Burdock

      Кэсси раздраженно сдвинула маску для сна с закрытых глаз. Будильник на телефоне навязчиво напоминал — понедельник, начало рабочей недели. Девушка медленно, словно мертвец из гроба, оторвалась от подушек и села на раскладном кресле, пытаясь пальцами поднять веки, что словно налились свинцом от выпитого вина накануне вечером. Сфокусировав зрение на источнике звука, Грин фыркнула, криво усмехнувшись.       На диване напротив сопела её подруга Óлив, абсолютно не слышащая надоедливую трель своего же телефона. Смешно надув пухлые губы, она продолжала спать, закутанная в белое пуховое одеяло, контрастирующее с островным загаром на лице. Волнистые тёмные кудри раскинулись по подушке, путая пряди — Кэсси уже наперёд знала, что девушка будет злобно бурчать, сражаясь с ними при помощи расчёски. Спокойная мелодия в просторной квартире на третьем этаже уже прилично начинала действовать на нервы. «Спящая красавица» дёрнулась от внезапно прилетевшей в её голову подушки.       Óлив Лагранж была истинной француженкой по крови. Она умело флиртовала с мужчинами всех возрастов, невинно хихикая и строя глазки, чтобы получить желаемое. Конечно, её главным талантом было уметь притворяться глупой овечкой, чтобы противоположный пол одаривал девушку всем, на что упадёт взгляд. Обувь, одежда, дорогие сумочки, отдых в любое время — и только в теплых странах! Пользуясь своей обворожительностью, Óлив жила на полную катушку и всё равно работала на малооплачиваемой работе, что тоже было неким рычагом давления.       Знай такую особу пару дней, Кэсси не воспринимала бы её всерьёз. Но ей удалось развидеть в зелёных глазах француженки желание просто жить жизнь такой, какой не могли обеспечить вечно работающие и переезжающие с места на место родители. Хоть и своеобразным способом, который девушка решила не осуждать.       — Проснись, Оливка! — зевнула Грин, вставая и разгибая спину после сна в кресле. — На работу опоздаем.       Подруга спросонья нащупала телефон на полу, и наконец-то раздражающий будильник умолк до следующего утра. Óлив разлепила припухшие веки: посиделки за вином явно не закончились на двух бокалах красного сухого. Она недовольно потянулась и уселась на диване, пытаясь понять происходящее. Кэсси выудила из рюкзака косметичку и, бросив «Я — первая», направилась в ванную, шаркая тапочками, которые ей выделила хозяйка квартиры. Закрыв дверь, заспанная светловолосая девушка глянула на себя в зеркало.       Вчерашний вечер был максимально расслабляющим и приятным. Книги, подруга и «мерло» в бокале — всё, что требовалось, чтобы отвлечься от нерешенной проблемы у психотерапевта и случайной встречи с «черепом». Стоило ей переступить порог дома Óлив, как её обдало каким-то родным уютом и теплом, обивка кресла в гостинной приятно обволакивала со спины, словно объятия, а щебечущая подруга уже во всю прыть тащила стос книг с «перчинкой».       Несмотря на всё своё природное обаяние, с партнёрами в отношениях ей не везло. Романы начинались очень быстро, закручиваясь в водоворот из подарков, признаний в любви, но обрывались всегда на одном и том же: её предпочтениях в постели. Боже, она без капли стеснения всегда говорила чего хочет в постели: от грязных словечек и лёгкого придушивания до связывания и грубого секса, от которого Лагранж теряла сознание, утопая в удовольствии. Мало кто соглашался на подобное, ведь Óлив выглядела хрупкой и нежной, словно хрустальный цветок, который многие хотели сберечь и скрыть под стеклянный колпак. Для неё это была скука смертная, от которой спасала «горячая» литература.       Кэсси со своим отсутствующим интересом к отношениям внимательно слушала строки, отмеченные розовыми стикерами по краям книги. С каждым выделенным словом её брови ползли всё выше и выше, а вино неумолимо заканчивалось в бокале, заставляя уголок губ поползли вверх в глупой усмешке.       — Он прижал меня к двери, едва ли не до боли сжимая правой рукой мою задницу, а левая настойчиво давила на шею, не позволяя разорвать глубокий поцелуй. Язык Себастьяна переплёлся с моим в диком танце, от чего мне захотелось узнать: настолько ли он будет хорош, когда опустится ниже? Я подалась телом вперёд, отчаянно проскользив тканью трусиков по его бедру, что удобно устроилось между моих ног, словно умоляя — ну же, сними их, сейчас же. Он оторвался от поцелуя, хитро блеснув сапфировыми глазами. Его нежные пальцы медленно провели дорожку от бедра до того самого места, которое едва ли не пульсировало от возбуждения и требовало прикоснуться к себе: моей маленькой драгоценной жемчужины, — Óлив выдохнула, закончив читать сцену на одном дыхании.       — Господи, и это бестселлер квартала? — фыркнула Грин, пряча смущённую улыбку ладонью.       — Хочешь, могу дать почитать? — хитро протянула подруга, заправляя тёмную прядь за ухо. — Все интересные сцены я уже отметила.       — Откажусь от этого дешевого бульварного чтива, но не откажусь от ещё одного бокальчика, чтобы вытерпеть оставшиеся книги, — Кэсси потянулась за бутылкой, щедро плеснув себе алкоголя.       Вспоминая дальнейшие сюжеты книг про преследователей в масках, которые вдвоём облюбовали одну журналистку, богатенького бизнесмена, что ревно заполнял поочерёдно все отверстия своей секретарши, и студента, влюбившегося запретной любовью в преподавательницу, девушка плеснула холодной водой себе в лицо, пытаясь избавиться от подобных мыслей. Серые глаза всмотрелись в отражение.       Какими бы дрянными ты эти книги не считала, но, чёрт, Кэсси, признайся — тебе понравилось. Ты хотела быть прижатой к двери, сгорая от возбуждения перед мужчиной.       — Да хрена с два, — процедила она, снова обдавая кожу прохладными каплями.       Угрюмо достав зубную щётку и средства для умывания, девушка продолжила утренний ритуал. Она чистила зубы с такой скоростью, словно пыталась втереть всю пасту в эмаль, а следом и лицо: резкие движения пальцев при массировании уходовых продуктов будто бы желали оттереть до скрипа не только поверхность кожи, но и убрать все эти грязные строки «горяченького» из памяти.       В дверь забарабанила хозяйка квартиры, зовя на кухню к завтраку. Шумно вытерев лицо, Грин выскочила из ванной, немного испугав подругу. Óлив уже была более-менее бодрой, но не спешила вылазить из своей розовой ночнушки с пандами.       — Позавтракай, Кэсс, — посоветовала она, проскользнув в ванную. — Чай, как ты любишь.       На крошечной бледно-желтой кухне пахло тостами и ягодами с мятой. Мебели было мало, но этого вполне хватало для Óлив — та жила одна, ни один из кавалеров никогда не был у неё в квартире и, тем более, не оставался ночевать. Круглый стол, устланный синей клетчатой клеенкой и два белых стула с деревянными спинками приглашали отведать завтрак — на тарелках красовалось по паре тостов с маслом, блюдо с яблоками и две желтые чашки с чаем.       Грин, откусив кусочек поджаренного хлеба, вернулась в гостинную, спеша переодеться. В рюкзаке уже лежал рабочий комбинезон: немного застиранный и с парой зашитых порезов на коленях. Но чтобы добраться до работы, хватало скользнуть в чёрные джинсы и тёмно-зелёную толстовку с оленями. Смешно, но ей ужасно нравились принты со зверушками.       Волосы она даже и не пыталась расчесать. Подкрученные жесткие пряди выглядели вполне прилично и без гребешка — достаточно затянуть потуже в объёмный узел. Ей не нравилось собирать их в хвост или ходить с распущенными — слишком пушились, а в сырую погоду это было не самым приятным зрелищем.       Впрочем, какими бы непослушными не были её волосы, цвет, даже спустя полгода вымываний, стал очень приятен глазу. Нечто бледно-голубое, граничащее между воздушными облаками и чистым весенним небом. Конечно, изначальный ярко-голубой оттенок вызывал у неё детский восторг и частое любование у зеркала, но текущий цвет нравился куда больше.       Дверь ванной резко распахнулась, и Óлив на ходу начала раздеваться, не стесняясь подруги. Кэсси молча отхлебнула чай, смакуя привкус смородины и тонкий холодок мяты на языке. Она не особо любила пакетированные чаи, но этот был неплох: тёмно-фиолетовый с кусочками ягоды.       — Ты за рулём сегодня, — Лагранж в бежевом спортивном костюме плюхнулась на стул, тот жалобно скрипнул.       — Тебе напомнить, что я не умею водить? — светловолосая девушка дожевала тост.       — Это легко. Тем более я уверена, что ты водишь, как старушенция, управляя коробкой автомат.       — Óлив, у тебя на «жуке» механика.       — Да?       Кэсси фыркнула, наполняя чай пузырьками смеха. Часы показывали двадцать минут девятого: десять минут на финальный марафет и выскочить на остановку под многоэтажкой в центр Нотерн-Квотер. Óлив отставила полупустую чашку, предпочёв нанести макияж в последний миг.       