Сквозь алоэ прорастут лимон-цветы

      Ци Жун успевал только невпопад кивать на слова Гао-гэ и вертеть головой, чтобы успеть осмотреть все. Изнутри дом, в который они попали, выглядел как чжэнфан. Ци Жун был уверен, что его отведут в сянфан, или небольшую пристройку, однако, Гао-гэ решил не мелочится – сразу же проводил в основные комнаты.       Позолоченные колонны, подпирающие потолок слегка переливались на солнце. Шелковые занавески небесно-голубого и бледно-фиолетового цвета покрывали каждый цунь расписных стен. Пол застелили алыми, расшитыми золотыми нитями, коврами. Окна, по традиции выходящие во внутренний двор, закрывали резные ставни. То тут то там мелькали тени слуг, со стороны хоучжаофана, очевидно, соединенного с основным домом, доносилась ругань и звяканье посуды. Словом, сыхэюань напоминал дворец венценосной четы, в котором Ци Жун жил раньше, разве что тот был больше и роскошней. -Мин Си! Передай А-Лю, чтоб готовила ванну. И пусть не забудет убрать комнату в северном крыле, - при этих словах лицо Мин Си скривилось, а по спине Ци Жуна пробежали мурашки. Северное крыло? Его собираются поселить в чжэнфане?! Еще и рядом с хозяином?! – Для тебя тоже дельце есть. Найди чистых одежд, и распорядись на кухне, чтобы готовили на двоих.       Выслушав приказ, Мин Си лишь коротко кивнул и, стиснув зубы, удалился. Ци Жун уже не в первый раз отметил про себя странность этого слуги. Почти неформальное обращение, ругательства и споры с господином, а теперь еще и откровенное неуважение – где это видано, чтобы слуги головой кивали в ответ на приказы хозяев?!       Однако, сейчас Ци Жуну было не до этого. Все мысли подростка занимало его необычайное везенье, коего он в последнее время был лишен, и мысли о матери. Смогла бы она поправиться, если бы жила в такой обстановке? Полюбила бы его? В любом случае, теперь Ци Жун не сможет это узнать. Парень глубоко вздохнул, стараясь сдерживать грусть – неприлично вот так заплакать, когда тебя спасли, привели к себе в дом, и готовы содержать какое-то время за свой счет. Гао-гэ, видимо, заметив его подавленность, осторожно положил руку на плечо и чуть сжал. -Ты чего, А-Ци? – обеспокоенно, как показалось Ци Жуну, спросил мужчина. – Это из-за человека, похороненного в той могиле?       Ци Жун вздрогнул, и Гао-гэ чуть усилил хватку. Еще ни с кем он не разговаривал о матушке. Никому не было интересно, никто не хотел помогать. Где-то внутри Ци Жун в самом деле преисполнился благодарностью. Казалось бы, простой вопрос, всего лишь восемь слов… -Да…, - наконец тихо ответил подросток.       Раньше Ци Жун, в силу гордости, не позволял себе показываться слабаком перед другими, особенно перед теми, кого он уважал. Он и самому себе не мог признаться в некоторых чувствах, что там о других говорить. Зазнайка, садист, не брезгующей грязными способами для получения желаемого, грубый, язвительный, саркастичный – вот каким его видели и знали. Каким его помнили. Ци Жун правда был таким, просто… не полностью. -Кто там похоронен? – прервал неловкое молчание Гао-гэ. -Моя матушка, - в сердце Ци Жуна что-то оборвалось.       Стоило вслух произнести это и правда словно оглушала подростка. Он только что признал, что его матушка мертва. Признал, что она перерезала себе горло кривым ножом. Ко рту Ци Жуна подступила тошнота и он скривился, схватившись за живот, и еле сдерживая крик. Генерал, заметив это, слегка приобнял парня, поднимая того на ноги. У Ци Жуна не было сил смотреть в глаза мужчине, но он кожей чувствовал, как тот беспокоится. «Странно все это. Мы меньше дня знакомы, а этот мужчина… ведет себя так, будто я ему сын или еще что похуже» - пронеслось у подростка в голове, тот мотнул головой, отгоняя непрошенную мысль. Зачем думать о таком, когда ему так свезло? Главное, крыша над головой появилась, и господин вроде неплохой. Все лучше, чем улица. -Ну ты чего, А-Ци? – мягко спросил генерал, придерживая Ци Жуна за локоть. – Дай я тебя провожу в купальни, м? – Ци Жун мог лишь слабо кивнуть, поджав губы. Хотелось плакать. Хотелось, чтобы его обняли и долго нашептывали, что все хорошо. Но Ци Жун может справится и сам, как справлялся раньше – он человек сильный.       