Всё ради нас

Рейнира отправилась на уличные гонки Керена без сопровождения Хару или Усуи, несмотря на наставления бабушки. Лёгкий ветерок приятно целовал кожу. Погода сегодня была на стороне горожан. Простой люд собирался тысячами, чтобы посмотреть на гонки. Рейнира выяснила, что их устраивали раз в год, с целью сбора средств в благотворительных целях. Начало было положено сразу после блокады Набу, когда простому народу нужен был повод для радости и зрелища. Вырученные кредиты отправляли на нужды тяжело больным. К гонкам Рейнира страсти никогда не питала, но от увиденного захватило дух: скользящие стремительно по трассе цветные спидеры, которые оставляли за собой яркие полосы цвета, крики толпы, голограмма происходящего на трассе, соперничество за первое место между гонщиками, чьи имена не разгласили, и ведущий гунганец, комментирующий всё на ломаном общегалактическом. Сквозь рёв двигателей были слышны комментарии гунгана. Зрители наблюдали, как заморожённые, за спидерами. Один спидер сменял другой на экране. Вот показался алый спидер одного из участников, чья личность осталась в тайне, виртуозно обгонял остальные спидеры так, будто они были медленнее улитки. Остальные спидеры были в коричневых и серых тонах, такими невзрачными на фоне алого спидера. Каждый гонщик боролся за первое место, желал искупаться в лучах славы, чтобы его имя было шёпотом на устах у всех жителей Керена. Возможно, кто-то и участвовал не ради победы и славы, правда на этот счёт были сомнения. Найти Дина в этой толпе оказалось не так просто. Рейнира еле отыскала выделенное им место среди прочих зрителей. Дедушка помог Дину отыскать информатора, способного подсказать, где искать племя мандалорцев. Во всяком случае, он должен был сказать об этом. Встреча была назначена на гонке, в таком весьма неформальном месте. Как объяснил дедушка, такие встречи всегда назначаются в подобных местах, Рейнира же считала это рискованным, поскольку вокруг много любопытных ушей. Она хотела пойти сразу с Дином, но ей с раннего утра нужно было забежать в больницу и потом в местный колледж на вступительные экзамены. Поэтому Дин отправился на гонки сам, а Рейнира вынуждена была присоединиться позже. — Как ты тут? — спросила она, присаживаясь рядом, с присущей ей вежливостью, когда он поймал её взглядом. — Информатора ещё нет, — сухим тоном доложил Дин. Его лицо забавно скривилось, как только вставший с места дурос наступил ему на ногу. — Я спрашивала немного о другом, — Рейнира проигнорировала забавную ситуацию, постаравшись сдержать тихий смешок. — Стараюсь не сойти с ума от толпы, — признался Дин, сняв с головы капюшон. Губы Рейниры расплылись в понимающей улыбке. У них на двоих имелась общая, очень заметная черта — не любовь к огромному количеству людей. У Рейниры причина этому корнями уходило в детство, где дед Регал назвал её никем без их фамилии, пока остальные члены высшего общества смотрели на позор маленькой девочки. С тех пор Рейнира избегала такого большого внимания к своей персоне. С момента возвращения домой её терзала острыми когтями мысль о будущем. Что ждало её как леди. На Набу ценили частную жизнь, как помнилось Рейнире, но то было давно, до кровавой ночи. Пока весть о возвращении наследницы дома Кастиль не расползлась по планете, она могла спокойно передвигаться без прикованных взглядов чужих. Но ей отныне придётся посещать от имени дома своей семьи различные светские мероприятия, улыбаться фальшиво гостям и делать вид, что ей приятно общаться с теми, кто ей не интересен. Она не могла представить, как выдержит такое внимание к себе. Обычно у неё всегда было много времени и одиночества для принятия решений и перезарядки жизненной энергией. — Дыши поглубже, — посоветовала Рейнира. — Или отвлекись на что-нибудь. Представь, что ты купаешься в лечебных водах Тайферры. — Никогда там не был, — поведал Дин. — И я тоже, — честно ответила Рейнира. Дин задержал взгляд на её фигуре, точнее, на её одежде. — Я думал, ты уже не будешь носить простую одежду. — Ожидал, что я приду в синем платье? — хмыкнула Рейнира. Дин смущённо потупил взор. — Да. Но тебе всё равно любая одежда идёт. Рейнира решила одеться в простую, по меркам Набу, одежду: удобную куртка алого цвета, под которой скрывалась чёрная майка, чёрные штаны с карманами и такого же цвета ботинки. Посмотри кто на неё и не подумает, что она внучка главной леди Западной провинции. Подобного Рейнира и добивалась. Ни к чему было лишнее внимание посторонних. Наряжаться в красивые дорогие шелка было бессмысленно. От комплимента Дина, Рейнира почувствовала, как вспыхнули богровым румянцем её уши и щёки. — Уже лучше, мандо, — с игривой интонацией оценила она. — Скоро будешь мастером комплиментов. Дин смущённо почесал затылок, избегая её весёлого взгляда. Ей доставляло огромное удовольствие смущать его. — Мне бы стать мастером в деле мандалорцев. Сейчас это важнее всего для меня. Рейнира не прекратила улыбаться, но улыбка её не была полна того веселья, что ещё играло на её лице секундами ранее. Прежняя весёлость разбилась об айсберг реальности, где Дин оставался на Набу не по своему искреннему желанию, а из-за отсутствия кредитов и корабля для исследования галактики в поисках родного племени. На Набу его держала работа на дедушку Эрвина. Больше ему оставаться здесь не было смысла. Рейнира здравым смыслом это осознавала, однако сердце тихо всхлипывало, отчаянно желало иной причины нахождения Дина здесь. Отчаянно желающее задержать его подле себя подольше. Однако и решать за Дина его судьбу Рейнира не могла. Не имела право. Раз он хотел уйти в мандалорцы с головой, перестать показывать лицо и причитать «таков путь», она, как верный друг, обязана была его поддержать. — Не отказывайся от своей мечты, если она важна для тебя, — изрекла Рейнира. — Таков путь, — кивнул Дин. — В больницу удачно сходила? Он был заранее уведомлен о её визите туда. Рейнира успела предупредить, дабы у него не возникло вопросов по поводу её задержки. — В целом неплохо, — рассказала она. — Врач дал мне таблетки успокоительные, чтобы я меньше нервничала, — Рейнира вытащила из кармана белоснежную капсулу и, продемонстрировав её Дину, убрала назад. — Ты на нервного человека не похожа. Будто откуда-то свыше услышав его слова, на трассе столкнулись два серых спидера, перевернулись и превратились в жалкие ошмётки. Нервный ропот пробежал по толпе. Зрители закрывали глаза, охали, пугались увиденной картины. Глаза Дина расширились от ужаса. Рейнира лишь незаметно вздрогнула. Она была выкована из бескара и не позволила страху и ужасу завладеть собой до трясучки и прятания глаз. Как никак, она бальег из дома Вет, знатной даме подобало уметь совладать со своим страхом. Рейнире следовало бы заплакать, как это делали девочки позади неё, но слёзы не шли. Конечно, будь это кто-то из семьи, Феникс или Дин, она отреагировала бы иначе, слёзы тогда сами бы полились. Гонщики ничего для неё не значили. После гонок, спустя какое-то время, о них забудут все. Так все бывает — сперва имя победителя у всех на слуху, а затем время и новые обстоятельства и вовсе стирают его из памяти. — Ставлю пятьсот на красный! — объявил присевший рядом с Дином невысокий мужчина с золотыми кудрявыми волосами. — Ему определённо везёт! — Мы не ставим, — нахмурился Дин. Рейнира, спохватившись, едва не хлопнула себя по лбу: — Вам везёт в ставках? — Только если знаешь, на кого ставить, — поиграл бровями мужчина. — На что потом выберете потратить деньги? — На информацию, конечно же. У Рейниры мгновенно отлегло от сердца. Не опомнись вовремя она, не вспомни кодовые фразы, надиктованные дедом, не заметили бы пришедшего к ним информатора. Для определения того, кто был им нужен, дедушка назвал кодовые фразы. Довериться первому попавшемуся чужаку было бы глупой ошибкой. Рейнира поругала себя в мыслях за собственную оплошность. Ей надо было быть начеку с самого начала. — Цвети и царствуй, моя госпожа, — информатор назвал девиз её семьи. Рейнира в знак почтения кивнула головой. — Извините за опоздание, живот прихватило. Он схватился за свой выпирающий живот. Дин, похоже, догадался, кто сидел с ними, потому что в следующую секунду приступил сразу к делу: — Нам сказали, вы видели недавно мандалорцев. Скажите, как на них выйти? Это те, что покинули Конкордию? — Погоди, парень, сбавь пыл, — затормозил его информатор. — Да, я видел мандалорцев. — В Керене? — уточнял Дин. — Нет, не в Керене, — отвечал информатор. — И вообще, не кричи так громко о том, кого ищешь. — Алый спидер снова вырвался вперёд. Информатор подскочил со скамьи и завопил что есть мочи: — Ура! Красный рулит! Дин никак это не прокомментировал. Этот гонщик был безумцем, подумалось Рейнире. Только безумец бы так обгонял своих противников, подрезал их и протискивался между ними, стремясь к победе, создавая угрозу и для себя, и для других гонщиков. — Так что с информацией? — вернулся к теме Дин. Информатор уселся обратно на скамью. — В общем, я видел того, кто тебе нужен на Чурбе, — сообщил он, — это в одноимённом секторе. Торговал там дисками и заметил человека в броне мандалорца. Такой в зелёной броне, с винтовкой. Лицо своё не показывал. — Ты уверен, что это именно мандалорец? — Зуб даю! — заверил информатор. — Такой ещё не разговорчивый, молчаливый. Он стоял такой в стороне, я думал он меня сквозь шлем глазами убьёт. Рейнира прислушивалась к их разговору, старалась уловить каждую деталь. Параллельно разум невольно сравнивал Дина с Корки. Оба преданы Мандалору и своему народу, превосходные бойцы, способные защитить практически от любой угрозы. Разница чувствовалась в их взглядах, поведении и манере общения. Корки чувствовался как тёплое лето, утренняя роса и заря в небесах. Улыбками и позитивом сыпал, словно конфетти пригоршнями сыпал, при этом умеющий вмиг стать мудрецом. Дин ощущался как прохладная осень, твёрдый бескар и взведённый курок. Он умел источать собранность и серьёзность, готовность идти в бой при необходимости. Для Рейниры он был образцом того благородного рыцаря, о котором в детстве мама читала на ночь. Корки мог легко найти ключик к душе каждого, Дин же людьми не интересовался. Его мало волновали человеческие души и их чувства. У него на первом месте стояли долг, честь и холодный рассудок. Он людей, как открытую книгу, читать не умел, чувством такта, в отличие от Корки, не владел. Ему это было и не надо. Корки легко шёл на общение, оно давалось просто и легко, хоть Рейнира иногда и не разделяла с ним его идеи. Дина она понимала лучше, он казался ей больше похожим на неё, да только порой, когда они пытались поговорить, усилия прилагала одна она. — Хорошо, а можно мне контакт этого мандалорца, чтобы я поговорил с ним? — поинтересовался Дин. Рейнира заметила загоревшийся в его глазах огонь. — Я сказал, что видел его, но это не значит, что я с ним говорил и у меня есть его контакты, — исправил информатор. Дин нахмурил лоб и начал буравить его недовольным взглядом. — И это всё? — возмутился он. — Вы просили информацию, я рассказал всё, что знаю, — информатор поёжился от интенсивности его взгляда. Рейнира предчувствовала надвигающуюся угрозу. Она в мыслях надеялась, что Дину хватит сдержанности и благоразумия не полезть на информатора с кулаками. — Нам она была полезна, — поспешила встрять она. — Благодарю, миледи, — информатор переводил нервный взгляд с неё на Дина. — Но этого мало! — негодовал Дин. — Хорошо иметь хоть крупицу информацию, чем не иметь ничего, — справедливо заметила Рейнира, многозначительно заглядывая ему в глаза. — Есть зацепка, а это уже хоть