Honeysuckle

Ночью было тяжело. Голову грело навязчивым роем мыслей, а по коже бегал холодный пот. Опять.  Скарамучча проснулся в четвёртом часу утра, когда солнце ещё не взошло, но лучи уже поднимались рассеянной дымкой. В несвежей одежде и с немытой головой, потому что лёг спать прямо так, без сил и желания двигаться.  Ему стоило титанических усилий всё-таки подняться и пойти в душ к половине четвёртого, чтобы перед тем, как вставать на работу, лечь ещё хотя бы на час в менее мерзком состоянии.  В ванной он снял с себя одежду. Острый прилив отвращения к себе заставил отвернуться от зеркала. Хотелось поскорее встать под горячую воду, но едва ли он двигался быстрее, чем позволяло уставшее тело. Мысли его растекались так же медленно, прожигая ядом душу.  Он устал. Так устал, что хотелось вообще снять с себя кожу, потому что даже она давила.  Райдэн ступил в ванну и задвинул шторку. Включил кран и закрыл глаза. Горячие струи воды ударили в лицо, размывая в стороны тёмные пряди. Он зачесал рукой волосы к затылку, позволяя им дальше намокать.  Желание раствориться сейчас солью и смешаться вместе с потоками воды, утекая в канализацию, было слишком сильным.   Он развернулся и достал с полочки единственный шампунь на них двоих с Эи, служивший также и гелем для душа. Что-то с лавандой – просто потому что показалось однажды, что Эи бы это подошло. Было слишком всё равно.  Провернутый почти до упора кран лил горячую воду, что расслабляла тело всё сильнее. Мышцы казались похожими на тающий мармелад, и двигаться оттого было ещё сложнее. Скарамучча выдавил немного шампуня и растер на волосах, вспенивая, а затем и на коже. Мыльная вода струйками начала очерчивать угловатые изгибы его фигуры. Он тихо выдохнул.  Предстоял очередной день, что начинать не было сил.  Смыв с себя шампунь, Райдэн выключил кран. Рука задержалась на ручке, и тело его задрожало. Он склонился над ней и заплакал. Слёзы эти были грязными, тошнотворными, но он не мог остановить их.  *** – Доброе утро, Скарамучча, – нежным голосом поздоровалась с ним Нахида, смотря на него сочувственно.  Мне не нужно твоё сочувствие.  Он не стал отвечать, просто проходя мимо в помещение для сотрудников, чтобы положить сумку с зонтом, повесить куртку и надеть фартук.  Сегодня он опоздал. Опять. Урежет ли Нахида зарплату? Снова сжалится над ним? Он ненавидел это. Он ненавидел себя.  Уже холодало. На крючке висела куртка Нахиды и даже её вязаный цветастый шарф. Справа на тумбе лежал пакетик из пекарни и стоял бумажный стакан с крышечкой. И записка на жёлтом стикере: «Для тебя» Милым круглым почерком.  Скарамучча закрыл на это глаза, решив просто проигнорировать. Натянув на себя фартук и завязав на талии, он вышел в главный зал, хлопнув дверью чуть громче, чем следовало.  Нахида уже складывала на стол букеты к утренней доставке, сделанные вчера вечером на заказ.  Нужно было полить растения у входа и сменить с ночи воду цветам в самом магазине, поэтому Райдэн молча приступил к работе. Обойдя Нахиду, он достал лейку из-под стола и пошёл набирать её.  *** Ближе к десяти утра, когда он расставлял на столе новый горшок, лопатку, грабли и пакет грунта, нужные для пересадки бонсая, что стоял рядом, в кармане вибрацией прошлось новое уведомление на телефоне.  Казуха.  Он обещал написать. И Скарамучча помнил об этом ещё с самого пробуждения. И он бы соврал, если бы сказал, что не ждал сообщения.  Он посмотрел на Нахиду. Владелица стояла у посетителя, такая маленькая и хрупкая по сравнению с крупным полноватым мужчиной, что держал в руках классический портфель. Она внимательно слушала то, что он ей рассказывал или объяснял, смотря на него своими большими изумрудными глазами снизу вверх, время от времени понимающе кивая.  Ничего ведь, если он быстро проверит, пока она отвлечена? Он слишком долго ждал это сообщение.  Скарамучча выудил из кармана джинс телефон и разблокировал экран. Сообщение действительно было от Казухи; отголосок стыдливой радости прошёлся внутри грудной клетки, но едва ли её можно было прочувствовать. Он нажал на уведомление, и телефон перекинул его в мессенджер.  Kazuha: || Извини, что пишу так поздно – твой рабочий день, наверное, уже давно начался, но, всё же, хочу пожелать тебе доброго утра. И хорошего дня Губы невольно тронул призрачный след улыбки. Скарамучча хмыкнул, а потом кротко глянул на Нахиду, которая всё так же была занята, и решил набрать ответ.  Scara: || Ты немного опоздал. Утро уже началось дерьмово || И – ты что, только встал? Флорист не успел выйти из приложения, как почти сразу пришло новое сообщение.  Kazuha: || Прости. Да *смущающийся стикер* Он усмехнулся и продолжил переписку, иногда посматривая на владелицу магазина.  Scara: || Хорошо вам редакторам живётся Kazuha: || Ну… пришлось лечь поздно из-за оставшейся работы прошлой ночью. У меня ведь плавающий график Scara: || Понятно Kazuha: || Что-то случилось сегодня утром? Scara: || Ничего особенного. Плохо спал, на работу опоздал Kazuha: || Мне жаль. Буду надеяться, что твой рабочий день пройдёт лучше, чем он начался  Скарамучча быстро вышел из приложения и выключил телефон, скользнув рукой в карман фартука, как только Нахида обернулась к нему и направилась в его сторону вместе с посетителем, попутно что-то тому говоря.  – …да, мондшадтские белые розы добавят легкости и нежности букету, рассказывая вашей возлюбленной о вашей верности ей и чистоте вашей любви, – держа руку у сердца, объясняла мужчине владелица.  – Ох, это- это звучит замечательно. Вы так много знаете о цветах.. я полностью доверюсь вашему выбору в таком случае, – посетитель говорил негромко и с каким-то восторженным придыханием; лицо его выражало благоговение.  Подойдя к Скарамучче, Нахида обогнула его и достала несколько роз из вазона.  – Вот, посмотрите, пожалуйста, – она показала их мужчине, аккуратно придерживая бутоны.   Флорист тихо выдохнул – они направлялись не к нему. Сил и настроения развлекать очередного посетителя цветами не было. Как ни в чём не бывало, он наконец взял лопатку и начал заниматься тем, чем должен был – пересадкой несчастного бонсая.  Абсолютно точно не думая больше о Казухе.  *** День проходил спокойно и почти без посетителей. Нахида учтиво не лезла к нему, поручая ему самостоятельные задания, что не требовали её участия, поэтому, оставленный, Скарамучча был полностью погружён в свои хаотичные мысли.  