Метки
Описание
[AU] «Чёрный лебедь» — маленький цветочный, располагающийся на улицах Бруклина. Стены магазинчика повидали слишком многое, чтобы молчать об этом.
18.
27 августа 2024, 03:56
Октябрь, 2019 г.
Маккензи всегда любила вечеринки. Ещё будучи школьницей она бесконечно врала матери и отчиму о ночёвках с подружками, а сама надевала любимый чёрный топ, который так удачно подчеркивал её плечи, и ехала в самый шумный дом на соседней улице. В Лос-Анджелесе любить подобное не составляло труда: у Зиглер было много друзей и знакомых. Она не вращалась в самых популярных кругах на постоянной основе, но хорошо со всеми ладила. Ровесники уважали её и считали весёлой девчонкой.
Здесь, в колледже, всё совсем не так. Люди, в целом, приятные, но слишком себе на уме. Их отстранённость удивляет девушку с самого переезда. С новой соседкой по комнате они едва ли перекидываются парой слов. Кензи весь вечер наблюдает за тем, как Азия делает макияж для запоздалой вечеринки посвящения первокурсников. Красное платье в обтяжку, надо признать, ей очень идёт.
— Ты точно не пойдешь? — интересуется она скорее из вежливости нежели из праздного любопытства.
— Точно.
— Тогда свет можешь не оставлять. Я постараюсь не шуметь, когда вернусь.
— Хорошо. Веселись.
— Спасибо. Приятного тебе вечера, — Рэй одаривает Зиглер полуулыбкой, в последний раз проводит расчёской по волосам и уходит, закрыв за собой дверь.
Маккензи действительно не собиралась туда идти, списывая всё на усталость из-за начала учебного года. Она правда рассчитывала на тихий вечер наедине с комфортным фильмом до тех пор, пока не заходит в инстаграм и не натыкается на фотографии своей лучшей подруги Бринн в окружении её новых одногруппников. С экрана машут счастливые, раскрасневшиеся от количества выпитого лица. Кензи рада за неё, но против воли вспоминает о трёх сообщениях, которые отправила несколько дней назад, но так и не получила ответа. Бринн теперь живёт в Техасе, и у неё тоже начался новый этап в жизни. Сепарация в их возрасте это нормально, но Зиглер всё равно странно думать, что они будут видеться в лучшем случае пару раз в год, тогда как раньше каждый день сидели вместе в школьном автобусе, обсуждая последние новости. Сейчас их разделяют километры и им необходимо учиться находить поддержку в ком-то ещё.
«Если бы она знала, что я сейчас сижу в обнимку с телефоном вместо того, чтобы пойти веселиться, то дала бы мне волшебного пинка».
Кензи не нужно много времени, чтобы это обдумать. В конце концов, она теперь взрослая и самостоятельная. Подумаешь, поменяла решение? Имеет полное право.
С такими мыслями девушка снимает с вешалки жёлтую футболку, натягивает джинсы, завязывает волосы в небрежный хвост, замазывает синяки под глазами и с девизом «и так сойдёт» выходит из комнаты.
Вечеринка проводится двумя этажами выше, но даже если этого не знать, найти не составляет труда. Музыка — не самая отвратная, могло быть хуже — гремит так, что у бедных соседей, должно быть, стены ходуном ходят. Хотя эти соседи, скорее всего, сами в центре веселья. По ощущениям здесь этой ночью собралось всё общежитие и не только.
Маккензи на ходу берет стакан с чем-то спиртным. Третьекурсница, стоящая «на баре» не внушает доверия, но Зиглер сложно напугать мешаниной. Мэдди бы, конечно, была куда более осторожной, выхватила бы из её рук эту «дешевую дрянь неизвестного происхождения» и была бы абсолютно права. Они виделись всего дважды за последний месяц. Старшая слишком занята в своём магазине — ей не до этого. Кензи понимает. Она вообще понимающая. Понятливая даже.
— Прикольно тут, да? — высокий парень со странным зачёсом вырастает из ниоткуда.
— Да, ничего так, — девушка изо всех сил старается выглядеть незаинтересованной в разговоре. Может, он поймет намёк и оставит её в покое? Пожалуйста?
