Ты мой цветок

Антон закуривал уже… Пятую, наверное, по счëту сигарету за день, сидя на балконе и листая в ноутбуке идеи для фотографий. Ветер, который дул из приоткрытого окна, немного отрезвлял и не давал полностью уйти в свои мысли. Надо было найти идею. Дедлайн, который он сам же себе и установил, на носу. Необходимо выложить что-нибудь в инстаграм, для привлечения клиентов. Но что их зацепит? Он уже выложил все имеющиеся фото, нужно делать новые. Пинтерест, конечно, выдавал красивые идеи, но они уже были заезженны и мало кому интересны, даже Антону. В какой-то момент парень долистал до фотографий молодых людей с цветами в руках. Холода надоедают днем и ночью, а живые и теплые цветы — это идея. Только вот… Антон выглянул в окно. Да, сугробы, всë белое и от одного только взгляда на улицу становилось холодно. Какая фотосессия с цветами в такое время? Хотя… Нет, у Звëздочкина вырисовывался образ. Только надо найти модель для этой фотосессии. Такую же теплую и живую как цветы. У него были контакты, но эти лица столько раз появлялись в его инстаграме, что самого уже тошнит от такого их количества. В таком случае надо бы попытать удачу и поискать людей, которые согласятся на фотосессию и понравятся самому Антону внешне. Но всем этим парень занялся завтра… Точнее, уже сегодня, потому что электронные часы на компьютере показывали два часа ночи. Звëздочкин закрыл ноутбук и, затянувшись ещë пару раз, затушил сигарету о пепельницу, стоявшую рядом. Встав со стула, парень потянулся и пошëл с ноутбуком в комнату, поставил его на стол, а сам сел на кровать, после чего рухнул на неë спиной. — Надо купить искусственные цветы, — вздохнув, сказал Антон и прикрыл глаза, постепенно засыпая. ----- На бумаге жирными линиями была набросана поза человека, а вокруг цветы, которые, казалось бы, разбросаны рандомно, но Антон перерисовывал их расположение уже который раз, хмурясь. Пассажиры вагона косились на него с непониманием. А вот и нужная станция. Звëздочкин быстро сложил скетчбук и карандаш в сумку, после чего вышел из вагона и, смотря в навигатор, побрëл на выход из метро. «Так, надо выйти, а потом повернуть налево» — подумал Антон, шагая так, как показывал навигатор. Придя к пункту назначения, парень поднял взгляд на вывеску. — «Я на месте» — выдохнув, подумал Звëздочкин и зашëл внутрь. На удивление, никого в магазине не было, хотя он находился почти в центре Москвы. — Добрый день, — сказал парень, стоящий за стойкой и упаковывающий цветы в какую-то бумагу. Закончив, он поставил букет на полку и подошëл к Антону. — Я могу Вам чем-нибудь помочь? — Да, у Вас есть… — и в этот момент Антон невольно залип на зеленые, как листья у цветов, глазах и столь обрамляющих их чертах лица. Какой красивый… Тот самый, подходящий для фотосессии. Но согласится ли? — Прошу прощения, так какие цветы Вы хотели бы купить? — парень попытался разбавить неловкую тишину, повисшую между ними. — Могу я у Вас спросить кое-что? — спросил Антон, прижав к себе сумку. — Конечно, спрашивайте, — кивнув, сказал парень и улыбнулся. — Дмитрий, — начал Антон, посмотрев на бейджик. — Вы очень красивый. Могу я предложить Вам фотосессию? Всë бесплатно, мне просто необходима модель. — Модель?.. — Дима смутился, когда его назвали красивым, и отвëл взгляд. — Ну… Если Вы готовы подождать до закрытия, то могу, наверное. — Хорошо. Я могу взять у Вас номер? Чтобы мы созвонились и обговорили место встречи, — уточнил Антон, достав и включив телефон. — Да, конечно, — кивнув, ответил Дима и начал диктовать номер, а Звëздочкин