Что заставляли его тревожно оборачиваться на прошедшие за последние дни события и переваривать себя изнутри.  Он долго думал, почему Казуха вдруг заинтересовался им. Как скоро тот наиграется, бросив, словно ненужную больше куклу?  Ведь быть использованным было его участью с ранних лет.  Почему внимание Каэдэхары выбивало из колеи, почему прельщало до стыда? Почему хотелось этого внимания?  Их близость разгонялась так быстро, что он не контролировал себя, изголодавшись по простым человеческим отношениям.  Но эта стремительность, с которой развивался их взаимный интерес друг к другу, лишь распаляла. Скарамучча не отрицал: он действительно был заинтригован тем, во что это выльется.  И ему было плевать на последствия. Даже на то, что он может пожалеть в будущем.  За всеми этими размышлениями об их странных отношениях, о своём поведении, о прошлом и будущем он почти забыл, что наступило время обеда.  Флорист развязал лямки фартука, снял его и бросил на спинку стула, стоящего возле тумбы в помещении для сотрудников. Принесённое Нахидой угощение грустно оставалось на своем месте нетронутым. Ему было стыдно. Стыдно за себя, за свой характер, за то, что не мог перешагнуть через себя и принять простую чужую заботу, ведь привык лишь отдавать. Ещё раз глянув на стикер с оставленным ему посланием, он тяжело вздохнул.  Послышался щелчок, и не вовремя в помещение зашла владелица их цветочной лавочки, аккуратно прикрывая за собой дверь.  – Ой, Скарамучча, ты здесь! Я даже не заметила, как ты прошёл мимо меня, – Нахида тихонько хихикнула, – Ты уже видел, что я оставила для тебя?  Она подошла к нему и взяла бумажку с тумбы в руки, показывая её ему на ладошке.  Скарамучча почувствовал, как что-то внутри него упало.  – Да. Спасибо, но не стоило, – он отвёл взгляд к бумажному пакетику.  – Пожалуйста, покушай, – попросила Нахида, откладывая стикер обратно на тумбу и беря руку юноши в свои, маленькие, – Ты ведь покушаешь? Он никогда не смел сказать Нахиде «нет». Поэтому просто кивнул.  – Спасибо, – владелица отпустила его и обошла, чтобы взять свою куртку, – Я отлучусь ненадолго, – она застегнула молнию и намотала на шею шарф, – Не грусти.  И дверь так же осторожно закрылась за ней.  Скарамучча вновь посмотрел на пакетик.  Какое-то время прогипнотизировав его взглядом, он всё же взял его, раскрывая. Там лежала пита, начинённая ветчиной и различными овощами – проглядывали салат и помидоры, щедро смазанные каким-то соусом.  Это было вкусно. Он знал, что вкусно.  Скарамучча залез рукой в пакетик и достал угощение. Снова посмотрел на питу какое-то время неуверенно и всё же решил откусить кусочек.  Потом он вспомнил о брошенном сообщении Казухи. Он ведь ничего не ответил тогда, в очередной раз показывая ему свою скверную сторону. Скарамучча знал, что играет на терпении блондина, и однажды его не хватит.  Только вот остановиться он не мог.  Он достал из фартука телефон. На экране висело несколько бестолковых уведомлений от приложений и пара сообщений от Казухи.  Kazuha: || Я сказал что-то не так? || Прости меня Прошло минуты две, в течение которых Скарамучча просто пялился в экран и медленно жевал питу. Почему он такой? За что просит прощения? Словно его действительно заботили чувства человека, который открыто насмехается над ним.  Райдэн, всё так же жуя питу, напечатал ему ответное сообщение.  Scara: || Дело не в тебе. У меня просто было много работы.  Скарамучча отложил телефон, беря стаканчик остывшего чая с мятой.  Ответ от Казухи пришёл почти так же быстро, как и в прошлый раз. Вздохнув, флорист отпил немного и, поставив стакан, снова взял в руки телефон.  Kazuha: || А сейчас? Я не отвлекаю тебя? Scara: || У меня перерыв Kazuha: || И… долго тебе придётся ещё работать?  Scara: || До восьми  Kazuha: || Ох. Тяжело, наверное… Scara: || Со временем привыкаешь  Kazuha: || А после работы ты чем-то занимаешься..?  || Хотя, нет, прости, глупый вопрос, если ты так поздно возвращаешься  Scara: || Я обычно готовлю ужин и просто ложусь спать. Kazuha: || Это так удручающе..😞 Scara: || А сам чем занимаешься вне работы? Kazuha: || Ох, я читаю большую часть времени. В перерывах между работой ещё хожу прогуляться. Иногда что-то пишу Scara: || Вот, что действительно удручающе   || Читать, когда у тебя на этом работа завязана  Kazuha: || Я просто слишком люблю литературу  Scara: || Книжный червь Kazuha: || Можно и так сказать ахах || Скарамучча, знаешь, когда я впервые увидел тебя, мне так сильно захотелось узнать, какие же цветы тебе нравятся  Брови флориста приподнялись в удивлении. Он отставил стакан в сторону.  Scara: || Хах.  || Любые красные цветы. Кровоцвет, например.  Kazuha: || Ох || Говорят, они растут там, где была пролита кровь..  Scara: || Думал, ты не особо за цветы шаришь  Kazuha: || Нет, о значении некоторых цветов я осведомлен. А еще о том, что красные цветы выражают пылкую, страстную любовь, хаха В чате повисла пауза. И какая, чёрт возьми, у него должна была быть реакция на это заявление? Скарамучча не знал, что ответить, поэтому просто решил не писать ничего.  Спустя минуту Казуха вновь прислал сообщение.  Kazuha: || Красный – твой любимый цвет, я полагаю?  Scara: || Да. Твой? Kazuha: || Я тоже очень люблю красный цвет. И золотой. И просто цвета осени. Знаешь, когда наступает это время года, что-то во мне радуется, словно маленький ребёнок || Но почему именно кровоцветы? С чем они ассоциируются у тебя? Темноволосый устало вытянулся на тумбе, полностью уходя мыслями в переписку.  