что-то. Уж она точно понимала, о чём говорила. В период Феникса, когда она носила другое имя и грезила лишь целью вспомнить всё и покинуть команду, она тщательно перебирала каждый источник в надежде зацепиться за крупицу информацию, хоть какую-то зацепку на то, кем она могла бы быть. С момента возвращения памяти, у Рейниры так и не было времени нормально подумать над тем, чего она хотела от жизни. Какое было её собственное желание и какие на это понадобятся средства. Не будет ли это противоречить с её долгом леди и можно ли использовать приём времён Феникса? Получится ли схитрить и прикинуться в нужной момент дурочкой? Да и хотела ли она продолжать так поступать? — Ладно, — сдался Дин, — возможно, с этим можно будет работать. Плечи Рейниры заметно расслабились. Пока информатор их не покинул, она решила задать один волнующий её вопрос: — После кровавой ночи мандалорцы стали местными героями, я правильно понимаю? Они же спасли город. Лицо информатора осунулось от упоминания кровавой ночи. Та трагедия была способна одной волной смыть былую радость, одним своим упоминанием. Город восстановился, только израненные сердца горожан время исцелить так и не сумело. Лишь притупило боль, оставив горькое послевкусие на языке. — Я бы так не сказали, миледи, — информатор оглянулся назад, проверяя, не подслушивал ли их кто. — Мнения горожан на эту тему разные. Большинство считают, что не от чистого сердца они помогли, а по указке королевы Амвей. Думают, что это её план такой был. Поэтому в искренность их намерений мало кто верит. — Но мандалорцы никогда бы не позволили себе участвовать в грязных интригах, — возразил Дин. — Для них всегда были важны достоинство и честь, они не опустились бы до участия в подобном фарсе. — В самом деле, парень? Ты уверен, что так хорошо знаешь мандалорцев? Когда дело касается получения желаемого, мы все склонны играть нечестными путями. Его слова заставили погрузиться в непряжённое молчание. Дин заметно переменился в лице. Прежняя решимость улетучилась из глаз, оставив после себя посеянные семена сомнений. Впервые за все те дни, что Дин был в Керене, Рейнира увидела, как начали медленно покачиваться его прежние убеждения. Душой она всецело его понимала. Сама недавно узнала, что жила пять лет с родным дядей, и ни он, ни она, не догадались об их кровном родстве — прямо сюжет для целой голодрамы. Из мыслей Рейнира выдернули громкие аплодисменты, свист толпы и ликующий комментатор-гунган: — И побеждать алый спидер под номером семнадцать! Информатор подскочил со скамьи и заорал во всё горло: — Молодец, чувак! От резких громких звуков у Рейниры заболели уши. Красный спидер, за который так горячо болел информатор, финишировал первым. Безумец не разбился по пути и добился победы. Рейнира никогда не понимала излишней спешки. Тише едешь — дальше будешь. Осторожность всегда будет залогом успеха. В гонках, очевидно, действовали иные правила. Из спидера выпрыгнул в кожаном комбинезоне парень, лицо его было скрыто темноватым и уже покрывшимся дорожной пылью шлемом. Он победно раскинул руки в стороны, явно наслаждаясь всеобщим вниманием к себе. Рейнира снисходительно хмыкнула. Подобные, как она называла, выпендрёжники, её мало чем привлекали. Она слышала аплодисменты, восторженные крики, восклицания, свисты, и из вежливости решила кротко похлопать в ладоши. Кем бы не был этот безумец, он заслужил победу и право считаться победителем. Гонщик умудрился залезть поверх своего спидера, не дав себя поднять на руки подбежавшим зрителям. Подъехали на своих колёсиках дроиды-механики. Рейнира думала, личность гонщика так и останется загадкой, пока он не сорвал шлем с головы. В мгновении ока всеобщие крики восторга сменились удивлёнными вздохами: — Вот это да! Наша победитель — это принц Гаус Веруна! — объявил комментатор. — О, боги! Брови Рейниры взлетели от удивления вверх. До этого дня она никогда не видела принца Гауса в живую. Довольствовалась слухами от Хару и краткой информацией от дедушки. Принц Гаус встретил зрителей победной улыбкой и искрящими радостью ореховыми глазами. Его лицо покрылось испариной, тёмно-каштановые волосы упали ему на лицо. Слухи о его привлекательности оказались правдивы. Как представитель правящего дома, принц мог явится в окружении стражи и собственной свиты, заявить о своём участие на всю планету, но предпочёл участвовать в гонке тайно, причём настолько постарался, что до самого конца никто не подозревал, кто скрывался под шлемом. Рейнира признала, что такой ход её не на шутку поразил. Принц Гаус провернул всё ловко, удивив не только всех зрителей, но и её саму. — «Не словом, а делом»! — прокричал девиз своего дома он, сияя с каждой секундой от бурных аплодисментов. Он будто купался во внимании публики, их аплодисментах, восклицаниях и свистах. Заряжался радостью от их поддержки. Наверное, здорово было купаться в лучах славы и не чувствовать от столь большого внимания к себе колющий внутренности страх и ледяной пот. В детстве Рейнира так, будучи в тени своей бабушки и мужской части семьи Вет, завидовала более популярными членам своей семьи. У них было понимание и любовь других, а её, маленькую тихую девочку, считали странной за излишнюю скромность и увлечение насекомыми, что среди знатных дам считалось нетипичным. Быть может, в детстве Рейнира бы тоже хотела оказаться на месте принца и получать в свою сторону поддержку, а не комментарии из разряда: «странная», «чудная леди», «ей бы платьями интересоваться, а не препарированием тараканов». Рейнира так предалась своим размышлениям, что не сразу заметила, как принц Гаус заскользил взглядом по трибуне. Его взгляд приковался к тому месту, где сидела она. Он быстро подмигнул и развернулся к дроидам-механикам, взявшими с земли его шлем. Быть может, это была всего игра её и так не здорового воображения, однако Рейнире показалось, что принц подмигнул именно ей. Маловероятно, что это являлось правдой. Принца Гауса она никогда не видела в живую, как и он никогда не видел её. Да он и не слышал о ней никогда. В его мире, полным роскоши, слуг, вкусных лакомств и дорогих шелков, Рейниры Вет просто не существовало. Ему до неё не было никакого дела, впрочем, как и ей не было дела до личной жизни наследного принца. — А разве принцам позволено участвовать в таких гонках? — не понимал Дин. — Что не запрещено, то можно, — Рейнира убрала за ухо выбившуюся синюю прядь. — Выглядит показушно, — прокомментировал Дин. У Рейниры было схожее мнение на этот счёт. Правда следовало учесть то, что вся жизнь в роли знати являлась показушной. Роль монарха или благородной леди подразумевала под себя постоянное нахождение на виду у публики: красивые балы, светские банкеты, посещение других различных торжеств. Рейнира не представляла, как выдержит всё это. На Фениксе было проще. Хоть она и ощущала себя чужой, у неё было много времени и одиночества для неспешного принятия решений. Спрятаться было проще, возможней. Теперь Рейнира дома и у неё новая роль, с которой свыкнуться она пока не могла. Прошло не так много времени с возвращения её памяти. Тяжело было принять тот факт, что она стала выше по положению, что обязанности отныне у неё другие и вести себя нужно было соответствующе. Проблема в том, что Рейнира не смыслила сама, чего хотела от новой жизни. Будучи Хоуп она ожидала, что жизнь её станет проще с возвращением памяти, понятней, клубок этот распутается и сгинет поганое чувство ненужности. Память из запертой коробки вырвалась, а у Рейниры сомнения не думали исчезать. Возможно, стоило потерпеть. Возможно, позже станет проще. — А жизнь знати никогда не бывает не показушной, — изрекла мысль Рейнира. — Есть разница между умением вести себя в таких условиях и перебарщивать, — бросил Дин. — В моём представлении люди из высшего класса более ответственны. — Что ж, перед тобой развеялся очередной миф. — Рыцари и принцы всегда должны быть образцом чести и достоинства. Они должны источать уважение, а не смех. Рейнира слушала его, не отрывала взгляда от его лица. Его хрипловатый голос приятно ласкал слух, мудрые не по годам речи заставляли всерьёз задуматься. Дин не на много старше Рейниры, между ними год разница, но его хрипотца в голосе и разумные вещи делали его взрослее своих лет. Он заметно отличался от большинства их сверстников. Назвать его типичным подростком язык не поворачивался. Дин не злоупотреблял вредными привычками, не ходил по барам, не заглядывался на красивых дам. У него иные жизненные ценности, другие планы на своё будущее. Он казался незапятнанной драгоценностью, порядочным и не погрязшим в пороках. Преданность долгу и чести вызывало восхищение. Дин буквально подходил под описание тех благородных рыцарей, о которых мама читала в детстве. Чувством ответственности напоминал родного отца. Если бы был шанс оказаться с кем-то надолго в запертом пространстве, Рейнира, не раздумывая, выбрала бы Дина. С ним хотелось разговаривать дольше, чем с другими, даже если приходилось прилагать все усилия самой. Рейнира возле него чувствовала то, что ощущала когда-то в детстве — защиту. Она не сомневалась в способностях Дина и знала, что он её сумеет защитить и, что самое важное, никогда не сделает ей больно. — Я же теперь тоже знать, — напомнила Рейнира, — я подхожу под твои ценности? Она прожигала его ехидным взглядом, будто провоцировала. Мир вокруг её не волновал. Не волновали уходящие зрители и спешащие сделать голоснимок с принцем фанатки. На первом плане у Рейниры был один Дин, первый проигравший в их игре. Розовый атлас расцвёл на его щеках, а глаза неловко опустились. Рейнира не собиралась оставлять всё просто так, ждать собиралась его ответа, поддавшись собственному заигравшемуся любопытству. — Ну... — неуверенно протянул Дин, неловко потупив взор. — Думаю да. На губах Рейниры расцвела нежная улыбка. Она неосознанно коснулась уха, ощутив поступивший жар. Ей не удалось найти логичное объяснение своему поведению. Почему от одних его слов у неё всё внутри переворачивалось, и она превращалась в приторно-сладкую девчонку из дешёвых романов, тающей от одного комплимента в свою сторону. Что бы это не было, Рейнира не могла отрицать, что ей это нравилось. — Госпожа, — вдруг раздался сзади знакомый голос. Рейнира и Дин мгновенно обернулись. — Хару? — удивилась Рейнира. — Что-то произошло? — Ничего серьёзного не случилось, — Хару сделал небольшой поклон в знак уважения. Под чёрным плащом пряталась синяя ткань. Не знай Рейнира, кто перед ней, приняла бы его за обычного жителя Керена. — Просто ваша бабушка, почтенная леди Супе, попросила отправиться за вами и проверить, всё ли с вами в порядке. Скоро время обеда, и она также настояла, чтобы вы явились вовремя и поели. В чём всегда все бабушки будут одинаковы — в желании накормить своих внучат. Несмотря на характер Супе Кастиль, она тоже была бабушкой и, как осознала Рейнира, искренне заботилась о своей внучке. Она не могла вспомнить дня из детства, когда бабушка к ней относилась бы с такой внимательностью. Вероятно, события кровавой ночи смогли встряхнуть её прежние ценности и заставить по-новому посмотреть на вещи. Что бы это не было, Рейнире забота бабушки была причина. Неважно, было ли это от чистого сердца, или из-за сильного внешнего сходства бабушки в молодости с внучкой. Делать нечего, раз Супе Кастиль приказала, нужно было повиноваться. Вставая со скамьи с Дином, Рейнира незаметно потянулась к нему рукой, желая повести за собой, но вовремя одёрнула себя, поняв, как не уместен будет её жест. Особенно при Хару и когда вокруг ещё были люди. Как нибудь в другой раз.