за ним записывал. — Так… Вы хотели купить цветы? Или искали конкретно меня? — спросил парень, смотря на то, как Антон печатает в телефоне что-то ещë. — Да, точно, цветы, — сказал Антон, положив гаджет обратно в карман. «В таком случае, можно купить и живые», — подумал он, кивнув. — Можете мне показать, какие у Вас есть? — Звëздочкин посмотрел за спину парня на холодильную камеру. — Конечно. Могу я узнать, что конкретно Вас интересует? Вы собираетесь дарить кому-то букет? Мне нужно знать, чтобы подобрать для Вас более подходящие варианты, — спросил Дима, подойдя к холодильной камере и открыв дверь, впуская Антона внутрь первым и заходя следом. — Никому. Просто цветы, — ответил Звëздочкин, пытаясь сложить слова в голове. — Это нужно для фотосессии. — Вот как, — хмыкнув, сказал Дима и осмотрелся. Сегодня им завезли ещë какие-то новые цветы, так что надо было понять, подойдут ли они. — В таком случае, думаю, могут подойти розы. Хотя… Смотря какую именно фотосессию Вы планируете. Красные розы означают любовь, страсть. Если Вы планируете подобного рода фотосессию, то они подойдут, — Дима говорил это с таким невозмутимым лицом, словно это не его Антон будет фотографировать вечером и не он с этими розами будет изображать любовь и страсть. — Возможно, белая лилия тоже может подойти… Чистота, непорочность. Человек может быть и тем и другим. Камелия тоже могла бы подойти. У неë тот же смысл, что и у розы, — Дима увлечëнно рассказывал, показывая на названные цветы. Вот это любовь к работе. Вряд ли бы Антон смог так интересно рассказывать о том, как фотографировать… — Так какие Вам приглянулись? — вопрос вывел Звëздочкина из мыслей. — Да… Можно всех, которые Вы назвали? По… Штук пятнадцать каждых, — сказал Антон и подошëл к выходу из холодильной камеры, смотря на то, как Дима с удивлëнным лицом отсчитывает нужное количество цветов. «Серьëзно?.. Так тратиться на фотосессию...» — подумал Дима, подойдя с цветами к кассе и положив их на стойку. — Я так понимаю, упаковывать Вам их никак не надо? Просто повязать, чтобы не распались? — спросил Дима, посмотрев на Антона и потянувшись к верëвке. — Да, всë верно, — кивнув, ответил Антон и стал наблюдать, как парень быстро связывает цветы вместе, после чего отходит к компьютеру и отсчитывает нужную сумму. — Так, с Вас три тысячи девятьсот. Оплата наличными или картой? — спрашивает он, посмотрев сначала на цветы, а после на Антона, что невольно напоминал туманную жёлтую лилию — такой же весь в себе. — Картой, пожалуйста, — ответил Звëздочкин, после чего перед ним положили электронный терминал и он смог оплатить покупку. — Спасибо за покупку, — начал Дима, отрывая чек и протягивая его Антону. — Ждëм Вас снова. — Ещë созвонимся, — сказал Звëздочкин, взяв чек и цветы. Ему в ответ кивнули, после чего парень развернулся и пошëл на выход из магазина, а после и в сторону своей студии. После этой встречи на Антона нахлынуло вдохновение. Как только он пришëл в студию, сразу начал делать наброски того, как фото должно выглядеть. Посматривал на купленные цветы и размечал из расположение, а посредине рисунка теперь была не просто поза человека, а вполне узнаваемый силуэт. Дима… Какой красивый. Антон надеется, что он согласится на фотосессию на улице. Звëздочкин настолько увлëкся набросками, что не заметил, как прошли часы. Из мыслей его вывел звонок телефона. — Да? — Антон не посмотрел, кто позвонил. — Здравствуйте, Вы говорили, что позвоните мне и мы обговорим место встречи, — судя по звукам на фоне, парень уже вышел из магазина. — Да. Точно… Моя