Scara: || Со смертью и трагедией, думаю   Kazuha: || Но это привлекает тебя... наверное, я могу понять: в них действительно есть нечто завораживающее, что-то, что сложно игнорировать. Что-то такое же прекрасное, как в ужасе и разрушении || Кажется, теперь я понимаю причину твоей симпатии к красному цвету || Кровь красна.. Кровь идёт рука об руку с красотой смерти. И именно это делает этот цвет таким притягательным для тебя? Scara: || Да, типа того Kazuha: || Похоже, не каждое растение может похвастать твоим вниманием ахах || Когда я смотрю на кровоцветы, я испытываю целую гамму противоречивых чувств. С одной стороны, красный цвет соцветий может пробуждать чувство напряжения и тревоги, напоминая о прошлом насилии и боли. Но с другой стороны, сами растения кажутся такими хрупкими, словно нежное обещание новой жизненной силы и надежды || Что тогда у тебя ассоциируется с жизнью и созиданием? Какие цветы? Scara: || Лотосы, наверное. В сумеровских поверьях лотос также являлся символом солнца, что тоже ассоциируется с жизнью. Каждую ночь лотосы уходят под воду, и каждое утро они опять раскрываются, такой вот символ перерождения ещё  Kazuha: || Ого, действительно.. || Ты интересуешься культурой Сумеру? Scara: || Нет, просто владелица магазина оттуда. Она мне часто что-то такое рассказывает  Kazuha: || У вас, должно быть, тёплые отношения  Scara: || Я очень многим ей обязан  Kazuha: || Ты давно с ней работаешь?.. Наверное, вы знаете друг друга уже достаточно хорошо с таким графиком  Scara: || Я работаю у неё около года   Kazuha: || Ох, это не такой большой срок  Scara: || А ты? Давно работаешь в издательстве?  Kazuha: || Три года уже хаха Scara: || И как тебе  Kazuha: || Я могу честно сказать, что мне очень нравится || К тому же, я всегда любил читать книги, поэтому работа с различными произведениями – настоящий подарок для меня  Scara: || Хах, ну хоть кому-то нравится его работа  Kazuha: || Тебе твоя – нет?  Scara: || Я похож на того, кто любит возиться со всем этим?  Kazuha: || По правде говоря, вовсе нет ахах Scara: || Ну вот Kazuha: || Тогда почему флористика? Scara: || Обстоятельства жизни  Kazuha: || Вот как.. Прошла минута, две, пять.  Казуха ничего больше не писал. Скарамучча не находил смелости написать самому. Да и что он мог написать, не опозорившись? Проявлять заинтересованность тоже казалось непривычным и неправильным, поэтому он просто оставил мобильник в помещении для сотрудников, чтобы соблазн проверять сообщения не кусал его руки.  Остаток дня прошёл так же, как и всегда: они с Нахидой выполнили несколько заказов на завтрашний день; Скарамучча помыл полы, Нахида отправила не надлежащего качества цветы на списание. Он вернулся домой, покормил Эи и поел сам. Загрузил стиральную машину грязным бельем, в полутьме открыл окно на кухне и просто сел на стул, подтягивая колени к груди. Нужно было подождать, пока завершится стирка, поэтому спать ложиться было ещё рано.  Он устало откинул голову назад, прислоняясь ею к стене и прислушиваясь к приглушённому шуму стиральной машины. Кухня была окунута в тёмный синий цвет, лишь блеск плиты и белые тарелки в сушилке выделялись на её фоне. Свет почему-то включать не хотелось – он давил, а Скарамучче нужно было спокойствие, что начало теряться слишком часто в последнее время.  Но даже сейчас: кухню залило ярким белым светом – загорелся экран телефона.  Он подумал с некоторым раздражением о том, что нужно было оставить мобильник в комнате.  Увидеть сообщения от Казухи он больше не надеялся, – как минимум, сегодня. А, может, и совсем.  Однако же… это всё ещё был Каэдэхара – темноволосый заглянул в экран, открывая мессенджер.  Kazuha: || Ты мог бы.. научить меня стрельбе?  Это.. было слишком неожиданно. Такой запрос от литредактора? Губы Скарамуччи вдруг расплылись в удивлённо-довольной улыбке. Scara: || Зачем тебе это Kazuha: || Я хочу узнать тебя лучше  Вот как?  Scara: || Окей || В какой день ты свободен Kazuha: || Я могу выделить на тебя любой день Архонты, зачем говорить такие смущающие вещи.  Скарамучча закусил губу.  Scara: || Тогда двадцатого. У меня будет выходной Kazuha: || Договорились! Доброй ночи, Скарамучча И он почувствовал, что это был первый шаг к краю обрыва.  *** Двадцатое подкралось незаметно.  Всё утро и весь день лил дождь, и Сарамучча мёртвым камнем просто лежал в постели, растворяясь во сне и снова возвращаясь в реальность по кругу. Он просыпался, проверял телефон и снова засыпал, пока капли уныло тарабанили по стеклу и уличному подоконнику. Лишь к половине шестого вечера темноволосый проснулся окончательно, когда прозвенел будильник.  Он медленно сел на кровати, чувствуя под ногами холодный пол. Но в груди билось горячее волнение – сегодня они снова встретятся.  Просидев так какое-то время, приходя в себя после долгого туманного сна, он, наконец, поднялся и направился ко шкафу с одеждой.  На улице совершенно точно было холодно, поэтому, оглядев вешалки и полки с немногочисленной одеждой, он нашёл свой графитового цвета свитер, что надевал последний раз на встречу с Мико в Новый год. Она же его когда-то и подарила.  Надев его и светлые джинсы с прорезями на коленях – его любимые – он достал красные носки из комода и..  Эта мысль сама ударила в голову.  Инородная, странная, но такая… правильная в этот момент.  Скарамучча натянул носки и пошёл в комнату к Эи.  Дверь была закрыта. Скорее всего, она тоже спала весь день, может быть, даже с ночи, так и не вставая. Райдэн вошёл без стука, включил свет и сразу двинулся в сторону её шкафа, что был по меньшей мере в полтора раза больше его.  Открыв дверцы, он начал внимательно осматривать его содержимое. Одежда прошлых лет, несколько кимоно, юкат, коробки, коробки, коробки…  И.. Должно быть, здесь.  Он вытащил шкатулку и плюхнулся с ней на кровать к Эи, которая, разбуженная ярким светом и шумом, уже в молчании сидя наблюдала за ним.  – У тебя есть подводка здесь? – обратился к ней Скарамучча, – Красная. Как на фотографиях. Знаю, что была такая.  – Зачем тебе? – спросила женщина тихим голосом.  – У меня свидание, – не глядя на неё ответил темноволосый, продолжая рыться в шкатулке.  Эи пронаблюдала за ним какое-то время ничего не выражающим взглядом, а потом вдруг заторможенно встала с постели и склонилась у шкафа, чтобы достать из угла самой нижней полки ещё одну шкатулку, но гораздо меньших размеров.  Райдэн тем временем отвлёкся и проследил за ней.  – Вот, – женщина подошла обратно к нему и протянула ему коробок, что немного потряхивало в её слабой руке, – Всё здесь, – бесцветным голосом сказала она.  *** Накрасить глаза было сложно. Руки не слушались, а терпение кончалось очень быстро, но, тем не менее, уже около получаса он стоял в ванной у зеркала, пытаясь вывести ровную линию.  – Чёрт, – Скарамучча выругнулся, когда кисточка в очередной раз случайно съехала, портя всю проделанную до этого работу.  Радовало только то, что он встал сильно заранее, поэтому ещё было время в запасе.  Райдэн не хотел признавать этого, но старался он только ради одного человека, и это осознание больно било по его гордости. Заботиться о своей внешности было непривычным. Как и заботиться о мнении кого-то.  