До ботанического сада Флетчер Мосс они добирались в забитом автобусе. Кэсси так и не поддалась на уговоры подруги сесть за руль и, не превышая скоростной режим, добраться до работы. Óлив ворчала и шипела на пассажиров, ерзая между окном и поручнем. Хорошим было то, что от центра можно доехать без пересадок, поэтому Грин частенько оставалась на ночёвку в квартире на Нотерн-Квотер. На улице моросило. Туман плотно сливался с серым небом, а ноябрьские холодные ветра даже не напоминали о себе: капли дождя были тёплыми, а воздух приятно касался кожи, немного лаская прохладой щёки. Шагая в сторону главных ворот рядом с подругой, Кэсси осторожно прошлась рукой по причёске: пару коротких прядей привычно и неряшливо выбились из пучка.       Приветливый усатый охранник отворил ворота — девушки приходили на свои рабочие места как можно раньше, до официального открытия. Как ни странно, но даже в понедельник с самого утра прибывали посетители: мамочки с колясками и детьми, школьники-прогульщики, группки дошкольников во главе с воспитателями. А вот ближе к вечеру появлялись покупатели в отделе предварительных заказов, где работала Óлив — девушка отвечала за сбор и распределение информации, полученной по телефону от клиентов. Кто-то бронировал цветы и требовалось отобрать самые лучшие из теплицы цветущих роз, кто-то искал луковицы и семена растений, что хранились на складе, кто-то спрашивал за уличные растения — Лагранж отправлялась на садовые участки, а кто-то интересовался озеленением и комнатными растениями. Тут француженка всегда отыскивала светлую макушку Кэсс среди зелени в теплице тропических и субтропических растений.       Нырнув в комфортный чёрный комбинезон, Грин с энтузиазмом захлопнула личный шкафчик, затягивая узел на голове чуть потуже — касаться волос грязными руками потом не очень хотелось. Óлив поправила на себе такую же униформу и нацепила бейдж с именем, а затем отправилась в свой отдел, послав подруге воздушный поцелуй. Та хмыкнула и покачала головой, шагая в сторону теплиц с легкой улыбкой на губах.       Понедельник был днём обхода. Кэсси с коллегами по цеху проверяла почву на кислотность, искала следы вредителей, обрабатывала листья, рыхлила землю и изучала общее состояние подопечных, выделенных под её внимание. Ей нравилось работать здесь: каждый знал свой участок по уходу, стараясь на общее благо, её не дёргали по глупым вопросам и не пытались навязать непрошенные советы. Здесь вообще мало кто разговаривал о чём-то кроме пестицидов и поиска инструментов, чаще крепко чертыхались, цепляясь за растянутый вдоль дорожек шланг. Да и после смены многие просто расходились, скупо попрощавшись. Неудивительно: она и Óлив были самыми молодыми тут.       Девушка кивком поздоровалась с парочкой женщин в комбинезонах и, нащупав в кармане пару жестких садовых перчаток, торопливо зашагала внутрь зелёных зарослей по дорожке из битой плитки. Её участком была альпийская горка из суккулентов на самом освещённом месте в теплице, подальше от высоких растений, что жадно поглощали ультрафиолет своими широкими листьями. Когда хотелось отвлечься от медленно растущих питомцев жаркого и сухого климата, Кэсси с удовольствием ныряла в субтропическую часть теплицы, где, в основном, тянулись ввысь раскидистые цветущие и не очень экземпляры: магнолии, рододендроны, парочка сакур, мирт и молодые оливковые деревья. Многие из них росли в горшках на продажу, но самые крупные вгрызались в плодотворную почву и радовали своим пышным цветением в холодный сезон.       Перчатки скользнули по коже ладоней, Грин схватила с ближайшего рабочего стола инструменты в свёртке: маленький секатор, щипцы разной длины, несколько щёточек и пара баночек с мелким порошком чёрного и коричневого цветов. С таким набором она была больше похожа на какого-то археолога, готовящегося раскапывать вековую древность.       Альпийская горка — её маленькая гордость: пухлые и напитанные розетки разных суккулентных плотно прилегали друг к другу, создавая яркую мозаику между серых брусков мрамора и известняка. Именно по камням можно было взобраться повыше, усесться, как лягушка, и медитативно вытаскивать пинцетом засохшие листья.       