— Я Джонни. Первокурсник. Мы вроде бы на одном направлении — видел тебя на лекциях по истории музыки. Не подумай, я не следил. Просто лицо запомнилось, — он неловко улыбается и становится похож на щенка золотистого ретривера.
— Прости, я не знакомлюсь, если ты в этом смысле.
Разговор и без того не мог стать более неловким.
— А… о. Нет, конечно, нет. В смысле, я не имел в виду… Просто хотел представиться как следует. Ничего такого, не переживай.
— Это хорошо! Я, конечно, би, но больше всё-таки по девушкам в последнее время.
Глаза собеседника на миг округляются.
— Ого! Это классно. Мне и самому больше нравятся парни, так что…— Маккензи тут же становится гораздо проще. Напряжение постепенно уходит.
— Рада слышать. Я Маккензи. Можно Кензи. Приятно познакомиться.
Они жмут руки уже гораздо раскованнее.
— Ты один здесь?
— С сестрой. Лорен. Она где-то там, — Джонни всматривается в толпу и через несколько секунд указывает в сторону высокой русоволосой девушки, играющей в пив-понг.
— Буду рада как-нибудь с ней познакомиться. Сейчас ей, боюсь, не до нас — нужно выиграть у тех лошков.
Оба смеются, осушая стаканчики. Общаться с незнакомцем оказывается на удивление легко. Он рассказывает сто и один интересный факт про Канаду так, будто ведёт стенд-ап. Маккензи даже начинает думать, что прийти сюда не было такой уж плохой идеей.
— Прости, мне надо в уборную. Найду тебя позже, ладно?
Джонни кивает, широко улыбаясь. Они уже успели обменяться контактами. Кензи сразу ставит рядом с его именем клиновый лист, а он — волну (после её упоминаяния о том, как хорошо она сёрфит).
Спустя час народу лишь прибавилось и протиснуться в коридор оказывается тем ещё испытанием. Шныряя от одного потного тела к другому, Маккензи кое-как прорывается к двери туалета, у которой чудом не оказалось очереди.
— Не ожидала тебя здесь увидеть.
Зиглер словно припечатывают к стене. Напротив зеркала, одной рукой оперевшись о раковину, а другой поправляя помаду, стоит Азия и, боги, как же она хороша. Кензи замечала это и прежде — конечно, она не слепая, — но сейчас девушка особенно красива. Волосы растрепались от танцев, подводка чуть смазалась, поза ломаная — расслабленная.
— Я не планировала приходить.
— Правда? — Рэй усмехается и, да, господи, она точно пьяна. — Или ты просто не хотела идти со мной? — ещё один игривый смешок.
— Не неси чушь. Это вышло спонтанно. Если бы я знала заранее, то пошла с тобой.
Зиглер критически осматривает своё отражение. Да, возможно, заморочиться со стрелками бы не помешало.
— Рада слышать, — Азия улыбается, словно Чеширский кот и у Кензи во рту пересыхает.
— Давай я отведу тебя в комнату.
— Зачем?
— Ты малость перебрала.
— Это ты недобрала. Мы на вечеринке или где? И только не говори мне, что ты в своей Калифорнии не веселилась должным образом.
Зиглер хмыкает, напрочь отказываясь от зрительного контакта.
— Хорошо. Давай прихватим с собой пиво.
В ответ она получает смех. Долгий и неконтролируемый.
— Ты украдёшь ради меня?
«Я сделаю что угодно ради тебя», — вертится на языке у Кензи. Так думать нельзя. Она слишком трезва, чтобы её голова наполнялась подобным бредом.
— Никто не заметит.
— Конечно, — улыбка не сходит с лица Азии. В холодном свете уборной её глаза кажутся почти чёрными. Зиглер машинально облизывает пересохшие губы. Рэй прослеживает это быстрое движение затуманенным взглядом.
«Она очень пьяна».
— Жди здесь. Я быстро.
Маккензи идёт по коридору на ватных ногах. Ей необходимо усмирить своё либидо прямо здесь и прямо сейчас. Это её одногруппница, её соседка, чёрт возьми. Очень гетеросексуальная и очень пьяная соседка. Настолько пьяная, что вешается на первого встречного. Приближаясь к столам с напитками, девушка на секунду всерьёз задумывается над тем, чтобы разыскать в этой толпе Майка — кажется, её парня звали именно так — и попросить его о помощи.
