И я как преданный пёс,
буду хранить тебе верность.
Хотя бы за то, что на фоне заката
На крыше многоэтажки,
ты танцевала под "мэднесс",
Абсолютно голая и
абсолютно пиздатая.
~
— Когда таблы закончатся – пиздец мне.
Закинув в рот ещё одну разноцветную таблетку, а затем порывисто взъерошив свой фиолетовый начёс рукой, Танос откинулся назад и поморщил губы недовольно. Сидящий рядом на его койке Нам-Гю лишь понимающе кивнул, прекрасно понимая, что без этих таблеток – они как без рук. Так хоть расслабиться можно и паничку не словить на очередной игре. И несмотря на то, что свидетелями смертей других людей они стали ещё задолго до прибытия сюда, всё равно происходящее здесь продолжало будоражить мозг. Именно тот факт, что ты в любой момент можешь сдохнуть, и хер кто станет с тобой церемониться. Твоя жизнь здесь – ничто. Буквально. Вот и попробуй с этим осознанием не поехать крышей.
Нам-Гю понятия не имел, как до сих пор не свихнулся. Скорее всего, это дело времени. Зря он всерьёз задумывается над этим вопросом. Плевать, что будет дальше, как будет развиваться сюжет, главное – это сохранить свою жизнь. И это с тех пор казалось уже не той степенью тяжести, что в самом начале. Ведь он всё таки объединился с Таносом – с одним из, как ему казалось, сильных и живучих людей в этом месте. Их вроде как сплотила общая беда, общая ”
боль”, как, должно быть, в шутку, выражался сам Танос. Но расстроенным он не выглядел. Как раз наоборот. Задорный и преисполненный жизнью, не считая собственных тараканов в башке. Хотя тараканы есть у всех. Глубоко запрятанные и сдерживаемые, но есть.
Впрочем, это и не имело никакого значения. Су-Бон не жаловался ни разу. Наверное, некоторые вещи и Нам-Гю стоит подержать в секрете. Только, конечно, не от лучшего и единственного друга здесь. Ему ведь можно
всё.
Нам-Гю, вновь любезно угостившись таблеткой экстази, незаметно придвигается ближе, невольно засматриваясь на его профиль. Мутный взгляд скользит по точённым и острым скулам, прикоснувшись к которым, казалось, можно было серьёзно порезать пальцы; по подбородку, который фиолетово-волосый забавно морщил и выпячивал вперёд, когда разговаривал. А ещё губы... Верхней практически не шевелил, а вот нижняя отодвигалась, когда тот выражал смущение или непонимание. Чхве, в принципе, любил активно эмонизировать. Его мимика была интересной.
Наблюдать за ним и его чувствами, отражающимися на лице, – одно сплошное удовольствие. Нам-Гю кривит уголок губ в глупой улыбочке, когда Танос внезапно нахмурил брови и вновь слегка выдвинул нижнюю челюсть. Кажется, почувствовал на своём лице чужой проникновенный взгляд, но смысла не понял, или же не попытался понять. В любом случае, он не дал другу знать, что заметил: продолжал тупо пялиться в потолок, стараясь не выдавать свой конфуз.
Бесполезно. За всё время Нам Гю о-о-очень хорошо изучил его. В душу ворваться пока не вышло (Танос, по-видимому пока не был готов к волнующим разговорам), но вот в личное пространство – так точно.
— Всё, лады. Сваливай к себе, Нам-Су. I want to sleep, — не глядя и вполголоса проговорил фиолетово-волосый, хлопая друга по плечу. Тот демонстративно дёрнул бровью с возмущением, — I mean... Нам-Гю. Да, — небрежно исправился он.
К слову, эта вечная заминка с именем тоже вызывала в Нам-Гю некоторое замешательство. Это же определённо происходит не просто так... Но додумывать и накручивать себе какие-то бессмысленные объяснения, высосанные из пальца, он не собирался. Может, Танос просто подкалывает его таким образом, а он уже раздул тут хер знает чё.