Очередная мысль снова отвлекла его: а как бы он выглядел с проколотыми ушами?  Он точно помнил, что у Казухи было проколото одно ухо. Он носил серёжку в форме клёна. И ему чертовски шло..  – Блять!  Рука снова соскочила. Он снова стёр подводку.  В проходе тенью появилась разбуженная Эи.  – Я могу помочь тебе, – негромко предложила она.  – У тебя руки дрожат от таблеток, ты не сможешь.  – Но ведь ты тоже не можешь.  Скарамучча хмыкнул. – На, попробуй, – он с вызовом передал ей кисточку и подводку, а затем сел на бортик ванной и закрыл глаза. Райдэн не хотел смотреть на неё. Это проявление инициативы было странным и непривычным. С того вечера после фестиваля он не хотел видеть в ней больше, чем она давала. Потому что это будило невыносимое желание высказаться и ранить в ответ.  Прикосновение кисточки было лёгким и нежным, но немного прерывистым. Он почувствовал, как Эи сделала пару неуверенных штрихов по нижнему веку до внешнего уголка глаза и перешла к другому. Когда он понял, что она отстранилась, темноволосый открыл глаза и подошёл к зеркалу.  Он осмотрел себя внимательно, приближаясь к своему отражению и отдаляясь от него.   Это действительно было лучше, чем делал он. Не многим, и не идеально, но всё же.  – Спасибо, – коротко поблагодарил он её и вышел из ванной, даже не поднимая на неё взгляда.  *** Они договорились встретиться в половине восьмого, но от нетерпения Казуха пришёл к семи.  И, чёрт возьми, Скарамучча снова оставил его позади в удивлении.  В этом неприметном месте, каком-то тёмном закоулке меж жилых домов с хлипкими балконами, что освещался лишь парой зеленоватых ламп у подъезда и входа в сам тир, стоял он. Бледные пальцы цеплялись за карманы джинс, на губах была едва заметная неизменная усмешка, а глаза… эти смеющиеся глаза были подведены ярким красным, и, казалось, всё было только ради этого. Казуха подошёл ближе к нему, не зная, стоит ли протянуть руку, обнять ли, или просто поздороваться. Но думать долго не пришлось: Скарамучча сам уверенно взял его за руку, переплетая их пальцы.  – Идём, – просто сказал он и повёл в сторону входа в тир.  В контраст улице в помещении было слишком ярко. Стены вокруг были увешаны разнообразным оружием, витрина длиной почти во весь периметр была также забита патронами и снаряжением. За стойкой стояла миловидная высокая девушка со светло-русыми вьющимися волосами и в синем корсете на резных пуговицах, из-под которого выглядывала белая блузка с рюшами.  «Навия Каспар» – Приветствую, – звонко поздоровалась она с вошедшими.  Казуха поздоровался в ответ, Скарамучча просто кивнул, оглядывая стены, словно присматриваясь.  – Вы в первый раз? Нужна помощь инструктора?  – Нет, нам без инструктора, – уверенно ответил темноволосый.  – Но Скара, я ведь не- – Хорошо! Тогда выберите оружие, пожалуйста, – мило улыбнулась девушка и завела руки за спину, в ожидании пока посматривая на включённый телевизор в углу зала.  Темноволосый подвёл Казуху за руку к одной из витрин.    – Я возьму глок, – он очень точный, и у него замечательный баланс. Но тебе как новичку будет удобнее взять винтовку, – объяснял Скарамучча, указывая сначала на пистолет в витрине, а потом на одну из подвешенных на стене винтовок.  – Я.. полностью доверюсь твоему выбору.  Они зарегистрировались, и Навия выдала им выбранное оружие, патроны, мишени и пожелала хорошего вечера, улыбнувшись многозначительно.  В самом зале было почти темно, лишь сам полигон, где должны были быть мишени, подсвечивался ярким светом.  Они были одни.  Скарамучча посмотрел на Казуху. Его алая прядь в полумраке казалась кровавым подтеком на молоке его мягких волос, – словно кто-то ранил его. Мысль об этом заставила почувствовать себя странно, поэтому Райдэн решил как можно скорее переключиться на то, зачем они сюда пришли.  – Иди сюда, – он подозвал Каэдэхару к длинной стойке, разделяющей их и полигон, в котором валялись тысячи гильз. Стена напротив них была простреляна по всей площади. Казуха невольно сглотнул.  Ведь это всё было серьезно.  Скарамучча положил оружие на стойку и прицепил мишень к автомату; нажал на переключатель на стенке сбоку, и та отъехала на несколько метров. Каэдэхара почувствовал, как начинает накатывать на тело нагнетающий адреналин. – Бери её в руки, – флорист поднял винтовку, в которую вставил пулю, и передал её блондину.  Прикасаться к такому серьёзному оружию было немного боязно, но очень волнительно. До мурашек на коже.  – Не касайся пока спускового крючка, – предупредил Скарамучча, и Казуха кивнул. – Держи крепко. Не дай мне отобрать, – темноволосый резко толкнул винтовку в сторону, чтобы выбить из рук, но она почти не сдвинулась, – Вот так.  Казуха улыбнулся.  – Теперь вставай в упор, – Райдэн несильно надавил ему на лопатки, заставляя согнуться и облокотиться локтями о стойку. Он наклонился тоже, вставая почти вплотную. – Приложи приклад к плечу так, чтобы он прилегал надежно.  Флорист немного поправил, когда Казуха пристроил его, случайно мазнув рукой по подбородку блондина, когда тот повернулся, чтобы проследить за его действиями. На мгновение стало неловко, но Райдэн проглотил это чувство, – нужна была сосредоточенность, ведь в его руках было сейчас целых две ответственности: за литредактора и за оружие.  – Наведи мушку так, чтобы она была на одной прямой с прорезью прицела, только чуть выше, – уже тише наставлял Казуху флорист, – Целься. Получается?  – Кажется, да, – так же тихо ответил Каэдэхара.  – Тогда сними предохранитель. Задержи дыхание. И стреляй, – Скарамучча последние слова прошептал на ухо, в которое была вдета серёжка, опаляя своим горячим дыханием. Казуха гулко сглотнул, замер и сделал свой первый выстрел.  Послышался резкий и громкий хлопок, и Каэдэхара невольно вздрогнул.  Райдэн всё ещё прижимался к нему и мог чувствовать тонкий, едва уловимый запах сандала от блондина, ставший уже знакомым с той их встречи в издательстве. И невольно рядом с ним он дышал глубже, чем было необходимо.  – Неплохо. Но попробуй ещё раз.  Скарамучча отодвинулся, внимательно следя за действиями Казухи. Литредактор взвёл винтовку, вставил пулю; повторил всё, чему его научил Скарамучча. Вновь вздохнул, задержал дыхание. Плавно нажал на спусковой крючок. И выстрелил.  