — улыбнулась Рейнира. — Ваша похвала уже большая награда для меня. — Кстати, от меня отдельная благодарность за вклад в фонд помощи диабетикам. Я очень рада, что не меня одну интересует эта проблема. — Я всегда рада помочь, моя королева. Рейнира не забыла, как семья ломала голову над будущем, когда у дедушки Эрвина выявили диабет. То событие потрясло всю семью и вывернуло души наизнанку. Никто не знал первое время, как быть дальше, потому что на Набу этой проблемой не занимались до прихода Нейше. Единственным спасением стали личные врачи деда Регала, которые и подсказали дальнейший путь. Откуда вдруг в дедушке Регала тогда проснулась такая доброта оставалось загадкой. Напоследок улыбнувшись королеве, Рейнира направилась пожать руку министру образования. Высокая женщина в строгом костюме прошлась по ней цепким взглядом. Белые волосы короткие, идеально уложенные, тонкие губы расплылись в улыбке. Что-то было в её чертах такое, что казалось Рейнире до сверления в груди знакомым. — Поздравляю, — министр пожала ей руку, — у вас теперь есть шанс без экзаменов поступить на бюджет в любой университет в галактике. Надеюсь, вы этой возможностью воспользуйтесь. Набу гордится вами. — Для меня большая честь, что вы здесь, министр, — лукавила Рейнира. — Очень надеюсь, что вы продолжите своё обучение в лучших университетах здесь и найдёте применение своим талантам. Будете процветать на нашей благородной почве. Рейнира продолжала смотреть на министра и улыбаться, но улыбка становилась холодней. — Я буду рада принести пользу своей планете. Но, как известно, некоторые растения растут лучше в других условиях и им нужна иная почва. А мои амбиции несколько шире нашей прекрасной планеты. Министр ничего не успела ответить. Прежде чем их четверых вместе сфотографировали на голокамеру, Рейнира заметила, как у неё задёргался глаз. Продолжать учиться дома она желанием не горела. У Набу имелись хорошие университеты, в одном из таких учился дедушка, однако университет Альдеры на Альдераане казался более привлекательным. На Альдераане учились все Веты, мама, Райдена, скорее всего, туда отправят тоже. Рейнира была намерена поступить туда же, желательно на бюджет, так как сидеть на шее у семьи не хотела и просить деда договориться о месте для неё тоже. Он уже договорился много лет назад, чтобы маме место дали. Папа добился места в университета тоже путём олимпиад, не просил деда Регала договориться. Рейнира ничем не хуже его. Поступит своими силами. К тому же, университет уже был у неё в кармане благодаря многочисленным олимпиадам. Как только закончатся итоговые экзамены и она пройдёт стажировку в летнем лагере на Тайферре, сразу подаст документы. А перед этим ещё наконец-то встретится с дедом Регалом. Спустя почти два года возвращения внучки на Набу. Рейнире через стандартных месяцев восемь стукнет девятнадцать, а она до сих пор не призналась ни деду Регалу, ни Фениксу, ни Рейну. Держала правду до удобного случая и ждала определённого момента. Да и у неё было много дел с учёбой, поддержкой Империи и финансирования их деятельности на Набу. С Лин она продолжала сотрудничать, пока им обеим это было выгодно. Местные имперцы подчинялись приказам Рейниры и она ни раз к ним обращалась за помощью. Они ей преданы, пока она им платит. Дело тоже было в выгоде обеих сторон. Фениксу Рейнира так и не созналась, что сотрудничает теперь с их врагами и мука-совесть порой не давала спокойно спать. Из-за неё и участившихся снов дамы с кривой шеей, она стала чаще принимать успокоительные, лишь бы как-то притупить все чувства и оставить холодную голову. Занималась растениям и ухаживала за ними. Наладила связи с имперцами на Набу и завоевала — не без помощи кредитов — их расположение. Насчёт Силане она знала, что женскую половину перевезли подальше от Набу. Чеда, Дарена и Криерса Силане нашли повешенными в их комнатах, откуда их должны были забрать для суда. Глупо было оставлять с ними верёвку и ножи. Они так могли и сбежать. Что именно Лин с ними сделала, что они предпочли все втроём повесится, Рейнира не знала. Жалости и сочувствия к ним она не испытывала. Только жгучее презрение и отторжение. Шрамы на спине и плече отдавали болью от воспоминаний во дворце Кастилей.Феникс не знал об этом. О том, что произошло в ту ночь, знала лишь Лин, прислуга Кастилей, они сами и Дин. Для общественности стала большим шоком новость о том, что Силане причастны к стольким преступлениям. Но никто не знал благодаря кому раскрылось это дело. Кто именно так подёргал за ниточки, что они себя раскрыли. Месть Рейниры привела буквально к тому, что ослабло влияние религии на провинцию и Набу в целом, их место заняли отныне более верные дедушкины псы, а планета начала потихоньку уходить от старых ценностей. Планета выдохнула спокойно из-за исчезнувшей на их шеях удавки Силане. Взоры тех, кто сдавали с Рейнирой олимпиаду, подолгу задерживались на ней. Это не были взоры восхищения. Видя их мрачные лица, на губах Рейниры заиграла на долю секунды дьявольская ухмылка. Она понимала, что аплодисменты были формальностью, в них и грамма искренности не чувствовалось. Откуда им взяться искренняя радость за победу той, кто для них чужой и кто обошёл их по баллам? Рейниру не волновало это. Не волновала искренность аплодисментов. Она пришла к своей цели, пускай и пришлось пойти на некоторые шаги. Рейнира ни с кем открыто не шла на конфликт, никогда не кричала о своём превосходстве и скорой победе. Общалась со всеми вежливо, подготавливалась. Узнавала, кто пишет своим трудом, а кто собирался списывать. Многие шли на эту олимпиаду из забавы ради, кто-то рассчитывал на датапады и голофоны. Рейнира запомнила их лица. Бальег грыз изнутри. Её место могли занять те, кто этого был не достоин. Эти люди рассчитывали на списывание и могли забрать её место в университете. Рейнира не переживала бы, будь бюджетные места такими доступными. Но место для набуанцев было только одна. Для каждого из системы было одно место. Много участников и только один победитель. Ни раз были случаи, когда человек написал своим умом на высокие баллы, но его место занял тот, кто списывал. На кону стоял шанс обучения в лучшем университете галактики и возможность увидеться с Райденом. Из группы Рейниры много людей рассчитывали списать, а потом их удаляли прямо с олимпиады или резко после аннулировали работы, словно злой рок кармы настиг их. Рейнира наблюдала издалека за их лицами и как они гадали, почему же так вышло. Каждый думал друг на друга, а она тем временем решала задания и смотрела, кто останется на межгалактическом. Остались глупцы и отличники, кто сам всё решал своим умом, но Рейнира обошла их всех. Пару бессонных ночей и месяцы подготовки того стоили. Ей не было стыдно, что она шепнула организаторам имена списывающих. Для победы все средства хороши. Сфотографировавшись для виду, Рейнира напоследок сделала реверанс королеве, как того требовали правила, и направилась к месту, где её стоял и ждал с довольной ухмылкой дедушка. Ректор уже перешёл к объявлению победителя по межгалактическому языку. Мама хотела тоже приехать, но поскольку дедушка находился в столице по работе, уговорил её это не делать. Легче было ему одному сходить поддержать внучке, чем маме ехать из другой провинции в столицу. — Ну, внучка, ты и впрямь лучше всех, — хвалил дедушка. — Даже у нас в отделе нет таких талантов. Поздравляю. Он отвечал с шуткой, но в его голосе слышалась глубокая гордость. Рейнира, держа в одной руке диплом, обняла деда, и тот погладил её по спине. На более долгие объятия она не решилась и, мягко отстранившись, продемонстрировала ему медаль и диплом. — Не зря столько месяцев пахала. — Надеюсь теперь ты дашь себе передохнуть? Предлагаю твою победу отметить дорогим коньяком или бренди. — Деда, у тебя диабет, — напомнила Рейнира. — У тебя сахар подскочил неделю назад. — Так пить ты будешь, — аргументировал дедушка. — Один глоток в честь победы можно. — Нет, нет, я не буду, — покачала головой Рейнира. — У меня после алкоголя кашель сильный и я сплю потом плохо. Она больше не пила никакой алкоголь. Ни вино, ни бренди. Хотя у неё реакция была не на весь алкоголь, она решила его временно не пить. Так, на всякий случай. Мало ли у неё аллергия или она алкоголем только притягивает заразу. И так иммунитет слабый, болеет часто. На самом деле, из-за упорной подготовки она начала замечать за собой сильную усталость. Иммунитет ослаб, что по ночам Рейнира просыпалась от кашля. На Фениксе она тоже частенько болела. Тоже кашляла, усталость настигала внезапно, дышать было нелегко и ночью спать было невозможно. Рейнира смахивала это на слабый иммунитет и аллергию на загрязнённую окружающую среду. Таблетки, которые для неё нашли, хоть как-то помогали ей, однако теперь они кончились и надо было покупать новые. По сути, они были предназначены для притупления симптомов аллергии, но они и хорошо помогли Рейнире от кашля и других вирусов. Больше всего на таблетки тратились именно для неё, за что стыд обвивался змеёй вокруг шеи. Рексу и Мэл мало проблем, так и ещё и она, будучи Хоуп, часто болела. Никто не мог предугадать, что у неё такой иммунитет слабый. Рейнира обернулась, услышав очередной гром аплодисментов, награждали какую-то неизвестную ей девушку. Министр стояла отстранённая, с прямой спиной и вздёрнутым подбородком. — Дедуль, не напомнишь имя министра? Дедушка взглянул туда же, куда и Рейнира. Она заметила, как между его бровей залегла морщина. — Мари Имирадж, — стал отвечать он. Дедушка озирался по сторонам, проверяя, не слышит ли кто. Он склонил и понизил голос настолько, что его голос был тише журчания ручья. Рейнира всё равно смогла его услышать: — Не самая приятная дама. Я учился с её мужем, вот он человек хороший. Умный, трудолюбивый, знает своё дело, а эта уже почти седьмой год от родной дочери отрекается. Фамилия Имирадж вдруг стала созвучна с природным явлением и вырисовывала образ одной не без известной Рейнире представительнице данной семьи — Саше. Она вглядывалась в черты Мари Имирадж и поражалась, как не заметила то, что у неё под носом. Да они же схожи: голубые, как море, глаза, небольшой нос. Саше из дома Имирадж, Хару