При хорошем освещении и уходе суккуленты становились очень сочными и яркими. Седумы выглядели, как глянцевые карамельки, эхеверии раскидисто пестрели разноцветными листьями, впитывая в себя солнечный свет, граптопеталумы и граптоверии змеями расползались сверху вниз, оплетая булыжники плотными стеблями и пуская розовые корешки во всё, что примерно напоминало почву и песок. В отдельном укромном уголке расположилась колония низкорослых кактусов, что легко размножалась почкованием — Кэсси внимательно следила за тем, чтобы они росли ровной полянкой.       Пройдясь по сухим листьям, девушка сбросила их в мусорное ведро возле высокого рабочего стола, сколоченного из разных досок — достаточно, чтобы заняться пересадкой в горшки. Ей редко приходили заказы на композиции, но к ним она подходила со всей душой и желанием напихать в небольшую емкость как можно больше цветастых суккулентов, добиваясь эффекта, словно это какие-то инопланетные и странные растения. Весёлое занятие, довольные клиенты, счастливая Кэсси.       Хмыкнув под нос, садовница вооружилась секатором, намереваясь укоротить некоторым растениями «головы» для размножения. Отсохшие листья оголили тонкие и хрупкие стволы, которые неплохо было бы прикрыть свежесрезанными верхушками, чтобы восстановить покрытие и убрать проплешины на горке. Один за другим цветастые розетки суккулентов собирались в щедрую горсть. Насытившись «чиканьем», Грин соскочила с камня и высыпала добытые сокровища на стол.       Каждая верхушка обрабатывалась коричневым порошком — обычной корицей, что подсушивала свежий срез и не давала завестись плесени. Далее «головы» отправлялись на решетку: просушиться, подвянуть и активизировать развитие слабых розовых корней, что вылазили из точек роста в поиске какой-нибудь влаги. Кэсси вернулась к альпийской горке и обработала каждый обрезанный ствол чёрным порошком — это был дроблёный активированный уголь, он и питал, и подсушивал растение.       Грин стянула перчатки и бросила их на стол, а затем похлопала по карманам, проверяя наличие телефона. Как обычно, она снова забыла его в раздевалке. Солнце зашло уже далеко за зенит, что показалось ей странным: как-то слишком быстро летело время, она даже проголодаться не успела.       — Кэсс!       Светловолосая встрепенулась, вглядываясь в заросли и ища глазами Óлив, чей голос с лёгким акцентом легко было отличить. Француженка отмахнулась от плотной листвы на своём пути и отряхнулась от невидимой пыли.       — Заказ? — поинтересовалась Кэсси, хватая ближайший пустой керамический горшок. — Что хотят?       — Не знаю, не сказал, — Лагранж потянулась к её комбинезону, смахнув песок с бедра. — Хочет… тебя.       — Что? — девушка скривилась, пытаясь понять сказанное.       — Пришел какой-то мутный тип, осмотрелся по сторонам, начал спрашивать за девушку со светло-голубыми волосами — а у нас только ты такая. Отказался отвечать на мои вопросы, мол будет лично с тобой общаться.       — Подозрительный мужик, — насупилась Грин, сложив руки на груди.       — Ещё бы, с такой карнавальной маской — всех посетителей распугал.       Догадка молнией вспыхнула в мозгу. Не сказать, что Кэсси была рада его увидеть так скоро, но что-то внутри давало намёки на преследование.       — У него череп нарисован? — неуверенно протянула светловолосая девушка, очертив круг на своём лице. — И в чёрное одет, верно?       — О, mon cher, он выглядит опасно, — голос Óлив прозвучал как-то странно. — Высокий и широкоплечий загадочный мужчина…       — Господи, Óлив, прекрати, — девушка расплылась в улыбке, понимая куда та клонит. — Я его совсем не знаю.       — Возьмёшь мне номерок?       — Тут я тебе не помощник.       Лагранж, давя глупый смешок, выудила из кармана на груди подруги её именную табличку и прицепила в районе сердца. Затем игриво шлёпнула Кэсси по заднице, от чего та едва ли не подскочила от неожиданности, и, махнув рукой, исчезла в зарослях. Грин выдохнула и шагнула за ней. Любопытство мягкими лапками топталось внутри грудной клетки, подстёгивая сердцебиение.       Его мрачная фигура была заметна издалека: возвышаясь над редкими посетителями и пряча руки в карманах, «череп» изучал цветастые и яркие открытки у стойки регистрации заказов. Он выглядел так, словно пришел из другого мира, веки, покрытые под всё той же чёрной размазанной пастой, прикрывали скучающий взгляд. Балаклаву накрывал капюшон, на котором поблескивали капли дождя, хотя расстёгнутая ветровка выглядела абсолютно сухой. Услышав торопливые шаги, мужчина глянул в сторону работниц ботанического сада.       