студия не так далеко от вашего магазина, — сказал Антон и продиктовал адрес. — Буду Вас ждать. — Эм… — парень замялся. — А ничего, что я не одет как-то нарядно и не накрашен?.. — Ничего страшного, — Звëздочкин улыбнулся. — В студии у меня всë есть, так что, если будет нужно, я Вам могу и одежду предоставить и подкрасить, — Антон закрыл скетчбук и отложил карандаш в сторону. — Что ж, жду Вас. Позвоните, когда будете подходить, чтобы я вышел к вам, — на той стороне послышалось тихое «угу», после чего Дима завершил звонок. Антон отложил телефон на стол откинулся на спинку стула, прикрыл глаза, откинув голову назад. «Флорист, фотографирующийся с цветами» — усмехнувшись, подумал Антон и встал со стула, направившись к стойке с одеждой и выуживая оттуда хлопковую рубашку и брюки, кинул их на диван у окна. Парень стал дожидаться звонка, нарезая круги по студии и одновременно приводя еë в порядок для фотосессии. Дима наконец позвонил, и Антон сразу пошëл его встречать. — Моя студия на втором этаже, — сказал Звëздочкин, взглядом указав на лестницу, намекая, чтобы Дима шëл за ним и парень послушно проследовал на нужный этаж. — Куртку можете повесить на вешалку, — Антон снял своë пальто, повесил его, после чего разулся и прошëл вглубь. Повторив те же действия, Дима подошëл к Звëздочкину. — Ммм… Чай, кофе? Печенье? Хотите? — уточнил Антон. У него в студии была небольшая кухня, так как порой ему приходилось ночевать здесь. — Нет, спасибо, — ответил Дима, осматривая помещение. Небольшой белый стол с компьютером и кучей бумаг, рядом торшер. У окна белый диван, на котором лежала одежда. А вот остальная часть студии была оформлена как раз для фотосессий: фон, световое оборудование и всякое другое. — Эм… Что мне надо сделать? — спросил Дима, посмотрев на Антона. Звëздочкин тоже посмотрел на Побрацкого, задумавшись. Нет, его одежда не подходит. — Переоденьтесь, пожалуйста, — сказал Антон, указав на диван с одеждой. Дима кивнул и послушно начал переодеваться, а Антон постарался себя чем-то занять, чтобы не смотреть на него. «Прекрасное везде прекрасно» — подумал Антон, переставив ещë немного фотозонт и взяв в руки скетчбук. — Ну… Рубашка, правда, великовата, — сказал Дима, посмотрев на висящие рукава. — Так и надо, — кивнув, сказал Антон, указав на стул в части фотозоны. — Сядьте, пожалуйста. Дима послушно проследовал в указанное место и сел на стул, после чего посмотрел на Антона, который взял одну камелию и подошëл к парню. — Так, держите, — сказал он, протянув Диме цветок и парень послушно его взял. — И сядьте в такую позу, пожалуйста, — Звëздочкин открыл скетчбук на нужной странице и показал рисунок, где Дима сидел на стуле, согнув и поставив одну из ног на него, а цветок был прислонëн к губам. — Вы ещë и рисовать умеете, — тихо сказал парень и повторил позу на рисунке. — Ну, приходится. Особо объяснять я просто не умею. Приходится выходить из ситуации с помощью рисунков, — сказал Антон и подошëл к Диме, расстегнул ему пару верхних пуговиц на рубашке, обнажая грудь. Побрацкий чуть покраснел, наблюдая за аккуратно растегивающими пальцами Звëздочкина, что так сосредоточенно смотрел на такую мелочь. — Кхм, так, — Звëздочкин невольно засмотрелся, — нельзя так долго и бесцеремонно пялиться, — поэтому он резко остановился и подошëл к столу, где лежал фотоаппарат. Антон взял его и стал настраивать. — Посидите так пару минут, пожалуйста, — настроив то, что нужно, Звëздочкин сначала сделал пару кадров издалека, чтобы было видно и ноги Димы, после чего подошëл ближе, сделал фотографии