***

Вся семья собралась на просторной террасе, откуда открывался вид на зеленую листву леса. Лес шелестел листвой, создавая тихую, успокаивающую мелодию. Лёгкий ветерок приносил с собой шёпот листвы и аромат только приготовленного супа с креветками. Рейнира не ограничилась одним супом и пообедала вдобавок жареным хлебом с беконом и двумя сваренными всмятку яйцами. В последние дни её аппетит увеличился в геометрической прогрессии. Постоянное пребывание на свежем воздухе давало свои плоды. — Эрвин, не увлекайся блинами, — усталым голосом попросила бабушка. — Вспомни, про свои последние анализы. — От одного блина ничего не будет, — отмахнулся с набитым ртом дедушка. — Ты уже третий ешь, — нахмурилась бабушка, на что в ответ дедушка махнул рукой. Она, закатив глаза, обратила внимание на тарелку Рейниры, наполнившейся в очередной раз едой. — Рейнира, не увлекайся едой. Мы напоминаем, что тебе потом примерять новые платья. Так ты ни в одно платье не влезешь. Раздует так, что будешь бомбочкой. Рейнира тут же прекратила жевать, уставившись круглыми глазами на свою тарелку с хлебом и беконом. Неужели она правда съела слишком много? — Пускай ест, матушка, — вступилась мама. — Наоборот хорошо, что у неё есть аппетит. Особенно на яйца. — Особенно на яйца? — переспросила Рейнира. — Вы с Райденом в детстве ненавидели яйца, — мама улыбнулась старым воспоминаниям. — Всё носы воротили. Даже из салатов их выковыривали. Ни в какую вас было не заставить их есть. Я боялась, что это я неправильно готовлю, а потом посмотрела, как вы в ресторане их выковыривали из салата, поняла, что вы просто ненавистники яиц. — С её губ сорвался лёгкий смешок. — Вы, помню, и помидоры не ели, и грибы, и рыбу не любили. Райден особенно не любил грибы. А рыбу, если и ел, то только в супе. Мысли о Райдене принесли светлую печаль. Он был единственным другом в детстве, практически братом. Как он там был? Жив ли он? Рейнира надеялась, дед Регал не искалечил его душу. — Расскажешь ещё больше о детстве? — Надо было переключиться на что-то более приятное. Рейнира правда хотела вспомнить больше. — Что мы любили из еды? — Если ты этого хочешь, — мама положила свою руку поверх её. — Так вот, вы с Райденом просто ненавидели яйца, мы с папой твоим голову ломали, в чём причина... Она погрузилась с головой в воспоминания, рассказывала о детстве детей с мягкой улыбкой. Глаза сверкали, как звёзды на ночном небе. Воспоминания о прошлом больше, кажется, её не тревожили, сердце не тяготили. Рейнира маму перебивать не думала. Мамина меланхолия, что присутствовала в недавнем разговоре в комнате, улетучилась вместе со старым днём. Она снова была собой, её улыбка всё также согревало замёрзшую душу. Под ребром рыло всякий раз, когда сознание подкидывало горькие мысли о жизни мамы после кровавой ночи. От таких тяжёлых мыслей засосало под ложечкой. Ни в одном языке галактики не существовало понятия человека, утратившего супруга и ребёнка одновременно. А мама в один миг лишилась любимого мужа, дочери и человека, сумевшего ей стать сыном. Рейнира помнила отношение мамы к Райдену, её забота о нём. Она не сомневалась, он был для неё вторым ребёнок, хоть и являлся младшим братом папы. Так сложились обстоятельства, что мама взяла на себя заботу об ещё одном ребёнке. Мама была по-настоящему счастлива до кровавой ночи, потом же из её жизни погасили солнце. Рейнира не хотела, чтобы она пережила подобное снова. Боялась представить, как сложились бы события, не вернись воспоминания. — ...и потом вы загорелись идеей приготовить дедушке на день рождение его любимую утку с яблоками и корицей. Сами, без посторонней помощи. Тогда дроиды-повара были в шоке, приехали и такие: «не отправляйте нас на утилизацию!» В отличии от большинства семей, что предпочли полностью сменить живую прислугу на дроидов, знатные дома Набу и часть знати на Альдераане, приверженные старым традициям, оставили живую прислугу, но некоторые, как дом Кастиль, дом Вет и дом Веруна, ещё и решили взять дроидов. Зная бабушка, она бы никогда не отказалась от давних традиций и даже частично не поменяла бы прислугу, но дедушка сумел её уговорить. Дом Шаан полностью отказался от живой прислуги, заменив их на дроидов, став первой семьёй на Набу, шагнувшей вперёд. — Да, а потом вы чуть кухню вдвоём не взорвали, — вспомнил дедушка. — Но утка, кстати, была хорошей. Мне понравилась. — Конечно тебе понравилось, потому что у нас оказалась аллергия на корицу, — проворчала бабушка, налив в свой бокал вина. — Рейнира, а не расскажешь, что ты делала на гонках без сопровождения? Быстро бабушка решила тему переключить. Она никогда не любила длительные разговоры, которые, по её мнению, не имели сути для неё. Рейнира скрыла свою обескураженность за лёгкой улыбкой. — Со мной был Дин, — непринуждённо ответила она. — С тобой не было сопровождения, — не уходила с темы бабушка. — Ты могла бы сразу взять с собой Хару или Усуи. Благородным леди не принято ходить по городу в одиночку. — Не принято, — не отрицала Рейнира, — но я захотела добраться одной. К тому же, лишнее сопровождение привлекло бы много внимания. Да и повторюсь, со мной был Дин, с ним я точно не пропаду. Бабушка тяжело вздохнула и сделала глоток вина. — Тебе ещё многому предстоит научится, — констатировала она. — Ты ещё юна и пока многого не понимаешь. Знатным особам Набу не подобает ходить по городу в обычной одежде и без сопровождения, как минимум, двух слуг. — Матушка, она только вернулась из длинного путешествия, — встала мама на защиту дочери. — Это не отменяет того факта, кто она и что от неё требуется, — бабушка сделала очередной глоток вина. — Да отстань от ребёнка, ей всего семнадцать лет, — вступился дедушка. — Думаешь она с первого дня всё выучит и начнёт вести себя как истинная благородная дама? Дай ей время вспомнить всё. Неизвестно, чем закончилась бы их дискуссия, если бы на террасу не вошёл, громко шаркая, Мидо. — Прошу прощения, — он глубоко поклонился, — приятного аппетита. — В чём дело, Мидо? — спросила официальным тоном бабушка. — Пришли ответы на заявки леди Рейниры, — сообщил он. Сердце подскочило. Рейнира мгновенно замерла в ожидании, дыхание перехватило. — К сожалению, из двух колледжей в Керене и университета в Тиде ответили отказом. Но она прошла по результатам вступительных экзаменов в колледж Керена имени королевы Рейлаты. А ещё её готовы взять в колледж Тида, но по баллам она прошла только на платную основу. Взгляд мамы озарился радостью, дедушка гордо ухмыльнулся, а бабушка непонимающе хлопала глазами. Для семьи новость о поступлении Рейниры стала внезапным сюрпризом. Она промолчала о своём решении, захотев всё сделать самой до того, как услышит упрёки от бабушки. Лицо Рейниры осунулось. Птица счастья, что ещё недавно летала, упала и разбилась о жёсткую реальность. Она подавала дистанционно заявки на зачисление в колледжи и университеты, желая учиться и пойти позже по профессии. Сидеть без дела дома она не планировала. В конце концов, не для того Рейнира в тайне от Мэл читала и изучала политику, чтобы потом эти знания ушли в некуда. В первую очередь, ей было самой интересно это направление. Плюс на этом можно было построить карьеру, если приложить достаточно усилий. Заняв место в Имперском сенате, у Рейниры увеличивались шансы защитить семью. Предоставить ей ту защиту, которой не было много лет назад. Рейнира очень этого хотела. Грезила мечтой пойти по стопам отца и уйти в политику, несмотря на то, что в их семье — семье Кастиль — предпочитали иное направление. Желание идти своим путём точно воспринималось бабушкой как вызов устоявшимся обычаям. Мама однажды сделала свой выбор, улетев на Альдераан, Рейнира считала, что тоже на это способна. Она делала упор на университет в столице Альдераана, где учились её родители. Всеми фибрами души надеялась на поступление именно туда. Конечно, Рейнира отправила заявки и в другие заведения, но досада внутри всё заслонила густой дымкой. Значит она старалась недостаточно сильно. Значит следовало подготовиться лучше. — Ты собралась учиться и подала заявки? — удивилась мама. — Да ты умничка! — Она притянула дочь к себе для объятий. — Ты можешь выбрать теперь из двух вариантов, что тебе больше нравится. А учитывая, что ты только вернулась, это потрясающий результат! Умничка моя! — Мидо, оставь нас, — приказал дедушка. Мидо, сделав поклон, зашаркал в сторону выхода. — Неожиданный сюрприз, но приятный. Молодец, моя школа. — Наверно, я правда молодец, — неуверенно пробормотала Рейнира, стараясь сквозь смутную дымку понять собственные мысли и чувства на этот счёт. Бабушка, всё это время хлопающая от непонимания глазами, вышла из оцепенения: — Рейнира, а ты что, куда-то захотела пойти учиться? — На политика, — добавила Рейнира. Бабушка приподняла подбородок, не сводя с неё цепкого взгляда. — По стопам отца захотела пойти, — задумчиво пробормотала она. — Я хочу этим заниматься, — голос Рейниры звучал вполне уверенно. — Мне давно это было интересно. Рейнира не собиралась отступать. Она лелеяла мечту о развитии в политике, как маленького ребёнка, словно это величайшая в мире ценность, необдуманно вложенная в её детские пальцы папой и дедушкой. Эта мечта росла с годами, набирала свои силы, а после кровавой ночи, заболевшая из-за потери памяти, выздоравливала и крепла. Рейнира начала мечтать заниматься политикой, как когда-то папа, и развиться в этой сфере, потому что её интересовала эта тема. Потому