Темноволосый прищурился, смотря на мишень.  – Уже лучше, – похвалил он, – Как ощущения? Казуха отстранился от винтовки и взглянул в глаза Скарамуччи.  – Это.. сложно объяснить, – начал блондин, задумываясь, – Это чувство… ощущение власти, когда ты держишь оружие в руках, чувство ожидания, предвкушения… А потом, после выстрела, когда внезапно становится так тихо, и сердце больше не стучит в ушах… такой прилив адреналина в крови… Это очень приятно. На момент всё вокруг словно бы исчезает, и всё, что остаётся – это лишь цель и оружие в руках, – с горящими глазами рассказывал Каэдэхара, всё ещё стоя в упоре и сжимая крепко в руках винтовку, – Знаешь, попробовавши, я, кажется, понял, почему тебе нравится этим заниматься. Ты видишь своеобразную эмоциональную разрядку в этом, верно? Тебе нравится натягивать спусковой крючок и наконец давать волю своим эмоциям, обращая их на мишень. – Ах-ха, у тебя сейчас такой восторг на лице, – заметил Скарамучча, – Да. Ты прав. Стрельба расслабляет как минимум. Не хочешь теперь попробовать пистолет? – Очень хочу, – искренне ответил Казуха, кладя оружие обратно на стойку.  Райдэн распечатал коробку с новыми патронами и вставил их в глок. Тот характерно щёлкнул, готовый к работе.  – Можешь показать, как стреляешь? – попросил вдруг литредактор.  Флорист усмехнулся.  – Думается мне, ты именно ради этого сюда пришёл.  – Не совсем. Мне правда хотелось попробовать самому. Но мысль о том, как ты это делаешь, не отпускала меня с фестиваля.  – Так много думал обо мне? – съязвил Скарамучча; синие глаза его смеялись, отражая отблеск света на полигоне.  – А ты обо мне – нет? – вместо ответа спросил Казуха, улыбаясь.  – Хах. Закатай губу, литред, – темноволосый обогнул Каэдэхару и взял пистолет, а затем обернулся на него, всем своим видом выражая: «не отводи от меня глаз, пока я показываю».  Но Казуха и не собирался.  Скарамучча обхватил глок обеими ладонями, вытянул руки и расслабил плечи. Он был спокоен, и оружие в его руках было словно детской игрушкой. Натренированность проскальзывала в каждом его движении, – пистолет лежал так правильно в его ладонях, что это казалось естественным. Он прицелился; Казуха невольно задержал дыхание, и флорист сделал несколько громких выстрелов.  Он был до безумия красив. Ровная спина, уверенная осанка, холодная сосредоточенность и эти изящные руки, что обхватывали рукоятку пистолета. Хотелось запечатлеть этот образ на подкорке, не забывать никогда, возвращаясь к нему снова и снова.  Потому что при его виде сердце Казухи перегоняло секундную стрелку, колотясь в грудной клетке так, что до боли.  Каэдэхара выдохнул только когда Скарамучча повернулся к нему с самодовольной улыбкой. Он улыбнулся ему тоже.  Флорист нажал на автомат, чтобы обновить мишень. Когда та подъехала к ним, Казуха увидел, что все выстрелы Скарамуччи были недалеко от середины; его же два едва ли попадали в круг яблока.  – Не смотри так. Это неплохо для того, кто вообще впервые взял оружие в руки.  – Ты удивительный, Скарамучча, – вдруг сказал литредактор, заставляя щёки темноволосого вспыхнуть румянцем, который, хвала Архонтам, едва ли можно было заметить в такой темноте.  Но Казуха понял это по тому, как тот смущённо отвернулся по привычке.  Они сменили мишень, и на этот раз глок взял уже Каэдэхара.  – Обхвати двумя руками, – Скарамучча вновь приблизился к нему, прикасаясь пальцами к его ладоням, что держали пистолет, – Да, вот так. Не сжимай слишком крепко. Большой палец левой руки поставь параллельно оси канала ствола. Мхм. Теперь вставай в стойку, – Райдэн вытянул руки Казухи вперёд, – Не поднимай плечи и не напрягай их сильно. Нет, расслабься, – он положил руки на плечи литредактора и слегка помассировал их. Казуха вздрогнул и почувствовал, как по телу пронеслись мурашки. – Вот. Сейчас всё правильно. Ты готов? – спросил темноволосый, и Каэдэхара кивнул ему, – Тогда целься. Смотри по большому пальцу. Так ты точно попадёшь.  Райдэн снял предохранитель. Казуха прицелился, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок. Выстрел.  – Отлично, – прошептал на ухо флорист, – Теперь верни руки в прежнее положение и сделай ещё пару выстрелов.  Голос Скарамуччи звучал так тихо и чарующе, что лёгкая паника сделать что-то не так отступала, оставляя лишь адреналин и азарт в груди. Внимание сосредотачивалось только на нём и на цели перед глазами, поэтому Казуха послушно выстрелил ещё два раза. Руки его не дрожали, но кожа была наэлектризована от каждого прикосновения к себе и каждого выдоха.  Райдэн отстранился и потянулся к автомату, чтобы снять мишень. Та подъехала к ним, и они оглядели результаты.  – Хорошая работа, Каэдэхара, – похвалил Скарамучча, проводя пальцем по дырам в картоне мишени, что были на нижнем уровне яблока.  Его волосы сейчас очень красиво поблескивали из-за подсвеченного вдалеке полигона; хотелось прикоснуться и почувствовать на подушечках пальцев их гладкость. Отрезанные коротко пряди вновь обрамляли подведенные алым глаза. Глаза, что неожиданно перевели свой взгляд прямо на Казуху. Тот чуть смутился такому смелому контакту; щёки и уши потеплели, краснея.   – Засматриваешься? – Скарамучча усмехнулся.  Не успел блондин сообразить, что ответить, как Райдэн подошёл к нему близко и выхватил пистолет из руки, смотря прямо в упор. На мгновение Казухе вдруг стало тревожно. Сделав ещё один шаг в сторону литредактора, темноволосый накрыл рот Каэдэхары рукой, и сердце того подпрыгнуло.  То, что произошло дальше, будет ещё надолго выжжено в его подсознании: Скарамучча коснулся губами своей ладони, оставляя непрямой поцелуй. В глазах его прыгали злые смешинки, и Казуха мог чувствовать его дыхание, а невольно прижавшаяся к груди флориста рука в желании оттолкнуть – если что-то пойдёт не так – ощущала биение чужого сердца.  Райдэн обезоружил его во всех смыслах. Что это? Похвала? Вознаграждение? Он не смел двинуться – всё его тело словно сковало тяжёлыми цепями. А хотелось вдруг.. прикоснуться в ответ. Провести пальцами по бледной щеке, отодвинуть мешающиеся тёмные пряди. Задвинуть их за ухо и… Скарамучча отстранился с насмешливым выражением лица.  – Сдадим оружие и идём в бар, – скорее распорядился, чем предложил он.  Казуха просто кивнул, всё ещё собирая себя по кусочкам.  *** Это было странное заведение – что-то между современным и традиционным, но очень уютным. Освещения, казалось, и вовсе не было, – лишь бумажные иназумские круглые светильники с рисунком приглушённо горели под потолком, да подсвечивались стеклянные бутылки на полках за барной стойкой. Стоял негромкий гул голосов разных компаний; что удивительно – некоторые состояли из людей в официальных костюмах. Это немного смутило Казуху: похоже, место, куда привёл его Скарамучча, было не просто дешёвым баром для подростков и пьяниц.  Темноволосый провёл его за руку вглубь зала, мимо занятых беседой и потягиванием алкогольных напитков людей. Тёмные столы были невысокими, в основном с низкими черными диванами, поэтому обстановка была располагающей, а посетители казались расслабленными. Вокруг стояли стаканы и бокалы, поблёскивающие под светом бумажных фонарей. В воздухе витал едва заметный дурманящий запах сигарет и разного одеколона. И Казуха не мог сказать, что пахло неприятно.  Они остановились в дальнем углу помещения, но людей было везде достаточно в такой час, хоть и был рабочий день. Почти сразу к ним подошла официантка, предлагая им меню и затем удаляясь на время.  Казуха открыл список коктейлей. Он знал, что этим вечером нужно ограничиться только одним, если он хотел попасть домой без происшествий. Но выбрать было сложно. Под коктейли было отведено четыре страницы, и все они были такими разными.  После долгих размышлений и предложений Скарамуччи подсказать, выбор Казухи в итоге пал на зелёного цвета коктейль на сухом джине с базиликом, лимоном и сахарным сиропом.  Подошедшая вновь официантка записала заказ и обратилась уже к Скарамучче: – А Вы будете..?  – Джонни Уолкер. Блэк лэйбл. Бутылку, – темноволосый улыбнулся ей одной стороной губ.  – Принято, – оповестила она с кокетливой улыбкой, как только записала в блокнотик, и ушла.  – Скара, ты серьёзно..? – немного смятённо спросил Каэдэхара, повернувшись к нему.  Темноволосый легонько пожал плечами и ехидно улыбнулся: – Я давно перешёл эту подростковую черту сладеньких коктейлей. Такой алкоголь меня не берёт. А вот ты похож на того, кто слишком легко пьянеет.  – Ты прав, – Казуха тоже улыбнулся, но улыбка его была мягкой и безмятежной. Холодная прогулка поставила разум и сердце на место, освежив сознание, поэтому он вернул себе самоконтроль, который так легко терял рядом с флористом.  Жаль лишь, что, похоже, только на время.  Скарамучча усмехнулся и покачал головой.  – Архонты, ты слишком очевиден. Тебе вообще приходилось пробовать крепкий алкоголь? – Да, – Казуха кивнул, – Но это был не самый лучший опыт.  – А чем всё закончилось? – начал интересоваться Райдэн, подперев щёку рукой на столе.  – Я переспал со своим лучшим другом, – блондин улыбался всё так же, словно это был сущий пустяк.  На какую-то секунду Скарамучча выглядел удивлённо, но выражение лица его довольно быстро вернулось к хитро-ехидному.  – Хах. Вот уж не ожидал от тебя такого поворота событий. Ты казался довольно невинным.  – Людям свойственно ошибаться, – улыбка Казухи тронула его глаза, и он смешливо прищурился.  – Чёрт, я заплатил бы за то, чтобы увидеть лицо того друга, когда ты делал то… что делал, – Райдэн хохотнул, смотря прямо в алые радужки.  – А за что ещё ты готов заплатить? – Я уже достаточно заплатил за то, что делал, – довольно прямо сказал Скарамучча с ухмылкой и потянулся за принесённым стаканом виски, который поставили рядом с откупоренной бутылкой.  – А если бы была такая карточка, которая избавляет от суда за преступление, то какое бы ты совершил? – Массовое убийство. Есть люди, которые не заслуживают того, чтобы жить, – он вновь пожал плечами и опрокинул стакан, позволяя рыжей жидкости обжечь горло.  – Ох… вот как, – ещё более заинтересованный, Казуха взял свой коктейль и отпил немного, не сводя взгляда с флориста.  – А что на счёт тебя? – О, думаю, я бы даже с такой возможностью не стал делать что-то такое. Наверное, я слишком пацифист?  – Ты не пацифист, ты просто скучный. Что, даже не хотелось бы совершить крупное ограбление? – Скарамучча выгнул бровь, смотря недоверчиво.  – Нет? – Даже в моей компании? – подначивал Казуху флорист.  – Тогда это уже более заманчивая идея, – литредактор посмеялся, откидываясь на спинку дивана, расслабленно смотря на темноволосого.  – Видишь, не такой уж ты и пацифист. Все вы так говорите. А потом в тихую закалываете ягнёнка, – сказал Скарамучча, сосредоточенно глядя на стакан виски, который покачивал против часовой стрелки.  – О, значит, ты уже ожидаешь от меня самого худшего? Приятно знать, что ты такого низкого мнения обо мне.  – Просто привычка.  Темноволосый выпил очередной стакан даже не зажмурившись, сразу после потягиваясь за бутылкой для новой порции.  – Звучит ужасно грустно. Что случилось в твоей жизни?  – Не слишком ли личная тема для тех, кто общается не так долго, Каэдэхара? – Скарамучча прищурился.  – Я могу и подождать до тех пор, пока мы не станем более знакомы, если хочешь. Но вопрос стоит того, чтобы быть заданным, верно? Я правда хочу узнать тебя. Хочу знать, что сделало тебя таким закрытым и осторожным. – Откуда такое рвение? – Может быть, потому что я хочу увидеть мир через твое сердце. Может быть, потому что ты меня немного очаровываешь. Может быть, потому что я вижу в тебе что-то, что привлекает меня и заставляет хотеть узнать тебя ближе. Я понимаю, что у тебя свои причины не доверять людям, и у тебя есть на это право, но не хочешь ли ты дать мне возможность стать исключением в твоих суждениях? Скарамучча глупо моргнул пару раз и, почувствовав, как запекло его щёки, он поспешил скрыть это за стаканом, слишком явственно делая вид, что он действительно хотел выпить в этот момент.  Казуха тихо рассмеялся, прислонив к губам палец.  – Прости, если смутил тебя своей откровенностью, – он смотрел на флориста тепло, но довольные искорки в алых радужках выдавали его веселье, – Могу я тогда задать тебе другой вопрос? – Попробуй, – всё ещё немного смущенно, но уже с привычной напускной нахальностью сказал Скарамучча.  – Хорошо. Если бы.. ты узнал, что твой лучший друг – человек, который грабит на дороге водителей дорогих машин, отбирая деньги и драгоценности, а потом отдает их на лечение детям, – с каким-то нечитаемым взглядом начал Казуха, – Что бы ты сделал?   Скарамучче казалось, что литредактор смотрел куда-то сквозь его зрачки. Словно он был глубоко погружен во что-то, о чём мог знать только он один.  