по пояс, а потом и по плечи. — Отлично, дальше… — парень снова взял скетчбук в руки и открыл его, показывая картинку, где Дима держит в зубах цветок так, что тот закрывает ему губы, смотря на камеру. — Вы ведь не против сделать такое фото? — спросил Звëздочкин. Побрацкий посмотрел на рисунок и кивнул, отдав Антону камелию. Парень отошëл обратно к столу с ней и обрезал стебель почти до основания, после чего вернулся к Диме, перед этим отложив скетчбук. Побрацкий сделал ровно то, что было на рисунке, ожидая, когда Звëздочкин сделает фото, терпеливо считая, каждый затвор и движение янтаря Антона, что невидимой сетью зафиксировал каждую мышцу и нерв. Все фотографии были прекрасны. А взгляд Побрацкого будто соблазнял того, кто на него смотрит. Кто запечатлел самое желанное и безупречное в нем. Был ли он адресован именно Антону или Дима пытался отобразить смысл цветов на себе, Звëздочкин предпочëл не узнавать. — Ну, как Вам? — спросил Побрацкий, вытащив цветок изо рта. — А? Ох…да, всë прекрасно, — сказал Антон, отсматривая фотографии ещë раз. — Знаете, — начал Дима каким-то немного грустным тоном, взяв цветок в руки так, чтобы он своим открытым бутоном смотрел на него. — О камелиях есть предание, что это ещë и символ холодности и чëрствости чувств. Амур полетел на Сатурн в поисках женщины, которую действительно полюбит. Но там всë было изо льда, как и девичьи сердца. Он настолько привык, что его все любят, что его возмутил тот факт, что те женщины, даже после стрел, его не полюбили. Афродита, его мать, превратила этих женщин в камелии и отправила на Землю, чтобы радовать людской глаз. Но эти цветы не имеют запаха, в них нет нежности, живой любви… — Вы ассоциируете себя с ними? — спросил Антон, внимательно прослушав Диму и даже перестав рассматривать фотографии. — Не сказал бы, — ответил парень, пожав плечами и почесав шею. — Но схожесть есть, не спорю. — Расскажете? — спросил Антон, склонив голову на бок и смотря на Диму. — Нет, — Побрацкий помотал головой, после чего опустил еë. — Предпочту никому об этом не рассказывать, — Дима поднял взгляд на Звëздочкина и натянул улыбку. — Продолжим? — Ах, да, — Антон кивнул. И взял скетчбук в руки, начиная листать, просматривая рисунки и думая, какие можно воплотить в студии, а какие отложить на потом, чтобы выйти на улицу. — Но для такого Вам придëтся немного подождать. Можете? — спросил Звëздочкин, показав картинку, где Дима сидит с завязанными глазами. С лентой, на которую были прикреплены разные цветы. А в руках лилия, прижатая к груди. — Я могу помочь с осуществлением идеи. — Да? — Конечно, я же флорист. Я могу Вам помочь составить композицию, — Дима улыбнулся и подошëл к столу. — У Вас же есть ткань, на которую крепить надо? Антон кивнул и стал рыться в ящиках. Найдя подходящую ленту, он положил еë на стол и поставил рядом двухсторонний скотч. — Отлично, — хихикнув, сказал Дима, после чего сел за стол и приступил к делу. Ваза с цветами стояла там же, так что далеко идти за ними не пришлось. Побрацкий решил начать с выкладывания цветов. Он разложил по цветам, чтобы в итоге композиция чем-то напоминала взрыв: посреди повязки красовались три цветка камелии, дальше по две розы, а после них шли лилии. — Правда, не думаю, что они будут хорошо держаться, — сказал Дима, начиная отрезать стебли и приклеивать цветы постепенно на ленту с помощью двухстороннего скотча. Он был так увлечëн этим делом, что Антону аж завидно стало. Звëздочкин уже давно потерял такой интерес к собственной работе и теперь рассматривал еë только со