показывал её голоснимок и имя в списке разыскиваемых на Набу. Мари Имирадж однозначно была ее матерью. Слишком уж очевидные совпадения: у обеих одна фамилия, Саше считалась на планете преступницей, а Мари Имирадж семь лет отрекалась от дочери. Кто ещё может быть её дочерью? Вряд ли существовала ещё какая-нибудь Имирадж, ставшая преступницей. — Её дочь пошла против власти? — также шёпотом спросила Рейнира. Ответ ей был известен, но интересна была версия дедушки. — Так предполагают все, но я подозреваю девушка просто пошла против матери. Но не исключаю, что она могла быть и против Империи. Сама знаешь, что происходит с теми, кто негативно отзывается об Империи. Рейнира выучила это, живя с Фениксом — тех, кто проявил хотя бы малейшее неуважение к императору, душили, делали безликими тенями, обречёнными на вечные скитания. В том, что Саше была вне закона сомнений не было. Её история показала, что девушки из богатых семей тоже способны показать свою силу и начать помогать восстанию. Саше очень много делала для Феникса, пускай и не сражалась, но помогала, можно сказать, будучи связистом и психологом команды. С ней считались, её мнение уважали. Она не была сильна физически, но морально уж точно. Саше легко могла навести порядок в суете, как истинный лидер, в её каюте всегда было идеально убрано, чисто и пахло свежестью. Следила за собой и чистотой, она научила Рейниру всегда заправлять постель по утрам и собирать волосы во время еды, поскольку те мешались. С ней чувствовался забытый дом и уют. Безопасное место, куда Рейнира могла придти и вздохнуть спокойно. Она всегда подозревала, что Саше была с Набу, её догадки подтвердились вот уже несколько раз. Понятно, почему Саше не могла прилететь. Что ж, Рейнира её не осуждала, ей нечего было возразить. — А откуда вообще Имираджи? — поинтересовалась Рейнира. — Чем занимались? — Они с Северной провинции, с Озёрного края, — рассказывал дедушка. — Их семья славится сильными политиками. У них в семье все становились министрами, дипломатами, консулами и прочими. Говорят их род пошёл от королевы Имирадж, которая правила тысячелетия назад. Сильная женщина была, её уважают по сей день. А вот Мари не так сильно, но я помню местная знать хорошо отзывалась о её дочке. Говорили, какая она умница, красавица, что будет такой же способной, как её предки. «Она и так способная и талантливая. А ещё сильная». — И ты учился с мужем Мари Имирадж? — Эрен человек милосердный, но у них главная Мари, а его волю там так подавили, что он жене перечить не может. Он очень правильный и его так воспитали, что он никогда не пойдёт против правил. Не удивительно, сейчас везде так. Послушен, предсказуем, оттого и безопасен. Рейнира негромко усмехнулась. — А наша семья исключение, раз ты можешь перечить бабушке и нарушать правила? — она, вскинув бровь, взглянула на дедушку. — Я не нарушаю, а лишь обхожу правила там, где их можно обойти, — невозмутимо оправдывался дедушка. — Нахожу лазейки. А с бабушкой твоей пререкаться отдельное удовольствие. Поверь, если бы я не настоял во многом на своём, бабушка никогда в жизни не дала бы разрешение твоей матери улететь на Альдераан. «Если мне кто скажет, в кого у меня склонность играть по своим правилам, я смело скажу, что это семейное». —Я согласен, что если убрать все правила, то настанет хаос, — продолжил дедушка. — Они ориентиры, но некоторые созданы для тех, кто не умеет думать самостоятельно. Всегда есть тот путь, который не предусмотрели. Стоять в толпе уже не имело смысла, они ушли подальше и направились к стоянке, где их ждал в каре Су. У Рейниры было время до экзаменов отдохнуть дома, и она с удовольствием решила воспользоваться этой возможностью. Она соскучилась по маме, бабушке, ей не хватало её любимого Дина, его крепких объятий, его ласковых для неё одной карих глаз, его рассказов с миссий. В голове Рейнира прокручивала слова дедушки. Его фразы и отражение философии жизни во многом совпадали с рассуждениями Рейна и папы. А в нарушении правил он был схож с бабушкой. Да, бабушка следовала многим правилам, но некоторые она ненавидела. Рейнире стало интересно, как бы прошла встреча дедушки с Рейном. Вероятнее всего, они виделись до ссоры дядюшки с папой. Мама говорила, что дед Регал не переваривал бабушку за её склочный характер, однако имел чуть ли не приятельские отношения с девушкой Эрвином. Интересно, почему его привлёк именно он, они же были совершенно разные, диаметрально противоположные. Дед Регал был примерно ровесником бабушки Супе, не брезгал жестокостью и часто показывал свой статус. Дедушка Эрвин был не намного, но всё же младше, предпочитал действие вместе тысячи слов, казался более простым и не стеснялся показывать это. Один дед упустил свой шанс получить расположение внучки, хоть и пытался это делать, когда та была крохой. Второй завоевал её любовь без особых усилий. В детстве, приезжая на Набу, Рейнира всегда первым делом бежала к девушке Эрвину, тот её поднимал на руки, качал и потом уносил на кухню за порцией любимых конфет внучки. Когда пришлось окончательно переехать на Набу, она чувствовала себя потерянной и одинокой. Только благодаря дедушки Эрвину она смогла отвлечься от грустных мыслей, от кошмаров с дамой с кривой шеей. Она сидела с ним на диете, поддерживала его таким образом, сама напоминала ему о приёме лекарств и проверке сахара, записи к доктору и сдаче анализов. Дедушка её тогда называл «лучший аналитик» и «персональный помощник». Мама, глядя на них, улыбалась чаще. — Ты не хотела, кстати, после учёбы, пройти стажировку у меня в отделе? — поинтересовался дедушка непринуждённым тоном. Рейнира небрежно пожала плечами. — После университета я должна буду стажироваться где-то год или два на Корусанте в сенате, — сказала она. — А там, если повезёт, возьмут каким-нибудь помощником сенатора. А после может и до поста визиря дойду. Всякое бывает. Дедушка рассмеялся, его смех был низким и тёплым. — А может вообще всю вселенную завоюешь? — поддразнил он её. — Так, по мелочи? — Ну вселенную я не обещаю, но за галактику ручаюсь, — не теряя уверенности и иронии, ответила Рейнира. Рекс бы, услышав её речи, похлопал бы её по плечу по-отечески и дал бы совет быть аккуратней. Мэл, Рейнира помнила, политиков никогда не жаловала. Не удивительно, по их вине же она в таком положении, как и весь Феникс. — К нам набрали уже некоторых новичков, — поделился дедушка. — Способные ребята, но не хватает среди мускул и маленьких аналитиков. По его интонации Рейнира сразу сообразила, о чём речь, в памяти вспылили фрагменты из детства, где дедушка звал её аналитиком. — Давай я оставлю этот вариант как запасной? — с улыбкой предложила она. Вокруг глаз дедушки собрались маленькие морщинки. Она знала, он поддержит любой её выбор, он доверял ей. Сам делает всё по-своему ради семьи и никого не слушает. Испытывает терпение тех, кто выше, средний палец им показывает и ведёт свою игру. Рейнира повернула голову и заметила, как к ним с уверенностью в каждом шаге и приподнятом настроении направлялся Гаус. В честь вручения дипломов на нём был алого цвета мундир, волосы подстрижены, а карие глаза восторженно блестели. На его шее висела медаль за победу в олимпиаде по астрогеографии, диплом он, видимо, отдал кому-то из своей свиты или друга. Дедушка отделился лёгким кивком головы, а Рейнира склонилась в реверансе. — Ваше высочество, — поздоровалась она, глядя исподлобья, с лёгкой улыбкой. — Миледи, — Гаус с обонятельной улыбкой отвесил ей поклон. Они общались полтора года, больше даже, и могли позволить себе такую формальность, если рядом не стояла королева Нейше. — Поздравляю с победой. Ты была великолепна. Я знал, что победа твоя по праву. Рейнира еле удержалась от закатывания глаз. Гаус порой проявлял самолюбие, нередко осыпал её комплиментами, будь то новая одежда или новая причёска, или отличные результаты за тесты и зачёты. Сложно было сказать, пропитаны ли искренностью его слова. Шутил он или говорил всерьёз. Гаус для публики и для неё был разным человеком. На публике он старался не дать народу упасть духом — такова его тактика для привлечения уважения, пришла к выводу Рейнира. И народу это нравилось. Нравился не унывающий принц, дающий им надежду на новое будущее. — Моя победа всё равно не затмила твою, — любезничала Рейнира. — Ты также был великолепен. Она дала понять, что тоже наблюдала за ним. Что рада его успеху. По правде говоря, его победа её скорее поразила, в плане, как он это смог. — Ну, это само собой, — хмыкнул самодовольно Гаус. Он подошёл чуть ближе к ней. — Что ж, раз мы оба выиграли, разрешишь себя украсть на недолгой прогулки. Знаю, ты возвращаешься домой, в Керен, но я много времени у тебя не займу. Обратно обещаю мои люди тебя довезут. — Кража меня с моего разрешения? — игриво уточнила Рейнира. — Я же принц, — повёл плечом Гаус. — Так как ты на это смотришь? Рейнира знала, что это лишь формальность. Гаус выше её по статусу, он принц, она не могла отказать ему, несмотря на то, что были друзьями. К тому же, чем больше она проводит с ним времени, тем больше располагает к себе. Рейнира сделала вид, что немного задумалась, и её глаза скользнули по его лицу, улыбка стала более загадочной. Нужно подогреть его интерес. Нужно, чтобы он её ещё больше захотел. Она сделала небольшую паузу перед ответом, ухватив краем глаза внимательный взор дедушки. — Я смотрю на это с удовольствием, — приняла предложение Рейнира, заставляя голос звучат немного кокетливо. — Да и я очень хочу отдохнуть. Гаус, радостный услышанным, хлопнул в ладоши, напомнив Рейнире маленького ребёнка. У неё в кармане завибрировал голофон. Вытащив, она увидела на экране незнакомый контакт. Контакты бабушки и мамы у неё были записаны, прислуги тоже, контакты имперских офицеров также имелись. Наверняка какая-нибудь реклама и голомошенники. Рейнира просто не стала отвечать. Захотят — перезвонят. Да и все важные контакты у неё были записаны, никто звонить ей другой не мог. — Чудесно! — он взглянул на девушку. — Министр, не переживайте, со мной ваша внучка будет в безопасности. Надолго я её не задержу. — Да хоть навсегда забирайте, ваше высочество, — саркастично вставил