Гао-гэ, ласково поддерживая парня одной рукой, вел его по просторным коридорам, попутно что-то рассказывая, наверно, пытаясь отвлечь, но Ци Жун не слушал. Его взгляд был прикован к красному ковру, однако сам подросток был далеко отсюда, с матушкой. То в старом покосившемся домике на окраине деревушки, с извечными криками и стойким запахом алкоголя, то в великолепном дворце, среди золоченных дверей и темных шелковых занавесей, на широкой резной кровати, где молча и ненавистно глядя на него, сидела она, то на улице в обществе бродяг и оборванцев, то в старенькой хижине с бесконечными осколками битой посуды, и, наконец, на сырой и холодной могильной земле. Ци Жун силился вспомнить хоть что-то, связанное с матушкой, что могло бы вызвать улыбку, но, как бы он не старался, ничего не выходило. В уголках глаз застыли слезы. Почему… почему всем вечно везло? Почему его брата мать любила до беспамятства, слово плохого за всю жизнь не сказала, а Ци Жуна матушка до гроба ненавидела?! Чем он так провинился?! Неужели и правда проклятье рода… -А-Ци, мы пришли, - чуть хлопнув подростка по спине, Гао-гэ выдернул его из воспоминаний. – Ну ты чего, плачешь? Ох,милый, не расстраивайся так. Сейчас все в порядке, ты со мной, я тебя защищу, - Ци Жун закусил губу, и искоса глянул на мужчину. Милый? Не слишком уж… личное прозвище? Особенно для людей, которые познакомились меньше двух дней назад? Как бы ему не хотелось спросить об этом, Ци Жун смолчал – наверняка, у генерала есть свои причины так звать, к тому же, вопрос могли бы расценить как претензию, и отношения между Ци Жуном и Гао-гэ подпортились бы. Этого, естественно, не хотелось. -Пойдем в купальни, А-Ци? – сказал Гао-гэ, так, будто говорил с упрямым ребенком, Ци Жуну этот тон не понравился. Но… его защитят. Защитят. И сейчас все в самом деле в порядке. Впервые за долгое время, поэтому Ци Жун готов потерпеть. -Пойдемте, - слегка хрипловатом голосом ответил подросток, Гао-гэ легко улыбнулся, подталкивая Ци Жуна к дверям.       Купальни были небольшими, но ухоженными. Серо-белый мрамор отливал серебром, стены из красного дерева покрывали го-хуа, написанные на особой бумаге разноцветной тушью. Воздушные, но плотные шелковые занавеси скрывали комнату от посторонних глаз. Искусно сколоченная бочка для купанья, наполненная горячей, пахнущей вкусными ароматными духами, водой, стояла прямо по середине. На бортике висело полотенце, а рядом, на деревянной скамье лежали чистые, выглаженные одежды.       Ци Жун вдохнул полной грудью и испустил вздох. Он и сам не понимал, как сильно хотел отмыть от себя всю эту грязь. Будто вместе с землей и пылью можно было стереть ненавистное прозвище и все пережитую им жуть. -А-Лю, - обратился мужчина к стоящей в углу старой женщине, одетой в серую служебную форму. Та кивнула, и медленно подошла, остановившись у бочки. – Она немая, - пояснил Гао-гэ Ци Жуну. – Так что не жди от нее ответа. Можешь раздеваться, - генерал кивнул в сторону скамьи.       Уши подростка отчего-то вспыхнули. Он уже и забыл, какого это – оголяться перед кем-то. Гао-гэ по какой-то причине уходить не собирался, и это тоже показалось Ци Жуну странным. Видимо заметив нерешительность парня, мужчина подбодрил его: -Не стесняйся, А-Ци, я не собираюсь смотреть, - бархатисто рассмеялся Гао-гэ, однако смех почему-то не внушал доверия.       Ци Жун осторожно снял испачканные лохмотья, оголив худощавую, почти синюю от холода и синяков спину, с выпирающем позвоночником. А-Лю подобрала изорванные ткани и, поморщившись, отбросила их в дальний таз. Служанка выжидающе смотрела на Ци Жуна, тот же замялся. Он чувствовал взгляд мужчины на себе. Попросить отвернуться не хватало смелости – вдруг выгонят? Но и раздеваться вот так не хотелось. Ци Жун нерешительно приспустил холщевые штаны, служанка уже порывалась помочь ему – очевидно, женщине надоело ждать. Гао-гэ сзади усмехнулся, и Ци Жун сжал трясущиеся руки в кулаки. Ладно. Они оба мужчины. Что в этом такого? Парень быстро стянул низ и в эту же секунду, не поворачиваясь к мужчине передом, прыгнул в бочку, расплескав воду. А-Лю, в силу своей немоты, ворчать не могла, однако выражение ее лица выражало эмоции вполне явно. Ци Жун оглянулся было на Гао-гэ, но тут же отвернулся – генерал пристально разглядывал его.