стороны: «Есть же на что-то надо». — Так, поможете мне повязать еë? — спросил Побрацкий, когда закончил. — Да, конечно. Пройдите, пожалуйста, обратно, — ему в ответ кивнули и побрели к фотозоне, сели на стул, ожидая, когда завяжут глаза. Антон же аккуратно взял ленту в руки и подошëл к Диме, повязал еë на глаза парню, после чего дал ещë цветок. Белую лилию, казалось, она совершенно не подходит такому простому человеку как камелия, но все хотелось молвить «Прекрасно вас лицезреть и рядом с вами быть». Побрацкий постарался вслепую повторить позу, которая была на рисунке. Звëздочкин тут же начал фотографировать. Сначала, как и в первый раз, издалека, а после подходя всë ближе, снимая с разных ракурсов. В какой-то момент он подошëл даже слишком близко и непроизвольно потянулся рукой к Диминому лицу, желая прикоснуться, но его вовремя остановил опавший с ленты цветок. Антон замотал головой, приводя себя в чувства. — Блин, я так и думал, — вздохнув, сказал Дима, сняв с себя ленту и посмотрев на неë. — Не так долго продержалась, — он перевëл взгляд на Антона. — Всë хорошо? Вы покраснели. У Вас, случаем, нет температуры? — Нет, всë хорошо, — помотав головой, ответил Звëздочкин. — Кхм… Я успел сделать достаточно фотографий, так что с лентой мы закончили, — Антон отвëл взгляд, решаясь на следующий вопрос. — Вы не против теперь пофотографироваться на улице? — Прямо так? — спросил Дима, разведя руки, как бы спрашивая: «Просто в рубашке и брюках? На таком морозе?». — Мы возьмëм куртки, — сказал Антон, кивнув. — Но да, Вам придëтся лечь на снег, — парень взял скетчбук в руки и открыл на нужной странице. На ней было изображение, где Дима лежит на, судя по всему, снегу с закрытыми глазами, вокруг раскиданы бутоны роз и камелий, а одну из них парень прижимает к груди. Побрацкий посмотрел на картинку и, сделав вид, будто задумался, всë-таки кивнул. Антон улыбнулся и подошëл к столу, взял ножницы и положил их в карман пальто, а после, обувшись и накинув верхнюю одежду, прихватил с собой и все цветы. Дима тоже быстро собрался и они вместе направились на улицу, начиная искать подходящее место с чистым снегом, где можно было бы сделать фото и при этом не отходить слишком далеко. — Так, стоп, — сказал Антон, остановившись, после чего достал ножницы и стал обрезать стебли цветов, решив начать с камелий и роз, раскидывая их вокруг. Надо было не забывать, что у снега есть память и нельзя оставлять на нëм следов, поэтому Звëздочкин старался с первого раза попадать на нужные места. Когда всë было готово, он посмотрел на Диму. — Снимите куртку и подойдите ко мне, пожалуйста, — сказал Антон, отойдя немного от композиции и продолжая смотреть на парня. Дима кивнул, после чего снял куртку и вздрогнул от такого резкого контраста тепла и холода. Побрацкий откинул одежду на снег и подошëл к Звëздочкину. Он немного не ожидал, что тот возьмëт его за руки и чуть оттолкнëт назад, чтобы в конечном счëте положить на снег. Дима снова вздрогнул. — Только давайте быстрее, пожалуйста, — сказал Побрацкий. — Хорошо, только не двигайтесь, — сказал Антон, протянув Диме цельную розу, после чего быстро настроил фотоаппарат на ночную съëмку и принялся запечатлевать Побрацкого, который уже принял нужную позу. Звëздочкин специально встал поближе, чтобы удалось сделать всë с верхнего ракурса. Только так можно показать всю грацию контраста весенне-летнего человека, сводящего его с ума весь вечер и заполняющего собой все мысли и невольные фантазии. Кадр за кадром, шаг за шагом, ближе ещё, ярче и ярче, как бордовые