Ты мой цветок

— Олеж, — взгляд Димы был устремлëн в землю, а в руках он сжимал веточку лиловой сирени. «Любишь ли ты меня ещë?», говорила она. Побрацкий недавно начал интересоваться языком цветов, в чëм его Олежа поддерживал и даже учил вместе с ним, поэтому наверняка поймëт, что именно Дима хочет сказать, преподнося ему эту сирень. — Люблю ли я тебя ещë? — уточнил Олежа. Дима кивнул. Душнов в последнее время начал отдаляться от Побрацкого. Объятия и поцелуи стали редкостью, что очень напрягало Диму и наводило на негативные мысли. — Тебе ответить честно? Или сказать то, что ты хочешь от меня услышать? — вздохнув, спросил Олежа. — Ответь честно, — сказал Дима, подняв на парня взгляд. Лучше сразу узнать болезненную правду, чем в будущем она вдруг всплывëт и сделает только больнее. — Я уже… Всë меньше и меньше люблю тебя, прости, — выдохнул Душнов. Побрацкий почувствовал, что вот-вот заплачет. Да как же так? Олежа его первый парень, с которым они жили душа в душу, которым Дима дорожил. Почти за семью считал и расписывал у себя в голове их счастливое совместное будущее. Побрацкий даже на секунду услышал, как что-то внутри трескается. Сердце? Возможно. — Дим… Слушай, прости, я правда дорожил нашими отношениями, но всему рано или поздно приходит конец, — Олежа отвëл взгляд, потому что ему было стыдно именно сейчас всë это говорить, а не тогда, когда чувства только начали остывать. Может, скажи парень всë это раньше, то они смогли бы сохранить отношения, но сейчас уже поздно. У Олежи почти не осталось чувств к Диме. Тут уж ничего не поделаешь… — Но мы можем остаться друзьями? Дим?.. — Душнов наконец посмотрел на парня. Он увидел, как тот оборвал уже половину цветочков с веточки и чуть ли не плакал. — Дим? — А? — Дима сразу помотал головой и посмотрел на парня таким взглядом, будто ничего плохого сейчас не случилось. — Мы… Можем быть друзьями? — ещë раз спросил Олежа. Он понимал, что глупо надеяться на дружбу сразу после расставания, но Душнов не хотел разрывать хотя бы какое-то общение с Димой. — Ну, всему рано или поздно приходит конец, — Побрацкий натянул улыбку, продолжая смотреть на Олежу. — Так зачем начинать? Давай просто разойдëмся и никогда больше не будем пересекаться? — спросил он. Внутри Димы что-то сломалось, но он не мог понять, что именно… — У нас даже общих друзей нет, а своему окружению я про тебя и не рассказывал… Это будет довольно просто, — парень хмыкнул и, нахмурившись, поджал губы. Душнов чуть отшатнулся, но почти сразу пришëл в себя и кивнул, опустив взгляд. Он сам виноват и прекрасно это понимал. Не стоило утаивать собственные чувства от Димы и нельзя было надеяться на дружбу после разрыва. — Да… Да, хорошо, — Олежа вздохнул, снова подняв взгляд. — Дим, слушай… Ты ещë найдëшь своего человека. Ты очень красивый и добрый, что будет притягивать к тебе людей. Я не твой последний, поэтому просто забудь о моëм существовании и найди себе нового парня, — во время своей речи Олежа не разрывал зрительного контакта, но постоянно что-то делал руками и ногами, не зная, куда их деть. — Да, да, хорошо, как скажешь, — Дима кивнул и закатил глаза, откинув сирень на землю и отряхнув руки. — Всë, я пошëл, — парень развернулся и зашагал в противоположную от Олежи сторону, еле сдерживая слëзы. Только вернувшись домой, Побрацкий позволил себе эту слабость, закрывшись в комнате, чтобы даже родители не увидели, как он плачет. Через пару дней Олежа был везде у Димы в чëрном списке. С Побрацким уже никак нельзя было связаться. Душнов знал, где живëт