дедушка. — Рейнира, я тогда вещи твои завезу домой, а остальным передам, что ты вечером приедешь. — Спасибо, дедуль, — Рейнира передала ему в руки диплом с медалью и напоследок обняла. Он ничего не сказал насчёт её ухода с Гаусом, хотя прекрасно знал о том, что его внучка любит другого. Кажется, уже вся семья знала, что у Рейниры в сердце другой. Более надёжный, ответственный, способный защитить. Гауса она звала другом, приятелем. Никто не знал, для чего именно она начала общение с ним. Для неё план с замужеством — запасной вариант. Подстраховка и подушка безопасности, на случай, если провалиться её изначальный план. Никто не знал, что Рейнира всё это время соглашалась не просто так. Она пыталась влюбить его в себя, вызвать доверие у его матери, дабы в глазах всех она была идеальной невесткой для принца. Послушной, поддерживающей королеву, не перечащей. Рейнира дёргала за ниточки и вела осторожно свою игру, вспарывала лезвиями неугодных, выставляя напоказ их страшные пороки. Но при этом в горле всё время, что Рейнира проводила с Гаусом, застревала совесть. Они общались как друзья и не более, при этом голове рисовался образ Дина. Рейнира выкинуть его из головы не могла. Любила же, искала вечно встречи с ним. Браки в их обществе — пустая формальность. Делай что хочешь, пока ты не замечен. Рейнира искала брака с одним, только сердце любило другого. Желало лишь одного Дина, пело песни и сочиняло стихи о нём. Гаус в её ценности не вписывался. Он неплох как друг, но как партнёр ей нужен для расчёта. Дин для неё — идеальный молодой человек, с которым горы покорять не страшно. Она скучала по нему и хотела поскорее увидеться с ним. Бабушка не доставала с браком, внучка искала выгодную партию сама. Чтобы потом вопросов к ней не было. Чтобы потом увидеть полные шока лица народа и семьи, если её план сработает. А для этой победы главное было проявить терпение и использовать всё своё актёрское мастерство

༻✦༺

Гаус своё слово сдержал, Рейнира вернулась домой ближе к десяти вечера. Он повёл её в кафе на набережной, где за свой счёт заказал ей каф с голубым молоком. Они в основном обсуждали как проходила олимпиада и кто как к ней готовился. Гаус поделился, что его дядя Винс хотел отправить двух своих дочерей и племянника на олимпиаду по математическому анализу, но Гаусу это не понравилось и он пошёл на астрогеографию, вызывающую у него больший интерес. Винс Веруна заправлял столицей и по сути вёл дела дома Веруна, его дочки были чуть старше Рейниры и уже учились в лучшем университете Тида. Рейнира рассматривала Тид как подушку безопасности, на случай если не получится поступить на Альдераан, всё-таки альтернативные варианты лишними не бывают. Она поделилась планами по поводу поступления на Альдераан, таким образом решив больше расположить Гауса к себе. Он рассказывает ей всё и она о себе немножко. Рейнира планировала общаться с ним по голосвязи и через «Нексус», контакты друг друга у них есть, проблем возникнуть не должно. Гаус, услышав её идею, ободряюще улыбнулся и заявил, что это неплохие перспективы и если она хочет улететь учится туда, то пусть никого не слушает. Насколько Рейнира помнила, как принц Набу, он был обязан учится на родной планете. За него буквально распланировали всё. Как ему учится, где он должен учится, на кого пойдёт. Гаус фыркал на это с отвращением, явно недовольный этим. Глубоко внутри плескалась к нему жалость. Он принц, да только выбора у него не было. Перед тем, как все отправились по своим покоям, Рейнира успела обняться с мамой, бабушкой и дедушкой, насладиться порцией любимого салата с креветками, проверить, точно взяла ли она с собой из колледжа все вещи и поговорить с мамой о прошедших событиях в семье. Бабушка окончательно перестала себя травить диетами и со спокойной душой ела мясо, только вот у дедушки после произошедшего с Силане подскочил сахар, что думали его в больницу везти, благо вскоре всё нормализовалось. Тем не менее, чувство вины кусало под ребром, в разуме плескалось осознание вины в произошедшем. Если бы Рейнира всё рассказала, возможно, у дедушки не подскочил бы сахар. Та злополучная история с Силане к счастью негативно на мамином здоровье не сказалась, зато больше укрепил доверие между матерью и дочкой. Рейнира чаще писала маме, чаще звонила, более не смела забывать ей перезвонить или ответить. У мамы в конце лета день рождение, и Рейнире очень хотелось ей сделать особый подарок, осчастливить её до широкой улыбки и крепких благодарных объятий. Только вот что именно дарить она пока не придумала. После долгой службы у Падме, пережитой кровавой ночи, блокады в тринадцать лет, смерти мужа и выкидыша мама заслужила самых вкусных сладостей, самых дорогих украшений и тканей, чтобы весь мир лежал у её ног. На данный момент, весь мир она подарить ей не могла, но отблагодарить за подаренную жизнь была обязана. На хронометре горели зелёным цифры. Половина двенадцатого, уже все отправились в покои готовиться ко сну, Рейнира же решила себя занять чтением бумажного романа в жанре фэнтези. Она хотела лечь спать пораньше, желала восстановить силы, потерянные после столь насыщенного дня. Как бы она не старалась натянуть одеяло на себя, как бы не меняла позу для сна, заснуть ей сразу не удалось. Её планам не суждено было сбыться. Им вдруг помешал и урчащий от голода живот. Мама учила, что лучше съесть что-то лёгкое и не мучать желудок. Ложиться спать голодным нельзя, если есть шанс перекусить. От воспоминаний о лежащих на кухне яблоках во рту скопилась слюна. Красных, сочных, только недавно собранных. Рейнира старалась выкинуть из головы мысли о еде, но периодическое бурление в животе, нарушающее мирную тишину, не давало погрузиться в чтение. Больше терзать себя так она не могла. Захлопнув книжку, она, поправив кардиган, открыла дверь и вышла из своих, зашагав к каменной лестнице, ведущей вниз, к кухне. «Лучше уж я поем, чем потом буду лежать и мучаться». Вся дорога была выучена ею наизусть. Каждый изгиб лестницы, каждая перила запечатлены в её памяти. За столько лет она смогла выучить снова небольшой дворец её семьи от и до. На середине лестницы она почувствовала, как тяжелели веки и зевок подступал к губам. Пока она потирала глаза, до ушей донёсся звук чужих приближающихся шагов. Рейнира думала, что это кто-то из прислуги убирался и уже направлялся к себе. Она подняла голову и, к своему удивлению, увидела Дина. — Дин! — радостно ахнула Рейнира. Её сердце забилось сильнее. Пелена сонливости моментально спала с неё, на губах расцвела улыбка. Распустившееся внутри чувство овладело ей настолько, что она моментально оказалась на последней ступеньке и запрыгнула Дину на руки, обхватив ногами его торс и обняв крепко за шею. Прижалась к нему так, словно хотела впитать всё тепло. Словно кроме него больше ничего не существовало. Голод уже не тревожил мысли, голова была занята иными мыслями, имевшими больший вес и большее значение — Дин и её близость с ним. Он с ней, снова, держал её на руках и не отпускал. Она никогда не думала, что будет по кому-то, кроме Феникса и родных, так сильно скучать. Что сердце будет так сильно стучать в присутствии этого человека, магнитом тянуться к нему. Рейнира однозначно зависимая, потому что каждая минута разлуки с ним ощущалась как вечность. Она умела проводить время без него, у неё получалось это без труда, лишь когда он возвращался она понимала, как сильно хотела утонуть в объятиях его слегка грубоватых рук. Дин удерживал её без труда, держал руки на её талии и не давал упасть. — Я же грязный, — в его голосе послышалась добрая улыбка. — Да? — удивилась Рейнира, не отрывая носа от его шеи. — Не заметила, мандо. Дин хрипло усмехнулся. — Ты меня не отпустишь, да? — Имей совесть, я по тебе скучала. — Ты со мной и в душ так пойдёшь? — О, мне нравится. Она надеялась подобной выброшенной фразой его смутить, расшатать его вечно непоколебимую броню. Забавно было наблюдать за теми редкими моментами, когда на его щеках танцевали розоватые оттенки смущения. Рейнире нравилось его дразнить, однако он успел уже научиться не поддаваться на её провокации и сохранять контроль. Дин хмыкнул и обнял её крепче. — Не торопи события, ведьма, — тихо проговорил он ей на ухо, вызывая волну приятных мурашек по её телу. Они ограничивались поддразниваем друг друга на эту тему, к большему ни один из них по-настоящему не склонял. Как бы долго они не состояли в отношениях, на новый шаг никто из них не решался. Тянули и не торопились, наслаждаясь губами друг друга, совместными времяпрепровождениями, разговорами до рассвета и ласковыми объятиями. Всего этого, в данный момент, им было достаточно. Дин не стал медлить. Взял Рейниру за подбородок и притянул её лицо к своему, так, что их носы соприкасались и дыхание смешивалось в одно. Их губы в опасном расстоянии друг от друга, воздух становился жгучим, тяжёлым. Предвкушение приятно разлилось внутри. Дин первый сократил между ними расстояние, прикрыл глаза и коснулся её губ своими. Рейнира позволила себя расслабиться в его руках, она таяла от его касаний, как лёд под жарким солнцем, давала целовать себя так, как он этого хотел. Для неё это был идеальный поцелуй: нежный, чувственный, пробуждавший внутри все ушедшие в спячку эмоции. Она отвечала, раскрывала для него рот и гладила по плечам. Для неё исчез в этот момент весь окружающий мир, время замедлилось, были только они вдвоём с Дином. Больше ничего не волновало ни её, ни его. С Дином Рейнира ощущала себя влюблённой дурочкой и не могла сказать, что ей это не нравилось. С ним всё ощущалось иначе, но так правильно. Когда они, наконец, отстранились друг от друга, оба дышали тяжело. Рейнира встретилась глазами с Дином и с улыбкой прикусила нижнюю губу. Не стесняясь показать слегка торчащие передние зубы. Он скучал по ней, очень. Дин поставил её на ноги. — Поездка прошла успешно? — спросила Рейнира. — Заработал пять тысяч, — с гордой ухмылкой проговорил Дин. — Ещё несколько тысяч и я накоплю на тот корабль. — «Лезвие бритвы», да? — Оно самое. Он загорелся целью купить этот корабль ещё месяца четыре назад. Со стороны судно выглядело как проржавевшее корыто, но Дину оно нравилось и мнение других не имело значение. Рейнира с дедушкой всё предлагали ему помочь, предлагали хотя бы добавить к той сумме, которую он уже накопил. Дин упрямился, как банта, ему помощь была не нужна. Он хотел добиться всего сам, без постороннего вмешательства. В этом плане Рейнира его понимала и разделяла его взгляды. Сама без чужой помощи добилась того, что её могут взять в любой вуз Империи без экзаменов. — Помни, — Рейнира заглянула Дину в глаза, — если тебе нужна моя помощь, я готова помочь. — Я справлюсь, спасибо, — кивнул головой он. — Ты-то как? — Выиграла олимпиаду, — вздохнув, начала отвечать Рейнира, — могу показать диплом и медальку, если интересно. — Шоколадную?