розы вокруг него, неистово и небрежно завлекающие Антона и камеру все дальше в пучину созерцания пунцовых губ и щек, так естественно смотревшихся на белоснежном снегу прикрытым закатом солнца и скрытной страстью бардовой розы… — Холодно, — снова Антона из мыслей вывел голос Димы. — Ох, извините, — сказал Звëздочкин и взял Побрацкого за руку, поднял, и Дима тут же побежал кутаться в куртку, немного подрагивая. — Вы какой-то слишком витающий в облаках, — сказал Побрацкий, смотря на Антона. — Извините, просто… — Я Вам нравлюсь? — с усмешкой спросил флорист и подошëл к Звëздочкину почти вплотную. Антон же постарался смотреть куда угодно, лишь бы не этому наглецу, с прищуром лиса, в лицо — опасно, слишком. — Кстати, Вы так и не представились, — сказал Побрацкий, взяв Звездочкина за подбородок, он заставил смотреть в глаза, настырно и требовательно. — А-антон, — парень сразу отстранился и полез в фотоаппарат, делал вид, что снова отсматривает фотографии — жалкая попытка уйти от ответа. — Так, давайте продолжим, — он взял ещë три камелии и обрезал стебли, после чего поманил рукой Диму к себе, открывая параллельно скетчбук. — Придëтся снова лечь, — сказал Антон и показал рисунок, где Побрацкий всë ещë лежал на снегу, вокруг всë те же цветы, глаза закрыты, но разница в том, что теперь и на груди его красовались три камелии, которые будто проросли из кожи. Все нутро и дрожь говорили о неготовности Дмитрия к такому испытанию, руки крепче сжали куртку. — Дайте мне ещë немного погреться, — сказал Дима, укутываясь сильнее в куртку и смотря на Антона. — Да, конечно, я Вас не тороплю, — ответил Звëздочкин, продолжая держать камелии в руках. Побрацкий на это посмотрел и хихикнул. Что ж, ладно. Дима скинул куртку обратно на снег и, подходя к Антону, который тут же отвëл взгляд, растëгивал рубашку. — Давайте продолжим? — спросил Побрацкий, протянув руки Звëздочкину и встав ровно в то место, от которого отклонился в прошлый раз. Антон кивнул и помог Диме лечь на снег, после чего быстро положил на его грудь цветы, при этом невесомо касаясь пальцами гладкой кожи. Задерживаться нельзя, нужно дальше фотографировать, нельзя себя выдать, нельзя… Вспышка. Ещë одна. И ещë. Ещë одно фото, после которого Антон берëт Диму за руку и поднимает со снега, мимолетом снимая с себя пальто и укутывая в него свою модель, совершенно забывая о куртке рядом. — Чего это Вы вдруг? — хихикнув, спросил Побрацкий. — Эм…ничего, извините, — сказал Антон, отскочив обратно как ошпаренный к лилиям и их стеблям, что так неловко ложились снова в дрожащие кисти с лезвиями ножниц. Взяв в руки лилии, парень начал обрезать их ближе к основанию бутона. Своë пальто он так и не забрал и оставил на Диме. — Так, теперь, — начал Антон, чуть отойдя от красных цветов и раскидав лилии уже на чистой части. — Осталось сделать такую же фотографию, как первый вариант с камелиями и розами, и мы закончили. Дима кивнул и, сняв пальто, протянул его Антону, а тот повесил его себе на плечо. Когда Звëздочкин забрал вещь из его рук, Побрацкий взял парня за запястья и откинулся назад, чтобы в опять оказаться на снегу. Антон дал ему ещë одну лилию и принялся фотографировать. «Боже, Дима будто был рождëн, чтобы с ним делали подобные фотографии. Он и сам словно цветок. Красивый, изящный, безупречный.» — мелькало в мыслях фотографа. — Холодно, — и снова Звëздочкин стал витать в облаках. Антон тут же взял Диму за руку и поднял со снега. — Что ж…на этом всë, — сказал Антон и подошëл к куртке, взял еë, отряхнул и подал своей Эвридике, что завоевала