что так у неё были шансы улучшить авторитет семьи и гарантировать ей безопасность. После ухода от Феникса у Рейниры развязались руки. Пока был шанс заниматься тем, что ей нравилось и вместе с этим позаботиться о статусе семьи, она его отпускать не собиралась. Вцепилась в него ноготками что есть мочи, невзирая на мнение бабушки. — Хочешь занять потом престол, дорогая? — поинтересовалась бабушка. — Только мы тебя разочаруем, на Набу власть отныне иначе передаётся. — Я просто хотела заниматься политикой, — объяснялась Рейнира. — Плюс у меня так будут шансы увеличить наш авторитет и прославить имя нашего дома. У меня будет больше доступа к различным ресурсам и источникам информации. Бабушка осушила полностью бокал и поставила с громким звуком на стол. — Рейнира, ты нужна нам не в сенате, а здесь, — говорила она. — Ты — будущая наследница этого дома. Стань ты сенатором, ты будешь вечно на Корусанте, про Набу вообще можно будет забыть. — Я не хочу отказываться от дома, — насупилась Рейнира. — Я ведь могу легко совмещать это. — Можешь, — согласился дедушка, — но ты понимаешь все сложности? Я варюсь в этой сфере с самого детства и знаю, как всё устроено. Твой папа варился в этом дерьме всю свою жизнь. Политика — ведь грязная, порой требует от тебя того, чего ты не хочешь делать. Тебе придётся столкнуться с массовым осуждением в свою сторону при принятии решения, от которого будет зависеть ни одна жизнь. Я не отговариваю, но скажи, ты уверена, что хочешь этого? От серьёзного взгляда дедушки, полного старческой мудрости и заботы, прежняя уверенность начала таять. Под диафрагмой собрался комок, в голове начали роиться мысли. Рейнира хотела заняться политикой, однако она не была уверена, что способна на политические интриги. Как бы Рейн её не наставлял, она не представляла, как ввяжется в местные интриги. Одно дело слушать и впитывать всё, как губка, а другое дело применять всё на практике. Всё же обманывать Феникс и вести свою игру в политике — не одно и тоже. Рейнира толком не имела представления, как всё устроено, ей местное общество чуждо, не родное, во всяком случае, пока что. Она только начала учиться и вспоминать устройство мира аристократов. Ей нужно больше времени к адаптации. Рейнира понимала, что её жизнь изменится, вопрос лишь в том, готова ли она была к внезапным переменам. Она стояла на пороге взросления, где жизнь раскрасится новыми, ещё неизвестными ей оттенками. Мир оберетёт новые грани, и на тернистом пути к цели единственным спутником станет холодный разум. Рейнира уже не ощущала себя ребёнком, но и полностью взрослой не считала. Пора безделья закончилась на Фениксе, ей пора думать не только о своём будущем, но и о будущем семьи. Рейн учил, что можно достичь успехов в том, в чём есть талант. Рейнира его уроки не забыла. Она интересовалась политикой, изучала её, значит, у неё был шанс пойти в этом направлении и принести таким образом пользу семье. — Уверена, — кивнула Рейнира, стараясь скрыть бушующие эмоции и липкие мысли. — Если ты готова к такой ответственности, мы все тебя поддержим, — подбадривала мама. — Получишь престижное образование, будешь думать иначе остальных леди, лордов и многих политиков в сенате. — А так, как я, вообще никто не думает, — весело заметила Рейнира. Мамина поддержка укутала подобно тёплому одеялу. Позитивный настрой заглушил на короткий миг тревожные мысли. Для Рейниры мама была примером уверенности, стойкости и умением добиваться всего не громкими криками и приказами, а умелыми манипуляциями и убеждениями. Совсем недавно мама одной лёгкой улыбкой добилась смены спальни для Дина, поскольку в старой оказались проблемы с окнами. Эту проблему Рейнира хотела решить вместе с ним и самой уговорить бабушку, но мама взяла инициативу в свои руки. — Тогда пусть учится, — сдалась бабушка. — Я бы хотела попробовать поехать в столицу, — поделилась планами Рейнира. — В Тиде более престижное образование и больше шансов пробиться куда-то на верхушку. На секунду бабушка посмотрела с сомнением, пока её глаза не прояснились, как от осознания какой-то мысли. — Ладно, — согласилась бабушка. — Там как раз будет учится племянник Дарена Силане. Славный мальчик. — Это тот, кто говорит с кукурузными хлопьями? — выгнул бровь дедушка. Мама тихо прыснула. — Какая разница, с чем он там говорит? — бабушка в очередной раз налила себе вина. — Да хоть с собственным членом пусть говорит, мы легко можем попросить этого паренька присмотреть за нашей внучкой. Силане у нас в подчинении, они не смеют отказать. И поверь нам, из всех этих петухов, Чед — самый хороший вариант. Отличник, красавец, а главное молодой. — Его молодость не гарантия порядочности, — со скепсисом отметил дедушка. — Другим приближаться к нашей внучке мы не позволим. — Но за мной не надо присматривать, — Рейнира сдвинула брови к переносице. — Это не обсуждается, — отчеканила каждый слог бабушка. Её тон не требовал дальнейших пререканий. — Ты уже тайком от нас пошла поступать, что нам не понравилось, так что здесь не пререкайся. — Кстати, с вами может учиться ещё и принц Гаус, — отозвался дедушка. — Королева Нейше упоминала об этом на недавнем совете. В бабушкиных глазах заплясали огоньки. Губы скривились в улыбке. — Это ещё чудесней! В одном колледже с принцем! Рейнира бабушкин восторг не разделяла. В голове не укладывалась мысль, что она будет учиться с принцем и возле неё, вероятно, будет крутиться какой-то незнакомый ей парень, пускай и являющийся их вассалом. Его описание нисколько её не привлекло. Зачем ей какой-то Чед, когда был Дин? Тоже хороший, ответственный и его, хотя бы, Рейнира знала. Ей было с ним комфортно. С ним отношения уже выстроились. А этого Чеда она не знала и узнавать его не хотела. — Это здорово, — скрыла свои истинные мысли Рейнира. — Я бы хотела познакомиться с этим Чедом. Она постаралась найти выгоду в своём положении. В конце концов, с этим Чедом можно будет попробовать подружиться и извлечь из него пользу. Всегда надо иметь лишних союзников. — Познакомишься, он такой умный мальчик, — бабушка притянула к губам бокал с вином. — Только пускай руки держит при себе, — добавила мама. — Нам редко когда нравятся незнакомые мужчины, но этот мальчик хороший, талантливый. Боятся нечего. Дедушка прочистил горло. — Пока речь не зайдёт о замужестве. Прежняя мирная атмосфера улетучилась от одних фраз-клинков дедушки. Сердце пропустило удар. Рейниру парализовало от осознания суровой реальности того социума, где находилась. Факта того, как решались все важные дела. — Мы можем потом поженить Чеда и Рейниру, — удивительно спокойно подметила бабушка. — Лучше он, чем старый развратник. — Лучше он, потому что Силане тебе нравятся и они на тебя похожи, — исправил дедушка. — Это ли не идеальный вариант? — последовал весёлый ответ бабушки. — Укрепим наши дома. Силане отлично помогли нам и всей планете после Кровавой ночи. Их вера смогла вернуть в сердца граждан надежду. Внутри всё похолодело. Бабушка была буквально готова её отдать в жёны неизвестному парнише, как какой-то товар на прилавке. Словно Рейнира была не более, чем вещь. Аксессуар для набожного лорда. — Я не уверена, что в этом есть необходимость, — высказалась мама. — Дорра, — обратился к ней ровным и спокойным голосом дедушка, — я знаю, что ты против, но это один из способов избежать худшего исхода. — Сам факт брака и есть худший исход, — мама недобро сощурилась. Рейнира коснулась маминого плеча, словно желая так удержать её от падения в пучину гнева. Меньше всего ей хотелось, чтобы мама нервничала из-за неё. Она редко когда так показывала свои искренние переживания, скрывая их за обольстительной улыбкой. Мама умела держать себя в руках, как на недавнем ужине с семьёй Шаан, быть покладистой и нежной, добиваться всего одной улыбкой и актёрской игрой. Только когда дело доходило до действительно волнующих её моментов, мама могла показать свои истинные переживания. Бабушка одарила маму холодным взглядом. — По-твоему мы от этого в восторге? Таковы правила, от нас этого ожидают. — Правила не для всех, если знаешь, как обходить их, — процедила мама. — Думаешь, мы продадим нашу внучку какому-то старому, гниющему извращенцу, как какую-то шлюху? — грубо спросила бабушка. — Как когда-то нас отдали нашему первому супругу? Дедушка скривил лицо от услышанного. Рейнира, уже по воле дурацкой привычки, хотела потянуться к коже вокруг ногтей, но смогла взять себя в руки, набрать в лёгкие воздуха и продолжить дальше наблюдать за происходящем, анализируя и впитывая услышанное. — Никто не собирается выдавать Ниру замуж прямо сейчас, — разъяснял дедушка. — Но нам надо быть готовыми ко всему. — И лучше её выдать за того, кто не будет нам мешаться, — подхватила его мысль бабушка. — Кто будет предан всем нам. — Не можешь изменить обстоятельства, оберни их в свою пользу, — с горечью выдохнула мама. В её глазах прояснилось. — Да, — удовлетворительно промурлыкала бабушка. — Это не изменит нашего высшего положения. Остальные просто ничто, по сравнению с нами. Мусор. Сидя здесь, в этих красивых нарядах, мы сделали больше, чем любой мужчина на этой планете. Дедушка насмешливо усмехнулся. — Тогда зачем нужен я? Бабушка пожала плечами. — Всё-таки иногда надо поговорить с теми, кто нас раздражает. — Ну или пострелять в них. Ведь платье нельзя пачкать. Бабушка стукнулась с ним бокалами. — А ты что скажешь, Рейнира? Рейнира сглотнула комок. Мама смотрела на неё, не скрывая