— она игриво сощурилась в ответ на его саркастичный комментарий. — Веруна черту не переходит? — А ты ревнуешь? — В тебе я уверен, а в его намерениях нет. Рейнира продолжала изображать улыбку, несмотря на кусающего рёбра бальега. Гаус не переходил черту, они всё находились в статусе друзей. Дину этот язвительный принц не понравился с первой встречи, и он предупредил Рейниру быть с ним аккуратней. Проблема в том, что она не созналась ему в своём плане с браком. Лгала и скрывала истину. Дин у неё в сердце имел особое значение, но её долг… Её жгло от осознания, что она скрывала правду. С другой стороны, они с Дином оба понимали, что их судьбы если не обречены, то предписаны. Он рано или поздно найдёт своё племя и станет мандалорцем, Рейниру выдадут замуж. Им официально, на законном основании, вместе быть не удастся. Их единственный выход быть вместе в будущем — нарушать высеченные на камне правила, встречаться под гнев всех традиций и устоев, в тайне от всех. Рейнира готова на такое. Она надеялась, что Дин будет тоже готов на это. — Он со мной вежлив, — уверила Рейнира. — Да и я умею с такими обращаться, если ты не забыл. — Уже боюсь, — съехидничал Дин. Она могла бы говорить с ним бесконечно долго, если бы не нарочито громкий кашель, раздавшийся рядом с ним. Рейнира от неожиданности вздрогнула, они оба с Дином повернули головы и увидели бабушку, глядящую на них с непроницаемым выражением лица. Она сидела на диванчике, словно королева, широко разложив руки по краю. Похоже, ни одной Рейнире не спалось. Она ощутила, как вспыхнули её уши от стыда. В её семье уже понимали, что Дин нечто большее, чем друг ей, однако в открытую они никогда не демонстрировали свой интерес друг к другу. — Миледи, — Дин быстро собрался и кивнул в знак уважения. Бабушка оглядывала его с высоко поднятым подбородком. — Дин вернулся после заказа и я решила его встретить, — на ходу придумывала Рейнира, — он ещё плохо ориентируется здесь по ночам. Сама понимаешь, у нас большие владения. — Конечно, — бабушкины губы изогнулись в притворной улыбке, — но мы полагаем, сейчас он сам дойдёт до своей постели. Уловив в воздухе густой намёк, Дин склонил голову и, переглянувшись с Рейнирой, поднялся по ступеням к себе. Бабушка поманила пальцами её к себе. Рейнира чувствовала, как напряглось её тело и каменная маска не могла удержаться на её лице. С бабушкой такое не работало, да и стоило ли пробовать? Это ведь бабушка, а не Дарен Силане. С момента возвращения Рейниры она казалась ей изменившейся, а после случая в гостиной чаще сама обнимала внучку, говорила, какая она умница. Рейнира в такие моменты думала, что бабуля пьяна. В детстве она часто говорила ей, как одеваться, как нужно вести себя. Любила, по-своему, это точно, единственным недостатком было лишь то, что бабушка не могла смириться, что у внучки и дочери не та жизнь, которую она им хотела. Бабушка желала контролировать своё окружение, даже родных, чтобы они жили так, как она вообразила себе в голове. Рейнира помнила, её больше контролировали, когда та была маленькой. То ли возраст сыграл свою роль, то ли тяжкие обстоятельства, но бабушка меньше давила на неё и не комментировала её интересы. Насколько те были подходящими для леди. Смирилась, похоже. Рейнира присела рядом с ней. — Ты знаешь, мы всегда хотим лучшего для тебя, — начала бабушка. Её голос был мягким, но в нём звучала сталь. — Ты учишься, но во многом ты ещё не расцвела. Рейнира сдвинула брови к переносице. Речь явно шла про её отношения с Дином. — Мне многое предстоит выучить, — лаконично ответила она. — Мальчишка Джарин — парень верный, — продолжила бабушка. — Храбрый, ответственный, мужественный. Мы видим, какой огонь горит в твоём сердце, потому что сами были такие же в твоём возрасте. Ты во многом похожа на нас. Любопытство от бабушкиных слов вспыхнуло моментально. Рейнира придвинулась к ней чуть ближе. От бабушки не пахло алкоголем, значит она говорила всё на трезвую голову. — Расскажешь? — осторожно попросила Рейнира. Бабушка устремила свой взгляд вдаль, окунаясь в свои воспоминания. — В твоём возрасте мы полюбили сильно одного юношу, — вспоминала она, — его звали Мирс. Он был сыном телохранителя нашей старшей сестры и готовился уйти в гвардию. А нас, после смерти первого мужа, готовили в жёны твоему деду. Мирс видел в нас женщину, защищал, оберегал. Правильный мальчик был. Мы чувствовали себя нужной, желанной. И ходили со своим цветом волос. Мирс клялся, что не бросит нас, что останется с нами и ни за что не бросит. Но у таких правильных мальчиков проблемы как раз с их правильностью. Он не сумел принять тот факт, что будет с нами на правах любовника. Был настолько помешан на своей криффовой чести, что отказался бороться за нас. Он ушёл в гвардию и разорвал все связи с нами. — Бабушка с презрением фыркнула. — Рыцарь, полный чести, испугался и убежал. Он бросил нас, оставив с разбитым сердцем. Мы молили его не оставлять нас, а он ушёл… — Она сделала небольшую паузу, прежде чем добавить: — Это был последний раз, когда мы унижались перед мужчинами. Воцарившееся молчание казалось неестественным и тягучим. Рейнира прокручивала на перемотке бабушкину историю, рисовала картинки происходящего в далёком прошлом. Её поразило то, какой открытой с ней была бабушка. Обычно ту тянуло на откровения с вином, правда сейчас при ней не было ни вина, ни другого алкоголя. Только этот коридор и маленький диванчик у лестницы. В такие моменты Рейнира мало понимала, что говорить и что сделать. Что следует сделать, дабы не стало хуже и было уместно. — Он идиот, — единственный ответ, который созрел в голове. Бабушка согласно кивнула и посмотрела на внучку с нежностью и заботой. Неподдельными, настоящими. Рейнире показалось, её глаза заблестели. Не то от слёз, не то от нахлынувших чувств. — Любовь — это яд, Рейнира. Сладкий, но яд. Ты не заметишь, как однажды он разорвёт твоё сердце на куски. Кого и люби, так это себя саму. Бабушка отвернула взгляд и коснулась пальцем века. И снова натянула на лицо привычную маску властной леди Кастиль, как будто откровение до этого было чем-то лишним, будто что-то сломалось в её механизме, а теперь снова встало на свои места. — О чём это я? — опомнилась она. — Нельзя думать о других. Другие так ничтожны, что не достойны, чтобы их заметили. Кого и люби, так это себя саму. Наслаждайся жизнью, роскошью вокруг себя. Улыбайся на зло всем ничтожествами, которые тебя не достойны. Поверь, голубушка, если бы мы думали вечно о других, то не получили бы то, что есть у нас сейчас. «Бабуля не была бы Супе Кастиль, если бы не сказала любить себя». — Достойный совет, — прокомментировала сдержанно Рейнира. — И мне приятно, что мы поговорили. Уголок губ бабушки дёрнулся вверх. Она положила свою руку поверх её и несильно сжала. Несмотря на бабушкин возраст, у неё всегда были очень ухоженные и мягкие руки, будто у неё были руки тридцатилетней женщины. — А теперь лучше иди спать, — бабушка поднялась с дивана, — мешки под глазами не красят леди. — Кстати, а почему ты не спала? — захотела спросить Рейнира. — О, да мы глядели в окно и увидели, как приехал твой юный мандалорец. Но решили проверить, он это или нет, да ещё и так поздно. — Бабушка было развернулась к ней и начала подниматься по ступеням наверх, но затем тут же остановилась и повернула вполоборота голову. — И на будущее, пускай он проявляет инициативу, а не ты. Она оставила обескураженную и с раскрасневшимся ушами внучку одну. Как она могла держать лицо при всех и быть такой рассеянной с бабушкой? Рейнира тряхнула головой, стараясь отогнать от себя пылающее смущение. Разговор с бабушкой оставил, на удивление, приятное послевкусие. Её не любили все за склочный характер, считали глупой и не способной мыслить. У бабушки действительно был непростая натура, но в истории внучки она не злодей. Больше нет. В детстве — возможно, просто не тот человек, к которому Рейнира побежала бы первой на руки. Для неё такими людьми были из старшего поколения дедушка Эрвин и тётя Тесс. Чего уж, одно время она и к дедушке Регалу бежала обниматься, до того сжимающего сердце случая. Многие сравнивали бабушку Супе с дедом Регалом, хотя разница между ними была огромная. Для Рейниры она лучше деда Регала. Не идеальная бабушка, она это понимала, но любовь к ней угнездилась в душе с детских лет, крепнуть и расти начала совсем недавно. Бабушка далеко не ангел и никогда им не будет. Рейнире ангелы и святоши и не нужны. Идеальных не бывает. Посидев около минутки внизу, Рейнира, уже позабыв о голоде, поднялась по лестнице наверх, к Дину. С ним она ещё не наговорилась. Она хотела с ним обсудить будущие поездки в лагерь и потом в университет. Так как она ходила курсы вожатого в колледже, она получила сертификат, позволяющий ей работать вожатым в лагерь. Рейнира не любила работу с детьми и где больше десяти человек, однако она посчитала, что своим вожатсвом покажет пример многим лордом и леди, напомнит, как большинство из них жили до реформ. Это может быт неплохая тактика по завоеванию уважения для семьи. Королева Нейше, поддерживающая такое, должна оценить. Рейнира знала, что Дин ни в лагерь, ни в университет с ней не поедет. Во-первых, он неплохо устроился в плане работы в Керене, он оттуда чаще всего получает заказы, а лететь для ночевки на Альдераан, чтобы потом обратно в Керен — такое себе удовольствие. Рейнира постучала в дверь Дина несколько раз. — Дин, это я. Пустишь? В ответ, как назло, тишина. Рейнира хотела было постучать ещё раз, как