О чём же ты думаешь сейчас, Каэдэхара, задавая мне такой вопрос? – Считается ли это преступлением, если деньги идут на благие дела? Это вопрос этики, не так ли? Что я бы сделал? Знаешь, это довольно низко с его стороны – не только грабить людей, но и прятаться за такие "благие намерения". Я бы не стал покрывать его. И как минимум сказал бы ему, что он идиот. Есть миллион других способов получить деньги, не прибегая к грабежу. А потом, наверное, ударил бы его пару раз, – Скарамучча хмыкнул и откинулся на спинку дивана, скрестив руки, – В любом случае, долго бы он так не протянул. Наказание всё равно настигло бы его. Вопрос только, от кого.  – Ты прав..  – только и ответил Каэдэхара, будучи ещё где-то глубоко в этих мыслях.  – Раз уж мы перешли на такие сложные вопросы, ответишь ли ты на мой? – Я постараюсь, – честно сказал Казуха, кивнув.  – Отлично. Тогда вопрос: предположим, твой близкий друг совершил преступление. Настолько ужасное, о котором лучше бы не знать никому. Но ты в курсе всех подробностей, потому что у вас с ним очень доверительные отношения. Что бы ты сделал? – Скарамучча посмотрел на литредактора пронзительно, ожидая его реакции.  – Ну, очевидно, я бы сразу почувствовал сильнейший стресс и шок. Потом.. Думаю, после этого я бы не смог уже относится к этому человеку как раньше, но, всё же, постарался бы узнать причины этого поступка, чтобы понять его ситуацию, – Казуха ответил спокойно, а потом добавил чуть тише: – Я бы попробывал сесть с ним и поговорить по душам, чтобы найти способ разрешить его ситуацию не связав его руки. Несмотря на тяжесть его поступка, я просто не смогу бросить его в трудный момент. Это ведь, всё же, близкий мне человек.  – Хах, похоже, у тебя сильная привязанность к людям. Такая сильная привязаность, что даже после совершения ужасного поступка ты всё ещё хотел бы удержать своего человека на свободе. Разве это не слишком глупо с твоей стороны? – Да, наверное я глуп и наивен, – спокойно согласился блондин и улыбнулся, – Но я всё-таки хочу верить в людей до конца.   – Но ведь есть предел тому, что ты можешь простить? – Есть конечно. Знаешь, я никогда не оправдал бы изнасилование. Ничем и никак.  – Даже если причина этого человека – проблемы с головой, и он просто не смог контролировать себя? Всё ещё хочешь отказать ему в прощении?  – Это ужасно, уродливо и мерзко. Каким человеком нужно быть, чтобы в самый худший момент просто начать думать своим членом? – О-о, Каэдэхара, – Скарамучча удивлённо хохотнул, смотря на блондина ещё более любопытно.  – Да..?  – Какие грязные выражения от кого-то, кто работает с книгами, – ехидно заметил флорист.  – Любовь к литературе не обязывает к целомудрию.  – Так у тебя не только грязный рот, но ещё и грязные помыслы имеются?  – Скарамучча, я тоже человек, со всеми присущими ему желаниями, – ответил Каэдэхара, внимательно всматриваясь в ответ в синие радужки, что уже были затуманены алкоголем.  – И какие желания могут быть у литературного редактора?  – А тебе разве нужны подробности?  – Поделись со мной, – Скарамучча хитро ухмыльнулся и в мгновение секунды оказался совсем рядом с лицом Казухи, смотря внимательно на его губы.   – Скара, – настороженно позвал его литредактор, тяжело сглотнув, – Постой. – С чего бы? Ты больше не такой резвый? Или я просто не твой лучший друг? – он провёл носом по щеке Каэдэхары и заглянул ему прямо в душу.  Чёрт возьми, если бы он только понимал, что творит.  Казуха чувствовал, как Скарамучча опирается о его бедро рукой. Всё спокойствие просто смыло. Снесло. Как и крышу.  Останови меня, потому что я не могу остановить это сам.  Он касался его. Был так близко. Не так, как раньше.  У Казухи были свободны руки – сейчас он оттолкнёт его.  Сейчас.  Ладонь легла на шею темноволосого. Так нежно, в слабой попытке задержать его. Взгляд сам соскользнул на его острые ключицы, выглядывающие из-под ворота свитера. Скарамучча тяжело дышал.  – Ты же тоже хочешь этого, – шёпот. Такой вдруг умоляющий, такой непривычный. Неправильный.  Они были здесь не одни. А он так близко. Ластился, словно кошка; словно весь его мир сейчас – это Казуха. Жар ударил в щёки.  – Скара, ты будешь завтра жалеть. Не надо, это слишком быстро.  – Разве не всё, что происходит между нами, – «слишком быстро»? – Скарамучча склонил голову, глядя на Каэдэхару вопросительно. Испытующе.  Блондин не знал, что ответить. Он закусил губу. Так не должно было быть.  Сопротивляйся – если не ему, так самому себе.  – Это действительно так.  – Тогда почему я должен сейчас остановиться?  – Потому что я не хочу этого.  Ложь. Разочарование, ярость в его синих глазах, и – он резко отстраняется. Встаёт, достаёт купюры даже не глядя на них, потому что смотрит на него, бросает их на стол и уходит.  Казуха осознал не сразу. А когда осознал, что произошло, – так же стремительно оставил наличные, накинул бомбер, захватив чужую куртку, и кинулся за флористом, потеряв почти целую минуту.  Он выбежал на улицу. Ночной холод сразу пробрался под одежду, колко проходясь по коже.  А Скарамучча ведь был в одном свитере.  До чего же глупый, импульсивный…  Сердце болело, бьющееся о грудную клетку беспокойно. Казуха невольно сжимал на груди ткань своего бомбера. Куда идти? Где искать его сейчас? Он даже не совсем представлял, где находится.  Вокруг не было ни души. Заведение, в которое привёл его Скарамучча, было расположено в обычном переулке с абсолютно похожими друг на друга жилыми домами. Он достал телефон, зажмуриваясь от яркого света включившегося экрана. Написать? Но он не ответит.  Наверное, больше никогда.  Казуха открыл карты, чтобы сориентироваться в местности. Они виделись тогда, в супермаркете, в совсем другой части города. Он ведь жил неподалёку? Но ехать до туда нужно было на метро, до которого ещё стоило добраться.  Но в каком состоянии был Скарамучча, чтобы понять, куда ему нужно идти? Воспользовался ли он телефоном так же, как и Казуха? Блондин судорожно вздохнул. Волнение и тревога купались тяжелым штормом в его груди, заставляя руки подрагивать. Он решил идти в направлении метро, молясь Архонтам, чтобы именно так поступил Скарамучча.  