сочувствия и сожаления. За всё это Рейнира время не проронила и слова. — Я не уверена, что у нас совпадают желания, — робко созналась она. — Не переживай, такие браки лишь формальность, — пыталась успокоить бабушка. — Никто не запрещает нам делать то, что мы хотим. Дедушка сжал губы в тонкую линию, явно сдерживая подступившие к губам комментарии. — Порой нам приходится выбирать долг вместо сердца, — удручённо проговорил он. — Иногда удаётся все совместить и играть по-своему, но рано или поздно приходится выбирать что-то одно. — Если попадёшься, — оспорила бабушка. — Рейнира, когда ты в будущем выйдешь замуж, это хорошо послужит нашей семье и укрепит наше влияние. — Ты думаешь, я не сумею этого без брака? — поняла Рейнира. — Работая в сенате во благо всех нас? — Сможешь, но мы сомневаемся, что у тебя получится, — прямо говорила бабушка. — Ты не думаешь о том, что здесь. За горизонт смотришь, а надо помнить и о обязанностях леди. Не воспринимай брак как тюрьму, мы не дадим тебе выйти за тирана. Считай это чистой формальностью. Никто не запрещает тебе чувствовать то, что ты хочешь. Любить своего мужа вовсе будет необязательно. Дедушка бросил на неё короткий взгляд и потянулся к вазе с фруктами. За собранным каменным лицом скрывались свои мысли и переживания, которые озвучивать в присутствии бабушки не стоило. Рейнира чувствовала, что он что-то не договаривал. Будто фразы о выборе были брошены не просто из чистой мудрости. Будто дедушка сталкивался с этим на своём опыте. Остаток обеда они провели в размышлениях о запланированных мероприятиях на ближайшую неделю и близящимся окончании лета. Она чувствовала себя товаром в магазине, трофеем. Выставленной на витрину для потехи других. Обменяй, выменяй — всё равно. Так всё и работало в их мире. Богатство не безгранично, власть не выше традиций, долга и бога. Рейнира не хотела выходить замуж по расчету. Ей претила сама мысль провести остаток жизни с нелюбимым человеком. Жизнь такая ей претила, была не нужна. Рейнира птица вольная, желала свободы, а не сидеть в золотой клетке. При этом разум одаривал её больными пощёчинами, напоминая о недопустимости нытья. Придётся быть в плену формальностей, если это даст стабильность. Рейнира лишь надеялась, что сумеет дать эту стабильность семье без брака. Сердце её хотело оттянуть неизбежное. Она подумала, у неё будет время. Ещё есть возможность всё повернуть в свою сторону. Возможно, удастся всё совместить и не придётся выбирать между долгом и сердцем. Бабушка плела свою паутину мечтаний, не обращая внимания на желания своих дочери и внучки. Она не верила в возможности Рейниры, это было заметно. Не считала реальным, что внучка сумеет принести пользу без брака. Рейнире очень не хотелось бы и марионеткой. Она будет кукловодом, но не сразу. Позже. Когда у неё будут свои козыри в рукаве. Нужно время и терпение. После обеда бабушка ушла в свои покои, дедушка ушёл за Дином, чтобы дать тому работу в саду. Рейнира уже встала и уходила к себе, но её нагнала мама: — Рейнира, погоди, — задержала она её. — Скажи, ты в порядке? — Конечно, — соврала Рейнира. Мама поджала губы, не удовлетворённая услышанным ответом. — Я разделяю твоё непонимание по этому поводу, — сказала она. — Насчёт замужества. Рейнира отвела взгляд. — Бабушка считает, что я гожусь лишь для брака, — мыслила в слух она. — Она, кажется, не верит, что я смогу отучиться и принести пользу, работая в сенате. — Она на твоей стороне, как все мы, — мама коснулась её плеч и ласково сжала. — Я не хочу быть товаром. Нежная ладонь мамы легла ей на щёку. — Не будешь, я не позволю. У тебя будет шанс найти того, кто составит тебе равную партию, я обещаю. Я сделаю всё, чтобы у тебя не была тяжёлая судьба. Рейнира подняла на неё полные сомнений и грусти глаза. — Ты уверена, что получится? — Конечно, — подбадривала мама. — У тебя есть пока время. Не упускай шанса быть счастливой. Пока вопрос твоего замужества на заднем плане. Он не стоит так остро, потому что о тебе ещё не знают. Ты можешь делать, что хочешь. Живи, гуляй, влюбляйся и не думай ни о чём. — Будем оттягивать неизбежное, — сделала вывод Рейнира. — Грядущее для нас закрыто, но настоящее у нас на виду. Нужно жить им, пока есть возможность. А с трудностями справимся. — Решим проблемы по мере поступления, — кивнула Рейнира. Поддавшись эмоциям внутри, она нырнула в объятия матери, позволив себя укутать от грядущих трудностей. Пока есть время надо жить. Пока не перекрыли доступ к кислороду, нужно дышать.

***

Саше по голосвязи продемонстрировала рисунок лимонных деревьев. — Красотища, — оценила Рейнира, лежа на кровати и болтая ногами. — Долго над ним работала? — Не особо, — Саше убрала рисунок, — у меня не было времени и вдохновения, чтобы его закончить, — она многозначительно посмотрела назад через плечо, — но, когда ты рядом с любимым человеком, можно найти и время, и вдохновение. Губы Рейниры расплылись в улыбке. — Как вы там отдыхаете? — Погода чудесная, — начала отвечать Саше. Её глаза сияли подобно звёздам. — Я всем довольна, как и Рейн. Недавно мы гуляли до самого рассвета. — Рейн не соблюдает режим? — Рейнира вспоминала, как он мог поругать её за сидение до поздна и не забывал упоминать про соблюдение режима сна. — О, он тоже нарушает правила, — понизила игриво голос Саше. С губ сорвался короткий смешок. Как же Рейнире было приятно смотреть на счастливую Саше. В последние недели жизни с Фениксом, Рейнира — тогда ещё Хоуп — замечала изменения в настроении Саше. Ей не шли усталые глаза, излишняя задумчивость и неизвестная в глазах тоска. Дело было в возникшем между ней и Рейном недопонимании. Рейнира в тот момент была как ребёнок, чьи родители разругались, находилась меж двух огней. К счастью, Рейн и Саше смогли уладить отношения между собой. В их личном мире снова расцветали цветы и сияло солнце. Сейчас они, как Рейнира выяснила, улетели отдыхать вдвоём, куда именно не уточнили. У Рейниры сердце за них не болело. Порой ей казалось, что любовь их, как в старых романах, вечная. О такой песни воспевали и сочиняли стихи. Волшебная, искренняя, всепоглощающая любовь, понимание с одного касания и короткого взгляда. Рейнира невольно проводила параллели между ними и её настоящими родителями. В детстве история мамы и папы казалась волшебной сказкой, где столкнулись два разных мира, лёд и пламя, а потом соединились. Папа был её сказочным рыцарем, защитником, мама же — прекрасной принцессой. Рейнира порой размышляла, способна ли тоже так полюбить. Она отождествляла себя с мамой и думала, что её принц должен быть похож на её папу. Чтобы возле него чувствовалась защита, верность, забота, надёжность, и поддержка. Рейнира не знала любви. Ей всего семнадцать, многие в её возрасте уже замуж выходят, а некоторые и вовсе нянчат ребёнка. А она ни с кем ни разу и никогда. Ей оставалось лишь гадать, какой была бы её любовь. Хотелось бы верить и надеяться, что Рейнира найдёт того, кто составит ей равную партию. Того, с кем брак по расчёту не будет казаться пыткой. — Что ж, надеюсь, он там отдыхает от Асоки, — не преминула вставить Рейнира. — Ты-то там как? — поинтересовалась Саше. — Освоилась? Рейнира обвела взглядом собственные покои. За те дни, что она находилась здесь, она не успела как следует здесь расположиться. Она понимала, что жила здесь, когда была маленькой девочкой. Роскошный балдахин из лёгкой ткани скрывал кровать и создавал в детстве для неё ощущение уютного уголка. Из множества подушек в оттенках пурпурного и оранжевого маленькая Рейнира строила с Райденом башни. Лёжа на мягком ковре с замысловатыми узорами, они глазели на потолок и сравнивали рисунок на нём и на ковре. В правой части у окна находился диван и маленький столик, где мама читала ей на ночь. Рейнира смотрела на свои покои и поняла, что чего-то здесь не хватало. Со временем, она поставит здесь больше цветов для уюта. Глядя на сад, ей захотелось устроить нечто подобное в своей комнате. Нужно попросить Хару помочь ей приобрести шкаф и собственный туалетный столик. Ей понадобятся собственные книжные полки, нужно будет найти место для её спрятанных за стеклом насекомых и ароматических свечек, которые Рейнира тоже желала купить. А ещё она хотела повесить снимки времён Феникса и своей семьи. И нужно будет подумать над канцелярией к учебному году. Ей потребуется свой рабочий стол. Глядя на свои покои, Рейнира осознавала, что предстоит ещё много работы. — Привыкну со временем, — уклончиво ответила она. — Но ко мне все дружелюбны. Особенно слуги. Дедушка нашёл Дину работу. — Он остался с тобой? — удивилась Саше. — Да, — подтвердила Рейнира, — у него не было денег, и я предложила ему остаться. Выполняет теперь дедушкины поручения. На лице Саше возникла загадочная полуулыбка. Рейнира понимала, о чём она могла подумать, но говорить об этом не желала. Дин же всего-навсего друг, пускай с ним и чувствовался комфорт и защищённость, говорить хотелось подолгу. Он хороший парень, возможно, даже чересчур хороший и правильный. Рейнира у него из недостатков заметила одну нерешительность и молчаливость, хотя сама в этом плане ничем от него не отличалась. — А остальные члены семьи как? — Саше не стала развивать тему с Дином дальше, решив переключиться на другое. — Как мама твоя? Бабушка? — Помогают мне вспомнить детство, что было до смерти папы, — Рейнира взяла в руки плюшевую игрушку и задумчиво повертела в руках. Это был маленький белый лот-котёнка с чёрными