дверь отварилась сама, и Дин, прислонив к уху голофон, коротким кивком пригласил войти. Рейнира с облегчением выдохнула и прошла к нему в небольшие покои. Гостевые покои могли роскошью сравниться с покоями для хозяев дворца. Уютом и интерьером занималась мама, поскольку хотела равенства для всех. Дин много раз говорил, как не привык к такой роскоши по сей день и что не для него всё это. Первое время Рейнире тоже непривычно было признать, что она знать. В голове не укладывался факт о своём статусе, что она представитель двух могущественных домов разных планет. У неё в ДНК правильные манеры, этикет, элегантность и огромные амбиции. Время всё сгладило, помогло уместить реальность в сознании. Рейнира привыкла к статусу леди, гордость пылала по этому поводу, но порой, после долгих улыбок и тошнотворных светских мероприятий, ей хотелось спрятаться с книжной или с наушниками на дерево у дома. На самую вершину, подальше от общества. Туда, где её не достанут и не найдут. Дин с кем-то говорил по голофону. Устройство он приобрёл себе совсем недавно. Использовал его только после заказов, на работу же он таскал комлинк. Как он объяснил, так было удобней. А ещё комлинк потерять не так страшно, как дорогущий голофон. На него Дин накопил самостоятельно, прислушался тогда к совету Рейниры. Для него это была первая серьёзная покупка. — Да, меня хорошо здесь кормят, — устало вздохнул Дин. — Да, меня не обижают. Рейнира прикрыла рот ладонью и усмехнулась — Корки, только он мог проявить такую трогательную заботу к Дину. — Нет, я не хожу бомжом, — покачал головой тот. Рейнира обняла его сзади и положила голову на плечо. Ей мало было того, что произошло у лестницы. Ей мало было Дина. — Как Рейнира? — Услышав своё имя, она аж привстала на носочках. Дин повернул к ней голову. — Ну, она живая. Рейнира уставила на него, как на сумасшедшего, с круглыми от негодования глазами. «Мандо, я это с тебя спрошу ещё». —Где она сейчас? — Дин пробежался взглядом по её лицу и поджал губы, видимо, в голове его щёлкнуло, что он сморозил перед этим не то. — Со мной. Чай пьёт. — Рейнира закатила глаза и рухнула лбом ему на плечо. — Дать ей трубку? Рейнира мгновенно отстранилась. Расслабленность и веселье всё ещё гуляли в ней. Дин протянул ей трубку и она взяла голофон. — Привет, ты как? — Тебе Асока несколько раз звонила, а ты не отвечала — стал говорить Корки. Рейнира уловила в его голосе угрюмость и напряжённость, что заставило приподнятое настроение сжаться в комочек. — Ты занята была? — Да, — подтвердила Рейнира. И тут её коснулось осознание — без причины через незнакомый контакт ей звонить не будут. — Корки, что-то серьёзное случилось? Секунды тянулись, как нуга, ощущались мучительными и скребли нервы изнутри. Плохое предчувствие поселилось в сердце и разрасталось по организму со смутной тревогой. — У тебя получится прилететь на Лотал? Сейчас? Рейнира нахмурила брови. — Корки? Есть то, что я должна знать? И снова растянувшееся на длительные мгновение молчание. Под диафрагмой собрался комок. Раздражение закипало и булькало от ожидания ответа. Корки редко затягивал перед ответом и всегда говорил сразу. Нервы натянулись, как струна, и Рейнира сжала руку в кулак до белых костяшек. То ли Корки в самом деле испытывал её терпение, то ли связь была помехой. Если он захотел станцевать на её нервишках, то затея провальная. А потом Корки наконец-то сообщил: — Мэл погибла, Вет предатель. Прилетай скорее. И всё внутри заледенело. Слова звучали эхом в голове, растянулись на целые измерения. Рейнира судорожно вздохнула и уставилась потерянными глазами на Дина. Обстановка вокруг стала размазанной, блеклой. Пальцы едва не разжали голофон. Нет, нет, не может быть. Ей послышалось. Ей просто послышалось. Этого не могло случится. Мэл не могла… и Рейн не мог. Всё это сон. Нелепая шутка. Это нереально. Рейн не мог этого сделать. И Мэл тоже. Это не правда. Неправда же?

༻✦༺

Рейнира не двигалась с места. Смотрела пустыми, безжизненными глазами на скромную, свежевырытую могилу, где на глубине шесть футов лежало тело дорогого ей человека, взрастившего в ней многие ценности и научившего жизни. На Лотале, как назло, холодно, порывы ветра ледяными пальцами сжимали её горло. Её чёрный стиль, как нельзя кстати, подходил под обстановку смерти. Рейнира не джедай, Силой не владела, но присутствие костлявой смерти ощущала ясно. Она стояла рядом, склонилась над ухом и издевательски смеялась. Все чувства и эмоции окаменели. У Рейниры не было времени пролить слёзы, поскорбеть и погоревать о смерти Мэл. Горе робко трепетало, пока в груди зияла пустота. Огромная, размером с чёрную дыру, поглощающую всё на своём пути. Рейнира лишь тщетно пыталась понять, как же так вышло. Как получилось, что Мэл Мартис погибла от рук Империи. Сильная, великая женщина, делающая всегда то, что нужно, во благо всей команды. Мэл Мартис достойна была долгой жизни. Она не заслужила погибнуть в этой войне. Её должны были похоронить с большей почестью, а её закопали, как животное, без нормального надгробия. Впрочем, Рейнира понимала, что роскошные похороны Феникс не мог позволить по многим причинам. Слишком много внимания бы привлекло. Однако Рейниру сжирала обида. Она слишком много не успела сказать. От этих мыслей воздуха становилось в лёгких меньше и дышать становилось тяжело. Рейнира так много времени уделяла родной семье, что напрочь позабыла о той, благодаря которой формировалась её личность. Кто её принял, выкормил, вырастил. Ей казалось, что она неблагодарная тварь. Лихорадкой билась в груди совесть, на лице ни единой эмоции. Рейнира хотела бы заплакать, но отчего-то не могла. Она не плакала уже два года. Запас слёз будто израсходован после вести о папиной смерти. Рейнира вспоминала все моменты с Мэл — плохие и хорошие, все ссоры и разговоры. Мэл никогда не хотела такой жизни. Никогда не хотела следовать указке сенаторов, но ей пришлось. Её погубили долг и прихоть тех, кто выше. Она была важна Рейнире, как важны Саше и Рейн. Все обиды на Мэл превратились в пыль, развеялись по ветру. Потеряли значение и стали бессмысленными, пустыми, никчёмными. Какой Рейнира была дурой, когда обижалась на неё за запреты. Она поняла во многом Мэл лишь после смерти последней. Рейнира идиотка, что поняла это так поздно. Рейниру омывало осознание — Рейн их предал. И бились воды отрицания. Она не верила, что он способен на это. Корки сказал лишь, что Рейн их предал и всё это время работал на Империю. Она много и не спрашивала. Не говорила. Слова застревали в горле. Рейнира не верила, что её дядя мог предать — это гнусная ложь. Он не мог с ними так поступить. Не мог поступить так с Саше. Рейн любил её. Любовью той, о которой пишут в стихах и поют в песнях. И тут вспыхнула мысль — что если это была фальшь? Умелая актёрская игра и манипуляции для получения желаемого? Рейн сам учил её запутывать врагов. От всех размышлений в голове Рейнира перестала ощущать холод. Перед глазами её дядя и мысли о его невиновности. Это могла быть ошибка, его могли подставить. Рейн учил сочинять различные варианты в голове, в том числе и самые невероятные. Его могли подставить, а мог он и реально быть предателем. Веты всегда полны амбиций, маскируют свои намерения и ведут свою игру — так писали в учебниках по истории в главе о бывших королях Альдераана. Сразу понятно отношение автора учебника к её семье. Рейнира старалась отогнать беспочвенные обвинения её дяди и подумать о происходящем на свежую, ледяную голову. Ей трудно было поверить, что вина лежала на её дяде. Может не сейчас, но позже она придёт к истине. Поймёт, виноват дядя Рейн или нет. Проблема, что Рейнира не знала, увидит ли его снова. А ведь она так и не сказала, кто она. Корки аккуратно коснулся её локтя и повёл к оставшейся команде. Рейнира, в последний раз взглянув на могилу, последовала за ним. Её отпустили на Лотал без прислуги. Дин поехать с ней не смог, так как получил очередной заказ. Рейнира взглянула на Саше. Та стояла вдали от всех со скрещёнными на груди руками. Глаза уставшие, потускневшие и красные от пролитых слёз. Хотелось ей помочь, но не при всех. К тому же Рейнира ещё не знала, как именно ей помочь. На Саше столько свалилось: смерть близкой подруги, предательство любимого. Корки смотрел на неё с нескрываемой жалостью. Асока говорила о чём-то с Рексом. У обоих под глазами чернота. Рекс выглядел поникшим, Асока — утратившей всю радость к жизни. Смерть Мэл их сильно подкосила. — Если бы я был рядом, — удручённо бормотал Рекс, — если бы знал… — Не ты виноват, — успокаивала его Асока. — Это всё Империя. Вейдер, Лин, этот… Вет. Его фамилию она произнесла с нескрываемым презрением. Рейнира едва сдержалась от нервной усмешки. Ни один Рейн носил фамилию Вет. Асока была полна гнева и боли, Рейнира это понимала. Всё-таки, Мэл многое отдала, заботясь о ней, пускай сперва этого и не хотела. — Асока… — Я убью его собственными руками, Корки, — вспыхнула Асока, в глазах которой застыли слёзы. — Мне всё равно, что это не путь джедая, я уже давно не джедай! — Наберись терпения, — ровным голосом говорил Корки. — От гнева ты способна на те шаги, о которых потом пожалеешь. Гнев — это лишь наваждение. — Он прав, — согласился Рекс. — Вспомни слова Оби-Вана и Энакина… — Рекс, они её убили! — губы Асоки задрожали. — Она мне была как старшая сестра… я не успокоюсь, пока Рейн и все те, кто был с ним связан, не погибнут! Рейнира заметила, как Саше нервно втянула воздух. Участия в разговоре она не принимала. Как будто её и не было вовсе здесь. Стояла вдали от всех, бледная, словно одинокая тень.