«На это нет времени. Она там одна сейчас. Мало ли что может случиться».
Дважды убеждать саму себя не приходится. Кензи берёт бутылку пива, оставляет на столе мелкие купюры, залежавшиеся в кармане, и стремительными шагами возвращается. Азия сидит на корточках, прислонившись к стене.
— Всё, идём.
Зиглер протягивает ей руку, помогая подняться, и продолжает поддерживать её этой рукой за плечо, пока они не доходят до комнаты. Предательский голосок внутри говорит, что это вовсе не необходимость и девушка явно выпила не так уж много.
Маккензи лезет в холодильник и достаёт оттуда свою минеральную воду. Отдаёт её соседке и приглашает сесть рядом на свою кровать.
— Спасибо, — Рэй впервые улыбается как-то неловко. Неуверенно.
— Твоё здоровье.
Короткое дзынь. Девушки, тихо смеясь, чокаются бутылками и делают несколько глотков.
— Я трезвею — ты пьянеешь. Забавно.
— Ну, ты сама сказала, что у нас вечеринка.
— Хорошо, что завтра выходной.
— Это точно.
Спустя минуты тишины, когда Кензи уже прикончила половину, Азия внезапно кладёт голову на её плечо и делает это с такой легкостью, будто это нечто само собой разумеющееся.
— Ты правда не из-за меня не хотела идти?
— Правда.
Алкоголь ударяет в голову, и девушке резко становится жарко в собственном теле.
— Прости, что из-за меня тебе пришлось раньше уйти.
Зиглер усмехается.
— Не извиняйся. Я не фанатка вечеринок. Раньше было прикольно, а сейчас хочется немного тишины и уединения.
— Старушка.
— Это ты из нас двоих пьёшь воду.
Кензи делает последний глоток и отставляет пустую бутылку на тумбочку. Нью-Йоркское пиво её не впечатлило. Азия проделывает то же самое с наполовину полной.
— Только по принуждению.
Теперь они сидят напротив друг друга, сложив ноги по-турецки. Зиглер изо всех сил пытается выветрить из головы образ девушки, с таким комфортом устроившейся на её кровати.
— У тебя есть парень?
— Нет.
— Девушка?
— Нет.
— Открытые отношения?
— Нет.
— Хорошо, — удовлетворённо хмыкает Азия. У Кензи внутри всё переворачивается и желание, которое она сдерживала весь вечер (а может и дольше), смешиваясь с алкоголем, даёт о себе знать пульсированием в висках и внизу живота.
— Хорошо?
— Да. Хорошо.
Рэй ухмыляется со всей наглостью, на которую только способна. Былое хладнокровие постепенно возвращается к ней и становится ясно, что более развернутого ответа от неё не добиться. Это окончательно выводит Зиглер из себя (не то чтобы её было сложно вывести на эмоции, особенно сейчас).
— Как дела у Майкла? Давненько он к нам не захаживал, — у неё ужасно получается изображать равнодушие. Азию это обстоятельство веселит ещё больше.
— Тебе нет дела до него.
— Ты права, — Маккензи, наконец, капитулирует. Точнее, капитулирует её разум.
— До него мне нет никакого дела.
Неясно, кто первый сокращает расстояние между их лицами. Девушки практически одновременно подаются навстречу друг другу, закрывая глаза на полпути, потому что знают, что не передумают. По крайней мере, не сразу.
Когда их губы встречаются, Зиглер опускает руку на чужой подбородок и надавливает, заставляя приоткрыть рот. Азия порывисто дышит в поцелуй, царапая большим пальцем щёку Маккензи. Та беззвучно протестует, когда она, оторвавшись от губ, переходит к шее.
— Никто не заметит, — шепчет Рэй, кусая её кожу. Кензи стонет от одной мысли о том, что у неё теперь будет отметина. Она отдаётся ощущениям. Сжимает в ладони красную ткань такого красивого, но такого лишнего в данную минуту платья.
— В конце концов нам придётся остановиться.
— Знаю. А сейчас заткнись и поцелуй меня снова.