глазками-бусинками. Она совершенно не помнила, кто ей его подарил и откуда он у неё. В памяти дымкой возникли воспоминания из детства, как Рейнира спала в обнимку с этой игрушкой, везде её с собой таскала и не хотела никак расставаться. — Будь тут Рейн, он точно бы сказал мне не распускать нюни. — Тебе нужен Рейн? — догадалась Саше. — Ну, так я его тебе позову, правда он пока занят, но для тебя точно исключение сделает. Словно получив удар по затылку, Рейнира оторвала взгляд от игрушки и мгновенно напряглась. — Нет, нет, — затараторила она, — не надо его напрягать. Ещё ворчать будет, что я ему мешаю отдыхать. — Да брось, всё нормально! — Саше подняла свой голопроектор и ушла с ним. Призрачное изображение несколько раз пропадало на секунду из-за возникших помех. — Рейн! Иди поздоровайся с Хоуп! Где-то на фоне Рейнира услышала посторонний голос, не принадлежащий Рейну. У Рейна голос грубее, как скрежет камня о камень, а этот иной, более звонкий, хоть и нотками грубости. Точных слов разобрать не удалось. Не получилось увидеть, кем они были произнесены. Однако как только её слух уловил чужой голос, внутри что-то щёлкнуло и перехватило дыхание. Словно она слышала его раньше, в далёком детстве, сотканном из сладкой ваты, сказок и игр. Вскоре рядом с Саше показалось призрачное Рейна, и Рейнира окаменела. Ужас свернулся под ребром змеёй. — Привет, пташка, — поздоровался Рейн. — Ещё не надоела своей семье? Саше бросила на него укоризненный взгляд. — Они меня любят, — увернулась Рейнира, натянув маску фальшивого спокойствия. — Отдыхаешь теперь? — Ну, не совсем, — пролепетала Рейнира, опустив глаза на лот-котёнка в руках, — я тут подала документы в кое-какие учебные заведения и меня взяли в колледж Тида. — Ты большая молодец! — похвалила Саше. Рейн одобрительно кивнул. — Какое направление? Литература? — Политика, — Рейнира робко подняла глаза на них с Саше. Рейн в задумчивости поднял брови. На лице Саше отпечатался ужас. — Политика? — переспросила она с большими от шока глазами. — Ну, да, — ответила Рейнира, — я ей давно интересовалась. Вот будет мне где применить знания, усвоенные на Фениксе. Саше ненадолго встретилась глазами с Рейном, словно ища поддержки. — А ты уверена в своём выборе? — обеспокоенно уточнила она. — У тебя получались стихи, я думала, ты пойдёшь в поэзию. — На этом не заработаешь, — поясняла Рейнира. — Сейчас поэтов очень мало. — И их сажают за матерные стишки про Палпатина, — насмешливо упомянул Рейн. — Ну а просто писатель? — предложила Саше. — Я не готова делиться на большую аудиторию своим творчеством, — выговорилась Рейнира. — И потом, ты же как мама. Вторая мама. Разве ты не должна говорить «будь практичной» или типо того? — Я никогда такого не скажу. Ты же знаешь, я за свободу выбора профессии. Но политика дело серьёзное, грязное, ты уверена, что хочешь именно этого? Уже второй человек за день спрашивал у неё об этом. Рейнира повторила то, что сказала ранее за обедом: — Уверена. Я хотела потом работать в сенате. Буду влиять на судьбу Галактики. — Амбициозно, — похвалил Рейн. — Только у меня вопрос, это единственный твой мотив или есть что-то иное? Он ни раз говорил, что у любого желания и поступка есть свой мотив. Иногда худшее побуждает человека на то или иное действие. Рейн учил её играть в эту игру и не оплошать самой. Разгадывать мотивы других и гадать, насколько этот мотив оправдывает действие. Весьма полезная игра и помогает развить интуицию. Рейнира не считала себя мастером в разгадывании мотивов, она ещё училась. Разгаданные ею мотивы, пока что, были чересчур просты и очевидны. Более сложные ей ещё предстояло разгадать. — Защита семьи, — раскрыла Рейнира. — Не очень-то хочется, знаешь, потерять её снова. Как и память. На Набу все винят Амвей, мол, она интриганка и всё это устроила. Саше дотронулась до своего ожерелья. — И какой же, по-твоему, был у Амвей мотив? — полюбопытствовал Рейн. — Все считают, что Амвей так хотела показать себя способной правительницей, — начала Рейнира, — потому что теряла доверие Империи и народа. Что она смогла разобраться с катастрофой и наладила отношения с Мандалором. Но это всё очень запутано и странно. Наладить отношения с одной планетой, при этом убив посла другой, что могло привести к разрыву отношений с Альдерааном и войне. Амвей не дура и вряд ли рискнула дипломатическими отношениями с такой важной планетой. — Или она не мастер стратегии, — фыркнула с горечью Саше. — Нет, — покачала головой Рейнира, — не думаю, что всё падает на одну Амвей, тут явно всё сложнее. Просто никто не хотел разбираться со всем и власти всё спихнули на неё. Один из возможных мотивов простой — лень. А может и нечто иное. Например, сокрытие истины произошедшего, чтобы народ не поднял потом бунт против новой власти? Ну и в конце концов, у кого власть и корона, тот и несёт свою правду. Рейн пробежался по ней оценивающим взглядом. Рейнира старалась рассуждать, исходя из того, чему он её научил. Она не исключала теории, что виновником кровавой ночи был дом Веруна, ныне правящий планетой. Это было бы вероятнее всего. Именно они же и пришли к власти после Амвей. Им могла не понравиться королева, они так захотели её подставить и показать её никчемность как правителя, а после случившегося подстроили выборы и пришли к власти. Рейнира считала этот вариант одним из очевидных. Схема сложная, но вариант был очевиден. Правда у неё не было каких-то доказательств. Рано было делать какие-то чёткие выводы, поскольку Рейнира только осваивалась. Может быть, всё дело реально было в Амвей, она не исключала и этого варианта, но отчего-то он казался ей тупым. Рейнира заметила как переменилась Саше. Она уставилась в пол и показалось, что она тряслась. Либо же это были такие помехи. Рейн это заметил и, хоть Рейнира и не видела, взял её за руку. — Неплохие мысли, — оценил он. — Всё в порядке? — забеспокоилась Рейнира. — Да, просто давление похоже поднялось, — постаралась выкрутиться Саше. — Не люблю говорить о политике, уж извини. — Что ж, ладно, — Рейнира была готова сменить тему. Реакция Саше ей казалась странной. Раньше она никогда не жаловалась на здоровье. Предположение о том, что она была с Набу и своими глазами видела Кровавую ночь, всё больше начало казаться реальным и не таким уж безосновательным: нервные реакции от упоминания Набу, плюс только недавно замеченный акцент. Подобный был у мамы и всех коренных набуанцев. У набуанцев из разных провинций был свой акцент и каждый отличался от предыдущего. Как рассказывала мама, работая служанкой Амидалы, они все придумали один шаблон речи для неё, дабы потом кто-то, будучи на месте Амидалы, не выдал себя с головой. Рейнира считала это неплохой идеей и хорошим ходом. Набуанский акцент отличался от акцента, например, альдераанского, это было заметно в разговорах Саше и Рейна, мамы и папы. Только вернувшись назад, Рейнира сумела обнаружить эту особенность в речи Саше. Если она с Набу, тогда её реакция на Кровавую ночь логична. — И да, пташка, не копайся в прошлом и в этих делах, — посоветовал серьёзно Рейн. — Потому что то, что было, уже не имеет значения. Живи настоящим и наслаждайся моментом. Уголки губ приподнялись в подобии улыбки. Рейнире не хотелось влезать в интриги, однако глубоко внутри она осознавала, что придётся играть грязными методами во благо семьи и своей карьеры. Придётся расхлёбывать заваренную другими кашу. Рано или поздно, но придётся. Пока же Рейнира хотела до конца освоиться и просто пожить. — Ты сказал прямо как мама, — озвучила Рейнира. — Разумная женщина, значит, — сделал вывод Рейн. Горло Рейниры сдавил спазм. Всматриваясь в его лицу, мимику, жесты, она всё больше находила в нём схожих черт с папой. Жаль, что она не сообразила сразу, что Рейн был её дядей. Он и не подозревал, что упомянул свою родственницу, жену нелюбимого, в последние годы, брата. Не подозревал, что Рейнира была его племянницей. У неё в памяти отпечатался снимок троих братьев вместе, таких счастливых, не знающих своего будущего. Она на Рейна смотрела уже иначе, под другим углом. Мир переменился от вскрытия одной истины. Из-за того, что Рейнира уже знала, кем приходилась Рейну, каждое слово давалось тяжелее обычного. Она носила маску, становящейся тяжелее с каждой секундой. Ей известно, что они родственники, а Рейну нет и это казалось таким неправильным. Он до сих пор считает, что его племянница мертва вместе с братом, а она вот перед ним, живая и здоровая. — Рейн, ну ты идёшь? — позвал его неизвестный. Рейн повернул голову влево. — Скоро буду, хвостик. — Он посмотрел на Рейниру. — Нам пора, пиши, как соскучишься. — И по любому поводу пиши, — улыбнулась Саше. — Обязательно, — пообещала Рейнира. Она хотела уже было распрощаться, но раздумала: — Рейн! Он вопросительно приподнял бровь, ожидая её дальнейших слов. Рейнире хотелось раскрыть правду и завершить этот спектакль. Выкрикнуть, что она его семья, по крови, его племянница. Но слова застыли в горле комом. Она же дочь его не любимого брата. Раз он не появлялся в её жизни до кровавой ночи, страшно представить его реакцию на их родство сейчас. Рейнире не хотелось портить с ним отношения. Рейн за пять лет ей стал наставником, отцовской фигурой. Важной частью её жизни. Лишиться его доверия она не могла. Вместо шокирующей правды она выговорила: — И ты тоже моя семья, вы с Саше. Взгляд Саше смягчился, наполнился нежностью. Рейн скривил губы в ухмылке. — Удачи, Хоуп, — пожелал он перед тем как