Рейнира всё это время находилась в роли наблюдателя и смотрела за всем, как зритель, анализировала услышанное. От последнего предложения Асоки она еле удержалась, чтобы не фыркнуть. С Рейном много кто был связан, причём даже кровью. — Он водил нас всех за нос, а мы слепые дураки, что этого не заметили, — беззлобно констатировал Рекс. — Жаль я поздно понял, что у нас в отряде вомпкрыса. — А как именно ты выяснил, что виновен Рейн? — озадаченно уточнила Рейнира, не скрывая своего скепсиса. — У меня есть доказательства, — заверил Рекс, — он знал, где будет Мэл. — Как и вся команда, я полагаю, — справедливо отметила Рейнира. — Кроме того, я стал замечать утечку информации, — проговорил Рекс. — Провёл своё небольшое расследование и выяснил, что имперцам поступала информация именно от Вета. Один факт его работы на Империю, уже предательство. Он был близок с нашими врагами, и это не простая случайность. Рейнира вздёрнула вверх подбородок. — А ты не пробовал капнуть глубже? Подумать, что не всё так очевидно и в этой истории не он главный злодей? Всегда просто поверить слухами или тому, что лежит на поверхности, чем попытаться капнуть глубже. Рекс нахмурил лоб. — Я знаю, что ты много с ними общалась, и он тебя многому научил, но его вина доказана. Он — предатель. — Если он близок к врагам, это не означает, что он предатель, — рассуждала спокойно Рейнира. — Он мог выполнять задание, внедриться специально к имперцам, чтобы подавить их изнутри… — Замолчи, Хоуп, — заткнул её Рекс. — Думай, что говоришь. Ты отрицаешь то, что у тебя под носом. Тебе больно, я вижу, но всё же не говори того, чего не знаешь. Мы рисковали жизнями в боях, я больше знаю о происходящем в отряде, чем ты. Ты никогда не принимала активного участия и ничего не делала. Что ты можешь знать, если ты на Набу, а я всё время с командой? Рейнира сощурила глаза. Частично, он прав. Она никогда не принимала активного участия, но и от своей версии отказываться не собиралась. Асока смотрела на неё, и Рейнира угадывала её эмоции: сожаление было в её глазах или осуждение? — А что за доказательства ты нашёл против Вета? — полюбопытствовал Корки. — Одно из них было переводом средств в имперский центр, — ответил Рекс, — кстати, Хоуп, как раз в твоём городе. Я видел подпись: Р.А. Вет. Рейнира стиснула зубы, ногти впились в ладонь, оставляя алые полумесяцы. Уж в этом вина точно лежала не на Рейне. — Но зачем Рейну финансировать имперцев в Керене? — не понимал Корки. — Рейн не мог оказаться на Набу, Рекс, — вдруг отозвалась Саше, — и это даже не его инициалы. — Может ты с ним заодно? Может ты помогла ему скрыться и вместе с ним передавала информацию врагами? Обстановка накалялась. Рейнира заметила, как от довода Рекса помрачнело лицо Саше. Её глаза, опухшие от слёз, расширились, в них отразился шок. Нельзя было позволить обвинить ещё и Саше, уж она точно не виновата ни в чём. Нельзя, чтобы из-за действий Рейниры пострадал кто-то ещё. Набравшись духу, она дёрнулась с места и краем глаза увидела, что подскочил ещё и Корки. — Позволь я ещё кое-что скажу, — Рейнира встала между Рексом и Саше, сцепив руки за спиной. Она заставила свой голос звучать ровно и уверенно. — Понимаю, что ты тоже нервничаешь и расстроен. Как и все мы. Но ты не думал, что Саше права? Рейн не единственный Вет в галактике. Рекс вопросительно глянул на неё, пробежался по ней взглядом, будто сканировал. Рейнира осталась непреклонна и не позволила волнению показаться на её лице. — Что ты говоришь, Хоуп? — недоумевал Рекс. Она дотянулась до нужной точки. Пора раскрывать все карты. — У Ветов традиция называть своих детей на букву «Р», — разъясняла Рейнира, медленными шагами направляясь Рексу, двигаясь грациозно, как кошка. — Как бы смешно это не звучало, но каждый Вет по крови носил имя на букву «Р». И Рейн, я знаю, был не единственным ребёнком в семье. — Она заметила, как посуровела Асока и прикованный к себе внимательный взгляд Корки. — У него два брата. Про одного из них ты, возможно, слышал. Самый старший. Талантливый был человек. Он служил послом Альдераана, добился много мирных соглашений и действовал во благо своей планеты. Получил уважение военных и чиновников. Увы, он погиб на Набу, когда случилась Кровавая ночь. Но он оставил после себя наследие — дочку. Темноволосую, голубоглазую, как он сам и его братья. Правда, та волосы перекрасила в синий, по своему желанию, и одно время её считали погибшей. — Рейнира понизила голос: — Эту девочку зовут Рейнира Арианна Вет. Её признание повисло в воздухе, ударило по сознанию каждого и осыпалось нервным молчанием. Рейнира видела, чувствовала, как все присутствующие спали в ступор. — Так ты… — осознавала Асока. — Ты племянница Вета? — Он не знает об этом, — договорила Рейнира. — Я сама об этом узнала относительно недавно. — Ты финансировала деятельность Империи в своём городе, — процедил сквозь зубы Рекс. — Это была ты. Рейнира, как ни в чём не бывало, развела руками. Она ловила на себя осуждающие взгляды, видела, как на неё смотрели. Как на главного предателя. Так, будто она своими руками убила Мэл. Рейнира понимала, она же врала им о том, что делала. И не сказала, что Рейн её дядя. Молчала два года об этом и о сотрудничестве с имперцами. Но отныне ложь бесполезна. Пришло время поведать обо всём. — Да, — не отрицала Рейнира, — и Рейн здесь вообще не причём. — Почему, Хоуп? — только и спросила Асока. — Зачем тебя это нужно было? — Это было необходимо, — спокойно произнесла Рейнира. — Ты хоть понимаешь, что сделала? — прошипел от гнева Рекс. — Они наши враги, Хоуп, а ты сотрудничаешь с ними и, хуже того, за нашими спинами! — Вы с ними ругались, а я нет, — оправдывалась Рейнира. — Я всегда говорила, что я не имею к восстанию никакого отношения. — Ты — часть нашей команды, а значит и часть восстания. — Они плохие люди, Хоуп, как ты этого не понимаешь? — встряла Асока. — Они убили Мэл. Думаешь, они не захотят убить тебя, когда ты им надоешь? Они тобой манипулируют, Хоуп! «Это ещё кто кем манипулирует…» — Имперцам нет веры, — твердил Рекс. — Они тебя используют, а потом убьют! — Ты рассуждаешь, как человек, который с ними борется, — Рейнира, стиснув зубы, удержалась от язвительного ответа. — Ты сделал свой выбор, а я сделала свой. Что мне следовало сделать, когда они работают в моём городе? Я навлекла бы беду на свою семью, топни я при них ножкой и назови их плохими. Я подставила бы так всю семью. Маму, бабушку, дедушку с диабетом. Хочешь, чтобы я жила с ними в бегах? — Мы бы помогли. Рейнира ядовито усмехнулась. Взгляд стал острее, прорезая воздух десятками мечей. — Чем, Рекс, когда вы сами в не лучшем состоянии? Мечтами о будущем? — Хоуп… — Это был вопрос выживания, а не морали, — перебила Асоку Рейнира. — Я знаю, как устроена система. Ты либо существуешь, либо гибнешь. Иного не дано. Если не приспособишься, то тебя раздавят. Моя семья уже пострадала от чужих действий и я не побоюсь использовать для их защиты любые методы. — Так и мы твоя семья, — голос Асоки задрожал. — Мы о тебе заботились, мы тебя вырастили, выкормили, любили… — И я вам благодарна за это, — Рейнира сохраняла спокойствие. — Я никогда не шла и не пойду против вас, и я не хотела как-то навредить вам. — Но навредила, — поспорил Рекс. — Хуже даже не то, что ты родственница Рейна. И не то, что ты сотрудничала с Империей. А то, что ты не сказала обо всём нам. Лгала всё это время. Как мы можем после такого тебе доверять? Мы тебе верили, а ты нам врала всё это время. Ты предала восстание и то, за что мы боремся. Что ещё ты не сказала? Что ты шпион Империи? Или что к смерти Мэл причастна ещё и ты? Ты же родственница Рейна, раз это так, вдруг вы в сговоре были всё это время? Рейнира сжала челюсти. Они смотрят с точки зрения своей морали. Морали героев. У Рейниры же мораль другая. Она хоть с Палпатином дружить начнёт, если это даст безопасность её семье. — Рекс, прекрати, — вступилась внезапно Саше. — Хоуп, мать твою, ребёнок. То, что мы её подобрали, не значит, что она обязана была ввязаться в войну. — Асока была гораздо младше, когда стала командиром, — подметил Рекс. — И что? Думаешь, маленькая девочка так хотела становиться пушечным мясом? Думаешь, я хотела жить такой жизнью? — Саше, просто успокойся и дай мне говорить. — А иначе? — подняла бровь Саше. — Ты уже обвинял меня в предательстве, что если это и так? Раз я с ним спала, то вдруг я тоже в сговоре? — Рекс заметно стушевался. — Ты зол, что не спас Мэл, но не обвиняй того, кто в этом вообще не причём. В мысли пробралась благодарность Саше. Она не была обязана вставать на её защиту. Рейнира понимала, что не заслужила этого. Знала, что виновата в своей лжи сама и больше никто. И её маленькая ложь вылилась в такое большое последствие. Рекс задержал на них испытывающий взгляд. — Так или иначе, она сама призналась, что финансировала наших врагов. Ты не можешь утверждать, что те, с кем она работала, не убили Мэл. Вет однажды, Вет навсегда. Это у них в крови. «Глупо мерить всю семью под одну гребёнку, после общения лишь с двумя. Ты видел моего деда? Да мы с Рейном тебе ангелами покажемся. И вообще, Райден из нас всех святой! Его я трогать и приравнивать к другим не дам». — Не может, — Рейнира равнодушно пожала плечами, игнорируя звонящий тревожным колоколом гнев и бальега внутри, желающего крови. — И я не могу утверждать, что к произошедшему не причастны те, с кем я работаю. Но впредь кидать обвинения в сторону своих родных я не позволю. Всех родных. Её слова могли истолковать по-разному: защита Рейна, всех её родных в целом, Саше, а может и всех сразу. «С Рейном, если удастся, поговорю сама, но не дам обвинять его в предательстве другим. Не позволю». — Ты защищаешь не того, — взывала к благоразумию Асока. — Да, он твой родственник, но он, если тебе верить, даже не знает об этом. Какой смысл ты защищаешь того, чья вина доказана? И как мы можем утверждать, что ты действительно его племянница, а не солгала нам, чтобы прикрыть его? — Я же говорила, что у Рейна другие инициалы, — напомнила Саше. — Или ты уже и мне не веришь? Рейнира чуть выпрямила спина. Ногти за спиной уже болезненней впивались в ладони. — А я не могу утверждать, что моего дядю не подставил кто-то из святош повстанцев, — выпалила она. — Разве я не права? Предатели везде найдутся, обо всех мы, возможно, не узнаем… — Думай, что говоришь, — одёрнул её Рекс. — Я не намерен терпеть такой тон, Хоуп. Ты нас обманула, держала за дураков, а теперь ещё и общаешься в таком тоне, как бессовестная барышня. — Мы думаем все по-разному. И у каждого из нас свои ценности. Даже если для некоторых они кажутся беспринципными и аморальными. Рекс чуть поднял подбородок, глядя на неё сверху вниз. — Я могу легко отправить тебя и Саше под стражу повстанцев, ты это понимаешь? Учитывая