Он понимал, что задел его. Он понимал, что отказ для него мог значить. Но спустить на самотёк то, о чём флорист сам бы пожалел потом, он не мог. Казуха был уверен: это стало бы ошибкой, которая легла бы на пути их зарождавшихся отношений. По крайней мере, Каэдэхаре всем сердцем хотелось верить, что между ними действительно могло что-то быть. Что-то большее, чем пьяные поцелуи и пара случайных встреч.  Казуха шёл меж домов, на всякий случай проверяя каждый закуток. Спрашивал периодически проходящих мимо людей, не видели ли они Скарамуччу, даже понимая, что лишь теряет время, пока флорист отдаляется от него в неизвестном направлении. Но хотелось зацепиться за любую подсказку о его местонахождении.  Увидел он его вдалеке, на главной улице, медленно идущего, по всей видимости, к остановке, и чуть покачивающегося из стороны в сторону.  Что-то внутри дрогнуло в мимолётном облегчении, но тяжесть в груди не умерилась. Казуха честно боялся предстоящей реакции, но всё же уверенно ускорил шаг, нагоняя темноволосого.  – Скара!  Он резко обогнул его, вставая прямо спереди, и Скарамучча впечатался в него случайно, потеряв координацию. Блондин сразу придержал его за подрагивающие плечи, возвращая ему равновесие.  Его щёки блестели. Подводка была размазана под покрасневшими веками, сливаясь в один общий с ними цвет.  И глаза его… были пустыми. Не выражающими ничего. Стеклянными, без единой эмоции.  У Казухи глухо упало сердце, словно переспевшее яблоко с дерева, которое просто отмерло. Он отпустил темноволосого, желая провести подрагивающими от холода и нервов пальцами по бледным щекам, но едва ли он- – Не трогай меня, – бесцветным, стальным голосом отрезал Скарамучча. – Ты ведь не хотел моих прикосновений.  Не смел.  Он не смел больше..  Казуха вздрогнул от этого голоса, от этих слов, напрягаясь ещё сильнее.  – Скара, послушай, – начал он, пытаясь вывести юношу на разговор, – Мне жаль- – Нет. Только не жалость, – Скарамучча зажмурился, мотая головой, словно это было что-то невыносимое.  Но, похоже, это действительно было невыносимо для него. Казуха прикусил язык. Он снова ошибся.  – Прости меня. Пожалуйста, прости, – он всё-таки решился взять его хотя бы за руку, но флорист тут же начал вырывать её, схватившись другой за его запястье, – Скарамучча.. – Скажи мне, Каэдэхара. Зачем? Зачем всё это было, – он говорил тихо и надломленно, почти без красок. Словно уставшая, покинутая людьми и временем кукла.  Казуха не понимал, о чём именно спрашивал темноволосый, теряясь всё больше. Но понимал, что если сейчас он отпустит – то больше не вернёт.  Скарамучча перестал вырывать руку, словно бы смирившись, а Казуха ослабил хватку и коснулся до неё второй, зажав чужую куртку подмышкой.   – Прости, что так получилось. Я правда не хотел отталкивать тебя, – голос Казухи дрожал, отзвучивая отчаянием, – Мне нравятся твои прикосновения. Я просто боюсь, что мы наделаем глупостей. Потому что я правда не хочу, чтобы так всё заканчивалось. По щекам Скарамуччи вновь покатились слёзы. А за ними – осознание.  Им дорожат.  И тепло чужого тела.  Он почувствовал, как Казуха аккуратно прижал его к себе, накидывая на него сверху его куртку, что принёс с собой.  Не забыл.  Тёплый запах сандала и свежесть кондиционера для белья. Что-то такое, что уже успело стать знакомым и полюбиться. Скарамучча уткнулся носом в ткань бомбера на плече, закусывая губы, чтобы слёзы остановились.  В груди – пустота и обретённое спокойствие. А в голове лишь мысль: «первые объятия».  Казуха терпеливо поглаживал по спине замёрзшее дрожащее тело, пока Скарамучча не успокоился.  В конце концов они дошли до остановки. Автобусы уже почти не ходили, но им посчастливилось попасть на один из последних. В нём флорист указал на картах в телефоне Казухи адрес и позволил себе заснуть на его плече, вымотанный и выпотрошенный. Блондин мягко придерживал его за руку, следя за проплывающими в запотевшем окне огнями ночного города. Мысли так же скользили где-то на границе сознания. Тревожные, неприятные. Почему Скарамучча так остро отреагировал на отказ? Безусловно, он казался вспыльчивым и импульсивным человеком, который прекрасно это осознает и держится от других на дистанции в осторожности. Но была ли это истинная причина? Почему так избегает прямых ответов, словно он обожжётся, едва приоткроется кому-то? Что сделало его таким? Как бы сильно Казухе не хотелось получить на это ответы, он понимал – сейчас он не имел права погружать пальцы в чужую жизнь, когда их связь казалась такой ещё эфемерной. Но сердце болело за Скарамуччу, и хотелось помочь. Подарить тепло, защитить. Но от чего? Что его ранило? Что ранило уже? Что он мог сделать для него, чтобы облегчить боль, что так очевидно сочилась из его души? Блондин посмотрел на спящего флориста. Его тёмные ресницы едва заметно подрагивали, а брови были чуть сведены к переносице. Он всё ещё был напряжён даже во сне, и какие-то мысли терзали его, не давая расслабиться.  Казуха вздохнул, сжимая ладонь чуть крепче, пока ему позволяли.  Автобус снова сделал остановку. Двери разъехались, впуская внутрь холодный воздух ночной улицы. Каэдэхара посмотрел на табло. До метро было ещё долго. *** Он довёл Скарамуччу до самого дома не отпуская его руку. У подъезда, сонный, флорист долго искал свои ключи, пока они не выпали из кармана куртки.  Как опрометчиво, Скара.. Он поднял их, повернулся к блондину и посмотрел на него так внимательно – словно в ожидании чего-то. Словно тысячи мыслей сейчас проносились у него в голове, и он выбирал правильную, но ни одна не подходила, чтобы опуститься на язык. Он спрятал пальцы в выглядывающие из-под куртки рукава свитера. А потом, всё же, тихо сказал, не найдя больше ничего: – Спасибо. – пауза, – До встречи.  Казуха грустно улыбнулся. Прощаться вот так не хотелось.  – И извини, – добавил ещё Скарамучча.  – Не извиняйся, – блондин покачал головой, – Всё в порядке.  – Тогда я пойду. – ещё тише, словно нехотя. Неуверенно.  Казуха просто кивнул.  Флорист разблокировал дверь подъезда; её короткая мелодия вклинилась в их тишину. Литредактор придержал, пропуская его.  – Доброй ночи, – пожелал Каэдэхара, и Скарамучча замер на мгновение в проходе, колеблясь. Но оборачиваться не стал. Он немного неловко поднялся по ступеням, пока Казуха всё ещё держал дверь и смотрел ему вслед, а потом скрылся за поворотом к лифту.  Литредактор тихо выдохнул.  Ох, будет непросто.  Но он знал, что так будет.