***

      После купаний Ци Жуна наряжала таже немая служанка. Одежды были блекло-зелеными, легкими и приятными на ощупь. Единственное, что смущало подростка, это то, что мужчина присутствовал во время всего процесса. Странно все это, и даже немного пугающе. Да, у Ци Жуна, конечно, нет выбора, но подобное поведение наталкивало на плохие мысли. -Присоединишься к обеду, А-Ци? – добродушно предложил Гао-гэ, и Ци Жун не мог не согласится – у него слюнки текли, как только он зашел в дом. К тому же, есть подросток хотел ужасно, и генерал это понимал. Получив утвердительный кивок, Гао-гэ вновь подхватил уже чистого Ци Жуна под локоть и повел вдоль коридоров к столовой, располагающейся в чжэнфане. – Не стесняйся, чувствуй себя как дома, - улыбнулся мужчина.       Ци Жуна не покидало нехорошее предчувствие. Гао-гэ с самого начала вел себя неестественно. Зовет домой, разрешает обращаться вполне фривольно, сам называет то «милый», то «А-Ци», словно они уже тысячу лет как семья. Моет, потом собирается кормить за свой счет, селит в чжэнфане… и самое странное – зачем-то следит за купанием. Ци Жун вроде бы не может ничего украсть в таком положении, так зачем?.. Впрочем, ладно, сначала нужно поесть, иначе подросток просто умрет от голода. Потом уже разберется со всем. -Гао-лян, мы…, - из столовой вышел Мин Си, параллельно отряхивая серое ханьфу. Его смуглая, стройная фигура отчетливо выделялась на фоне костяных резных панелей позади. Увидев Ци Жуна, юноша прервался, недоверчиво и слегка презрительно осмотрев помытого подростка. - …мы все подготовили, детали обсудим позже. Наедине. -Да, спасибо, Мин Си, - холодно ответил Гао-гэ, и махнул слуге рукой, чтобы тот ушел, однако юноша указал на Ци Жуна рукой и вновь возмутился: -Секунду! Вы, что, серьезно собираетесь обедать с ним за одним столом? Гао-лян, откуда столько уверенности, что малец не отравит вас, не обчистит, не убьет?! Нельзя доверять каждому попавшемуся бедному подростку! -Сяоцзы. Не позволяй себе чересчур много. Если я благосклонен, это еще не означает, что ты имеешь право говорить со мной в таком тоне. Держи себя в руках, - строго осадил Мин Си мужчина. – Я сам решу, что мне делать, а что нет. -Нет, ну вы, конечно, как знаете, - Мин Си незаметно закатил глаза. – Но я напоминаю, это подросток, Гао-лян. -Я знаю, - Гао-гэ широко улыбнулся, но тепла в улыбке не было. Мин Си хотел было еще что-то сказать, но замолчал и, развернувшись, удалился.       Ци Жун скрипнул зубами, скрывая раздражение. Этот Мин Си что-то совсем совесть потерял?! Господин ему благоволит, а слуга, возомнивший о себе невесть что, ругает Ци Жуна на чем свет стоит?! Да как это вообще возможно?! Почему Гао-гэ терпит такое отношение?! -Не обращай на него внимание. Мин Си паренек хороший, приятный, но вспыльчивый и очень уж прямолинейный. В работе ему равных нет, потому я кое-что Мин Си позволяю. Считай, что он мой любимчик, - Гао-гэ лукаво подмигнул Ци Жуну, и парень отчего-то поник. Матушка никогда так не делала. -Да, я понял, Гао-гэ.       