вашу связь с Рейном, как я могу поверить на слово в вашу невиновность? — Рекс, не надо, — подала голос Асока. — Их в любом случае бы допросили, потому что они ближе всех с ним общались, Асока, — объяснил Рекс. — Не я, так кто-нибудь другой бы за ними прилетел и увёз бы на допрос. Я всё понимаю, но это мой долг. «Разумно, да и моя вина напрямую доказана. Хотя я никогда клятвы верности Альянсу не давала». Рейнира не была к такому исходу. Пускай это и было разумно из-за её общения с Рейном, однако предугадать, что её могли забрать на допрос не могла. Ей хотелось бы паниковать, да только страх, видимо от действия выпитых перед отлётом таблеток, притупился и заглох. В случае допроса Рейниры, ничего серьёзного, кроме презрительных взглядов повстанцев, ей не грозило. Хотя какой им смысл? Она никогда не была полноценным участником, не сражалась, буквально не делала ничего, кроме бытовых каких-то задач. Не приносила клятву верности повстанцам. Они не могли с ней ничего сделать, не имели права. В противном случае, проблемы потом навлекут на них. Мама, бабушка, дедушка — они не оставят это без внимания общественности. У Рейниры поддержка среди официальной власти и офицеров в городе. Повстанцы были кучкой бандитов, если так подумать. Кто тогда выиграет, если Рейниру схватят? Явно не они. — Рекс, успокойся, — Корки вдруг встал перед ней и Саше. За его широкими плечами Рейниру было практически не видно. — Никто никого на допрос не повезёт. Пока ситуация не обострилась, я тоже скажу пару слов. — Корки, вина одной из них доказана. И ты слышал её тон? Я сомневаюсь, что ей вообще было дело до всех нас. — Я не сказал, что одобряю ложь Хоуп и тот с тон, с которым она говорила, — Корки чуть повысил голос и заговорил чётче. — Однако, она в чём-то и права. Ею двигала защита родных, как и тебя защита тех, кто остался у тебя. Но у вас разные методы. И вы друг друга слушать не хотите. — Я всё равно не могу после такого ей доверять, — бросил Рекс. — Саше ещё могу, но за Хоуп два обмана. Может, ты и не потерял к ней доверие, но я да. — Но приравнивать её ко всей семье тоже глупо, — высказался Корки. — Знаешь, мы не выбираем, где родиться и чьей роднёй нам быть. Рекс открыл рот, уже желая тоже ответить, но под взглядом Асоки осёкся и прочистил горло. — Пошли, подышим, — она взяла его под локоть и увела подальше от Саше, Рейниры и Корки. Взгляд Рейниры был устремлён в пустоту. В глухой тишине начал кричать бальег. Он кусал сердце и обвился вокруг. Осознание стучало в голове отбойным молотком — Рейнира довела ситуацию до того, что потеряла доверие команды, своей второй семьи. Имя Хоуп для неё начало звучать как проклятье. Асока дала ей это имя, потому что верила, что она будет их надеждой. А в итоге Рейнира стала их раздором. Она защитила одну семью и предала другую. Её раздражал Рекс, не понимающий, что она не хотела их предавать. Раздражала она сама, что так сглупила и её ошибка так повлияла на отношения со второй семьёй. Хотя это, наверно, хуже, чем ошибка. Рейнира знала, что её дядюшка далеко не ангел, но пока она дышит, она будет защищать его и всю семью, в том числе и деда Регала. Плевать, что думали о нём другие, она будет его защищать до последнего, потому что с её морали это правильно. Потому что он являлся её семьёй и родным человеком. Потому что так поступил бы папа, она была уверена. Проблема в том, что Рейнира больше не могла расчитывать на доверие Рекса и Асока. Она в их глазах была точно таким же предателем, как и Рейн. И вина лежала целиком и полностью на Рейнире. — Саше, тебе надо вещи оставшиеся собрать, — сказал Корки. Саше молча кивнула, и Корки с Рейнирой направились за ней, оставив позади напряжённую атмосферу. Они единственные остались с ней, заступились за неё, несмотря на то, что Рейнира действительно была виновата. Тоже поругались с командой из-за неё. Чувство вины неотвратимо сжирало изнутри. Рейнира не заслужила. — Я знаю, что не заслужила, — слова застревали в горле. Рейнира не могла смотреть Корки в глаза. Чувствовала себя провинившимся ребёнком. — Но я ценю, что ты и Саше вступились за меня… Она рискнула взглянуть затравлено на Корки. Он тут же остановился рядом с ней. — Ты знаешь, я не одобряю то, что ты сделала, — отчеканил Корки, — но я не хочу портить с тобой отношения из-за этого. Ты мне как младшая сестра и я не хочу с тобой ссориться. Просто, надеюсь, ты правда осознаёшь, что натворила. Рейнира дёрнула щекой и, поджав губы, закивала головой. Его тон, сдержанный и одновременно серьёзный, звучал для неё отрезвляюще и напомнил, что она виновата. При этом заставил взять себя в руки и подумать, чего она хочет от будущего. Корки притянул её к себе за плечи и обнял. — Спасибо, — куда-то ему в грудь пробормотала Рейнира. Корки ласково погладил её по спине. — Будь умнее в другой раз, ладно? И учись доверять близким, что с тобой происходит. Рейнира прикусила изнутри щёку. Это гарантировать она не могла. Они простояли так недолго. Тишина, повисшая между ними, казалась гнетущей. Каждый из них нёс на плечах тяжёлый груз. Почти сразу они прошли в каюту корабля, где жила Саше. Ей нужно было помощь с вещами. От увиденной картины бальег печально завыл. Идеальный порядок, царивший прежде здесь, был уничтожен. Каюта казалось опустошённой и заброшенной. Саше никогда не допускала у себя беспорядка, всегда с бережностью относилась к каждой вещи. Всё изменилось с уходом дядюшки Рейна. Лицо Рейниры осунулось от вида Саше: с опухшими от слёз глазами, тусклыми и безжизненными, лохматыми волосами, словно с более бледной кожей. Саше казалась сломленной, разбитой. Уязвимой и беззащитной. Уход Рейна и смерть Мэл её заметно подкосили. Саше в двадцать шесть, выглядила не как молодая женщина, а как человек который пережил слишком много для её статуса. Да это она больше заслужила защиты, чем Рейнира. Сколько времени они провели в молчании Рейнира не считала. Она помогала Саше с вещами, изредка бросала на неё сочувствующие взгляды. Рейнира хотела поговорить с ней, но не знала о чём и как начать. Ни одно слово на ум не приходило. Её тревожило многое, но сказать всё в слух отчего-то не могла. Корки держался ближе к Саше, как будто боялся, что она могла вот-вот упасть. Рейниру грела мысль, что он остался с ними. Он не хотел портить с ней отношения, при этом сращу обозначил, что ее поведение не одобрял. Рейнира вообще удивилась, что он защитил её. А может он и не её вовсе на самом деле защищал. — Скажи, ты правда его племянница? — наконец, заговорила Саше, закрываю очередную сумку. Корки, переглянувшись с ней и Рейнирой, вышел из каюты и оставил их наедине. — Да, — кивнула Рейнира. С Саше она должна быть предельно честной. — Моего отца звали Раймус Вет, он был послом Альдераана. Когда я всё только вспоминала, мне показалось, что они с Рейном похожи. А потом мама показывала мне старые голоснимки и там папа с двумя младшими братьями: Рейном и Райденом. — Значит, для семьи со стороны отца ты до сих пор мертва, — сухо проговорила Саше. — Я им не говорила, — призналась Рейнира. — Ни дед, ни Райден, ни Рейн не знают, что я жива. — Почему же ты не сказала Рейну? Ты знала, что он твой дядя, но ты не сказала ему, кто ты. Так страшно было признаться? Кровь в жилах заледенела. Рейнира сглотнула резко вставший в горле ком. В голове висели старые варианты: ждала удобного случая, не знала, как сказать, правда истина, сорвавшаяся с губ, оказалась совершенно другой, непрошеной: — Да, да… ты права. Я испугалась! Папа поругался с ним, а я откуда могла знать, как он отреагирует на меня? Я же дочь его не любимого брата. Что если от этой истины он бы отвернулся от меня? Я не знала, как преподнести ему это и планировала тщательно это… а сейчас я понимаю, что сглупила… «Сама себя и наказала, идиотка. Потеряла доверие половины команды и не успела признаться дяде в том, кто ты. Браво, Рейнира Арианна, ты закопала саму себя». — Прости, что я смолчала о многом, — извинялась Рейнира. — Я знаю, что виновата и что ко мне подорвано доверие. Но я очень не хочу прекращать общение с тобой. И знаю, ты имеешь полное право меня ударить или выгнать. На Саше, словно тучи, наползли серьёзность и задумчивость. Каюта погрузилась в играющую на нервах тишину. Сердце Рейниры заныло. Она почти равнодушно отнеслась с обвинениями Рекса и Асоки, но потерять общение с Саше она не могла. Рейнира готова была к тому, что она её не простит, прогонит, ведь фамилия Вет связывала её с тем, кто их предал. Однако вместо справедливого скандала Саше молча прижала её к себе и обняла. Рейнира от неожиданности вздрогнула всем телом, отстраняться не стала, а лишь прижалась ближе и обняла в ответ. Сдерживаемые чувства прорвались наружу. Она чувствовала нежность объятий и старалась дать в ответ тепло. Они обе оказались на одной стороне. Рейнира хотела показать, что не желает рушить с Саше ту связь, что они выстроили. Пускай в первый день больше всех отстаивала её Асока, но по-настоящему нашла общий язык Рейнира с Саше. Рейн и Саше стали единственными, к кому она не боялась подходить первой, с кем проводила свободное время. Они брали её с собой в отпуск, Рейнира неумело заботилась в ответ, чувствуя себя обязанной им. Для неё все было тогда настоящим. — Я понимаю, почему ты так сделала, — пробормотала Саше. — И я тоже не хочу прекращать наше общение. Рейнира прикрыла глаза и выдохнула с облегчением. — Я рада, — только и сказала она. — Но у меня есть просьба, — Саше мягко отстранилась. — Не тяни с признанием своей семье и, если ты увидишь Рейна, расскажи ему всё. Рейнира знала, что он всё равно узнает. Не от неё, так от Райдена или деда, они точно скоро узнают, что она вернулась. Всё-таки Рейнире учится на Альдераане, а учится под чужим именем по многим причинам не могла. Если Рейн будет там, он тоже узнает, кто она на самом деле. — Если я с ним увижусь, я скажу, — дала слово Рейнира. Вскоре вернулся Корки и они снова возобновили сбор вещей. Саше отдала Рейнире небольшую чёрную сумку. Сказала отдать потом Рейну, когда они встретятся. У Рейниры появился ещё один повод поскорее раскрыть дяде, что она его племянница. Ради Саше она это сделает. Переступит через себя и свои страхи.