Неловко поднявшись с чужой кровати, Нам-Гю пошатнулся, но в конце концов с усилием воли дополз по лестнице на свою койку, находившуюся чуть выше спального места Су-Бона, а затем улёгся. Точнее, даже не улёгся, а упал. Именно так теперь проходила каждая их ночь в этом общежитии. Когда объявляли отбой, с выключением общего света, парни собирались на кровати Таноса и угощались таблетками из креста, коих уже становилось всё меньше и меньше с каждым разом. Ложиться спать обдолбанными – не такой кайф. Ощущения притупляются и пустые. Как будто кроме этого должно происходить что-то ещё...
Дёрнувшись внезапно от прозвучавшего внизу кряхтенья, Нам-Гю – уже успевший расслабиться и проваливаться в сладкую дрёму – стал прислушиваться к звукам. Кряхтенье сменилось хрипловатым шёпотом, похожим, скорее, на змеиное шипение. Всё также, не поменяв положение в своей койке, Танос стал бормотать себе под нос какой-то незамысловатый тречок, укладывался поудобнее и запихивал в рот ещё одну таблеточку. Ему нравилось гаситься. Но отчего-то присутствие Нам-гю рядом в такие моменты его напрягало. Словно бы он боялся, что тот мог воспользоваться слабостью и навредить. Хотя Нам-гю вовсе ничего такого не замышлял в отношении него. Только вот принцип Таноса оставался неизменным: “контроль – важнее доверия”.
Он явно чувствует себя в безопасности, когда контролирует ситуацию. И Сто Двадцать Четвёртый не пытался воспротивиться этому рвению. Из Таноса хреновый лидер – это верно;
но кто же тогда, если не он?
Они вроде как близки, но Танос вечно при всех обрывает Нам-Гю на полуслове, останавливает, не даёт даже слово вставить против стервозной Се-Ми, а также против миловидного, но, по сути, слабого и никчёмного Мин-Су. С каких пор нельзя говорить людям в лицо то, что они заслуживают? Но фиолетово-волосый выглядел таким же недовольным, пресекал любую попытку высказать своё мнение, будто Гю в этой компании был никем, всего лишь увязавшийся хвостик за своим кумиром, подобно Гён-Су.
Су-Бон
– неблагодарная гнида
. Не ценит того, что Нам-гю делал для него, всё ещё держал на расстоянии, не подпуская поближе. Это чувствовалось. Определённо надо как-то исправлять, ведь они просто обязаны друг другу доверять, так как в дальнейшем Гю имел на него свои планы. Не совсем хорошие, но и не совсем плохие. В любом случае ничего из того, чего Танос бы не поддержал. Что ему бы не понравилось.
Они же оба – больные психопаты, нарики, зависимые
друг от друга от таблеток, и уже невидящие удовольствия лучше. Весь интерес вращался только вокруг этого. Хотя, признаться, у Нам-Гю дыхание перехватывало не только от вида излюбленного креста с веществами, свисающего подвеской с изящной белой шеи Таноса –
а что будет, если сорвать и убежать? – но и ещё от одного только взгляда на этого фиолетового, неприступного додика. Всё докучи.
Нам-Гю смотрел на него и во рту пересыхало, –
странное чувство, неподдающееся никакому объяснению.
Он не понимал, как люди выносят его красоту, –
на тему его внешности он мог говорить часами, да не с кем. Приходилось только думать.
Как вообще он сам выносит это безумие? —
не выносит, а наслаждается. Стал наслаждаться с недавних пор. Таноса было много, но а ему всё равно было мало-мало-мало.
Такую сильную жадность и жгучую ревность испытывал. Слишком много и слишком непонятно. Но одно знал точно: это не случайно. И пока они были вдвоём всё вокруг становилось неважным и далёким, остальные участники их команды – серым фоном, смерти – декорацией, а предстоящие испытания – так, ерундой. Каждый день был как последний.
Изменения в их дружеских отношениях произошли в одну из ночей, когда вдвоём вновь совершали “надругательства” над крестом, сидя на кровати Таноса и поедая таблетки. Но только по одной каждому. Больше Танос не позволял ни себе, ни Нам-Гю. И это вовсе не потому, что их осталось критически мало. Просто препарат был сильным, бьющим по мозгам.