призрачные силуэты полностью исчезли. Конец связи. Рейнира ощутила спадающее напряжение. Она смогла выдохнуть с облегчением. Рано ещё было рассказывать Рейну, кто она на самом деле. Время не пришло. Возможно, однажды он узнает, она расскажет ему об их кровном родстве. Поведает подробности того дня, как раскрылась для неё тайна, перевернувшая её мир с ног до головы. Когда-нибудь, но не сейчас. Стоило отвлечься. Рейнира потянулась к датападу, нашла свой стилус и открыла заметки со своими стихами. Мысли, проносящиеся в голове, переносились в текст и преобразовывались в кривые строки: «Что есть сокрытие тайны, как не жуткая пытка? Тяжкая ноша и нелёгкий на сердце груз. Хочется кричать от чувства переизбытка, Но лучше с застывшей маской улыбнусь. Я на перепутье внезапно оказалась, Где боролись прошлое и будущее. Дяде, зная правду, я фальшиво улыбалась, Желание признаться подавила губящее. Он не признает истины, меня тотчас возненавидит, Потому что дочь я его нелюбимого брата. От правды, какой бы не была, дядя холодом обидит И не будет тепла как в прошлом когда-то. Не хочу портить отношения, всё истиной ломать, Потому что иначе я потеряю второго отца. Буду пока иллюзию безмятежности создавать, И кормить внутри ненасытного лжеца». Рейнира вчитывалась в получившиеся строки, прокручивала в голове слова Рейна. То, что поджидало нас из прошлого, скреблось за дверью острыми когтями, могло оказаться страшнее любого чудовища. Истина, которую лучше было оставить нераскрытой. Но из прошлого можно было извлечь урок и на его опыте начать менять будущее. Рейнира не хотела повтора Кровавой ночи. Остаться без памяти и семьи снова тоже не собиралась. Значит стоило приложить усилия здесь, в настоящем, следить за обстановкой и искать защиту для семьи лучше, чем была ранее. Они не будут ни перед кем пресмыкаться, ни перед какими традициями и устоями. Рейнира считала, что если они застрянут в прошлом, то в будущем от них останутся одни воспоминания. Нужны изменения и она, получив образование и уйдя работать в сенат, могла их получить. Работая в сенате, она точно достигнет большего, чем на Набу. У неё будет больше шансов улучшить положение семьи. Необходимо сконцентрироваться на этой цели. А с браком они позже разберутся. Возможно, удастся последовать совету бабушки. Та точно не даст свою внучку в обиду. Ни она, ни мама, ни дедушка. Бабушка, конечно, не верила в цели Рейниры, считала брак самым реальным и возможным способом укрепить их положение, но она не отдаст её в лапы извращенцу и садисту. Рейнира не будет запертой в клетке птицей. По крайней мере, она хотела в это верить. Её из мыслей вытянул громкий звук уведомления. На экране высветилось сообщение от неизвестного контакта. Рейнира нахмурилась, с подозрением открывая его: «Привет, я слышал, ты внучка леди Супе Кастиль? Рейнира, так? Я Чед. Чед Силане. Сын лорда Криерса Силане». Кончики пальцев похолодели. Сердце ускорило ритм, мысли хаотично бились в сознании. Только они говорили о Чеде Силане, как он сам ей написал? Что-то не верилось в такие совпадения. Рейнира хотела было нагрубить, но поняла, что это будет невежливо. Набрав в лёгкие воздуха, она отправила ему ответное сообщение: «Я рада знакомству, лорд Чед. Но позвольте узнать, как вы узнали мои контакты?» Чед ответил ей быстро: «От своей матушки. А она от леди Супе. Вы напугались, милая леди?» Рейнира саркастично усмехнулась. Напугалась ещё было мягко сказано. Ей на этот датапад писал только Феникс. Он ей служил помощником по учёбе и заметками для стихов. Больше никто ей не писал. «Вы просто меня удивили, милорд». Рейнира поставила в конце смущающийся смайлик. Вежливость — оружие леди. «Я не хочу, чтобы вы пугались. Давайте на ты? Нам же учиться вместе». В конце сообщения Чед оставил умоляющий смайлик. Рейнира задумчиво хмыкнула. Она ведь думала с ним пообщаться, посмотреть, какой он будет, можно ли в будущем заручиться его помощью. Значит, стоило сделать вид, что она ему рада. «Конечно давайте! То есть, давай». «Я завтра собираюсь в городскую библиотеку. Не составите мне компанию? Я буду очень рад, если вы присоединитесь». Прогулка с сыном бабушкиных друзей? Рейнире показалось это предложение интересным. Заодно она увидит местную библиотеку. «Я с удовольствием присоединяюсь». «Чудесно. Тогда я встречу вас у вашего дома. Очень хочется показать вам свои любимые произведения». «Увлекаетесь чтением?» «Это одно из моих увлечений». Уголок губ поднялся вверх. Кто знает, быть может, он окажется хорошим парнем. Не как Дин, конечно, но, может, и не хуже. Пока по переписке он показался ей вежливым молодым человеком, хотя данная черта должна быть заложена с рождения у многих аристократов. Рейнира решила дождаться завтра и вживую проверить порядочность Чеда Силане.

***

Лунный свет пробивался сквозь занавески, освещая узоры на ковре. Цифры на хронометре выглядели как издевательское напоминание об ускользающем времени без сна. С каждой минутой ожидание сна становилось всё более мучительным. Подушки начали казаться слишком мягкими и неудобными, а матрас слишком жёстким. Не спасли и настежь открытые окна, впускающие лесной воздух и шум сверчков. С закрытыми окнами наседала неприятная духота. Рейнира то сбрасывала, то укутывала себя одеялом, переворачивалась на другой бок, будто надеялась, что смена позы ей поможет поскорее уснуть. Каждый звук казался оглушающим, давящим на сознание. Рейнира лежала с прикрытыми глазами, считала прыгающих шааков, представляла качающийся маятник — ничего не помогло. Сон ускользал от неё, как песок сквозь пальцы. Рейнира распахнула глаза и сквозь ночную темноту разглядела стоящую на тумбочке капсулу с успокоительными таблетками. Они могут помочь ей уснуть. Избавят от тревожных мыслей и подарят быстрый сон. Должны подарить. Вдобавок можно будет выпить чая из жасмина, собранного утром Усуи в саду. Эти цветы отлично помогают для сна. Они и мята, растущая под её окнами. Но спускаться за ней в сад она не собиралась, а вот спуститься на кухню вполне могла. Накинув второпях халат, Рейнира взяла с тумбочки таблетки и аккуратным, тихим шагом направилась на кухню. Не хотелось случайно кого-то разбудить. Не спи сейчас мама, Рейнира пришла бы к ней. Мама её бы выслушала, как в детстве, крепко обняла и спрятала от всех. Да только дитю уже семнадцать, заявиться среди ночи к маме она не могла. В детстве спрятаться от страхов и проблем в объятиях мамы и папы казалось самым простым решением. Рейнира родилась слабой и тихой девочкой. Она часто болела, страдала от аллергии на загрязнённую окружающую среду. По этим — и не только — причинам её перевели на домашнее обучение. Папа занимался её учёбой, дедушка и мама тоже. Рейнира нередко витала в мире иллюзий и легко отключалась от реальности, пугалась того, чего не нужно было бояться и не боялась того, что страшило других. Она была молчаливей и скромней своих сверстников, закрывалась в себе и пряталась от любой неприятности. В памяти всплыл фрагмент из далёкого детства, как Рейнира испуганно дрожала, хныкала и просила папу унести её. Он унёс её от толпы и стоял в сторонке с ней на руках, пока она не перестанет плакать. Рейнира смутно помнила, что тогда произошло. Кажется, Корде взяла её с собой, мама и Падме Амидала находились в другом месте, и в тот день случилось чьё-то убийство прямо возле здания сената. В тот день в нос впервые ударил металлический запах крови, и Рейнира познакомилась со смертью. Сперва её защищали мама и папа, затем Рейн и Саше. Рейнира понимала, что вечно трусить не могла. Ей пора научиться защищать себя самой. Она должна будет стать опорой для семьи. Их главной поддержкой, защитой. Рейн учил брать себя в руки. Быть крепче бескара и холоднее льда. Пора прислушаться к его советам. Придя на кухню, Рейнира в мыслях обругала себя за то, что не взяла фонарик. Придётся искать в темноте жасмин и кружку. Едва открыв дверцу буфета, она услышала приближающиеся сзади шаги, по серванту заплясал маленький жёлтый кружок света. Рейнира обернулась, думая, что это кто-то из слуг, и последнего, кого она ожидала увидеть, это неспящего Дина: — Прости, я не хотел мешать, — извинялся он, застыв в дверном проёме. В руке он держал маленький карманный фонарик. Рейнира глядела на него вполоборота. Её брови были подняты в удивлении. В клетчатых штанах и майке он выглядел таким домашним и милым. Его можно было принять за обычного жителя Набу или любой другой планеты, а не за парня, способного сломать руку за секунду. — Тоже уснуть не можешь? — догадалась Рейнира. Дин устало протёр лицо. — Да, — прохрипел он. — Уже которой час заснуть не могу. — Садись, я тебе чай заварю, — Рейнира кивнула на место возле большого за стола, на котором обычно раскладывали продукты. Несколько секунд он стоял молча, смущённо уставившись в одну точку, перед тем как сдвинуться с места. — Может тебе помочь? — предложил Дин. — Раз у тебя свет, то посвети сюда, — Рейнира указала на стоящий рядом сервант. Дин послушно посветил в эту сторону. Открыв дверцу, Рейнира обнаружила внутри мешочки со специями, горшки с мёдом и вареньем и старинные канделябры. Губы сами собой расплылись в довольной ухмылке. — Есть. Рейнира вытащила один канделябр и поставила на стол. Дин заметно удивился найденному предмету. — Канделябр? Он разве не стал частью прошлого? — Стал, но богатые семьи их сохраняют, — Рейнира вытащила из ящика маленькую зажигалку. — Как бумажные книги и перья для письма. Она начала