Кэсси почувствовала, как губы непроизвольно сложились в улыбку: не в заготовленную для посетителей широкую едва ли не на все зубы, а лёгкую и приветливую, как для друга. «Череп» наверняка хороший человек, но девушке не хотелось бы заиметь себе какого-то странного сталкера, который будет являться к ней на работу и распугивать клиентов.       — Я вас оставлю, — шепнула ей на ухо Óлив. — Только убери его подальше от стойки, сегодня экскурсия у школьников.       Светловолосая девушка кивнула и, собравшись с духом, подошла поближе.       — Привет, — негромко поздоровался «череп», окидывая её взглядом.       — Здравствуйте, сэр, — произнесла Кэсси голосом, которым общалась только с клиентами: звонким, с капелькой энтузиазма. — Чем могу помочь?       — Кассандра? — прищурившись, спросил он.       Только миссис Уотсон обращалась так к ней, не удосужившись даже запомнить, что это даже не её имя. Девушка поборола желание скорчить недовольную мину и, глянув на свой бейдж, исправила собеседника:       — Кэссиди. Но лучше просто Кэсси.       — Понял.       Сегодня он был как-то менее разговорчив и метался взглядом по лакированной стойке: то его заинтересовала фиолетовая ручка, то вдруг привлекла толстезная книга заказов, то и вовсе центром его внимания оказывались носки ботинок. Грин решила не упускать возможность немного разговорить загадочного незнакомца.       — Что ж, какая цель визита, мистер? — с намёком выпалила та, намереваясь заполучить хоть его имя, чтобы не обращаться к нему «эй ты!».       — Гоуст.       Её брови поползли вверх от столь странного представления. Это больше походило на кличку собаки, а не на настоящее имя. Но, как ни странно, прозвище вполне гармонично сочеталось с его мрачной натурой и с черепом вместо привычного лица. И всё-таки, он, в первую очередь, клиент.       — Ты упоминала, что растения помогают тебе отвлекаться, — мужчина говорил неуверенно и медленно, словно сомневаясь в том, для чего вообще пришел сюда. — Есть что-то подходящее?       — Конечно!       Она осеклась, понимая, что воскликнула слишком громко. Уж слишком явным был радостный и восхищённый тон, предвкушающий подбор растения для покупателя.       — Какие условия в помещении, где будет расположен горшок? — прочистив горло, со всей серьёзностью спросила Кэсси. — Температура? В какую сторону по солнцу смотрят окна? Какое освещение превалирует: естественное или искусственное? И как часто вы можете присматривать за растением?       Мужчина задумался всего на пару секунд, а затем выдал длинной тирадой ответы на каждый вопрос.       — Квартира на третьем этаже. Температура не выше двадцати градусов в холодное время. Окна восточные, в основном постоянно закрытые шторами. Солнце только в первой половине дня, позже — тусклый потолочный свет. Я очень редко бываю дома.       Грин кивала и с каждым словом всё больше понимала: любое растение у него загнётся в первую же неделю без должной подготовки и контроля. Восточные окна теплые только от рассвета и до полудня, им потребуется подогрев ближе к зиме, ведь за закрытыми шторами тепло из квартиры не будет ни на сантиметр приближаться к горшку. В самой комнате тоже не было смысла располагать растение — тусклый свет не давал бы нормального роста и усложнял выработку кислорода. И в довершение то, что он почти не бывает дома, означало бы скорейшую смерть подопечного.       — Я посоветую пластиковое растение из соседней «икеи»: можно и не поливать, и не следить за ним — будет зелёным круглый год, — глядя мужчине в глаза, выпалила светловолосая. — Иначе, с таким раскладом, как у вас, сэр, усохнет или сгниёт даже самый стойкий кактус.       — И нет ничего, что подошло бы под мои условия? — сухо спросил он, не отводя взгляд.       — Есть второй вариант.       Девушка отошла от прилавка в сторону небольшой композиции с миниатюрным японским клёном. Бонсай пестрел мелкими красными листьями, словно сейчас была ранняя осень, а не приближающаяся зима. Его корни прикрывала мелкий гравий, а с краю горшка лежал идеально отполированный округлый кусок светлой гальки. Он приятной тяжестью лежал в руке, а затем с лёгким стуком оказался перед Гоустом.       — Что это? — с непониманием выдал он.       — Камень, — кивнула на булыжник Кэсси, опираясь на стойку.       — Камень?       — Камень.       — И что же с ним делать? — мужчина достал руки из карманов и навис над девушкой, всматриваясь в её серые глаза и ища там хоть капельку серьёзности, а видел целое пасмурное небо.       — Да что душа пожелает, — криво усмехнулась Грин. — Сколько ни поливай, в какую темень его не ставь — он не погибнет. Но и не вырастет.       — Ага. А если купить поводок и ошейник, то можно и выгуливать в любую погоду.       — Естественно. Зоомагазин в соседнем квартале.       Кэсси едва ли сдерживала улыбку, чтобы та не расползлась ещё шире по её лицу. Беседа с ним всегда была какой-то забавной и доходила до лёгкого абсурда, который будто бы только они вдвоём понимали. Гоуст хмыкнул, а тёмные глаза слегка сощурились — девушка восприняла это как ухмылку, слабую реакцию на дурацкий разговор. Но лучше бы вернуться к изначальной теме.       — Идём, — она подняла откидную полку на стойке, через которую можно было выйти к зоне посетителей. — Выберете себе что-то подходящее, а я помогу создать нужные условия содержания.       Мужчина помялся, но всё-таки принял приглашение. Конечно, будь тут миссис Уотсон, то выговора и штрафов не миновать. Но сегодня всего лишь понедельник — день экскурсий и день, когда управляющая работала дома, изучая накладные поставок, что должны прийти совсем скоро. На носу декабрь, Рождество и Новый Год, поэтому с дня на день рецепцию и уличный участок рядом с ней должны заполонить хвойные деревья, рождественники и срезы омелы.       Кэсси шла по той самой плиточной тропинке, проскальзывая между листьями и слыша недовольное хмыканье позади себя. Гоусту даже не помогала выставленная вперёд ладонь в перчатке — широкие ветки так и норовили залезть в глаза, загораживая обзор. Но всё-таки он шёл довольно осторожно, стараясь не обломать тонкие ветви деревьев, периодически пригибаясь, боясь осыпать цвет.       — Каким представляете своё растение? — она подошла к своему столу и натянула перчатки.       — Не знаю, — с толикой безразличия бросил мужчина, осматриваясь.       — Окей, — девушка окинула его взглядом. — Нечто небольшое, неброское и требующее минимум ухода?       Он кивнул, шумно выдохнув, и снял капюшон. Грин только сейчас поняла, что ему душно. Наверняка, балаклава прилипла к затылку и шее, а на спине начинали собираться мелкие капли пота.       — Можешь снять, если жарко, — не заметив, что она обратилась к нему на «ты», Кэсси указала на маску.       — Нет.       Короткий, даже немного грубый ответ отрезвляюще отбросил её обратно до границ тепличной работницы. Верно, они не друзья, а больше незнакомцы друг другу. Клиент и предоставляющий услуги персонал.       Берись за работу, чёрт побери.       Её руки привычно достали маленький керамический горшок, что уютно обхватывался ладонями. Затем она вытащила из-под стола едва ли не с десяток мешков разного размера и веса, расставляя их на поверхности в только ей известном порядке. Светловолосая спиной почувствовала, что Гоуст приблизился к столу, заглядывая через её голову во внутрь пока что пустого горшка.       Кэсси привычно зачерпнула пригоршню деформированных рыжих камушков среднего размера. Они со звоном посыпались на дно, ударяясь об стенки керамики. Достав небольшое ведёрко, которое с лёгкостью можно было назвать детским по размеру, девушка продолжила своё садоводческое «колдовство», отправляя в емкость составные ингредиенты: пригоршню песка, чернозём, нечто серебристое, напоминающее чешуйки, крошечные белые шарики, похожие на пенопласт, и очень мелко дроблёный уголь, от которого в воздухе начал витать запах жженого дерева.       — Что это? — спросил мужчина позади неё.       — Грунт, — коротко бросила Грин, принимаясь рукой в перчатке медленно перемешивать состав.       — Мне знакома только земля и уголь.       — Основой служит песок и чернозём в малом количестве. Песчинки позволяют воде не задерживаться слишком надолго, а вот плодородная почва будет отдавать питательные вещества из жидкостей. Чтобы обезопасить растение от перелива, я добавляю перлит и вермикулит — эти серебристые штуки впитывают в себя влагу на глубине, а белые шарики — помогают создать полости в субстрате, чтобы циркулировал воздух. Уголь дробится на мелкую фракцию и подмешивается сюда для дополнительных питательных веществ. На дне горшка керамзит — деформированная естественная глина, помогает пропускать лишнюю влагу, а нужную впитывает и отдаёт в корневую систему.       Боже, Кэсси, ну ты и лекцию выдала.       