Они оба привалились к стене, рядом друг с другом. Тепло и прилив эйфории окутывали тела.
— Уверен, если всё будет так продолжаться, то мы выиграем деньги и съебём отсюда. В этот же день нажрёмся в первом попавшемся клубе, — делился своими намерениями Гю, искоса поглядывая на Су-Бона, чьё лицо выражало бесконечную усталость, — Вдвоём. Да?
— Yep, — не сразу отозвался он. Звучало неубедительно.
— А потом выплатим все наши долги и заживём. Больше никогда сюда не вернёмся, — продолжал черноволосый. Отчего такой приток болтливости он и сам не понимал, но ему нравилось говорить, зная, что его внимательно слушают, — Может, я даже буду тебя спонсировать, как рэпера. Продвинешься ещё дальше, м? Станешь мировым.
Танос устало вздохнул и повернул голову, посмотрев на него как на полного идиота.
— Завалишь, может? — он чуть поморщился, выглядя каким
каким-то до жести распалённым. Смотрел в глаза, а потом мимолётно окинул взглядом губы черноволосого и отвернулся, чуть отодвинувшись. Его дыхание было тяжёлым.
Продолжая недоумённо глядеть на фиолетово-волосого парня рядом, Гю хотел было сказать что-то ещё, но вовремя стиснул зубы, не став провоцировать его. Смирился с тем, что тот снова пытается заткнуть. Проводив его всего быстрым взглядом, Нам-Гю вдруг наткнулся на выпуклость в тёмно-бирюзовых штанах Су-Бона. В полной темноте это выглядело не так заметно, поэтому чтобы удостовериться, пришлось прищуриться и чуть склонить голову. Слегка совсем. Но всё равно со стороны это выглядело бы странно.
— Ну и на что ты уставился? — спустя пару минут заметил Двести Тридацатый, но с места не сдвинулся, продолжая сидеть в демонстративной позе.
— У тебя стоит, — без стеснения.
Слышится смешок. Взгляд игривых глаз Таноса не теряет искорки, но по выражению его лица видно, что он слегка растерялся. Хорошо ему так по мозгам въебало. Возбудился снихуя, даже скрыть этого не пытается.
— Могу помочь, — руки так и чешутся коснуться его; в тех местах, которые трезвый Танос ни за что бы не дал ему потрогать.
Но сейчас он не в себе. Хмурится непонимающе, словно в этот момент в своей голове пытается какую-то логическую цепочку составить. Но зачем эти все раздумья сейчас?.. Под экстази он не соображает, и его уносит волнами глубоко-глубоко в океан. Нам-Гю же пытается не отставать и нырнуть в открытое плавание вслед за ним.
И пока Чхве в задумчивости смотрит на него своими поплывшими глазами, цепкая рука Нам-Гю уже оглаживает чужое возбуждение, а затем медленно заползает под форменные штаны друга и наощупь оттягивает кромку его белья, аккуратно дотрагивается до уже вставшего члена. Танос, совсем забывшись, вздыхает судорожно и откидывается назад, сильнее прижимаясь спиной к стене и чуть запрокидывая голову. Нам-гю смотрит на его дёргающийся кадык.
Как же, чёрт возьми, хочется убить его... по-своему, без излишней жестокости, но всё же чуть помучить. Сжать тоненькую шею рукой, надавить большим пальцем на выпирающее адамово яблоко, заставить задыхаться и молить о пощаде. Поставить на колени и схватить за стоящие ёжиком фиолетовые волосы, поприжимать у корней. Они выглядели так симпатично и буквально требовали к себе внимание. Нам-Гю гладил рукой член Су-Бона в трусах, засмотревшись на его волосы, два вихора в них были похожи на дьявольские рожки. Так умиляет.
За всеми этими рассматриваниями, игрок Сто Двадцать Четыре и не заметил, как ноги Таноса, согнутые в коленях, чуть разъехались в стороны, давая больше свободного места руке, орудующей у себя в штанах.
Он, кажись, не против. Типа такой: “
действуй”.