Дима, но, раз он так поступил, значит явно не хочет больше видеть парня на пороге своей квартиры. Забавно… Не совсем такого Олежа ожидал от расставания. Ещë через какое-то время, прогуливаясь по улице, Дима увидел Олежу, идущего с красивой девушкой, держась за руки и прижимаясь своим плечом к еë. Да… Как же быстро он нашëл себе другого человека, а вот у Побрацкого никак не получалось. Все, с кем он успел познакомиться за это время, были не теми. Он не чувствовал с ними никакой связи, никакой теплоты они не излучали. Может ли это быть какой-то психологический блок или те парни и вправду ему не подходили, Дима и сам не мог понять. «Почему он вообще променял меня на эту девушку? Чëртовы бисексуалы…» — подумал Дима в какой-то момент, сидя на кровати и подняв голову вверх, пытаясь таким образом не заплакать лишний раз. — «Такую красивую… Может, в этом и проблема?» — Побрацкий тут же подскочил к зеркалу, чуть не упав по пути. — «Я слишком уродлив?» — парень сразу стал рассматривать себя, искать изъяны, которых и не было. Но мозг почему-то яро хотел увидеть недостатки, будто желал доказать парню, что он страшный и поэтому его променяли на девушку. — «Какого чëрта он вообще был так уверен, что я найду себе парня? Пофиг на тех, кому нравлюсь я. Про взаимную любовь, видимо, Олежа вообще забыл…» — Дима залился истерическим смехом, осев на пол и свернувшись калачиком, будто стараясь таким образом скрыться от всех и всего. — «Чëрт, что это за поведение? Почему я так себя веду? Как это остановить? Всë же не так плохо. Всë наладится…» — Дима попытался себя успокоить, старался нормализовать дыхание, но смех не позволял этого сделать. В итоге Побрацкий всë же пришëл в себя, продолжая сидеть на полу, но в этот раз уже подняв взгляд на зеркало. Он сам не заметил, как слëзы начали течь по его щекам, и только в отражении увидел мокрые дорожки, начиная сразу утирать их рукавом толстовки. Вся ситуация ощущалась как одно большое предательство и от этого на сердце становилось тяжелее. «Нравятся… Не нравятся… Лучше вообще ни с кем не завязывать любовные отношения… Не хочу снова испытывать это чувство. Не хочу снова так себя вести… Не хочу снова убиваться по кому-то» — сделал для себя вывод Дима, прикрыв глаза и улëгшись на пол, раскинув руки с ногами в стороны. — «Так будет лучше… Ни с кем не встречаться… Так будет лучше для меня и для партнëров» — продолжал он, покачивая головой. — Сынок? Всë хорошо? — постучавшись, спросила Димина мать. — А? А, да, — Дима открыл глаза и кивнул, приняв сидячее положение. — Всë хорошо, не переживай. — Хорошо, — женщина вздохнула. — Говори, если что, — после этого Побрацкий услышал отдаляющиеся шаги. — Не скажу… Больше ничего не случится… Не придëтся ничего говорить, — выдохнул Дима, когда его мама отошла на достаточное расстояние от комнаты. — Теперь всë будет хорошо, — сказал парень, начиная переодеваться, чтобы лечь спать. Сон, наверное, единственное место, в котором Побрацкий чувствует себя комфортно, где никто не причинит ему боль… Парень проснулся и резко сел на кровати, из-за чего в глазах потемнело. Придя в себя, Дима осмотрелся. Увидев рядом Антона, Побрацкий встал с кровати и сразу начал одеваться, мотая головой. «Только не снова… Только не опять…» — повторял себе Дима, собираясь, а после выбегая из квартиры. На следующий день Побрацкий написал Антону, что ему надо было пораньше уйти на работу. Только вот они оба понимали, что проблема не в этом… Но каждый видел эту ситуацию по-своему, создавая ещë больший разлад в отношениях.