его внимание. — Пойдëмте греться? — усмехнувшись, спросил Дима. Звëздочкину эта усмешка ни о чëм хорошем не говорила, но он всë равно кивнул и направился с парнем обратно в студию. — И даже цветы не заберëте? — спокойным недоумением вопрошал Дима. — А какой в них теперь смысл? — хмыкнув, сказал Антон. — Они были нужны только для фото. И с ними мы покончили. — Тратить почти четыре тысячи на цветы, которые даже никому не подарили и в итоге оставили лежать на снегу, — задумчиво протянул Дима, отведя взгляд. Он впервые встречается с клиентом, который такие дорогие цветы никому не дарит. — Ну, на фотографиях я не экономлю, — Антон пожал плечами. Когда они наконец оказались в студии и повесили верхнюю одежду, Дима облегчëнно выдохнул. — А тут уже теплее, — Побрацкий снова с усмешкой посмотрел на Антона, начиная растëгивать рубашку уже до конца и скидывая еë с плеч на пол. Звëздочкин настолько заворожëнно смотрел на него, что и не заметил, как Дима подошëл к нему очень близко и взял за руку, приложил к своей груди. — Вы ведь хотели ко мне прикоснуться, так? — Побрацкий повëл кисть Антона от своей груди к шее, подходя при этом ещë ближе, сокращая и так небольшое расстояние до той поры, что между их лицами осталась всего пара жалких миллиметров. — Чего же Вы застыли, Антон? Этот вопрос привëл Звëздочкина в чувства и он как ошпаренный отпрыгнул от Димы подальше. А Побрацкий над ним посмеялся и подошëл к дивану, сев, продолжил смотреть на шокированного Антона. — В-вы чего? — Я же видел, как вы на меня смотрели и пытались незаметно прикоснуться, — Дима откинулся на спинку дивана, усмехнувшись. — Давайте. Я не против. Антон продолжил стоять, молча взвешивая все «за» и «против», после чего всë-таки решил подойти. Побрацкий лежал перед ним, согласный на прикосновения и, может, даже сам желал их, а Звëздочкин продолжает мяться. — Ну же, — хихикнув, сказал Дима, после чего взял Антона за руку и снова приложил еë к своей груди. В этот раз Звëздочкин уже сам начал проводить пальцами по его телу, немного надавливая порой фалангами пальцев. В какой-то момент он коснулся Диминого лица, но тут же попытался отдëрнуть руку. Побрацкий не дал этого сделать, притянув Антона ближе к себе. — Если хотите, можете поцеловать, — сказал Дима, прикусив губу. «Боже, смилуйся…» — да спасёт его мир от лили оранжево-яркой, что кокетливо смотрит прямо в лицо с желанием необъятным, но искушение слишком велико и не поддаться ему сложно. Антон срывается с места и целует Димину грудь, вверх поднимается к шее, все дальше и ярче бордовою розой раскрываясь на его губах. Столь страстно и живо вливаясь в необузданное чувство и поцелуй. Сдерживаться он не стал, и ни к чему, разум забыт… Антон ещё на фотосессии удивлялся, что Побрацкий так просто согласился сниматься на улице и ложиться на снег в одной рубашке. Была мысль, что этот парень вообще не человек. Но нет, он самый настоящий и живой. Кожа тëплая, мягкая, в груди стучит сердце и Дима начинает тяжело дышать от каждого нового касания губ, а то, как пылко он отвечает на поцелуй, зарывшись в волосы Антона руками… — А Вы неплохо целуетесь, — отстранившись и хихикнув, сказал Дима и облизнулся, словно не целовался только что, а ел какую-нибудь сладкую конфету. — А Вы сомневались? — спросил Антон, изогнув бровь и смотря Побрацкому точно в глаза. — Конечно нет, — Дима хихикнул и притянул Звëздочкина обратно, утягивая в очередной глубокий поцелуй. Боже, помилуй. Губы Побрацкого слишком мягкие и приятные, чтобы хотеть отольнуть от них, но надо. — Простите, — чуть