— Сука, — выругался сквозь зубы Нам-Гю, чувствуя, как собственный член заинтересованно дёрнулся от такого соблазнительного вида друга, — Блядство. Какой же ты... —
возбуждающий, охуенный, сексуальный. Слова застряли где-то в горле, и парень так и не озвучил их вслух. Он был сражён, ведь видел Таноса
таким впервые. До пиздеца сильно хотелось сделать ему приятно. Сто Двадцать Четвёртый осторожно вытащил руку из его трусов и потянулся на небольшой кровати, устроившись прямо между раздвинутых ног, взялся двумя руками за резинку штанов Су-Бона и чуть стянул вниз на уровень бёдер, вытащив член наружу.
Танос шипит сквозь сжатые зубы, дыхание его прерывисто, чуть ли не переходящее в сиплые стоны. Нам-Гю, кажется, должен стараться лучше, чтобы добиться такого эффекта. Пальцы стиснули чужой член в руке посильнее, задвигали быстрее по стволу, иногда чуть поддевая ноготками вздутые вены на стоячем и истекающем в предъекуляте органе. Нам-Гю усилием воли отводит глаза от него и смотрит в искозившееся в гримасе удовольствия лицо Су-Бона; глаза его прикрыты, а губы прикушены, ноздри раздуваются каждую секунду. Волосы взърошены сильнее обычного.
Рассудок совсем мутнеет, потому что Сто Двадцать Четвёртый ощутил собственный крепкий стояк у себя в штанах. Воздух в миг становится тяжелее. Танос дышит глубже с закрытыми глазами, и это становится спусковым крючком для и без того раззадоренного Нам Гю. Он вдруг чуть отодвигается от рэпера и склоняется к его паху лицом, продолжая неустанно двигать рукой вверх-вниз, не сбиваясь с темпа. Пересохшие губы разлепляются и в следующую секунду языком он касается влажной головки члена. Танос от неожиданности давится воздухом и распахивает глаза. Нам Гю не видит, но знает, что тот вновь чуть выдвинул челюсть в своей излюбленной манере, и смотрит своими округлёнными чёрными, до невозможности красивыми, глазами.
— Ты чё... — хриплый голос Су-Бона звучит совсем не угрожающе, но заставляет Нам-Гю малость напрячься, — Did you decide to suck me? — произносится уже с игривостью.
Вместо ответа Нам-Гю только поласкал языком уретру его члена поинтенсивнее, вспоминая, как пару месяцев назад отлизывал какой-то упоротой в ноль тёлке в клубе. Хоть это и совсем другое. Сейчас – совсем другие ощущения.
Несравнимые. Доводить до исступления известного рэпера, к тому же парня – было гораздо интереснее, чем какую-то левую шлюху с дырой, в которой побывало как минимум десять членов. До чего же мерзотно, аж настрой сбивает.
Стараясь не отвлекаться ни на какие омерзительные воспоминания, Нам-Гю рукой помогает себе взять в рот и протолкнуть головку чуть дальше, уткнув её прямо себе в горло. На глазах тут же выступили слёзы, но черноволосый, стараясь не подавать виду, проигнорировал это. А Танос – нет.
— Чё, настолько невкусно? — пошутил он, с хмельным выражением лица наблюдая за тем, как по щеке Нам-Гю скатилась слеза. Помочь утереть её ему он не спешил: у самого руки неимоверно дрожали.
Но это было и не нужно. Гю поплотнее обхватил ствол, и принялся с упонием отсасывать. Так, как умел.
Хотя, по сути, вообще не умел никак.
Спустя пару секунд, черноволосый почувствовал пульсацию у себя во рту и поспешил вытащить его, сжал в руке, задвигав пальцами быстро-быстро, уже доводя до полноценного оргазма. Ещё мгновение, и...
— А-а,
Fuck... — срывается с губ Таноса и осядает где-то внизу живота. Рэпер выплёскивается в руку Нам-Гю. Тот поднимает глаза и резко встречается поплывшим взглядом с
ним. Больше не выдерживает и следом спускает себе в штаны, так и ни разу не прикоснувшись.
Влажно. Приятно. Тепло.