Девушка стушевалась от собственных мыслей. Она украдкой глянула на клиента, ожидая, что он скучающе смотрит по сторонам. К удивлению, Гоуст немного склонился, сложив руки на груди и наблюдая за работой. А заметив её неловкий взгляд и вовсе встретился с ней глазами.       — Вижу, тебе очень нравится то, что ты делаешь, — промолвил мужчина.       — Да, — Грин отвернулась к ведёрку, пряча глупую усмешку.       Заготовленный грунт отправился в горшок, который легонько простукивался по бокам, позволяя составу чуть осесть. Оставалось лишь подобрать нужное растение и всё готово.       Естественно, выбор пал на вид суккулентных. Пока что они были единственным вариантом среди неприхотливых растений, а её задача — создать облегчающие условия. Пропорции ингредиентов для субстрата соблюдены, чтобы избежать лишнего перелива, который свойственен новичкам. Со светом можно было что-то решить: поставить в определённое положение, чтобы солнце равномерно покрывало листья, не давая стволу вытягиваться в поисках тёплых лучиков. Но что же конкретно выбрать?       Кэсси обернулась на Гоуста. Один вид черепа на его балаклаве породил подходящую идею. Довольно цокнув языком, она сбросила перчатки на стол.       — Нужно сделать лунку в земле, — девушка поискала взглядом инструменты и найдя сверток, вытащила нечто похожее на узкий конус с удлинённой палочкой. — Я…       Почему-то именно сейчас в её голове всплыла одна из картин, которую мозг ярко и во всех подробностях представлял после вчерашних посиделок с Óлив, что зачитывала самые сочные сцены, отмеченные розовыми стикерами по краям страниц.       Он ввёл внутрь неё свои пальцы, не отрывая взгляда карих глаз от лица партнёрши, что рукой закрывала рот, давя всхлипы. Медленно, мучительно, поглаживая бархат внутренних стенок подушечками указательного и среднего пальцев. Парень едва ли успел погрузиться на две фаланги, как Мэри обхватила его изнутри, словно засасывая и подстёгивая двинуться глубже, что он без промедления и сделал. Подобная реакция вызывала любопытство: а дальше что? Что если нащупать шероховатую точку под кончиком пальца?       Судорожный вздох, её пальцы, сжимающие короткие кудрявые волосы на его голове, словно пытающиеся то ли оттолкнуть, то ли придвинуть ближе — женщина всё ещё была не уверена в намерениях своего студента. Возбуждённая плоть упиралась в ткань брюк, будто бы вырываясь наружу, требуя наслаждения и удовлетворения. Но не здесь, не в университетской библиотеке. Оставалось убедить Мэри в честности единственным доступным на данный момент способом — языком.       — Что дальше? — хрипловатый голос Гоуста прозвучал словно удар молота по наковальне.       Кэсси загипнотизированно моргнула, глядя на то, как он вытаскивает свои два пальца из лунки в горшке. Отряхивает и надевает перчатку снова, словно двадцать градусов выше нуля в теплице — это холодно. Отверстие странно походило на вертикально-удлиненное с едва заметными волнами по бокам. И как назло сверху пристроилась крупная и идеально круглая песчинка.       — Ну? — поинтересовался «череп», глядя на неё.       Что дальше? А дальше засуньте в меня пальцы так…       Девушка густо покраснела и хлопнула себя ладонями по щекам, роняя на пол инструменты. Кожу неимоверно защипало, прогоняя «всякие» мысли и стимулируя мозг работать в нужном направлении.       — Зас… Забыла! Забыла срезать растение! — на высоких тонах пропищала Грин.       Под удивлённый (или ей так показалось) взгляд клиента, она подхватила сверток и вытащила маленький секатор, которым утром подрезала растения. Затем неестественным шагом на негнущихся ногах подошла к альпийской горке, где плелись граптопеталумы. Вид растений немного сместил фокус паники, но руки мелко дрожали, перебирая крупные розетки.       Стараясь не смотреть Гоусту в глаза, Кэсси осторожно держала в руках срезанную «голову» на короткой ножке без единого корешка и направилась прямиком к столу. Сизые листья суккулента были покрыты чем-то на подобии полупрозрачного воска, который она неаккуратно смазала: внутри заворочалось неудовольствие от собственных кривых рук. Мужчина скептически осмотрел блеклое растение.       — Выглядит… странно, — констатировал он.       — Зато идеально подойдёт вам, сэр, — обработав срез корицей, девушка погрузила ножку в лунку, стараясь не думать о том, что её форма отдалённо напоминает вульву. — Это пятнистолепестник.       — Но он не пятнистый, — хмыкнул клиент.       — Это одно из названий, — Грин, наплевав на перчатки, деликатно трамбовала землю у ножки суккулента. — Пятнистолепестник или граптопеталум парагвайский. Суккулентное растение, что растёт ввысь и легко размножается листьями. Не требует много света, чтобы приобрести яркий окрас: он всегда будет серовато-голубого оттенка. Поэтому на западе этот вид называют «призрачным растением».       За плечом раздалось краткое фырканье: он то ли одобрил её выбор, то ли нет. Кэсси закончила посадку, а затем сдула лишние песчинки с ободка горшка, прокручивая его в руках. Результат вышел минималистично-сдержанным. Три четверти дела уже выполнено. Осталось выпроводить клиента и спрятаться у Óлив за прилавком, сгорая со стыда.       Напомни мне отдать на благотворительность все её книги.       Гоуст рассматривал идеально симметричные листья куста низкорослой агавы. Девушка прочистила горло, намекая, что всё готово и пора бы выдвигаться наружу. Мужчина неторопливо двинулся следом за ней, всё так же уворачиваясь от веток.       — Золотое сечение, — задумчиво проронил он.       — Что? — не расслышала Грин, прикрывая горшок и его нового обитателя от раскидистых веток оливкового дерева.       — Золотое сечение, — немного громче повторил «череп». — То растение в земле растёт по принципу «золотого сечения». Начало идёт изнутри к внешней окружности       — Ваше растение отращивает листья по такому же принципу. Симметричная спираль, идеально отражающая перфекционизм природы.       Кэсси торопливо зашагала к стойке заказов, где стояла, пролистывая журнал, Óлив. Она немного нахмурилась и отложила чтиво, видя немного переполошенную подругу с маленьким растением в руках.       — Подобрали что-то подходящее? — её голос звучал бодрее, но немного не сходился со сдвинутыми от подозрения бровями.       — Да, — выпалила Грин, ставя горшок на деревянную поверхность и откидывая перекладину на стойке, выпуская посетителя. — Рассчитай только за расходники.       И, слыша, как втягивает в себя воздух Гоуст, пресекла попытку возражения:       — Растение — это подарок.       Óлив непонимающе переводила взгляд то с подруги, то на странного незнакомца, что достал бумажник, недовольно сверля Кэсси взглядом. Девушка нервно барабанила пальцами по дереву: правила не позволяли развернуться и уйти, пока покупатель не выйдет за порог.       Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи. Уходи.       — Вы знаете как ухаживать за своим новым другом? — приветливо спросила Óлив.       — Нет.       Грин вытащила брошюру по общему уходу почти за каждым растением из теплицы и шлёпнула ею по столу, не намереваясь и посмотреть в лицо «черепу». Ей казалось, что стоит поднять взгляд, как её встретят искры насмешливости, поблескивающие в его взгляде, и моментально испепелят, уничтожат до атомов, рассеют в прах.       — Если что-то пойдёт не так — куда мне обращаться? — по звуку было понятно, что мужчина скучающе пролистал страницы инструкции, даже не задержавшись ни на одной из них       — Я оставлю номер, — Óлив губами сняла колпачок с ручки и протянула руку к брошюре.       Кэсси увидела, как подруга активно прописывает на краю обложки цифры мобильного номера. И не своего личного, а её. В дополнение Лагранж красиво вывела «Кэсси» и вернула брошюру, старательно игнорируя убийственный взгляд светловолосой.       — Не звонить, а только писать, — успела хоть как-то оградиться Грин. — И вопросы только по растениям.       — Понял, — голос «черепа» прозвучал более мягко и примирительно. — Благодарю.       Девушка осторожно глянула на Гоуста. Так же, как и в теплице, он сразу поймал её взгляд, словно ей удалось коснуться его. Хоть рядом и стояла Óлив, которая всегда была магнитом для мужчин, но её словно не существовало для этой высокой и широкоплечей чёрной скалы. Тёмные глаза немного прищурились: кажется, он улыбнулся. Или ей снова показалось       — Об… обращайтесь, сэр, — кивнула Кэсси на прощание.       Ответный кивок и «череп» разворачивается, держа горшок, что казался крупным в её собственных руках, а теперь спокойно покоился на его ладони. Автоматические двери, впустили поток прохладного воздуха, выпуская покупателя и давая девушке возможность вздохнуть полной грудью.       — Óлив, mon cher, — Кэсси, как приклеенная, пялилась в сторону, куда ушел Гоуст. — Выбирай себе букет на могилу.       На фоне раздалось возмущённое сопение француженки.