хриплым голосом сказал Антон, отстранившись. — Почему Вы извиняетесь? — хмыкнув, спросил Дима, продолжая удерживать парня, чтобы у того не было возможности отстраниться полностью. — Я увлëкся. Давайте зак- — Я не хочу заканчивать, — перебил его Побрацкий, обвив ногами талию Антона и притянув парня ещë ближе к себе. — Продолжайте. Мне всë равно, насколько далеко это зайдëт. И в этот момент у Звëздочкина в голове что-то щëлкнуло, у него окончательно сорвало колодки тормозов и последних приличий. Он впился в Димины губы, начиная целовать уже смелее и давая себе больше свободы в том, где и как ему прикасаться к парню. Побрацкий стал постанывать от действий сорвавшегося с цепи Звездочкина, напористый и ярый настолько, что, казалось, от такого шквала чуть подрагивал. — Всë хорошо? — спросил Звëздочкин, чуть отстранившись и уложив Диму на диван, нависнув над парнем. — Что за вопросы? — хмыкнув, спросил Побрацкий, обняв Антона за шею. — Просто…переживаю, — ответил парень, уткнувшись лбом Диме в плечо и вздохнув. — Как мило, — хихикнул Побрацкий, чмокнув Антона в губы. — Продолжайте, мне всë нравится. Делайте, как пожелаете, — сказал он и возобновил поцелуй, а Звëздочкин, собравшись с мыслями, начал стаскивать надоедливые брюки с парня. Антон снова отстранился и обратил внимание на Димины ноги. Не слишком худые, не слишком накачанные — золотая середина. — Ну же, — Звëздочкин и не заметил, как снова засмотрелся, замерев. — Прикоснитесь, если хотите, — Дима взял руки парня и положил себе на бëдра, заставив их сжать. Приятные на ощупь. Красивые… Антон спустился ниже, поцеловал внутреннюю часть бедра. Побрацкий удивился этому действию, но не стал его отстранять, спокойно наслаждаясь чужими губами на своих ногах. В какой-то момент парень вздрогнул от чувства укуса на его коже, что жаром отдавалось в паху. — Извините, — сказал Антон, начиная стягивать с Димы нижнее бельë смотря на укус. Побрацкий и вправду человек, а не изящная статуя. — Ничего продолжайте, — с усмешкой сказал парень и притянул Звëздочкина обратно к своему лицу, утянув вновь в страстный поцелуй. — У нас совсем ничего нет для…этого, — сказал Антон, чуть отстранившись. Он всë ещë был немного смущëн. — Можем просто прикасаться друг к другу, — Дима отстранил Антона от себя, чтобы тот в итоге сел на диване. Побрацкий сначала стянул с Звëздочкина водолазку, после чего расстегнул ремень и приспустил с него джинсы и нижнее бельë. — Неплохо, — хихикнув, протянул парень, садясь Антону на колени. Дальше всë происходило как в тумане. Димины руки и губы, прикасающиеся и целующие везде, где только можно, стоны, жар чужого тела и единственный источник света со стороны фотозоны. Они заснули вместе, но утром Антон проснулся один. Брюки и рубашка, которые парень одолжил для фотосессии, были аккуратно сложены и положены на край дивана, свет выключен. Звëздочкин подскочил и стал проверять свои вещи. Кошелëк, деньги, паспорт, ключи, оборудование на месте. Ничего не пропало. — Он не вор, как я и думал, — выдохнув, проговорил себе под нос Антон. — Конечно не вор. Моë чутьë на людей никогда ещë меня не подводило! В какой-то момент его взгляд зацепился за записку на столе. «Ещë увидимся~» — и быстрое сердечко в углу. Даже почерк у него красивый. — Ходячая эстетика, — вздохнув, подумал Антон и начал собираться. Надо поскорее вернуться, загрузить все фотографии и выложить. Возможно, позже он напишет Диме, но об этом он ещë подумает. — Привет, — Антон улыбнулся. — Ну привет, — Дима усмехнулся. — Я ведь говорил, что ещë встретимся…