Су-Бон весь дрожит от пережитых эмоций, пытается сфокусировать взгляд на чём-то определённом, но бешеные глаза то и дело возвращались к лицу Нам-Гю.
Резкое желание
поцеловать клокочет в груди черноволосого и пульсирует в виску, но он думает, что это всё влияние экстази. Разумеется, дрочка и (
недо)минет другу – это одно, а поцелуй – уже что-то такое, что... Лишнее в их запретной связи, в общем. Даже объяснению не подлежит. Они ведь не какие-то там влюблённые, верно?
Но после, почему-то, Танос отпускает эту ситуацию и делает вид, что ничего такого между ними и не происходило. Можно подумать, что он попросту забыл. Как и забыл то, как сбил Гён-Су с ног во время третьей игры с комнатами и каруселью. В пизду угашенный ведь был. Но сомнения Нам-Гю на этот счёт развеиваются, стоило в одну из посиделок всей их команды возле кровати Таноса почувствовать, как на его бедро легла чужая ладонь. Словно неосознанно. Впрочем, это было лишь мимолётное касание, показавшееся вечностью. Танос забылся и тут же отнял ладонь, неловко спрятав её за спину, и для пущей уверенности натянув хитрую ухмылку на лицо, как ни в чём не бывало продолжая диалог с Се-ми.
Между ним и Гю нарастает жуткое напряжение. Оба помнят то, что произошло недавно. И это с учётом того, что Танос словил кайф от таблетки моментально, и его рациональное мышление отошло на второй план; а вот на Нам-Гю наркотик практически не подействовал. Он был опьянён и без него. Стал рабом не ёбанного кетамина, а
ёбанного Таноса. Вопрос лишь состоял в том, что из этого было наихудшим.
Не имеет значения. Скоро ситуация исправится. Гю уже придумал несколько поворотов событий, которые должны были случиться. Хоть
вылижит Су-Бона с ног до головы, но докажет преданность, заставит относиться лояльнее и доверительнее к нему.
Позже случается потасовка в туалете. Спонтанная. Этот грёбаный Мин-Су опять забот доставляет, но Танос продолжает с ним возиться, как с ребёнком, уговорить ещё пытается, лелеет. Гадость. Но приходится подыгрывать, будто кому-то реально не плевать на жизнь этого нытика.
Грёбанная, маленькая шалость превратилась в настоящую проблему, повлёкшую за собой драку. Драку за выживание, беспощадную резню. Пока Танос вроде как расправлялся с Ли Мен-Ги, Нам-Гю яростно отбивался от одного из тех же кружков-подсосов. Азарт захватил разум. Почувствовав свою победу и власть над соперником, черноволосый мимолётно кинул взгляд в сторону Таноса, в толпе сражающихся за свои интересы других парней, чтобы подивиться и его плодам творения. Но...
Предстала совсем другая картина: Су-Бон чуть поодаль от него лежал на холодном кафеле на животе, а из его рваной раны на шее фонтаном хуячила кровь, которую он пытался прикрывать дрожащей рукой и стремительно ползти в какую-то кабинку. Вскоре силы были полностью истрачены, а крови пролито слишком много. И парень ослабел, больше не двигался. Нам-Гю не мог отвести взгляда, от чего потерял концентрацию на противнике, с которым дрался, и тот, не теряя возможности, перекинул его одним ударом, заставив также свалиться на пол, как назло покатившись прямиком к трупу
лучшего друга. После чего отвлёкся на другого кружочка. Нам-Гю же, несмотря на ноющую боль в груди и голове, подорвался к Таносу, дрожащими руками перевернул его на спину и не сдержал хриплого стона. Глаза заслезились.
Тёмно-бирюзовую форму фиолетово-волосового окропили красные капли и подтёки, стекающие со вспоротой шеи вниз, марая идеально-белый номер “230”, а также цвет синего кружка в кровавый, теперь больше походящий на красный крестик отречения. Отказа от смертельных игр. Как будто даже после всего... всего, что произошло сейчас... само существо, душа саморазрушевшего себя рэпера просила остановить это безумие. Но было уже поздно.