зажигать свечи. Постепенно кухню начал освещать тусклый свет. — Но зачем, когда мы живём в эпоху новых технологий? — не понимал Дин. — Потому что всё это теперь часть прошлого. Нашей истории. Напоминание о былых временах. Ну и эти вещи, особенно бумажные книги, стали предметом роскоши из-за своей исторической ценности. Держать их — показатель авторитета. Благодаря слабому свету легче удавалось ориентироваться на кухне. Рейнира нашла лепестки жасмина, чайник и вытащила две фарворовые кружки. — У вас, у богатых, странные предпочтения, — высказал Дин. — Слуги, вместо дроидов, восковые свечи, бумажные книги... Рейнира тепло усмехнулась. Дин считал всё это странным, а ей наоборот это казалось увлекательным. — Добро пожаловать в прошлое, — с игривыми нотками протянула она. — Уже бывал в библиотеке? — Когда мне проводили экскурсию. — Перед сном, кстати, можно сесть почитать. Некоторых это усыпляет. Некоторых, но не саму Рейниру. В детстве она не засыпала под сказки, а лишь садилась на кровать и с несгораемым любопытством слушала продолжение. Даже когда ей читали новости, посчитав, что под скучные взрослые стаьи ребёнок скорее уснёт, она не засыпала. — Я не любитель читать, — признался Дин. — Это не для меня. — А ты попробуй, — посоветовала Рейнира. — Читай интересные сюжеты, включай воображение и представляй себя на месте героев. Фантазируй возможную концовку. Это поможет тебе расслабиться и отвлечься от реальности. — Я не умею фантазировать. — Не говори так, ты же наверняка воображал что-то в детстве, когда тебе читали на ночь или когда играл. — Рейнира думала, он не всерьёз, до того как не столкнулась с его полными неловкости глазами. В разуме начало проясняться, и она, сама не веря, переспросила, уже более неуверенным тоном: — Воображал же, верно? — Нет, — покачал головой Дин. Рейнире казалось это нереальным. Ведь все дети в детстве как-то фантазировали, развивали воображение во время игр, примеряли на себя различные роли. Не обязательно было отключаться от реальности, как это делала Рейнира, жить в фантазиях и придуманных сценариях. Ей казалось естественным и даже правильным, что дети мечтали и воображали, на то они и дети. — Вообще никак? — уточняла Рейнира. — Вообще никак, — повторил Дин. Чай был готов и, разлив по кружкам, Рейнира протянула одну и села рядом. Дин задумчиво посмотрел перед собой, будто предавался воспоминаниям. — В детстве я глядел на сверстников, которые мечтали о чём-то, придумывали какие-то игры, воображали себя какими-то героями, а мне это казалось странным. Я не мог вот так взять и что-то придумать, я был больше в реальности, чем другие дети. — Он сделал небольшую паузу, прежде чем вымолвить: — Не знаю, может поэтому меня не звали играть. — Прямо никогда не звали? — поразилась Рейнира. — Нет, ну звали одно время, — исправил Дин, — только мне плохо давались игры, где нужно было включить воображение. Потом поняли, что со мной неинтересно, и я был один. Из-за этого я думал, что со мной что-то не так. Сердце Рейниры наполнилось сочувствием и глубоким пониманием. Будучи маленькой, она часто ощущала себя неправильной среди сверстников, другой. Она не была энергичной и шумной, как Райден, её не интересовали современные игрушки. Если выбирали кого-то для игр, то выбирали не её. До перевода на домашнее обучение, когда в классах проводили групповые мероприятия, где нужно было собираться в пары или команды, Рейнира оставалась либо одна, либо с тем, с кем никто не хотел иметь дела. Она старалась первое время подружиться, хотела найти друзей, настоящих, чтобы с ними всё обсуждать, гулять, помогать. Правда потом она оказывалась третьей лишней, той, у кого можно лишь списать, на кого можно спихнуть всю групповую работу. С возрастом началась и травля. Рейнира не была настоящем изгоем, её просто во втором классе обзывали трое осмелевших мальчишек, чьи семьи были выше по статусу, чем её. Остальным было всё равно. Не играло бы роли, закончись всё на ядовитых коменнтариях. На них Рейнира не обращала внимания. Но в один момент за обзывательствами последовали более активные действия. У неё воровали карандаши, пенал могли спокойно кидать по всему классу в отсутствии учителя, её рюкзак прятали в мужском туалете, и ей приходилось туда заходить под издевательские смешки мальчишек. Учителям она рассказывать боялась. Думала её сильнее дразнить будут. Однажды они довели её так, что Рейнира пришла домой в слезах. В тот день дома была мама, папа был с дипломатическим визитом на Арканисе, и она рассказала в слезах ей всё. Мама терпеть это не стала, пришла в школу и устроила такой скандал, что эти мальчишки потом приходили извинятся. Это ещё папы в тот день не было на Корусанте, тогда от обидчиков и живого места бы не осталось. Рейниру в результате перевели на домашнее обучение. Так она проучилась до образования Империи. После смерти Амидалы мама осталась без работы и вся семья посчитала правильным решением переехать на Набу, поскольку там была семья и воздух был чище, более подходящим для Рейниры. Там она два года ходила в местную школу. К счастью для неё, никто её не трогал, а она не предпринимала попытки завести друзей. Просто ходила в школу, училась, занималась своими делами. Не трогали её и она не трогали никого. Можно сказать, у Рейниры был один единственный друг, понимающий её интересы — Райден. Да, он родственник, но для неё был и другом. Единственным, самым лучшим, с которым она на время окунулась в приключения. Правда теперь он был далеко. — Ты хотел найти друзей? — интересовалась Рейнира. — Хотел, — не отрицал Дин. — В будущем из-за этого подстраивался под других. Пытался, во всяком случае. Старался делать то, что считал правильным. — Скажи, ты собирался принять присягу по своему желанию? — Рейнира поднесла чашку к губам. — Или потому что от тебя этого ожидали? — Конечно, потому что я сам этого хочу, — заявил Дин. Тут он замешкался, наверно, вспомнив случившееся на гонках. — Ну, хотел. — После слов того информатора, ты уже не так уверен. — Я просто начал понимать, что похоже в самом деле ничего не знаю о мандалорцах. Когда я был у Корки, я отрицал, что такое возможно, но сейчас, когда я сам по себе и узнаю новые подробности о мандалорцах... — Дин горько усмехнулся. — Знаю, я ещё тот олух. — Я так не считаю. Дин встретился с ней взглядами. Рейнира слабо улыбнулась, не отрывая зрительного контакта. Она вглядывалась в его карие глаза. При свете свечи они казались ещё более привлекательными, такими глубокими. Рейнира поймала себя на мысли, что не могла отвести взгляда. Ей и не хотелось. Дин ей ответил смущённой полуулыбкой. После всей дневной рутины, размышлений о будущем и возможном браке, его черты лица, голос с хрипотцой и само присутствие рядом послужило спасением. Послужили тоненькой нитью, которая медленно, но верно, помогала ей понять, что она не одинока. Что он — такой же поломанный, одинокий и кажущийся другим странным, как и она сама. — По-твоему, кто же я тогда? Рейнира молчала несколько секунд, обдумывая ответ. Она придвинулась чуть ближе к Дину, её руки лежали на коленях. Наконец, она начала: — Парень, который хочет найти своё место и быть счастливым, но сомневается, как именно. Не отказывайся от цели, но если ты сомневаешься в том, чего хочешь, может, стоить подумать, нужно ли это тебе? Пока ты не принял присягу, у тебя есть время пожить для себя, узнать что-то новое. — Я хочу больше узнать о мандалорцах, — поделился планами Дин. — Где моё племя и вернуться потом к ним. — А я буду тебе помогать. Дин с благодарностью улыбнулся и опустил глаза на их руки. Они находились практически в опасности близости друг к другу. Рейнира в воцарившемся молчании осознала, что они ни разу ни касались друг друга осознанно. Никто не решался на такой интимный для них жест. Будто они оба боялись нарушить личное пространство друг друга. Рейнира осмелела первая. Постепенно, почти нерешительно, она протянула руку, пытаясь уловить его взгляд. Её уши вспыхнули огнём. Дин смотрела вниз, наблюдая, что она предпримет дальше. Он, видимо поняв её желание, положил руку ладонью вверх. Рейнира ощутила приятное покалывание в животе, когда её пальцы несмело коснулись его ладони. Его кожа показалась ей слегка сухой и грубоватой. Рука Рейниры казалась такой крошечной на фоне руки Дина. Когда их пальцы соприкоснулись, тело пробил электрический заряд — нежное, но в то же время волнующее обоих прикосновение. Её пальцы медленно заскользили вдоль его и она, наконец, сплела их руки воедино. Дин среагировал автоматически, нежно, но крепко сжав её руку. Данное действие не поддавалось никакой логике. Они оба задержали дыхание на мгновение, наслаждаясь этим новым шагом в их отношениях. Их руки впервые сплелись, словно подтверждая связь, уже давно существовавшую на уровне понимания. Взгляды в очередной раз пересеклись, и Рейнира почувствовала волну тепла, проходящую через все тело. Дин улыбнулся ей, и она ответила тем же, их улыбки отражали счастье и облегчение. Рейнира эгоистично хотела, чтобы он оставался рядом с ней как можно дольше. Дин для неё был важен. И пусть он ничуть не похож на принца, не подходит под бабушкины критерии идеального мужа, Рейнире было плевать. Он, в данный момент, был тем лучиком света в её жизни. Понимающий, надежный. Идеальный рыцарь для неё. Руки сомкнулись сильнее, и в тот момент Рейнира подумала, что это, возможно, было началом чего-то большего между ними. Большего, чем просто общение.