Мужчина провел Ци Жуна в просторную столовую, и усадил напротив себя. На столе высились чуть ли не горы всяческой еды – от свежеприготовленных маньтоу, до мигао! Ци Жун очень давно не видел такого изобилия в пище, даже мысли о матушке отошли в сторону, уступив место животному голоду. Не дожидаясь начала трапезы, Ци Жун схватил первую попавшуюся маньтоу и жадно вгрызся в булочку. Мягкая, клейкая масса приятно таяла на языке, и подростку казалось, что он на вершине блаженства.       Гао-гэ подпер голову ладонью, и с удовольствием, слегка посмеиваясь, наблюдал за парнем, активно поедающим все, до чего мог дотянутся. Вскоре Ци Жун отставил пустые тарелки и хлопнул себя по животу. -Спасибо вам! – воскликнул подросток. – Если бы не вы, я бы с голоду помер! -Ты наелся? – Гао-гэ изменился в лице. Ци Жун вопросительно изогнул бровь, неуверенно ответив: -Да. Я слышал, что после голода нельзя много есть. -Вот как? – голос генерала охладел. Подросток вздрогнул и попятился. – А-Ци, кто тебе это сказал? Он был неправ. Есть наоборот нужно больше, - мужчина наклонился вперед и взял в руки ложку с рисом. Ци Жун судорожно сглотнул, к горлу подступил гом. Сейчас точно случится что-то неприятное. – Открывай рот, - почти приказал Гао-гэ.       Ци Жун и сам не понял, почему подчинился. Он лишь слегка приоткрыл губы, как Гао-гэ пихнул целую ложку риса внутрь. Парень закашлялся, пытаясь вырваться, но мужчина крепко держал за плечи. Из глаз покатились крупные слезы, Ци Жун чувствовал, что сейчас выплюнет все свои органы через нос. Через силу удалось проглотить одну ложку. Ци Жун вздохнул было с облегчением, как в рот всунули паровую булочку. Стоило ему откусить, и Гао-гэ просовывал еще и еще больше. По подбородку тоненькой струйкой текла слюна, из глаз брызгали слезы. Ци Жун кашлял и давился, но все равно ел – выбора не было. Ел, ел, ел… Когда генерал успокоился, Ци Жун уже еле дышал. Он чувствовал себя так, будто его избили изнутри. Подросток опасался, что его вот-вот вырвет.       Гао-гэ отпустил его и Ци Жун не смог удержаться на стуле – с шумом упал да пол, зашипев от боли. Ко рту подкатывала тошнота, подростку хотелось вытащить всю еду из себя руками, лишь бы не так, как сейчас. Глаза заволокло поволокой, Ци Жун толком ничего не видел. Парень икнул, зажав губы рукой, сдерживая рвоту. Когда самое желанное, из всего существующего на свете, превратилось в адскую муку? А главное, зачем Гао-гэ это сделал?       Внезапно на спину опустились две сильные руки, стянувшие парня в крепких объятьях, отчего бывшего князя снова чуть не вывернуло. -Ох, А-Ци, ну вот зачем же ты так? Тебе ведь больно! Я хотел тебе помочь, понимаешь? При некоторых болезнях приходится кормить человека насильно, и у тебя как раз такой случай. Ох, А-Ци! Ты ведь не думаешь, что я со зла это? - причитал Гао-гэ. – Обещаю, пока ты живешь со мной, тебе никто не причинит вреда. Только если ты сам.       Ци Жун прикрыл глаза. Матушка никогда не говорила ему подобных слов, хотя он очень в них нуждался. Он осторожно обнял мужчину в ответ, не особо понимая, что такого сделал и чем все это заслужил. Однако, про себя Ци Жун пообещал больше так не поступать. Чтобы Гао-гэ не пришлось делать что-то подобное. -Простите… -Ничего, все мы совершаем ошибки, А-Ци. Поверь, в скором времени все наладится, честно. Я обещаю. Клянусь.