Нам-Гю в этом балагане и аду шумно сглатывает вязкую слюну, навязчиво прилипшую к корню языка, смотрит на распластанное мёртвое тело Таноса в непонятках.
“Игрок 230 выбывает”,
— буквально через пару минут прогласил чарующий женский голос искусственного интеллекта из динамиков.
И мир в этот же момент разрушился вдребезги.
Происходящее вокруг притупилось. Нам-Гю не слышал драки крестов и кружков, не слышал болезненных стонов, разъярённых криков. Он слышал только быстрое биение своего сердца, шум в ушах и собственный стук зубов. Больше ничего сейчас не волновало. Он сидел на холодном полу, как раз около истекающего кровью
друга. Руки дрожали, но тянулись к нему. Пальцы легли на грудь, а затем скользнули выше, прямиком к рассечённой шее. В воздухе стояла вонь. Кровища здесь... ебануться. А наощупь всё это – пиздец. Мерзко. Липко. Горячо. Горячо пальцам, но холодно душе и телу. Казалось, что всё это – игра воображения, бред от недавно принятых веществ. Подскочивший адреналин от драки. Не более.
Но, сука, Танос... он... он не дышал. Его глаза были открыты, а пульс даже не нащупывался, как будто его и вовсе не было. У Нам-Гю то и дело соскальзывали пальцы по коже в поисках его. Опьянённый и неосознанный взгляд плыл, а рот был приоткрыт. Капелька слюны непроизвольно капнула прямо на мёртвое тело, смешиваясь с растекающейся кровью. Кровь, правда, была повсюду.
Нет.
Это всё мерещится.
Это всего лишь побочка от кетамина.
Сто Двадцать Четвёртый продолжает слепо водить рукой по кровоточащей шее Двести Тридцатого, прижимать пальцы к ране, словно это спасло бы его, остановило бы кровь. Уже слишком поздно. Ничего не изменить. Сейчас нужно уйти отсюда, иначе крестики во главе с игроком Триста Тридцать Третьим добьют и его также, не побрезгуют. Точно.
Они ведь здесь не одни. Нам-Гю быстрым движением стянул подвеску с крестом с окровавленной шеи Су Бона и спрятал в своём рукаве. Тому всё равно больше это не понадобится.
Почему.
Как это случилось.
За что.
Как он мог так проебаться и не подоспеть ему на помощь, когда это было так необходимо?
Вопросы мучали. Голова страшно болела. Всё кончилось также быстро, как и началось. Входе драки умерло несколько человек – кружков – больше всего. Но что Нам-Гю до них? Пусть хоть, сука, все передохнут к хуям.
Почему. Именно. Он. Это уже было просто невыносимо. Гю не справлялся с накатившимися эмоциями и чувствами. Хотелось одновременно и рыдать и крушить всё вокруг, добить всех оставшихся мудил той злополучной вилкой. Но всё, что у него сейчас было – наркотики. Он остался совсем один и ничто его уже не спасёт от этой тревоги.
Уже сидя на кровати Таноса и принимая на рандом выбранную таблетку из креста, Нам-Гю чуть подуспокоился. Даже всерьёз задумался: а существовал ли Чхве Су-Бон вообще? Или это всё больная фантазия сыграла с ним злую шутку? Но ведь экстази, поглощающие его рассудок с каждой секундой, не могли взяться из ниоткуда. Всё же Танос был.
— Ты чёртова мразь, Танос. Всегда с-смотрел на меня свысока, —
тогда почему же так плохо и тяжело от его смерти?
Губы задрожали от боли, а сердце почему-то с волнением сжалось, вспоминая все приятные моменты жизни, проведённые с Таносом. Будь бы он сейчас рядом с ним, то... Тоже бы хотел таблеточку. Вместе словить приход и вместе просидеть доутра, болтая о всякой хуйне.
Нам-Гю вымученно улыбнулся и, покрутив крест в руки, всё же принял ещё одну таблетку экстази.
За Таноса.
Что он будет делать без него дальше – понятия не имел.
~
Обещай умереть в один день со мной
Или хотя бы простыть в тот день,
Когда я умру.