༻✦༺

Рейнира листала страничку младшего сына Йона Антиллеса — младшего сына бывшего сенатора Бейла Антиллеса. На все его посты она поставила сердечки и под некоторыми писала комментарии. Пыталась привлечь таким образом его внимание. Ей нужно было с ним пообщаться. Конечно, мало вероятно, что он написал бы девушке, с именем Хелейна Дарру, у которой нет постов и пустая аватарка. К такому случаю Рейнира давно подготовилась. Ещё пол года назад они с Сирилом — её личным имперским офицером, который часто выполнял её поручения — раскрутили ей страничку в «Нексусе» и нашли девушку, согласившуюся за определённую сумму предоставить свои изображения и называть её другим именем — Нэмис. Однако ей не нужны были все её изображения, а те, где ей было семнадцать-девятнадцать лет. Такие меры Рейнире нужны были для правдоподобности. Так она думала, ей вдруг захочет написать Райден, но он её будто не замечал. Он в последние месяцы вообще мало заходил к себе на страничку. Ей не давала покоя мысль, что с ним что-то случилось. К счастью все сомнения развеялись благодаря Йону, дружившим с Райденом. Йон Антиллес сидел в «Нексусе» круглосуточно, выкладывал множество постов в день и отвечал, к удивлению Рейниры, на комментарии всех, в том числе и её. И как у неё расширились глаза, когда Йон несколько недель назад ей написал сам. Данный субъект Рейнире особо не был интересен, от него ей что и нужно было, так это новости о Райдене. Сказать и спросить напрямую она не могла, иначе вызвало бы миллиардов вопросов. Она заводила с ним абсолютно не связанные с Райденом темы, поддерживала Йона, надавливала на нужные точки так, чтобы он сам хотел ей всё рассказать. А потом, с помощью его болтливости, аккуратно переводила тему на его окружение, среди которого и находился Райден. Рейниру можно назвать шпионом или параноиком, но только так она могла быть уверена, что с ним всё хорошо. Что он был жив. Она подала заявку в несколько элитных лагерей и везде получила положительный ответ. Всё благодаря её хорошим оценкам в колледже, победах в олимпиадах и сертификате вожатого. Рейнира листала странички лагерей, в голове рисовалось поблекшее от времени воспоминание, где папа хотел отправить её с Райденом в какой-то элитный лагерь на Тайферре, где рядом водопады и целебные реки. Таких лагерей на Тайферре было несколько и во все Рейнира отправила заявки. На страничке Йона она увидела недавний пост с Райденом и подпись: «улетаем в лагерь на смену вожатить». С губ сорвался смешок — как много люди выдают информации в сети. Рейнира знала, что на Тайферре одни из самых дорогих лагерей и захотела проверить, не мог ли в одном из них Райден находиться ранее. Йон, к её сожалению, не оставил координаты лагеря. Первый лагерь, где она думала работать, пролёт, второй — тоже, и только на страничке последнего Рейнира увидела снимки Райдена. Такого кудрявого, в зелёных шортах и белой майке с зелёной полоской. У неё сжималось сердце от невозможности обнять его через экран. Она скучала по нему, очень. Ворох мыслей прервал звук уведомления — ответ от Йона на её пожелания удачной смены: «Спасибо, если хочешь, буду присылать фотки оттуда». Рейнира быстро напечатала ответ: «Конечно! Значит, ты едешь с другом вожатым?» Она должна была убедиться, что это так и что Йон не просто так написал это «улетаем». «Ага, у меня друг недавно с девушкой расстался, еле вытащил». Уголки рта опустились и брови сдвинулись к центру. Бальег внутри хотел лично растерзать ту клушу, что разбила сердце Райдену. «Фрэп, это ужасно. Надеюсь ему будет легче. Кстати, если не секрет, вы в какой лагерь поедете? Стены знакомые, вдруг это мне кажется?» «Типо тот ли это лагерь, где ты была?» «Да». Вот через него она и узнает, куда уедет Райден и в какой лагерь вожатой уедет она. «Звёздная долина. Ты там отдыхала?» — Да! — неожиданно для себя вскрикнула Рейнира, сжав кулаки от радости, но тут же закрыла рот рукой. Кажется, в некоторые моменты она слишком эмоциональна. Это был тот лагерь, куда она подала заявку и тот, где отдыхал Райден. Она знала, что если ответить Йону «да»,то он будет задавать больше вопросов и не отстанет от неё, поэтому ответила: «Ой, перепутала. Я в «Бактовый оазис» ездила ребёнком. Стены просто схожие». Рейнира вышла из сети, положила голофон на кровать и легла на спину. Скоро она увидит Райдена. Встретиться с ним спустя столько лет. Рейнира снова хотела быть на одной волне с Райденом. Хотела быть кем-то для Райдена. Как в детстве, когда у них на уме только как бы повыше на дерево залезть, что исследовать и куда тайком от взрослых спрятаться. Их проказы Рейнира вспоминала с теплой и часто думала, что, будь у неё машина времени, вернулась бы в детство, где у неё был лучший друг, где дедушка учил их языку жестов, где они бегали от Хару и Усуи. Где папа держал их двоих на руках, несмотря на больную ногу, а мама им читала сказки и лепила с ними на Альдераане снежки. У неё было своё безопасное место, куда она мыслями возвращалась после тяжёлый дней — высокое дерево у дворца Кастилей, рядом семилетний Райден, а в руках Рейниры Хилли или очередной жук, найденный в саду. Папа их пытается звать на обед с мамой, но, в отличие от него, мама легко взбирается к ним на дерево и играет с ними, и про обед забывают они уже втроём. В то время всё было спокойно, беззаботно, даже бабушка не кажется теперь Рейнире проблемой в то время. Вот и сейчас, после похорон Мэл и ссоры с Фениксом, Рейнира мыслями пыталась вернуть себя в детство. У неё до отъезда в лагерь почти неделя и нужно было успеть собрать необходимые вещи. Рейнира сняла крабик с волос и её волосы, ранее собранные в пучок, упали ей на лицо. Она зажала между пальцами синий локон и перед глазами появились лица всего Феникса: Саше, Рекса, Асоки, Рейна, Мэл…Синий цвет оставался как память о временах жизни с Фениксом. Как память о том, что когда-то Рейнира носила другое имя и жила другой личностью. Но с годами её перестала привлекать та синева в волосах, а цвет сохранялся исключительно как память о тех годах. Мэл мертва, а Рекс ей на совместных сборах команды будет не рад. Доверие половины Феникса Рейнира утеряла и память о тех днях, что они провели все вместе, ушла в прошлое. Всё останется в закоулках сознания цветными фрагментами. Хоуп погибла окончательно со смертью Мэл, а Рейнира сыпала на её гроб горсть земли. Память не в волосах, а в сердце, в воспоминаниях. Ей волосы синие уже не казались такими привлекательными. Рейнира уже и не помнила, почему в двенадцать лет вообще решилась их покрасить. Вспомнила только, что красила её мама и бабушка Супе была недовольна. И причём по шее тогда ещё получил папа от дедушки Регала за это. Либо у Рейниры вкус пропал к синему цвету, либо просто ей захотелось изменений, но ходить синей больше она не хотела. Всё это напоминало о Фениксе. О хорошем начале и горьком конце. И горький конец себе в этой истории с Фениксом написала Рейнира свой же рукой. Ей хотелось отвлечься, забыться. Глотнув в очередной раз успокоительное, она зашагала в душ. Рейнира замерла под струями душа и прикрыла глаза. Влажные волосы облепили её лицо. Ей нравилось прикосновение воды к лицу. На миг она представила себя под дождём, как вода смывала с неё весь негатив. Рейнира чувствовала, как синие капли стекали вниз по лицу и спину. Её окрашенные волосы теперь медленно отдавали цвет. Краска покидала её волосы, стекала вниз, по спине, животу, ступням и смывалась в сток. Она растворялась в воде, исчезала вместе с прошлым. Зеркало запотело и стало размытым. После того, как вся краска окончательно исчезла, Рейнира протёрла зеркало рукой, открывая вид на саму себя и свой натуральный цвет — тёмный, как крыло ворона. Теперь её волосы стали живым, настоящими. Теперь Рейнира ощущала себя полноценным Ветом — бледная кожа, тёмный волосы, льдистые глаза. Отныне она окончательно стала собой.